Глава 33
После обеда мисс Силвер с мисс Мегги пили кофе в гостиной. Полностью законченный кардиган маленькой Жозефины, который оставалось только отгладить, был должным образом изучен и удостоен наивысших похвал, а естественным образом возникший разговор о семье Этель Буркет оказался необычайно увлекательным.
— Я часто думаю, — вздохнула мисс Мегги, — как бы я обрадовалась, если бы Валентина вышла замуж и завела детей, ведь так интересно наблюдать, как они растут. Наверно, мне не следует говорить о таких вещах сейчас, когда она даже не помолвлена.
Мисс Силвер улыбнулась:
— Может быть, рано называть отношения мистера Лея и Валентины помолвкой, но все же…
— Бог мой, — воскликнула пожилая дама, — вы хотите сказать, что люди уже заметили?
— Ничего не поделаешь, — с философским спокойствием констатировала ее собеседница.
— Бог мой! — снова воскликнула мисс Мегги и вздохнула. — Только бы больше не приходили эти гнусные письма.
Мисс Силвер подождала, что за этим последует, но, не дождавшись, спросила:
— А вы сами их получали?
Мисс Мегги испуганно оглянулась, но в комнате не было никого, кроме них двоих и мебели.
— Ох, мисс Силвер, — нерешительно начала она, — я никогда никому об этом не говорила… Знаете, я действительно получила такое письмо.
Женщина быстро поставила на стол свою чашку, потому что руки у нее задрожали, а все из-за ужаса, который она каждый раз испытывала, вспоминая о том письме.
— Лучше бы вам рассказать о нем полиции, — заметила мисс Силвер.
Мисс Мегги покраснела:
— Нет, я не смогу, правда, не смогу! Там написаны такие гадости!
— О вашей невестке?
— Да… Вы просто не представляете, что там написано.
— А вы его сохранили?
Мисс Рептон понизила голос до еле слышного шепота:
— Да, я спрятала его в своей шкатулке для драгоценностей, под замком. Вы хотите, чтобы я его вам показала? Знаете, после смерти Роджера я подумала, что должна его кому-то показать, а вы мне уже так помогаете! Пожалуйста, взгляните на него, может быть, подскажете, как следует поступить.
Мисс Силвер ободряюще улыбнулась:
— Когда вы пойдете отдохнуть, я поднимусь с вами и взгляну на него.
Шкатулка мисс Мегги оказалась солидным старомодным изделием, обтянутым черной, поистрепавшейся за долгое время кожей и украшенным золотым, но почти стертым тиснением по краям, с инициалами «М.Р.» на крышке. Мисс Мегги, открывая ее маленьким круглым латунным ключиком, пояснила, что шкатулка принадлежала еще ее бабушке, в девичестве леди Маргарет Брейл. Внутри оказалось несколько подносиков, выложенных фиолетовым бархатом с такой же золотой каймой, как на крышке, только лучше сохранившейся. Сняв со второго подноса тяжелый браслет, мисс Рептон достала из-под него сложенный клочок бумаги. Некоторое время она держала его в руке, не решаясь отдать мисс Силвер.
— Правда, — сказала она, — мне очень не хочется вам его показывать.
— Но если вам после этого станет легче…
— Конечно, станет!
Мисс Силвер протянула руку:
— Тогда давайте я посмотрю.
Марч правильно описал анонимки — дешевая тонкая папиросная бумага, покрытая неровными строчками. Корявые неопрятные буквы разбрелись по бумаге, казалось, их наносили не пером, настолько толстыми и размазанными они выглядели. Мисс Силвер пришло на ум, что так выглядело бы письмо, написанное кончиком спички, который окунули в чернила, причем такой метод идеально скрывал почерк пишущего.
Лексика анонимки оказалась еще хуже, чем она представляла, особенно когда дело касалось обвинений в адрес Сциллы. Перевернув листок, мисс Силвер дочитала до последнего слова «Доброжелатель», косо нацарапанного в правом углу. В левом углу ничего написано не было. Посмотрев с другой стороны, она обнаружила пустое место и там тоже. В голове ее родилась идея.
— Дорогая мисс Рептон, — предложила дама, — я считаю, это следует показать полиции.
Глаза мисс Мегги наполнились слезами.
— Мне будет так стыдно!
— Если вы позволите, я покажу его старшему констеблю. Мисс Рептон всплеснула руками:
— Если бы вы были так любезны! Я тут ночью лежала и размышляла, что делать, и тоже подумала: «Надо показать письмо мистеру Марчу». Понимаете, во время допроса я очень старалась точно ответить на все его вопросы относительно анонимок, которые получили Роджер и Валентина, но никто не спрашивал, получала ли что-нибудь я сама, а говорить об этом так стыдно, особенно с мужчиной!
Уложив мисс Мегги в постель, одетую в теплую ночную рубашку, прикрыв ее пуховым одеялом и убедившись, что под ногами ее лежит бутылка с горячей водой, мисс Силвер поспешила в свою спальню, расположенную по соседству. Это была уютная комната, обставленная старомодной мебелью красного дерева. Пурпурное покрывало на большой кровати делало ее несколько похожей на катафалк, правда, сравнение принадлежало не мисс Силвер. Сама она считала, что материал дорогой, а расцветка богатая и хорошо сохранившаяся благодаря тому, что комната выходила на север, так что краски ни на покрывале, ни на занавесях с рисунком из виноградных гроздьев и листьев совсем не выцвели и находились просто в отличном состоянии. Лежащий на полу брюссельский ковер прекрасного качества был настолько темен, что мелкий узор было трудно рассмотреть, тем более сейчас, после обеда, когда все тонуло в общем сумраке. Раньше это помещение считалось комнатой для гостей леди Маргарет, чьи инициалы украшали шкатулку для драгоценностей. Дама в свое время была известна прогрессивными и авангардными взглядами, поэтому уже тогда, в 1840 году, распорядилась убрать с кровати балдахин и тяжелые прикроватные портьеры.
Мисс Силвер присела у туалетного стола, расправила на нем взятое у мисс Мегги письмо и задумалась.
Глава 34
Джейсон Лей поднял щеколду калитки, подошел к боковой двери и постучался в коттедж мистера Бартона. Профессия молодого человека способствовала развитию у него некоторого шестого чувства, хотя более правильным было бы назвать это обостренностью остальных пяти. Когда он сейчас стоял у дверей коттеджа «Гейл», то был уверен, что за ним наблюдают. На улице еще не стемнело, но в домах, к примеру, в передней гостиной коттеджа «Виллоу», уже горел свет. Увидеть вход в жилище мистера Бартона можно было или из лестничного окна этого дома, или высунувшись из окна ближайшей спальни. В ночь смерти Конни из него высунулась мисс Силвер, наблюдая, как мистер Бартон с котами возвращается домой. Сейчас в окнах никого не было видно, а ощущение, что за ним наблюдают, Джейсон инстинктивно связывал с лестницей и узкой полоской стекла, через которую та освещалась. Казалось, что некто быстро отпрянул от маленького окошка и притаился, следя за посетителем соседа.
Джейсон мысленно скривился. Эта мисс Вейн слыла большой сплетницей, впрочем, как и Метти Эклс, и еще с полдюжины их подружек. Ей будет интересно посмотреть, удастся ли ему проникнуть в дом отшельника. Тут в замке повернулся ключ, и дверь отворилась. Молодой человек вошел в прихожую, освещенную только светом, проникающим через открытую кухонную дверь.
Джеймс Бартон запер дверь и, дружески обняв гостя за плечи, провел его в комнату с задернутыми занавесками, горящей лампой и лежащими перед камином котами. Эти самостоятельные животные, которые и ухом не повели при появлении старшего констебля, сейчас немедленно поднялись, потянулись и принялись, мурлыкая, тереться о ноги старого знакомого.
Джейсон всех знал по имени — Ахан, Абиджа, Ахитофель, Агаг, Абумелех, Абнер, Авессалом — и для всех нашел ласковое словечко. Мистер Бартон наблюдал за происходящим с гримасой на лице, более прочих его гримас похожей на улыбку.
— Животные друзей не забывают, — сказал он, — а уж тем более такие разборчивые, как кошки. Если ты им понравился, то так и будет, а если не понравился — то ничего не поделаешь, свое мнение не изменят.
Коты вернулись на пригретое местечко, а мужчины уселись за стол.
— Когда опять улизнешь? — спросил, помолчав, хозяин.
— Наверно, больше никогда, — рассмеялся Джейсон.
— Выходишь в отставку?
— Наверно, очень хочется заняться хозяйством. Помните, после войны я учился и даже пару лет этим занимался, а теперь снова захотел.
— Почему? — спросил мистер Бартон, набивая трубку табаком.
— Подумываю о женитьбе.
— Полный дурак.
— Нет, если речь идет о Валентине.
Бартон бросил на него мрачный взгляд:
— И что же ты ожидаешь от меня?
— Только дурак говорит, что все женщины одинаковы, это неверно. Они одинаковы не более, чем мужчины. А что мне бы хотелось услышать от вас, так это то, что Валентина — единственная в своем роде и мне повезло, что я ее нашел.
После длинной паузы Бартон чиркнул спичкой и раскурил трубку. Потом он сказал своим низким хриплым голосом:
— Нет, не следует ожидать от меня ничего подобного. Ты ведь знаешь, как я отношусь к женщинам. Но если и был кто, не похожий на остальных женщин, так это ее мать.
Джейсон с интересом взглянул на хозяина.
— А что вы знаете о миссис Грей? — спросил он.
— То же, что и все. Хорошая женщина, но что-то разбило ей сердце, и она не первая, с кем это случилось. Я называю ее «хорошей» не в общепринятом смысле этого слова, когда женщине достаточно не покушаться на чужого мужа и заниматься собственной семьей, чтобы прослыть такой, и при этом не важно, что она тупая, ревнивая, лживая, расточительная, мелочная, сварливая, подозрительная и чертовски самовлюбленная. Миссис Грей была совершенно другим человеком. Знаешь, я сам с ней разговаривал всего раза три. Однажды она вошла в кабинет, где мы беседовали с Роджером, он представил меня своим старым приятелем, и она ласково так поздоровалась: «Как поживаете, мистер Бартон?» — а я на это: «Спасибо, а вы как?» И еще два раза: однажды она сказала, какой, дескать, прекрасный день, а в другой раз: «Боюсь, не пойдет ли снег». Понимаешь, слова — ерунда, просто в этой женщине было нечто успокаивающее и влекущее, как свет в окошке. Когда встречаешься с такой настоящей добротой, то грех говорить, что ее нет. Должен признать, что в дочери тоже что-то такое есть.
Джейсон был очень тронут этими словами. Его дружба с Джеймсом Бартоном началась лет десять назад, когда ему пришлось вступить в драку один на один с бультерьером, защищая одного из тогдашних котов, предыдущего Ахитофеля, который бы и сам справился с любой собакой, если бы камень, брошенный Вильямом Клоддом, не сломал ему лапу. Тут-то упомянутый бультерьер и схватил кота за загривок, к сражению присоединились несколько соседских ребятишек, и вскоре во дворе коттеджа «Гейл» бушевал смерч, в который ворвался сам Бартон, держа в одной руке метлу, а в другой — кочергу. Все, кто мог, мгновенно улетучились, бросив бультерьера, из чьих челюстей Джейсон, не без ущерба для себя лично, и освободил несчастного кота. Благодарный хозяин пригласил его обработать полученные раны. И хотя молодого человека два раза укусили, он навсегда завоевал сердце Джеймса Бартона, сказав, что сначала надо заняться ранами Ахитофеля. После этого случая он был желанным гостем в коттедже «Гейл», а его визиты одобрял сам преподобный Мартин.
Сейчас их разговор прерывали частые паузы, во время одной из них, когда Джейсон подошел к книжным полкам, занимающим целую стену, хозяин вдруг сообщил:
— Ты, наверно, уже слышал, ко мне заходил старший констебль. Здесь, в деревне, все всё знают.
Джейсон буркнул что-то невразумительное и спросил:
— Интересно, где вы это раскопали?
— Что там такое? А, «Журнал чудес». Раскопал на прилавке, на углу Кэчпенни-Лейн в Ледлингтоне. Содержит замечательные примеры легковерности, свойственной началу девятнадцатого века, включая случай таинственного самовозгорания.
Джейсон расхохотался:
— Не думаю, что легковерность прошла вместе с девятнадцатым веком. Если есть по-настоящему чудесный случай, то здесь обязательно найдется человек, который в него поверит, просто чтобы развеять скуку.
После некоторой паузы Бартон сказал со значением:
— Не назвал бы Тиллинг-Грин скучным местом, если говорить о последних десяти днях.
— Это точно.
— Знаешь, а я ведь ничего не знал, пока не пришел этот человек, мистер Марч.
— Что вы имеете в виду?
— Очень просто, я днем не выхожу без особой на то причины. А когда все же приходится выйти, то ни с кем не разговариваю, да и ко мне никто не обращается, разве что через прилавок в лавке, поэтому мне ничего не было известно о скандальных происшествиях, которыми последнее время живет деревня. Например, мне и в голову не приходило, что полиция почти уверена в том, что Конни Брук убили, да и Роджера Рептона тоже. А когда узнал, то удивился, почему они не возбуждают дело по убийству и Дорис Пелл вместе с остальными двумя. Все три можно увязать с анонимными письмами и сложить кучей под моей дверью.
Джейсон через плечо посмотрел на хозяина:
— Сами придумали или Марч?
— Понимаешь, я был последним, кто видел Роджера живым. Констебль хотел все узнать о моем визите, — пояснил Бартон.
Джейсон положил «Журнал чудес» на полку и вернулся к столу, заметно помрачнев.
— Последней его видела жена… нет, Метти Эклс, когда принесла чай.
— К счастью для меня, но ведь у меня была возможность добавить цианистый калий в виски.
— А зачем вам это?
— Наверно, обычное желание убить своего лучшего друга.
— Но не может же Марч поверить в такую глупость…
Бартон выпустил солидный клуб дыма.
— Может быть, не может, или все же… Мне кажется, он еще не решил окончательно. А в таком случае, как ты думаешь, что произойдет, если я сообщу ему нечто, бросающее подозрение на другого человека?
Джейсон в сердцах махнул рукой:
— Вы имеете в виду Сциллу? Знаете, на нее в этом деле уже брошено достаточно. Полковник ведь собирался развестись с ней… или вы об этом тоже не знаете?
— Знаю, Роджер сам мне сказал, — заметил хозяин, — он свалял дурака, женившись на этой женщине. Мне надо было его предупредить, но, понимаешь, по таким вопросам советов обычна не спрашивают. От этой отравы, да и от любой другой, вы должны уметь избавляться самостоятельно. Но иногда яд первым убивает или вас, или желание жить.
— Вам что-то известно? — быстро отреагировал Джейсон.
Бартон затянулся:
— Совсем немного, чуть-чуть.
— И что это?
— Никакого отношения к Роджеру.
— Но тогда к кому? Или к чему?
— Может быть, вообще ни к кому не имеет отношения.
— Так вы собираетесь мне рассказать или нет?
— Еще не решил… пока раздумываю. Давай сначала ты расскажешь мне все, что знаешь, с самого начала — письма, Дорис, эта бледная девушка, Конни. Мне всегда казалось, что она не от мира сего, так нет, впуталась в убийство! И почему?
— Полагаю, не по своей воле. Джеймс кивнул:
— Да, просто шаг в темноту и пустоту. Ладно, продолжай. Расскажи обо всем, как ты понимаешь.
— Когда утонула Дорис, меня здесь не было. Я видел одно из анонимных писем, грязная это штука, а миссис Нидхем постоянно держала меня в курсе того, что здесь болтают. Значит, так… — И он рассказал всю историю, как сам ее слышал, только немного подправив, чтобы сделать сюжет понятнее. И снова на первый план вышли анонимки. Из-за них утонула Дорис. Конни сказала, что знает автора, — и умерла. Роджер Рептон сказал то же самое — и умер.
Когда Джейсон закончил рассказ, наступила долгая тишина.
Наконец ее прервал мистер Бартон:
— Скажи, эта девушка, Конни, шла в среду ночью через деревню с мисс Эклс?
— Да.
— Женщины попрощались у коттеджа «Холли», и дальше, к дому, девушка пошла одна?
— Так утверждает мисс Эклс.
— А никаких доказательств ее словам нет?
— Нет.
— Значит, она могла пойти вместе с Конни к ней домой и проследить, чтобы в какао оказалось достаточно таблеток, чтобы Конни уже не проснулась.