— Я знаю, что вы были вместе, я знаю, что он с ней, а не с тобой. До каких пор ты будешь еще за ним бегать?
— Тебя. Это. Не касается, — четко и с расстановкой прочеканила я.
— Не касается? — потемнел он, а мне вдруг стало не до смеха. Чувство опасности пронзило так, что я отступила на пару шагов, по инерции. — Не касается?! Я люблю тебя, идиотка. Неужели это так трудно понять твоей глупой, упрямой головой? — проорал он, не особо заботясь, что нас кто-то услышит.
— И это что-то меняет? — выдала я в ответ, за что и поплатилась двумя огромными синяками на руках, в будущем. Я и забыла, что у Егора хватка железная, как схватит, так хрен отдерешь.
— Иногда, мне хочется тебя убить.
— В очередь встать не забудь.
Зря я это сказала. Он так на меня посмотрел. Словно уже недалеко от превращения в реальность своего страстного желания.
— Тебе понравилось? Унижаться перед ним? Молить о ласке, и знать, что ему все равно?
— Ты не имеешь права меня об этом спрашивать. Отпусти меня, отпусти, говорю.
Куда там, вместо того, чтобы подчиниться он решил меня поцеловать, отчаянно и зло, а я… растерялась. Не ожидала всего этого. Ярости, агрессии немотивированной, гнева. Нет, его реакция понятна. Какому парню понравится, что девушка, на которую он глаз положил, вроде как другого любит. Но вот в чем проблема, у нас с Егором долгая история взаимоотношений, в которой никогда не было ничего подобного. Конечно, он и раньше меня целовал без разрешения, но вот так никогда, с такой яростью никогда. И во всем этом проскальзывала тонкая линия пренебрежения. Почему-то ему показалось, что со мной так можно.
— Давай, приласкай меня, Эля, мне все равно не будет, — прошептал он, не оставляя воздуха в легких. Но стоило только начать сопротивляться, как у него начало сносить крышу, причем в прямом и переносном смысле. Я краем глаза увидела, что он словно отсек нас от остального мира, от вездесущего взгляда Джулс, от случайных свидетелей, от тех, кто мог бы помочь. А еще он снова применил ту жуткую штуку с безволием. Вот теперь мне стало страшно. Он проникал в меня, подавляя всю волю, высасывая ее с немыслимой скоростью, пригвоздил к стене, забрался под платье, не заботясь о моем мнении на этот счет. Все мои вялые трепыхания оборачивались против меня же, чем больше сопротивлялась, тем агрессивнее он становился. Ой, мама! Меня кажись сейчас того… не, не убьют, хотя лучше б прибили. Егор совсем обезумел, схватил одной рукой за горло а второй забрался туда, куда ему совсем, совсем нельзя. Вот это уже перебор. Моя татушка внезапно нагрелась, а затем сработал браслет, отшвырнув Егора к перилам.
Я же сползла по стенке, потирая в очередной раз ушибленное горло. Но это полбеды. Браслет не только спасает от всяких психов, но еще и вызывает инквизиторов, не трудно догадаться, который был ближайшим. Мне оставалось только закрыть лицо руками и тихо простонать. Судьба не просто стерва, она тварь, каких еще поискать.
— Ты в порядке? — спросил Диреев, нависнув надо мной, как чертова скала. Такая же холодная, неприступная и равнодушная. Сказала бы я тебе… но не буду.
— В порядке, — ответила я и поднялась, игнорируя протянутую руку. Не хватало мне еще его касаться. — Со мной все в порядке. Можешь возвращаться туда, откуда пришел.
Я скорее почувствовала, чем увидела, что мои слова его задели. Нет, вида он не подал, но холод, исходящий от него почувствовала. Кажется, он злится. Интересно, на кого?
— Я провожу тебя до комнаты.
— Не надо меня провожать. Не маленькая.
— Я провожу, — с нажимом ответил он. А я поняла, не отстанет. Пришлось смириться, но сначала.
Подошла к слегка пришибленному Егору, и врезала ему со всей силы, прямо от души, кулаком по челюсти. Что-то хрустнуло. И если бы его кости, я бы согласилась и на пару выбитых зубов, но… кажется это все-таки у меня хрустнуло, впрочем… не важно. Сейчас главным было донести до некоторых одну простую истину. Вот только… я посмотрела на него и не смогла, не смогла сказать того, что собиралась. А собиралась я сказать многое. Как он разрушил мою жизнь тогда, как разрушил ее сейчас, все время разрушает. Когда же ты уберешься из моей жизни? Когда же я освобожусь? Надо же, я даже не заметила их… слезы. И не заметила, что они подействовали на него куда больше моего кулака. Протрезвел, осознал, пожалел. Только мне-то от этого не легче.
Так что я ограничилась взглядом, полным горечи и разочарования. Как всегда. А вот злилась на себя, что допустила, что не просчитала такой реакции, что вовремя не дала понять, что все кончено. Ничего больше нет, только слезы. Из-за него я пролила столько слез, из-за них обоих. Хватит!
— Что там произошло? — спросил Диреев по пути в комнату, и что за радость ему меня мучить.
— Ничего. Мы просто поспорили.
— Ты не плачешь из-за споров.
— А кто сказал, что я плачу? Это так, ерунда, — ответила я, смаргивая слезы. — И вообще, тебя это не касается. Держитесь от меня подальше… оба. Пожалуйста. Я очень тебя прошу.
Я хотела войти, только вовремя вспомнила, что на мне все еще его куртка. Сняла, протянула, посмотрела в глаза, и что-то надломилось во мне.
Слезы полились с утроенной силой, дыхание сперло от всего пережитого, и я никак не могла их остановить. А он… понял, каким-то непостижимым образом понял, что если не обнимет меня сейчас, я просто расколюсь на части. И только почувствовав его сильные теплые руки, обняв за шею, уткнувшись в ворот рубашки я ощутила, как страх постепенно отступает, заменяясь теплом, светом и спокойствием. С ним мне никогда не страшно, что бы не было, что бы не происходило вокруг, но в одном я была всегда уверена — он защитит меня от всех и от всего, даже от меня самой.
Не знаю, сколько мы так простояли, он пару раз делал попытки ослабить мою хватку, но я только сильнее прижималась к нему. Казалось, если он уйдет, если оставит меня хоть на мгновение, мир рухнет, и я снова окажусь во всем этом кошмаре.
И только после, анализируя всю эту ситуацию, я задалась вопросом, почему он все-таки сделал это? Наверное, пожалел. И пусть. В тот момент это действительно было необходимо. А еще хотелось попросить:
«Не бросай меня больше, никогда не бросай, потому что без тебя я хожу, как неприкаянная, разбитая и пустая. Мне плохо без тебя, так плохо, что иногда даже не хочется просыпаться, потому что ты есть там, во сне, в моих болезненных воспоминаниях, а здесь… не осталось ничего. Только холод и страх, что я так никогда и не научусь жить без тебя». Не знаю почему, но вдруг возникли строки, такие уместные или неуместные сейчас, но они шли откуда-то из глубины души, и я знала, что они про нас, про меня, про чувства, которые живут в душе, пусть ненужные, пусть разбитые, пусть безответные, но без них я мертвая, как замороженная рыбешка.
Я ХОЧУ БЫТЬ С ТОБОЙ… даже там, где нет слов и надежды,
Даже там, где, взобравшись на скалы, померкнет рассвет,
Где взорвавшийся ветер срывает на теле одежды,
Где седая, с морщинами жизнь, ловко путает след.
Я ХОЧУ БЫТЬ С ТОБОЙ… даже если там мутное горе,
Даже если, подставив плечо, я с обрыва сорвусь,
Даже если врагами мы будем с тобой по неволе,
Даже если там сердце изгложет прогорклая грусть.
Я ХОЧУ БЫТЬ С ТОБОЙ… даже если ценой будут слёзы,
Если надо отдать свою жизнь — я отдам, ты поверь!
Даже если меж нами метут вековые морозы,
Я искать тебя буду, как слабый, израненный зверь…
Я ХОЧУ БЫТЬ С ТОБОЙ… даже если друзья отрекутся,
Если жизнь мне поставит капкан на нелегком пути,
Даже если мечты лишь пощечиной звонкой сольются,
Я не дрогну… я буду всегда за тобою идти.
Я ХОЧУ БЫТЬ С ТОБОЙ… даже если меня не услышишь,
Если мир, пополам расколовшись, вернет мне долги,
Я хочу быть с тобой… каждый миг… тот, который ты дышишь,
Дай мне только коснуться твоей одинокой руки.
(Стихи найдены в интернете, возможное авторство девушки по имени Маргарита).
Не думала, что смогу вот так быстро отрубиться, в один миг. Это, наверное, последствия всего пережитого. Все накатило, навалилось одно на другое, и я потеряла сознание, даже не дойдя до кровати.
Мне виделись жуткие, масляные глаза того бандита, почему-то с лицом Егора, и шепот: «Приласкай меня, Эля».
Я пыталась отбиваться, кричать, царапаться, а он все шептал и шептал, и замораживал меня своим жутким заклинанием подчинения.
Теплая рука легла на лоб, странно успокаивающая мои воспаленные страхом нервы, через секунду я затихла окончательно. Показалось, что тот, кто меня поднял на руки и куда-то нес, не причинит вреда. Я знала эти руки, прикосновения пальцев к лицу, легкий шепот:
— Спи.
«Как странно», — подумала я. — «Разве ты не знаешь, что я и так сплю».
— Ты сможешь устранить последствия?
Женский голос, ответивший на вопрос, потревожил мою спокойную расслабленность.
— Могу вовсе стереть воспоминания, если хочешь?
— Нет, просто… пусть она знает, но не воспринимает больше это так остро.
— Хорошо, я попытаюсь.
— Спасибо.
У женщины был знакомый голос и холодные длинные пальцы. Нет, мне не нравится холод, не нравятся эти руки, я хочу другие.
— Знаешь, я бы и тебя с удовольствием стерла из ее жизни. Ты хоть понимаешь, что делаешь с ней?
— Мне очень жаль.
— Тебе всегда жаль, но, как и в случае с Дэном, однажды и у этой любви наступит предел. Что тогда ты будешь делать?
— Надеяться, что этого не случится.
Я снова куда-то провалилась, а, вынырнув, услышала знакомый голос, заставивший вздрогнуть и сжаться от страха.
— Как она?
— А ты как думаешь?
— Мне очень жаль.
— А мне плевать. Я предупредил, еще раз после. «общения» с тобой застану ее в таком состоянии.
— Не тебе это решать, — разозлился голос. Второй тоже разозлился.
— До каких пор я буду разгребать последствия твоих выходок, Дэн?
Дэн? Это он? Он здесь? Нет, я не хочу, не хочу, чтобы он. Я попыталась выплыть из полудремы, забеспокоилась, но снова почувствовала теплую, сильную руку.
— Сегодня ты перешел черту. Большего я не позволю.
— Что ты сделаешь, если она любит меня?
— Любит? Возможно, но простила ли.
— Да пошел ты.
— Тихо. Тш-ш-ш. Спи. Раньше у тебя был шанс, теперь нет. Она приняла зов.
— Что? — голос сорвался на крик, ударив по сознанию. Оно сжалось, заворчало и попыталось снова открыть глаза. Но рука погладила скулы, глаза, переносицу, обвела контуры лица и снова замерла на лбу, успокоив.
— Как ты мог? Сделать с ней это?
— Хм, скажи, а если бы у тебя была такая возможность, привязать ее всеми возможными способами к себе, разве ты не воспользовался бы? Скажи Дэн? Воспользовался бы, все бы сделал. Как сегодня.
— Я убью тебя, — выплюнул голос.
— Попробуй.
— Орден не всегда будет тебя защищать.
— Чтобы защитить себя и ее, мне не нужен орден.
— Она узнает.
— Ты ей скажешь? Вряд ли, Дэн. Это ведь твой последний шанс, ее неведение.
— Мразь, какая же ты мразь.
— Может быть. Но, как она там говорит: «все потому, что мы темные, что с нас взять?».
— А ты уверен, что она простит тебе это? Ты лишил ее права выбора.
Голос Егора приблизился, снова вызывая беспокойство.
— Она сделала свой выбор задолго до этого. Просто ты предпочел не заметить. А что до прощения… тебя же она простила, почему меня не может?
— Зов, что такое зов? — прошептала я.
— Ничего, спи, маленькая, и ничего не бойся, я с тобой.
Глава 15
Последняя точка
Удивительно, но проснулась я бодрая и отдохнувшая, как никогда. Свой странный сон помнила смутно, как и весь вчерашний день. Нет, я прекрасно знаю, что кто-то вчера напал на Данилевичей, и с Егором мы, мягко скажем, плохо поговорили, но все это ощущалось как-то приглушено, как просмотренный только что фильм, ты помнишь сюжет, свои ощущения в тот момент, но сегодня тебя увлекает новая передача, и ощущения притупляются, становятся размытыми, ты почти не замечаешь их. Вчерашний вечер существовал, но был мне совсем не интересен. А что было интересно, так это то, что девочки снова не разбудили меня утром. Вот Венерка, поганка такая. Никак не успокоится. И когда уже перестанет пакостничать по пустякам?
Очень хотелось проверить, как там Женька добралась. Я ей хотела еще вчера набрать, но тут Егор вмешался, а еще мое странное помешательство.
Так что я включила зеркало и через пару минут увидела растрепанную физиономию сестрицы.
— Элька, у тебя совесть есть? Я сплю вообще-то.
Злится — уже хорошо.
— Прости, я беспокоилась.
— Что со мной сделается? — хмыкнула сестра. — Бабуля отварчиков намешала, спала, как убитая.
— Я тоже, представляешь?
— Иногда это хорошо. Даже представлять не хочу, что было бы, если бы мы с тобой были обычными людьми.
— Боюсь, что если бы мы были обычными, с нами ничего подобного бы не произошло, — вздохнула я.
— Верно, — ответила Женька, немного подумав, а затем махнула рукой. — А ну ее к черту, эту нормальность. Я была нормальной и что? Чуть не стала обедом вампиров.
Было дело, помню-помню.
— Ладно, я спать. Бабуле привет.
— Ага. Если что, я на связи.
— Адьос.
Женька отключилась, а я еще пару минут пялилась на свое отражение в уже нормальном, обыкновенном зеркале. Сестра права, пора вставать, приниматься за дела, а то я что-то слегка расслабилась.
Решила для начала поесть. Сегодня как раз народу было не так много. А вот облюбованный мной столик в углу был уже занят и не кем-нибудь, а моим старым приятелем, Федором Краевым. Я было разочарованно вздохнула, подыскивая новое место, но Федор, заметив меня, улыбнулся и приглашающее помахал рукой. Как я могла отказать? Если честно, не ожидала, что он захочет со мной говорить. Мы же теперь по разные стороны баррикад так сказать, но вот за что я люблю Федю, за то, что он по-настоящему светлый, чуть неуклюжий, чудаковатый, и всегда готовый прийти на помощь.
— Элька, ну ты даешь? — весело присвистнул он, размахивая вилкой. — Месяца не прошло, как уже потемнела.
— И не говори. С такими соседками, как у меня, удивляюсь, что вообще столько продержалась. А ты-то как? Давненько мы не виделись.
— Да нормально. Мы всю неделю твой вихрь разбирали на составляющие. Джулс запись предоставила.
— Да ладно?! — удивилась я.
— Ага. Все никак понять не можем, чего это ни одно заклинание его не развеяло. Так что, жди подруга делегации и приглашения в группу к Лари. Это препод наш, стихийник.
— Ну, дела, — призадумалась я. Что-то везет мне в последнее время на подобные приглашения. И Алексий Юрьевич ждет, и тетя Нина жаждет, и мастер Ирто надеется, да даже этот профессор по перемещениям приходил извиняться, что опозорил меня перед всем курсом. Я, конечно, сделала вид, что простила, а сама зареклась даже близко к нему подходить без крайней на то необходимости. Вот так и живем. А теперь выясняется, что еще один профессор мечтает меня заполучить в качестве ученицы, или подопытной крыски.
— Федь, а как у тебя на личном фронте?
Вот здесь приятель приуныл и тоскливо посмотрел мне за спину. Ох, знаю я, что за зазноба там сидит, светлая, наглая ханжа. И чего он в ней нашел?
— Не замечает?
— Нет, — вздохнул парень.
— А ты попробуй ее на Хэллоуин пригласить.
— Думаешь, согласится? — с надеждой спросил он.
Зная Варьку, думаю, что нет, да еще, боюсь, обругает беднягу светлая стервоза. Но с другой стороны…
— Попытка не пытка. А знаешь, если откажет, присоединяйся к нам с Крис, Соней и Юми, моей новой подружкой. Мы пойдем без пар. Зато не будет одиноко и скучно.
— А Крис — это…
— Кристина Расмус.
— А… хранительница.
— Она самая.
— Так я слышал, этот темный Эрик Кросс за нее морды бьет всем подряд.
— Федь, ты чего? Испугался что ли?