— Твой отец тоже был членом клуба?
— Не, он входил в «Cap». Тоже большой.
— Разве ему не хотелось, чтобы ты вошел туда?
Сцепив свои пальцы с моими, Коннор говорит:
— Он просто рад, что я вообще оказался в Принстоне.
— Ясно. — «Уверена, то же можно было бы сказать и о моем отце…»
Кажется, что Коннор глубоко задумался.
— Знаешь, до последних лет я никогда не осознавал всей прелести своих отношений с отцом. — Повисает долгая пауза, а потом он добавляет: — Пока не познакомился с Эштоном.
«Бейрут» и девушка, пытающаяся привлечь внимание Коннора, отвлекли меня настолько, что некоторое время я умудрилась вообще не думать об Эштоне. Теперь же мысли о нем вернулись, и я чувствую себя тревожно.
— В смысле?
Коннор вздыхает. Его лицо кривится, словно он размышляет над ответом.
— Я был с Эшем, когда на гонку приезжал его отец. С ним он — другой человек. Не знаю, как объяснить. У них отношения просто…натянутые. По крайней мере, так мне показалось.
Меня разбирает любопытство.
— Ну, а ты не спрашивал у него об этом?
Фырканье отвечает быстрее слов.
— Мы — парни, Ливи. И не обсуждаем чувства. Эштон — это…Эштон. Знаю, ты считаешь его сволочью, но он — хороший парень, когда хочет им быть. Он прикрывал меня больше раз, чем мне хотелось бы признать. Помнишь ту историю обо мне в лодке? Ну, ты знаешь…
— Кверху задом? Помню, конечно, — хихикаю я.
Склонив голову, Коннор застенчиво улыбается и признается:
— Думаю, тренер вышвырнул бы меня из команды, если бы не Эштон. Не знаю, что он сказал или сделал, но как-то мое прощение заслужил. Знаю, я шучу о том, что Эш — паршивый капитан, но на самом деле он хорош. Он — отличный капитан. Лучший, что был у нас за три года моей учебы. Его уважают все парни. И не только за то, что у него девушек больше, чем у нас всех вместе взятых.
От этих слов я закатываю глаза. С каждым днем мысль об Эштоне с кем-либо — его девушкой или любой другой — становится мне все более ненавистна, а эти слова вызывают скручивающий внутренности образ.
— В любом случае, прости, что приплел Эштона. Он — мой друг, но говорить о нем у меня нет никакого желания. Давай поговорим о…
Он поворачивается и берет меня за талию. Язык Коннора проскальзывает в мой рот. Этот поцелуй длится дольше, чем любой наш поцелуй до этого. Хотя я осознаю, что не возражаю. Мне даже нравится, и я кладу руки на его крепкую грудь. Боже, у Коннора и правда отличное тело. Остальные девушки точно уже это заметили. Почему же мои гормоны только сегодня начали это понимать?
Виновато пиво, видимо.
А, может быть, они, наконец, начали принимать тот факт, что Коннор может быть очень правильным для меня.
* * *
— Я тебя предупреждала, — напоминаю я, разогревая мышцы ног.
— Все не может быть настолько плохо.
Я убеждаюсь, что она видит мою ответную гримасу. Если не учитывать обязательные пробежки на физкультуре в школе и тот случай, когда доктор Штейнер заставил меня бегать на ферме за курами, я избегала любых форм бега. Удовольствия от него никакого не получаю и умудряюсь хоть раз, но споткнуться.
— Давай же! — наконец, визжит Рейган, подпрыгивая от нетерпения.
— Ладно, ладно.
Я собираю волосы в высокий хвост и, потягиваясь, встаю, а потом бегу вслед за ней. Вот и еще один аргумент против пробежки: на улице пасмурно и прохладно, а дождь то моросит, то прекращается. Рейган же клянется, что в местном прогнозе погоды было обещано, что через час станет солнечно. Мне кажется, что она врет, но я не спорю. После вечеринки ее отца отношения между нами были странноватыми. Поэтому, когда она попросила пробежаться с ней сегодня, я сразу же согласилась. Несмотря на скользкие дороги и все такое прочее.
— Если мы пробежим эту улицу до конца и обратно, получится две мили. Справишься? — спрашивает Рейган, а потом добавляет: — Мы сможем остановиться и пройтись, если почувствуешь слабость.
— Слабаки хороши в ходьбе, — усмехаюсь я.
Она недовольно фыркает.
— Да ты, наверное, похудеешь от простого чиха.
Через несколько минут у нас получается бежать бок о бок, когда мои большие, медленные шаги совпадают с ее мелкими и быстрыми. Тогда она и выпаливает:
— Почему ты не рассказала о своих родителях?
Не могу понять, злится ли она, ведь никогда не видела ее в таком состоянии. Но судя по тому, как Рейган закусывает губу и хмурится, ей очень неприятно.
Не знаю, что еще сказать, поэтому отвечаю:
— Просто эта тема никогда не всплывала. Правда. Это единственная причина. Прости.
Мгновение она молчит.
— Ты не любишь об этом говорить?
— Да нет, — пожимаю плечами я. — По крайней мере, не избегаю этого разговора.
Не то что моя сестра, которая запихнула все подальше в могилу с тлеющим динамитом. С того самого утра, когда я проснулась и увидела сидящую у своей кровати тетю Дарлу с покрасневшими глазами и Библией в руках, я просто это приняла. Пришлось. Моя сестра была едва жива, и мне нужно было сконцентрироваться на ней и том, чтобы мы с ней жили дальше. Так что, в одиннадцать лет, едва живая после гриппа, который спас меня от той аварии, я вылезла из постели и приняла душ. Позвонила в свою школу и в школу, где работали родители. Сообщила о случившемся соседям. Помогла тете Дарле упаковать наши вещи и переехать. Помогла заполнить бумаги на получение страховки. Убедилась, что меня сразу же зачислили в новую школу. Убедилась, что все, кому это было необходимо, узнали о гибели моих родителей.
Некоторое время мы бежим молча, а потом Рейган говорит:
— Ты же знаешь, что можешь все мне рассказать, да?
Я улыбаюсь своей крошечной подружке.
— Знаю. — Пауза. — И ты тоже знаешь, что можешь все мне рассказать, да?
За нее отвечает широкая, радостная ухмылка, такая, когда прямо под глазами появляются миленькие ямочки.
Я решаю, что этот момент идеален для полной смены темы разговора.
— Например, можешь перестать притворяться, что вы с Грантом не встречаетесь. — Я умудряюсь вовремя перехватить Рейган за руку, чтобы она не ткнулась носом в тротуар. Рейган восстанавливает равновесие и поворачивается ко мне. Глаза ее округлились, а щеки пылают. — Я думала, ты не умеешь краснеть, Рейган.
— Не говори никому! — шипит она. Ее хвостик раскачивается из стороны в сторону, когда она вертит головой и прищуривается, глядя на кусты, словно кто-то там мог спрятаться. — Никто не знает, Ливи.
— Серьезно? Думаешь, никто не знает? — К моему глубочайшему удовлетворению она краснеет еще сильнее. — Мне кажется, все знают. Или, во всяком случае, подозревают. — На днях Коннор ни с того ни с сего сказал о том, что Грант бегает за Рейган. Как-то я даже заметила, что пару раз Тай качал головой, глядя на них, а уж если до него дошло, то остальные понять просто обязаны.
Задумавшись, она прикусывает губу.
— Ладно. Нельзя просто стоять. — Мы легко бежим дальше. — По-моему, все к этому шло. Мне он всегда нравился, а весь прошлый год он со мной заигрывал. Однажды вечером мы с ним столкнулись в библиотеке. В укромном уголке. Поблизости никого не было… — Она пожимает плечами. — Все просто случилось.
— В библиотеке! — восклицаю я.
— Тихо ты! — На бегу она машет перед собой руками и хихикает.
— Но… — Я кривлюсь. — Где? — В этой библиотеке я была много раз, и не могу вспомнить ни одного уголка настолько темного и уединенного, чтобы заниматься там чем-то, кроме чтения.
— А что? — задорно ухмыляется она. — Хочешь развлечься там с Коннором?
— Нет! — При одной только мысли о том, что я предложу нечто подобное Коннору, я хмуро гляжу на Рейган.
Однако это ее не останавливает. Изогнув бровь, она спрашивает:
— С Эштоном?
Я чувствую, что краснею до самой шеи.
— Между нами ничего нет.
— Ливи, я видела вас тем вечером в «Шоушенке». Видела, как ты на него смотрела. Когда ты уже признаешь это?
— Что признаю? Что у моей соседки слишком развитое воображение?
В ответ она закатывает глаза.
— Ты же знаешь, чем больше времени проходит, тем тяжелее становится?
— Нет, не знаю, потому между нами ничего нет! — Вспомнив кое-что, я спрашиваю: — Эй, а он расстался с Даной?
Она пожимает плечами.
— Не слышала, но кто там его знает. У Эштона все скрыто за семью печатями.
— В смысле?
— У него может быть дюжина братьев и сестер, а ты никогда об этом не узнаешь. — Рейган прерывается, чтобы глотнуть воды из бутылки. Протерев рот рукой, она продолжает: — Папа всегда узнает членов команды. Ну ты понимаешь: их семью, успеваемость, специализацию, планы на будущее…Он считает их своими мальчиками. — Вспоминая крупного, крепкого мужчину с вечеринки и все хлопки по спине и вопросы, я понимаю, о чем речь. — Но он совсем немного знает о собственном капитане. Практически ничего.
— Хм…почему, интересно. — В голове звенит предостерегающий колокольчик.
— Грант думает, это как-то связано со смертью его матери.
Мои ноги прирастают к месту. Просто перестают двигаться. Рейган тормозит и начинает бежать на месте.
— Как? — спрашиваю я, глубоко вздыхая. Встреча с другими людьми, потерявшими родителей, всегда глубоко меня задевает. Благодаря такой близости, даже полные незнакомцы мгновенно становятся друзьями.
— Без понятия, Ливи. Об этом я знаю лишь потому, что как-то вечером подслушала их с отцом разговор в кабинете у нас дома. Но это единственное, что отцу удалось о нем выудить. Эштон умеет избегать разговоров. В смысле…ты встречала Эштона. Знаешь, какой он.
— Да, знаю. — А еще я знаю, что люди избегают подобных разговоров, когда за этим стоит какая-либо причина. Плохая причина. У меня начинает болеть живот.
— Побежали. — Рейган хлопает меня по попе и бежит вперед.
Мне приходится к ней присоединиться, хотя я больше не испытываю совсем никакого желания бегать. Хочется сесть и подумать. Смутно помня, что Коннор сказал мне в клубе «Tiger Inn», я спрашиваю:
— Ты встречала его отца?
— На осенней гонке. Он обычно с женщиной приезжает.
— С женой?
— За прошедшие четыре года я видела нескольких женщин. Может, это и жены. Кто знает? Опять же, что касается Эштона, то яблочко от яблоньки недалеко падает, так что… — Она одаряет меня колким взглядом.
— Какой он?
— Кажется вполне нормальным. — Она медлит. — Хотя рядом с ними у меня возникает странное чувство. Словно Эштон очень осторожен в словах и действиях.
«Значит, не только Коннор чувствует, что что-то не так…»
— И все-таки, что если это так?
— Что так? — медленно повторяю я, не понимая, к чему она клонит.
— Что, если он расстался с Даной?
— А. — Рейган, может, и избегает неловких ситуаций, но не стесняется задавать сложные вопросы. Это мне в ней нравится. Хотя сейчас я вполне обошлась бы без допроса с пристрастием. — Ничего. Я с Коннором. Наверное.
— Да, что вообще между вами происходит? Вы уже… — Она с намеком шевелит бровями.
Я лишь качаю головой и ворчу:
— Ты прямо как моя сестра. Нет. У нас все развивается неторопливо и без сложностей.
— По-моему, это скучно, — сухо бормочет она. — Могу поспорить, с Эштоном бы у вас все было быстро и жестко.
— Рейган! — Я в шутку толкаю ее, и она начинает хихикать. Но при мысли об этом внутри все переворачивается. Что, если бы я встречалась с Эштоном, а не с Коннором? Нет. Это невозможно.
— Просто, ты кажешься совсем другой рядом с Эштоном. И когда дело касается Эштона.
— Злобной? — фыркаю я.
— Страстной, — ухмыляется она.
Отчаянно желая сменить тему, я спрашиваю:
— Так, вы с Грантом встречаетесь?
Ловко перепрыгнув лужу, Рейган отвечает:
— Пока не уверена. У нас все довольно легкомысленно, и я не готова вешать ярлыки. Пока. — Она пригибает голову, а ее губ касается робкая улыбка. — Но…я без ума от него, Ливи. Если только я увижу его с другой, то, наверное, совсем с катушек слечу и прибью обоих.
Я хмурюсь, стараясь представить Гранта с другой. Не получается, потому что Грант таскается за Рейган, как влюбленный щеночек. А потом я задумываюсь, не встречается ли Коннор с другими девушками, потому что на наших отношениях нет никакого ярлыка. А что, если это так? Может, «неторопливо и без сложностей» значит «свободен и могу встречаться»? Если я увижу его с другой, слечу ли я с катушек? Благодаря знакомившимся с нами девушкам в обеденном клубе, я поняла, что Коннору, видимо, было бы из кого выбрать, но меня это не слишком волнует. Но когда в мыслях проносится образ целующего Дану Эштона, внутри все переворачивается. Я понимаю, это неправильно, но узнаю это чувство. Это не только шок. Это ревность. И уже это меня беспокоит. Как и разговоры девушек в баре. И прикосновения к его руке.
Вздох Рейган возвращает меня из мыслей обратно к нашему разговору.
— Чем бы это ни было, нам придется держать это в тайне, пока Грант не окончит колледж.
В ответ я хмурюсь, и это выражение лица говорит ей, что я не понимаю, почему.
— Мой папа! Ты меня слушаешь? Ох, Ливи. — Она сердито на меня глядит. — Иногда мне интересно, где ты витаешь…Папа не в восторге от него.
— Почему?
— Считает, что Грант несерьезно относится к жизни. Грант боится, что он вышвырнет его из команды, если узнает.
— Но…он учится в Принстоне. Насколько серьезней он может быть? — скептически фыркаю я.
— Настолько серьезным, чтобы не заниматься этим с дочерью тренера в библиотеке, — ворчит она, прибавив скорости.
Справедливо.
Снова начался дождь. Легкая, прохладная изморось, и вскоре моя синяя футболка промокает насквозь. Но я совершенно не против. Выбранный Рейган маршрут пролегает по спокойной улице в «плезантвильском» районе: красивые дома, подстриженные газоны и огромные деревья, только-только начавшие менять цвет листвы. Приятно побыть вдали от кампуса. Такое чувство, будто гора с плеч свалилась. Может, я провожу там слишком много времени, и он превращается в мой собственный пузырь. Я даю тихому окружению окутать меня, наслаждаясь своим побегом, и концентрируюсь на дыхании, удивляясь, что бегу вровень с Рейган.
И думаю об Эштоне. Размышляю о его жизни, его родителях, его матери. Размышляю о том, как он ее потерял. Была ли причина ее смерти неожиданной, как автомобильная авария? Или виновата болезнь, например, рак? Вспоминая наш разговор в первую неделю учебы, его реакцию, когда я сказала, что собираюсь учиться на педиатра и специализироваться в онкологии, можно подумать, что это именно рак.
Мы еще не добегаем до конца улицы, когда Рейган кричит:
— Поворачиваем назад. Я замерзла, а до дома еще почти миля. — Она перебегает на другую сторону улицы. — Как думаешь, побыстрее сможешь? Погода — отстой.
— Может, тебе не стоит больше доверять прогнозам погоды на радиостанциях, — недовольно говорю я, набрав полный рот дождевой воды. Горло так сильно пересохло, что заболел язык, но я не хочу переусердствовать с количеством жидкости, опасаясь судорог.
— Каким прогнозам? — Рейган оглядывается через плечо и хитро мне подмигивает, а я прибавляю темп, стараясь ее догнать. Она же бежит еще быстрее. Я решаю, что для меня это чересчур, так что бегу в нескольких шагах позади нее, рассматривая тихую дорогу впереди. Длинную, с кочками и рытвинами, которые нам надо будет огибать. Мне же надо сосредоточиться, иначе очень вероятно, что я споткнусь о собственные ноги.
На другой стороне улицы — где совсем недавно бежали мы — я замечаю одинокую фигуру. Еще один ненормальный бегает в такую погоду. На ходу мой взгляд мечется между дорогой и человеком. Вскоре я приближаюсь настолько, что могу понять, — это мужчина. Еще ближе, и я вижу темные, растрепанные волосы.
Эштон.
Его шаги спокойны, как и движения, а лицо сосредоточено. Эштон бежит, как хорошо натренированный спортсмен. Спортсмен в промокшей насквозь белой футболке, которая прилипает к каждому изгибу его груди. Я не могу оторвать от него глаз. От бега биение сердца и так участилось, а теперь по венам бежит адреналин, дав мне заряд энергии. Я чувствую себя так, словно могу пробежать десять миль, словно могу перепрыгивать через автомобили, словно могу…