Я помотал головой.
— Звезданул Стэну так, что тот полночи провалялся у Фрэнка в лазарете с компрессами на лице. И вот я призадумался. — Ос резко встал, я тоже поднялся на ноги. — Я считал тебя сильным, Лейв. А ты из этих…
— Этих?
— Кто замужем за трупами.
— Все. Закрыли тему.
— Ну конечно!
— На себя, блять, посмотри!
— А что я?
— А что Бурый?
— Бурый? — Ос удивился. — Он-то причем тут?
— Дурачка из себя не строй.
— Я не строю. Бурый правильный до мозга костей. Альфа из викторианской эпохи, как его в наше время забросило, непонятно. Найдет себе такого же правильного, чистого омежку, и будут они жить-поживать и деток рожать. А я трахаться буду, сколько хочу и с кем хочу!
— Ну и супер! Рок себе тоже найдет правильного и чистого. А я трахаться не буду, потому что нисколько не хочу и ни с кем не хочу!
Какое-то время мы смотрели друг на друга, а потом Ос начал ржать.
— Ладно, зачтем за ничью.
Я усмехнулся.
— Предлагаю выпить.
— И покурить.
— И покурить.
***
"Все, завязываю с пьяными ночевками на мансарде Оса", — думал я, возвращаясь на рассвете к себе. Город спал, и окрашенный в розовое воздух холодил по-ночному. Я свернул к гаражу и споткнулся от неожиданности. Возле дверей нетерпеливо вышагивал туда-обратно хмурый Рок.
— Ариэль сказал, ты ночевать не приходил.
— Ага, я остался у… — он дернул меня на себя, горячее дыхание опалило шею.
— Ты чего?
— Никем не пахнет…Ты что, пил?!
— Да в чем дело?
— Проблема есть, — Рок немного успокоился и отстранился. Я заметил, что глаза у него красные, словно он всю ночь не спал. — Это срочно. Я…мне совет нужен касательно Жужи.
— Как он?
— Плохо. Ночью стало. Он сказал, ты все знаешь. Пойдем…ко мне, я должен кое-что показать.
Жил Рок по-спартански, в корпусе для альф на последнем этаже его комната была угловой: койка, стол и железный шкаф. Пол в середине комнаты был завален бумагами.
— Я все думал-думал, должен же быть выход, начал листать брошюры о местном научном городке и в одной из них прочел, что тут проводили, кроме прочего, медицинские исследования. Томпсон смог уберечь пару подшивок из архива, и в них я откопал, — Рок сел на пол, — карты. Короче, в нескольких сотнях километров отсюда была построена фабрика, где изготавливали экспериментальные лекарства. Мы в те края никогда не заезжали…
— Думаешь найти там гормональные препараты?
— Попробовать стоит. Но проблема вот в чем.
Рок развернул карту, ту, которую начертили уже после апокалипсиса, и наложил на старую.
— Здесь начинаются горы, землетрясения разрушили дорогу. Сохранилась тропа, но идти по ней…не одну неделю, и неясно на что наткнешься. Словом, — Рок тяжело вздохнул. — Ариэль рассказывал, ты жил в пустыне… Может, придумаешь объезд, чтобы джип смог проехать.
Я сел на колени и придвинул карты.
— Горы объезжать не вариант, это тоже не на одну неделю. Вот тут равнина за первым перевалом, но, видишь, раньше там протекала река, значит, сейчас солончаки, а дожди были недавно, джип завязнет… Постой-ка… Ты говоришь, тропа сохранилась?
— Ну да, красным пунктиром идет.
— И машина по ней не пройдет, но…мотоцикл мог бы…
— У нас нет мотоцикла, — раздраженно перебил Рок.
— Есть! Рок, мы с Ариэлем приехали на мотоцикле, у нас бензин кончился в километрах сорока от Крепости. Блин, я забыл все это, как страшный сон… Его, конечно, засыпало во время бури, но я смогу привести мотор в порядок.
— Помнишь, где вы его бросили?
— Да, примерно.
Мы взяли машину Бурого, у нее был открытый багажник, в который при желании можно было вместить три мотоцикла. Рок махнул дежурным у ворот, и впервые за две с лишним недели я покинул Крепость, чувствуя себя странно на пассажирском сидении. Рок, напротив, снова стал похож на себя: собранный, уверенный, готовый горы свернуть на пути к цели. Мой взгляд постоянно возвращался к нему: волосы длиннее, чем у Жужи, и возле шеи завиваются черными кольцами, хочется оттянуть прядку, чтобы увидеть, как она подпрыгнет, снова закручиваясь.
— Будешь и дальше так смотреть, я за себя не отвечаю.
Я спешно отвернулся к окну. Небо на горизонте покраснело, заливая теплом бескрайние пески.
— Ты из-за Жужи остался? — спросил я.
Рок крепче сжал руль, когда мы влетели в неглубокую колдобину, а, в целом, выглядел он так, как будто вел машину по одной из главных авеню, а не в пустыне.
— Я слышал, солдатам всем выдавали браслеты, тем более кто в спецназе служил.
— Мне и моим ребятам не дали.
Я не стал уточнять, и так уже израсходовал лимит своего любопытства на год вперед, но Рок сам заговорил.
— Читал про расстрелянную демонстрацию в Литсе? Наверняка читал. Нас всех туда пригнали, двадцать стрелковых групп расставили по периметру площади, на крышах. Стандартная процедура по охране мирной демонстрации. Ну мы так думали. Люди приходили целыми семьями, были, конечно, буйные и безбашенная молодежь, но так все больше омеги, дети, старики. Не знаю, что там они за плакаты держали и какие лозунги выкрикивали, я не смотрел и не слушал… я был хорошим бойцом: в голове, кроме регламента, ни одной мысли. Ну и молодой совсем, меня месяц как повысили до командира группы. К трем часам обстановка накалилась. На митинг не пропустили фургоны с прессой, и народ взбесился, где-то прорвали оцепление, часть толпы двинулась к зданию правительства. И вдруг мне по внутренней связи пришел приказ "стрелять на поражение". Знаешь, я почти дал отмашку своим. Почти. Меня как заклинило, я не понимал: "на поражение"? Я смотрел в прицел на пеструю толпу внизу. И кого нам поражать? Ту толстую омегу с букетом ромашек? Ее такого же толстого пацана? Старика, грозно размахивающего флагом единства? Голос в наушнике повторял: "Как меня поняли? Доложите, четвертый, как поняли?" А я не понимал. Короче, я дал сигнал к отступлению. Разруха к тому времени добралась до армии, надо мной даже трибунала толком не было. Командир вызвал, дал по роже и сказал, что ни мне, ни моим ребятам браслетов не видать. На себя я плевал, ты прав, я бы все равно остался из-за Жужи. Но как парням сказать… Подо мной числилось семь человек, троих — Бурого, Алана и Себа — ты знаешь, и еще четверо, они тоже в Крепости. Не поверишь, ни один мне даже слова не сказал. Тогда я понял, что должен придумать, как нам всем жить после…
Интуитивно я понимал, где в рассказе Рока скрылся болезненный нарыв, и мне захотелось утешить его, смягчить чужую боль. Никто в детстве не дул мне на разбитую коленку, но я видел, как это делали папы других детей.
— "Почти" не имеет значения. Ты бы никогда не смог расстрелять безоружных.
— Откуда тебе знать? — Рок сглотнул, кадык нервно дернулся.
— Такие вещи сразу чувствуешь… Сверни под сорок градусов, уже скоро…так подожди, я не уверен, давай выйдем и пешком пройдемся.
Я не прогадал, через метров сто мы увидели его, мотоцикл засыпало лишь по колеса и даже возвращаться за лопатой не пришлось.
Рок загрузил зверя Джэка в багажник, скептически подняв бровь на мою попытку помочь, отряхнул с ладоней песок.
— Как только ты приведешь его в порядок, я отправлюсь в дорогу.
— Один?
— Тебе ли не знать, что пассажир за спиной — помеха и перерасход бензина.
Мне ли не знать, что незнакомая дорога на мотоцикле в горах — это… "опасно"- неподходящее слово.
— Фабрику могло разрушить землетрясением.
— Могло. Но запасного плана у меня нет.
Я отвернулся, закусив губу, а в следующую секунду оказался в его объятиях, прижатый к твердому телу, он целовал меня без тени нежности и ласки, сминал рот, прикусывал, наказывал за непринадлежание ему. Его ладони были везде — оглаживали бока, спину, сжимали бедра, притягивали плотнее. С таким поцелуем не нужна была метка, он клеймил меня своим медово-горьким вкусом, пил страхи и сомнения, оставляя сладкое возбуждение.
Рок оторвался от моих губ, лишь когда кончился воздух, и я осознал, что пальцы одной моей руки запутались в его волосах, а вторая — забралась под рубашку и гладит напряженные мускулы.
— Ты не должен быть один, — он пытался восстановить дыхание.
— Потому что я омега? — я усмехнулся.
— Потому что тебе плохо одному.
Он отошел, а я без сил прислонился к машине.
— Ты боишься, что я займу его место, но твое сердце не пыльный шкаф с древностями.
По возвращении Рок отправился к себе отдохнуть, а я занялся мотоциклом. Продул его от песка, сменил масла в двигателе и тормозную жидкость. Залил полный бак и прослушал мотор, если в плане музыки мне медведь на ухо наступил, то в звучании мотора я легко распознавал малейшую фальшь.
Когда в десять в гараж зашел Рок с Аланом и Бурым, все было готово. Рок на ходу давал последние указания, засунул в карман куртки листок, где Фрэнк написал название необходимого препарата и список тех, которые могли его заменить, пожал альфам руки, бросил на меня сдержанный взгляд, надел шлем и уехал.
Он оставил за главного Алана и запретил в свое отсутствие покидать Крепость. Он должен был вернуться через два дня.
Но он не вернулся ни на третий день, ни на четвертый.
Часть 4
Я проснулся, словно вынырнул из мутных глубин. Сердце билось тяжело, отзываясь сосущей болью в груди. Я встал, Ариэль заворочался и потянул на себя одеяло.
Подойдя к окну, я открыл форточку, впуская свежий воздух. Начиналось утро. Утро четвертого дня его не-возвращения.
Мой приемный отец, добрый, но очень уж сентиментальный мужик, твердил, что самый подлый грех — это грех несвоевременности. Сделать что-то слишком рано или слишком поздно. К полтиннику он крепко выпивал и тогда говорил, что людей окружают темные силы, заставляющие их спешить или опаздывать.
Я стоял у окна, и изнутри меня сжирало предчувствие. Я знал, что Рок в беде, что он лежит, ему
***
— Он дал четкий приказ, — заспанный Алан смотрел, как я меряю комнату шагами. — не предпринимать никаких спасательных операций.
— Я не его солдат, плевал я на его приказы! Если надо, отправлюсь один!
— Куда ты отправишься, дурак! Послушай, ты не знаешь Рока, всего второй день, его могла задержать непогода. Лейв, ты как взбесился.
— Ты не понимаешь. Я его чувствую! Черт… — я обхватил виски.
— Как ты можешь его чувствовать?
— Я его омега.
Ну вот я и сказал это. Опоздав на икс дней, где икс — число, не имеющее значения.
Алан выглядел пораженным, приблизился ко мне и удивленно принюхался.
— Омега? И правда, я сейчас тебя чую… Как такое возможно?
— Неважно. Алан, я видел карту, по которой он поехал. Я найду его.
Алан защелкал пальцами, что-то обдумывая, а я смотрел на черно-белую фотографию, кнопкой пришпиленную над кроватью: на ней Алан, Себ, Бурый и еще четверо парней подкидывали в воздух Рока — на фото он завис, как в невесомости, и хохотал. Совсем мальчишка.
— Я должен оставаться в Крепости, возьмешь Себа и Бурого. Себу я сам сообщу, он будет в гараже через десять минут, а Бурый…зайди к Осу, он скорее всего там.
К теплицам я почти бежал, бурнус растрепался, и спутанные волосы лезли в лицо.
Из дома Оса доносились громкие голоса, я остановился, не зная постучать мне или подождать, пока спор утихнет.
— Что значит проваливай? Да какая муха тебя укусила! Не пинайся ты, Ос, повредишь себе что-нибудь…
— Это ты повредил мозг. Пришел потрахаться, так сейчас утро, все довольны, проваливай!
— Я пришел сказать, что ты мне нужен.
Мне стало неловко, но уйти я не мог и прервать их разговор тоже. Что ж за день такой нелепый…
— И что теперь? — спросил Ос утомленно.
— Теперь кофе в постель по утрам и звезды с неба, если захочешь.
С минуту в доме молчали, и я уже хотел обозначить свое присутствие.
— Я не смогу так, Берн. По-человечески не смогу.
— Со мной сможешь.
— Уходи. Не мучай меня… Уходи.
Берн. Ос, наверное, единственный человек в Крепости, кто зовет Бурого по имени.
Дверь хлопнула, и на пороге появился Бурый, взлохмаченный больше обычного и мрачнее тучи.
Стоит отдать дань его профессионализму, в моих сбивчивых объяснениях он сразу выделил суть и быстро зашагал к гаражу, даже про то, что я стал ощущаться как омега, ничего не сказал.
— Я за главного, — отрезал Бурый. — Себ, ты за руль, автоматы взял?
— Обижаешь! — Себастьян расплылся в улыбке, он явно был рад возможности проветриться.
— А ты, — я невольно отшатнулся. Черт, я и забыл, как прежде реагировал на сильных альф, — сиди и не высовывайся.
Мы ехали часа три, внутри все замерло, словно меня толкнули, и пока неясно упаду я или выстою.
Местность за окном стала холмистой, испещренной ровными ямами, будто гигантские монеты приложили к мокрой земле. Вскоре по бокам выросли горы. Дорога оборвалась, ухнув в бездонный каньон.
— Выходим, — скомандовал Бурый.
Немного поплутав, мы выбрались на главную тропу и двинулись вверх, я старался не смотреть на зияющий справа обрыв. Твою мать, как он тут ехал?!
Мы шли около часа: первым Себ, потом я, замыкал цепочку Бурый. Через час Себ предложил остановиться выпить воды, и я присел на выступ. Пахло в горах иначе, я вдохнул чистый воздух полной грудью, и в глазах потемнело.
— Он рядом.
— Что? — Себастьян оторвался от фляги и вытер ладонью губы.
— Рядом, — я кинулся вперед.
— Лейв, стой! — закричал Бурый, но я его не слышал.
Я бежал вперед, тропа свернула, и я уперся в высокую груду камней. Мне казалось, это уродливый черный панцирь, который сжимает мое сердце.
— Рок! — я прислонился к узкому проему. — Рок!
— Лейв? — голос слабый. — Ты один?
— Тут я и Себ, — это подоспел Бурый. — Командир, ты как там?
— Приложило, а так повезло… Засыпало, правда, намертво, — он закашлялся. — Обвал был, самую малость не дотянул, да?
— Ага, — Себастьян вскарабкался по боковой стене на пару метров. — Бурый, сверху камни по скользящей лежат, разбирать не вариант: рухнет к херам. Давай по карагадской схеме.
— Лаз? — Бурый присел на корточки. — Вот здесь только если, и распорку не поставишь… Ладно, глаза боятся, руки делают.
Я отошел подальше, чтобы не мешаться, и старался лишний раз не смотреть в сторону завала: ненадежная конструкция подрагивала и шаталась, парни точно разбирали карточный домик.
Наконец Себастьян сказал, что попробует пролезть и исчез в образовавшемся проеме.
Изнутри донеслись приглушенные голоса.
— Щас подниму на счет три.
— Ага.
— Готов?
— Он там?
— Там, там, куда он денется. Давай, брат, раз, два…
Раздался сдавленный стон, от которого мне сделалось дурно.
Бурый мгновенно подхватил показавшиеся в проеме ноги, и скоро Рока вытащили наружу. Он был весь серый от пыли, я заскользил взглядом по его телу, выискивая видимые повреждения.
— Плечо выбило, жить буду, — сказал Рок. — А кто тебя, Себ, учил вперед ногами выносить, а? Рюкзак прихватил?
— Тут он.
Идти Рок мог сам, медленно, часто останавливаясь, чтобы перевести дух. Бурый заикнулся было о том, чтобы смастерить носилки из курток и автоматов, но Рок смерил его оскорбленным взглядом. И все-таки, когда мы выбрались к машине, его заметно шатало. Себ прыгнул за руль, Бурый — вперед, а я помог Року забраться на заднее сиденье.
— Тихо вези, — сказал Бурый. — Кочки объезжай.
В машине Рок заметно ослаб, хотя старался не показывать виду и только кусал бледные губы.
— Ляг мне на колени, а? — попросил я.
Он покосился на меня и аккуратно прилег. Легкими движениями я начал смахивать пыль с его лица. Мне хотелось трогать его, ощущать живое тепло, но я сдержался и лишь провел указательным пальцем вдоль линии роста волос на лбу.