Вот и все. Он ушел, громко хлопнув дверью, а я обняла себя за плечи, надеясь унять эту жуткую, холодную, пробирающую до костей дрожь. Меня не покидало чувство, что я совершила ошибку, непоправимую ошибку. Не в том, что сказала, а в том, что не смогла сказать правильно, вот только знать бы, как сказать правильно другому человеку, что мы никогда не будем вместе, что его надежды и ожидания напрасны. Как сказать, что любовь умерла? Как не получить заклятого врага? Знаю, темные умеют ненавидеть также неистово, как и любить, я знаю его. Если он сказал, что я пожалею, значит, найдет способ сделать это. Я сполна прочувствовала его боль, гнев, неприятие, и все же… стало легче. Я никогда не смогу освободиться от него окончательно, но теперь… не буду больше оглядываться назад, в свое прошлое, в наше общее прошлое и ощущать ту невыносимую боль, что иногда разъедала, как кислота, нас обоих. Надеюсь, когда-нибудь он смирится, когда-нибудь поймет и простит меня, и то, что в его словах: «Ты пожалеешь» не будет последствия в виде удара кинжалом в мое сердце.
А позже, в тишине ванной комнаты я оплакивала свою ушедшую любовь, мечты, надежды, то, что причинила боль, просто посвятила этот вечер прошлому, чтобы завтра встретить новый день не с тяжестью в душе, а с улыбкой на лице. Впервые, за долгое время, заняться учебой, закончить изучать коллекцию Ильи Захаровича для его выставки, найти, наконец, того подлого отравителя, окунуться в простую студенческую жизнь, стать обычной, без этих постоянных душевных терзаний.
Глава 16
Минус один
Утром я не пошла на тренировку вполне сознательно. Крыс объявился, а нам нужно очень многое обсудить. Его очень взволновала вся эта история с Данилевичами, а в особенности ее последствия.
— Знаешь, Элька, в Совете черте что творится. Все друг друга обвиняют. Вампиры и светлые темных, те в свою очередь инкубов, хранители всех подряд. Помнишь ту убитую феечку?
— Еще бы, такое разве забудешь.
— Вот-вот. И оборотни со светлыми что-то не поделили, одни демоны хранят безмятежное молчание.
— Видимо, они еще не успели найти их слабое место, — почти машинально проговорила я и застыла от осознания, что именно сказала. — Крыс, а ведь и у демонов есть слабое место.
— Не нравится мне все это, Элечка. Ох, как же хочется быть там с тобой.
— Мне тоже хочется, — вздохнула я. — Знаешь, не спроста все это. Кто-то умелой рукой, как кукловод, меняет и подталкивает события.
— Не в нашу пользу, — также как и я, вздохнул хвостатый.
А я, чтобы хоть как-то отвлечься от унылых мыслей, спросила:
— А как там Ева?
— Хорошо, вчера этот большой инквизитор весь вечер у нас торчал.
— Рейнер?
— Ага.
— Не знаешь, они помирились?
В ответ Крыс пожал плечами.
— Ну, раз он тут практически поселился, скорее всего помирились.
— Это хорошо. Я волнуюсь за нее. Она единственная живая Савойи на сегодня. И если этому J. нужна моя сила, то он не успокоится, пока не получит все.
— Эль, а может мне приехать, а? Ну, спрячешь меня где-нибудь. Я буду тихо сидеть, как мышь.
— Ты мне там нужен, — с сожалением вздохнула я. — Очень нужен. Ты хранитель, можешь увидеть гораздо больше, чем все инквизиторы вместе взятые.
— Ладно, ладно, — пробурчал Крыс. — Я понял, но с одним делом тянуть нельзя. Я тут хочу с хранителем Генри перетереть. Он может прояснить для нас что-то с этим мерцанием.
— Вряд ли он видел лицо Безликого, — не согласилась я. — Боюсь, ты ничего не узнаешь и подставишься.
— Элька, ты чего такая запуганная? Мы ж коты живучие.
— Мне плевать на котов, а ты мой самый лучший и любимый друг. И я не собираюсь тебя терять в ближайшие лет триста.
— Ты до девятнадцати доживи, для начала, — пробурчал Крыс, но судя по его усатой, довольной морде, отразившейся в зеркале, его мое признание очень порадовало. Ох, и хитрющий у меня хранитель. Этот усатый прохвост только выглядит простак простаком, а на самом деле.
— Эй! Ты чего там, утонула что ли? — застучали в дверь ванной, где я собственно и общалась с Крысом. И это тоже странно напрягало. Что Варька, что Венера, совсем с ума посходили. Смотрят на меня так, словно я вот-вот в обморок грохнусь. Опасаются непонятно чего. Я спрашивала, чего это с ними. Обе пробурчали что-то непонятное и занялись своими делами, и вот опять. Второй раз за пятнадцать минут Варька в двери ломится. А по идее должна спать.
— Да живая я, отвянь, — крикнула я Варьке и поспешила попрощаться.
— Все Крыс, мне пора. Не рискуй понапрасну, пожалуйста. Если что-то почувствуешь.
— Не дрейфь, Элечка. Я не пропаду, — слишком легкомысленно, на мой взгляд, ответил Крыс, помахал лапой и отключился. Я положила зеркало в карман сумки, пригладила волосы и открыла дверь, а Варька, как ни в чем не бывало улеглась в кровать.
— И чего ты в дверь ломилась, раз не собиралась в ванную?
— А кто тебя знает, может, ты там вены резать собралась, — хмыкнула она.
— Чего? Какие вены?
— Да вы с Венькой после этих нападений с ума сходите. Одна орет по ночам, теперь другая к ней присоединилась. Я вам что, нянька что ли?
— Так, постой. А можно с этого места поподробнее?
— Да запросто, — откликнулась она, отбросила одеяло, уселась на кровать удобнее и начала рассказывать.
Как оказалось, нападение в доме Данилевичей и неудачная попытка изнасилования сделали свое дело. Нервы мои сдали, не выдержали просто, и я грохнулась в обморок как только распрощалась с Диреевым. А поскольку в себя приходить не спешила, девчонки перепугались. Венька хотела за лекарем сбегать, и наткнулась на все еще стоящего под дверью Диреева.
— Он сказал, что сам тебя в лекарскую доставит, схватил на руки и унес, — закончила свой рассказ Варька.
— Значит, не привиделось, — задумчиво прошептала я, переваривая информацию.
— Венька вообще рассвирепела. Ты ведь в его присутствии волшебный образом притихла, а когда он руку тебе на лоб положил, вообще успокоилась. А вчера ты белугой весь вечер выла. Так что лучше перестраховаться. Мало ли, в следующий раз ты руки на себя наложишь.
— Не наложу. Уже пыталась когда-то. Не понравилось. А вчера и правду ревела. С бывшим рассталась.
— Как можно расстаться с бывшим? — не поняла она.
— Очень просто. Сказать, что больше вам не по пути. Все. Хватит об этом. И не ходите за мной. Я, правда, в порядке.
— Ну, как знаешь, — хмыкнула она и снова попыталась подремать. Вот только и у меня свои вопросы возникли.
— Варь, а ты сама когда-нибудь любила?
— Вот еще. Да скорее ад замерзнет, чем я в кого-нибудь влюблюсь.
— Почему?
— А что она хорошего приносит? — ответила вопросом на вопрос девушка. — Спасибо, насмотрелась я на вас с Венерой. Ты ревешь, она злится, и все из-за какого-то парня.
— Это потому что любовь у нас несчастная. Но так бывает не всегда. Вот Федя Краев например, хвостиком за тобой ходит, глаз не сводит, а ты.
— Кто?
— Федя Краев, стихийник.
— Это ходячее недоразумение?
— Ну, знаешь, — обиделась я за друга. — Он самый добрый из всех, кого я знаю. И не воротит нос от человека лишь потому, что тот выбрал не ту сторону.
— Ну, раз он тебе так нравится, тогда и встречайся с ним, — огрызнулась она, но и я в долгу не осталась.
— Нет, зачем же портить парню жизнь подобной связью, я ему другую партию найду, самую лучшую. Он даже имя твое забудет. У меня уже и кандидатура имеется, Кристина Расмус. Знаешь такую?
Знает, еще как знает, не даром же подушками начала кидаться. Было бы что потяжелее, применила бы. Ах, хитрюшка Варька, не знает она, кто такой Федя. Все ты знаешь, и о чувствах его знаешь, и тебе не все равно. Хм, а это уже интересно.
— Кристина Эрика любит, — крикнула она мне вдогонку, когда я из комнаты выходила.
— Да? Я тоже своего бывшего любила, а потом встретила другого и любовь прошла. Мотай на ус, Варечка, упустишь такого парня, локти кусать будешь.
После разговора со светлой я улыбалась не переставая. Приятно знать, что не только у тебя проблемы с личной жизнью. Вот и у неприступной Варьки есть свои любовные переживания. Разве это не здорово?
Я решила, что сегодня ничто не сможет испортить мое прекрасное, впервые за много дней, настроение. Ага, сейчас. Когда это мне так везло? И во всем опять оказался виноват Эрик. Подозреваю, что ему доставляет удовольствие портить мне жизнь. Чего стоит его выходка с профессором светлого искусства. Амалия Спиридоновна та еще жаба, и не поверишь, что светлая, и да, я тоже терпеть не могу ее премерзкой улыбочки, не обещающей нам, темным, ничего хорошего, да, она славится несправедливым и предвзятым отношением к темным, да, ее никто не любит, но это не значит, что над ней можно издеваться. И ладно бы он и компания издевались магически, так нет, использовались исключительно школьные методы. Налить клей на стул (и где только взяли?), подставить к двери кабинета ее же стул, наклеить ей на спину злую записку: «Ненавижу всех темных и не скрываю этого», с которой она полдня ходила по школе. И главное, за это не наказывают. Нет, видите ли, у них в правилах подобных статей.
Сегодня Эрик и компания явно перестарались. Запустили по аудитории мышь, совершенно позабыв, что мы тоже, девочки, и многие этих грызунов не просто не любят, боятся до ужаса. В общем, урок был сорван визжащим преподом и половиной нашей девчачьей группы, а я отправилась на очередной поклон к Себастиану. Одна.
— А, Панина, заходи, — махнул куратор, пребывающий в подозрительно хорошем расположении духа. — Ну, что. Поздравляю.
— С чем? — насторожилась я.
— Первая потеря в твоих рядах.
— Что? — я растерялась и испугалась. Что еще произошло? Я же только что видела всех своих в сборе. И тут кольнуло что-то. Егор.
— Вот, глянь. Егоров написал заявление об отчислении.
Я осела. Хорошо, стул подвернулся, а так бы и на пол не постеснялась. В голове только одна мысль билась — из-за меня. Он ушел из-за меня.
— Я с ним поговорю, — резко вскочила я.
— Да стой ты, горячка, нет его. Вчера еще собрал вещи и уехал.
— И что теперь?
— Радуйся. Одной головной болью у тебя меньше будет.
— И вы так просто об этом говорите? Вы хоть пытались его переубедить, или только смотрели, как еще один темный ломает себе жизнь. Конечно, ведь он не инкуб.
— А ну сядь, — резко рявкнул Себастиан.
Я, если честно, испугалась и своего резкого выпада и его возможной реакции. Вот блин, говорили же, что язык мой — враг мой, и почему я не умею держать его за зубами? Дура.
Тем временем Себастиан подошел к тумбочке, налил что-то в стакан и передал мне.
— Что это?
— Валерьянка. Я не идиот, чтобы студентов спаивать, хотя… был один случай. Ты пей, пей. Нервишки иногда лечить не просто нужно, необходимо.
Пришлось выпить под его требовательным взглядом. Я вообще-то не очень люблю валерьянку, стараюсь как-нибудь сама с нервами бороться, на худой конец можно напиться, но сегодня настойка помогла, так сказать, пришлась как раз кстати.
— Ну что, полегчало?
— Немного, спасибо.
— Ну, раз полегчало, скажу начистоту. Он рано или поздно должен был уйти, и ни ты, ни я бы его не удержали.
Я уже хотела возразить, но он не разрешил.
— Думаешь, я не в курсе вашей истории? Это ведь ты была той самой искрой, что его силой наделила. Глупо и неразумно. Еще глупее было то, как он с тобой поступил. Дурак. Такую девку упустил. А то, что не примешь, я знал. И он знал, просто не мог себе признаться, вот и потащился за тобой сюда. Папашка пропихнул. Все дети членов совета учатся в МЭСИ. Кому-то это нужно, чтобы себя научиться контролировать, получить новые силы и знания, а кому-то все и так дано. Вот твой Егоров из второй категории. Не здесь его место, и не магии он должен учиться. Я это понял, он это понял, теперь ты пойми. Мне плевать, темные вы, светлые, инкубы или оборотни, вы студенты, я за каждого головой отвечаю. За тебя, за него, за остальных. И если бы могли мои слова его остановить, я бы их сказал. Поняла?
— Поняла.
— Ну, тогда иди уже, Панина. И помирись, наконец, со своей подружкой оборотнем, а то ходите, как неприкаянные, что одна, что другая.
— Ну, знаете что? — возмутилась я.
— Что? — полюбопытствовал Себастиан.
— Ничего, — буркнула я и поспешила удалиться. Не люблю, когда так бесцеремонно вмешиваются в мои дела, особенно, если это касается Илюхиной. И чего он о ней вспомнил?
Весь день и вечер я думала о Егоре. Как он там? В порядке ли, не наделал ли глупостей. Ведь он такой. Когда хреново, творит бог знает что. Так что, придя в комнату и обнаружив, что соседок нет, я решила посмотреть, просто убедиться, что с ним все в порядке, только страшно немного, ведь его боль я приму на себя, буду мучиться не меньше. А если он уже утешился в объятиях какой-нибудь красотки? Или пьет в каком-нибудь баре? Или подрался с кем-то? В общем, пока я не накрутила себя окончательно, поспешила включить волшебное зеркало.
Несколько минут ничего не происходило, я пыталась что-то уловить, но зеркало только белый шум показывало, а когда появилась картинка, удивилась.
Кто-то настойчиво трезвонил в дверь, а Егор лежал на кровати и даже не шевелился. Но и тот, кто был за дверью, отступать не собирался и победил. По крайней мере, Егор встал, протер лицо, пошел к двери и с бормотанием «И кому там жить надоело?» распахнул дверь, за которой стоял. Диреев.
— Пришел позлорадствовать, или пожалеть?
— Поговорить. Пустишь?
— Как будто тебе нужны мои приглашения, — съязвил он, и вернулся в комнату. Споткнулся о бутылку из под виски, стоящую у кресла, чуть не наступил на еще одну и прекратил свой путь на диване.
— Видимо, ночь удалась, — заметил Диреев.
— Говори, чего хотел и вали.
— Почему ты ушел?
— Как? Ты еще не в курсе? — приподнялся Егор. — А я думал, ты знаешь о ней все.
— Ты не можешь просто ответить, без своих игр.
— Кто тут играет, так это ты. И я не на допросе, чтобы тебе отвечать.
— Как я понял — твой уход связан с Элей, — не стал реагировать на грубость Диреев. — И если ты здесь, если сдался, то надежды не осталось.
— И теперь твой путь свободен, — хмыкнул Егор. — Да, я недооценил тебя. Не думал, что ты так легко ее просчитаешь. Изобразил равнодушие, бросил, завел интрижку с вампиршей, и все это на ее глазах, она не могла не клюнуть.
— Что бы ты не думал, но все не так, как кажется.
— Да неужели?! Может, еще скажешь, что тебе жаль?
— Мне, действительно, жаль. И я никогда не желал зла ни тебе, ни ей.
— А я желаю, — полыхнул яростью Егор. — Желаю вам обоим катиться в бездну.
— Даже так?
— А почему нет? Я не из тех, кто радуется, когда любимая счастлива. По мне, так легче будет, если она. — он отчего-то запнулся, тяжело поднялся, подошел к тумбочке, достал бутылку с алкоголем, откупорил ее и хлебнул прямо из горла.
— Надеешься полегчает?
— Хуже не будет.
— Ты так думаешь? — хмыкнул Стас.
— Зачем ты пришел?
— Хотел спросить кое о чем, но, похоже, свой ответ я уже получил. Извини, что побеспокоил, больше этого не повторится.
Он поднялся, посмотрел на брата и направился к выходу.
— Постой. Что ты хотел спросить?
Диреев едва заметно улыбнулся, посмотрел на свое отражение в зеркале и его взгляд переменился.
— Дэн, советую обновить защиту. За тобой следят.
— Да? И ты уже знаешь кто?
— Одна маленькая любопытная птичка. Между прочим, подглядывать нехорошо, — погрозил он пальцем своему отражению, и меня отрубило. Попалась. Боже, как стыдно. И как он узнал? И что теперь будет? Меньше всего мне хочется, чтобы Егор подумал, что у него еще есть шансы, а о том, что подумал Диреев, я даже знать не хочу. Блин. Все, никаких больше зеркал. Хватит. И никаких больше мужчин. Я лучше коллекцией займусь, с ней хоть и бывают переживания, но только познавательные.