- Ну уж, извини, я, правда, не хотел, чтобы так всё получилось, - честно признался я, потерев лицо руками.
Отец поднялся и затушил сигарету:
- Ладно, идиотом я тебя никогда не считал, и я надеюсь, ты всё прекрасно понимаешь, сколько ещё всякой херни тебя ждёт.
Я угрюмо кивнул.
- Однако сейчас я могу списать всё на твой возраст: неподчинение, желание испытать новые впечатления, но в будущем я жду от тебя нормальной семьи и внуков. Ты меня понял, я надеюсь.
- Более чем, отец.
Он забрал у меня окурок и вместе с пеплом выкинул их в форточку.
- Да, и снеси сегодня бабушке лекарства, а то я уже не успеваю, мне нужно в мастерскую…
- А мама…
- Не трогай мать, пусть…, - он стушевался, - не знаю…просто не тревожь её сегодня.
- Понял, не дурак, - я взял с холодильника деньги и быстро умотал из дома.
***
Я шёл по уже знакомому двору, в центре которого на специальной площадке играли дети. Одну из девочек я узнал и весело крикнул:
- Аня, привет! – махнув при этом рукой.
Сестра Артёма сначала непонимающе нахмурилась, но увидев меня с горки, улыбаясь, махнула рукой и съехала вниз, прямо в руки брату.
Я подошёл к ним:
- Здорово!
Артём кивнул, отряхивая платье сестры.
- Ты прямо как молодой папаша смотришься, - наблюдая за ними, обронил я.
- А что делать… - он лишь пожал плечами, - ладно, Нют, иди пока одна погуляй.
Девочка кивнула и побежала к остальным детям, которые играли в мяч.
- Ну, как дела-то?
- Пока не родила, как рожу так скажу, - безэмоционально сказал Артём, внимательно наблюдая за своей сестрой.
- Боюсь, что тебе это не грозит, друг, - я улыбнулся и хлопнул его по плечу, стараясь хоть как-то приободрить Тёмыча, а то его сегодняшнее заторможенное состояние мне совсем не нравилось.
- Знаешь, - он резко развернулся в мою сторону, - как-то всё подзаебало…
- Я это уже понял, - хмыкнул я, - и что же с тобой приключилось?
- Да фигня всякая, на самом деле это даже внимания не стоит, - Артём лишь отмахнулся.
- Если ты так из-за этого расстроился, то определённо стоит, - настоял я, - ну давай уже, не тяни!
Артём скривил страдальческое личико и нехотя сказал:
- Я вчера видел Кристинку с каким-то мужиком левым…
Я не выдержал и рассмеялся:
- Не, ну а чего ты хотел, брат, чтобы она до старости ждала, когда ты, наконец, разродишься и предложишь ей хотя бы погулять?
- Нет, ну это-то понятно, она девка красивая и так далее…. но не могу, бесит меня это всё. Я уже два года даже и не старался завести отношения, а тут маленько всё как снег на голову свалилось, - раздосадовано закончил он.
- Ты, конечно, смотри сам, просто боюсь, пока ты думаешь и разбираешься в себе, Криса окончательно уведут…
- Чёрт! Вот я и говорю, что это бесит… - он ударил кулаком в ладонь.
- Ну, так рожай скорее! – с энтузиазмом сказал я и засмеялся.
- Эх, то сначала говоришь, что мне это вообще не грозит, а теперь буквально заставляешь меня это делать. Где же твоя последовательность? – Артём притворно осуждающе покачал головой.
- Ну, дык, я ж не знал, что тут такой запущенный случай. Ладно, пора мне, я вообще-то по делам шёл. А ты мне пообещай, что если ты вдруг решишься на этот, безусловно, отчаянный шаг, то обязательно мне об этом сообщишь.
- Хорошо, если я рожу, то обязательно тебе скажу, - нараспев сказал он и тоже засмеялся.
Я ещё раз хлопнул его по плечу, многозначительно пошевелил бровями и практически как призрак на крыльях ночи (на мне была чёрная ветровка и чёрные джинсы) понёсся к бабушке относить очередную порцию лекарств.
***
Не сказать, конечно, что я любил дачу, но в этот раз меня туда сослали в принудительно-добровольном порядке в качестве воспитательных мер. Конечно, я мог упереться рогами в дверь (не то чтобы они у меня были!) и сказать, что никуда не поеду, и родители, скорее всего, не стали бы тащить меня туда силком. Но после того разговора мать с отцом почти не общались между собой, и мне хотелось как-то их растормошить…попытаться склеить крупные осколки, пока они не превратились в мелкие частицы и окончательно не растерялись…
Я лениво перекапывал землю, лопата вонзалась в почву, словно острый нож в масло, поэтому особых трудностей у меня не возникало. Тем более, с некоторых пор я любил однотипную, монотонную работу: руки сами что-то делают на автомате, а сам о своём думаешь, да и время так быстрее проходит. Но всё же шум двигателя я услышал. В нескольких метрах от меня кралась машина, мягко очерчивая все изгибы деревенской дороги. Через несколько секунд она остановилась, и из неё вышли те, кого я совсем не ожидал увидеть здесь: Саня, Катя, а последним, предварительно заглушив двигатель и поставив сигналку, вышел Александров. Я хорошенько воткнул лопату в землю и по инерции отряхнул руки, забыв, что они в садовых перчатках. Отец, до этого копошащийся в теплице, выглянул, сжимая в руке тяпку.
- Это к тебе? – поинтересовался он.
- Ага, одногруппники, - я словно очнулся и пошёл им на встречу.
Саня подал мне руку:
- Здорово!
- Ага, - я растеряно снял перчатку и ответил на рукопожатие.
Александров просто кивнул, а Катя промолчала, она отчего-то застеснялась, пытаясь спрятаться за Серёгиным плечом, да и в глаза мне не смотрела. Мне как-то захотелось вновь наладить с ней контакт, да и просто разрядить обстановку, правда, я не знал, как это сделать, поэтому ляпнул:
- Осторожно, Кать, а то у Александрова привычка всех лиц женского пола, появляющихся ему на глаза, делать своими девушками.
Катя хихикнула, закрывая рот ладошкой, а Александров закатил глаза.
- Так это твой…эмм…, - отец поморщился, - тот с кем ты встречаешься?
- Да, я его парень, - спокойно подтвердил Александров.
А Саня хрипло рассмеялся:
- Всех лиц женского пола, говоришь?
Тут надо мной уже все поржали, даже отец едва заметно улыбнулся.
Я лишь фыркнул, скрестив руки на груди:
- Смеётся тот, кто смеётся последним.
Александров, видимо, почувствовал, что все расслабились, и решил надо мной поиздеваться:
- Костюнчик, ты же разрешишь теперь называть тебя Костюнчиком?
- Только через мой труп, - оскалился я.
Отец неожиданно тихо произнёс, гримаса исказила его лицо:
- Его мать в молодости такой же была: язвила, издевалась надо мной, а потом и вовсе…
- Вовсе что? – встрял я.
- А причём здесь вообще моя мама? – насторожился Александров.
Мой отец лишь медленно покачал головой, было чувство, будто он и так сказал больше, чем собирался. Тут, наконец, и моя мама подошла:
- О, у нас гости! Здравствуйте! Так…мальчишек я знаю, а вот что эта за юная леди?
- Это моя будущая жена – Катя, - важно заметил Саня.
А мне тут же подумалось, что при желании я мог бы быть сейчас на месте Санька, только вот сожаления по поводу того, что я не был на его месте, у меня не было.
- Что? – удивился Александров.
- Мы вчера подали заявление, - скромно сказала Катя.
Тут мама прокашлялась:
- Сергей, вы не составите мне компанию, в доме надо печку разжечь.
- Конечно, Елена Эдуардовна, всегда рад вам помочь, - незамедлительно сказал он, мама кивнула, и они ушли.
- Ну и что это вообще такое? – я обратился к Сане.
- Ничего, всего лишь знакомство с родителями, а ты не заметил? – Саня снова заржал и сквозь смех добавил, - извини, я ещё, видимо, не пришёл в себя…
Я закатил глаза и с силой ударил его рукой по спине:
- А теперь пришёл? А то, если чё, у меня лопата есть, могу ей треснуть для профилактики.
- Ладно, всё, Кость, прекрати, я не ссориться вновь с тобой приехал. Просто я очень удивлён, не ожидал от тебя такого…
Я лишь покачал головой, а Катя добавила:
- Не злись на него, мы все немного сейчас не в себе, и ещё, Кость, я очень надеюсь, что ты не держишь на меня больше зла.
- Катюш, ну что ты такое говоришь, это ты меня прости, за всё прости, - мне действительно было перед ней очень стыдно за своё поведение.
Катя кивнула и обняла меня, я закрыл глаза, прижимая её к себе и вдыхая запах таких знакомых духов.
Отец хмыкнул, всё это время он наблюдал молча и снова вернулся в теплицу.
Тут и Александров подошёл:
- Ай-яй-яй, Костюнчик, стоит тебя на пять минут оставить одного, и ты уже начинаешь обниматься с чужими девушками, - Александров притворно осуждающе покачал головой, Саня усмехнулся и обнял Катю за талию.
А я молча снял перчатки (беленькие такие в синюю пупырышку) и направился в сторону домика, процедив себе под нос:
- Спокойствие, Костя, только спокойствие!
***
Мы сидели с Саней в летней кухне. Катя и мама накрывали дома на стол, а Александров куда-то умотал.
- И всё-таки я не врублюсь, как так получилось? – в очередной раз поинтересовался мой друг.
- Слушай, Сань, может, харе уже сто раз одни и те же сопли пережевывать, - устало отметил я.
- Просто за тобой раньше таких наклонностей не наблюдалось. Я думал, ты, как всегда, втюрился в какую-нибудь плоскогрудую красотку модельной внешности ростом под метр восемьдесят.
- Ну а чем тебе Александров не плоскогрудая красотка? – флегматично отметил я.
- Ну да, плоскогрудая, так это точно…а то, что у этой красотки причиндалы другие, тебя не смущает?
- Какая теперь уже разница! – не выдержал я. – Я вообще не думал, что у нас до этого дойдёт…
- Да ты вообще, я чувствую, не думал… - пробурчал Саня, - трахаться с мужиком, да, блять, где ж это видано?
Я останавливающе поднял руку:
- Всё, умолкни. Хватит, может, меня уже осуждать!
Тут на кухню зашёл Александров:
- Н-да, еле-еле тут, у вас, толчок нашёл.
- Угу, правда, тут толчок под каждым кустом, - сам себе под нос пробурчал я, а затем громче добавил, - зачем сгоношил Саню с Катей?
- Ну уж, прости, я не знал, где находится твоя дача, - а затем хитро добавил, - а что, ты не рад своим друзьям?
Я промолчал, а Саня поинтересовался:
- Серёг, есть закурить?
- Бросил, - коротко ответил он, не сводя с меня цепкого взгляда, ууу…как репей-липучка, - Скворецкий, не веди себя как ребёнок, в конце-то концов…
Я лишь устало покачал головой:
- Ладно, идёмте есть…
***
Мы сидели за столом, в основном разговаривали отец с Александровым. Папаня интересовался, как они жили после нашего отъезда с гарнизона, спрашивал про Лизу и Людмилу Михайловну. Александров рассказывал охотно, не упуская даже мелких деталей – рассказчик, как оказалось, из него был неплохой. Маме явно не нравилось, что отец так интересовался чужой семьёй, но она молчала, делая вид, что всё в порядке. Вообще мать всегда любила уходить от проблем, не решая их, а лишь откладывая в большой пыльный ящик. Жила в каком-то своём иллюзорном мире, замыкаясь в себе, если ей что-то не нравилось. Я думаю, даже новость о моей личной жизни внешне она восприняла легко, но внутренне она наверняка очень переживала, и мне просто-напросто было стыдно и за себя и за отца. Мы совсем не жалели матери, а она страдала и молчала.
Тут отец отодвинул стул и заглянул в окно:
- Поздно уже, оставайтесь у нас, места всем хватит. А завтра с утра поедете.
- Спасибо, мы так и поступим, - Александров кивнул.
***
Я вышел во двор, было уже темно. С окна лился свет, едва освещая цветущую калину.
Тут послышалось щёлканье зажигалки и гнусавое пение:
- Ой, цветёт калина в поле у ручья, парня молодого полюбил же я… - из темноты вышел Саня.
- Хватит уже ёрничать, - ох как кулаки чесались, но я сдерживался.
- Ладно-ладно, извини, - он затянулся.
- Где сигареты достал? – я прищурился, глаза ещё не привыкли к темноте.
- Отец твой заначкой поделился.
- Больше нет?
Саня засуетился и достал из кармана помятую сигаретку:
- Всё, что есть.
- Давай, - я забрал сигарету и прикурил.
- Слышь…- через несколько минут молчания отозвался Саня.
- Ну? – безразлично протянул я, ёжась и смотря на звёзды.
- Знаешь,- медленно, будто подбирая слова, сказал он, - раньше ты был другим: весёлым, открытым, я всегда знал, как ты поступишь и что у тебя на уме, знал, какие девушки тебе нравятся. Но как только ты связался с этим Александровым, я перестал тебя понимать, и, честно, мне больно видеть, как ты калечишь свою жизнь, - он сострадательно хлопнул меня по плечу.
Я же повёл плечом, скидывая его руку:
- И к чему ты ведёшь?
Саня тяжело вздохнул и снова замолчал. Я же прекрасно понимал к чему всё идёт, но, возможно, где-то в глубине души ещё надеялся.
- Честно, я не знаю…не знаю…я…прости, - он говорил так, будто губы его плохо слушались, - это всё отвратительно.
Я сглотнул и закрыл глаза. Тут хлопнула входная дверь, и из темноты послышалось:
- Пацаны, вы тут?
Саня прокашлялся:
- Ладно, пошёл я спать, нам с Катюхой уже постелили.
Серёга подошёл к нам:
- Иди-иди, она тебя уже потеряла.
Саня кивнул, выкинул окурок и ушёл в дом.
- Сам не курю и тебе не советую, - Александров тут же выхватил у меня сигарету изо рта и выкинул вон.
- Если у тебя ломка, то я не виноват, - грубо ответил я, в голове до сих пор не укладывались слова Сани.
Александров это, видимо, понял:
- О чём говорили с Евгеньевым?
- О том, чего больше нет, – и я уже было направился к дому, но Александров меня остановил.
- Подожди, как дела-то хоть?
- Нормально, - ровно ответил я. – А у тебя?
- Квартиру снимаю, с отцом по-прежнему не общаюсь.
- Хуёво, - я вздохнул и зашёл в дом, сил разговаривать больше не было.
***
Было тихо, за исключением попискивания летучих мышей, которые летали на улице. Мы лежали с Александровым на веранде, на пружинистых кроватях, которые от каждого движения протяжно скрипели. За тонкой, картонной стенкой спали родители, и, честно говоря, я даже пошевелиться боялся лишний раз. Александров же закутался в клетчатое верблюжье одеяло по самый нос и молчал уже несколько минут.
- Холодно, - наконец сказал он.
- Возьми там, на стуле, ещё одно одеяло лежит, - шёпотом сказал я и перевернулся на бок, от чего кровать противно заскрипела.
Александров почему-то одеяло не взял и тут же перевёл тему:
- Кто на улице так мерзко пищит?
- Мышки, - спокойно ответил я.
- Мышки? – в его голосе проскользнула нервная нотка.
- Ага, летучие, - невозмутимо добавил я.
- Вот же блять!
- Боишься? – с удивлением поинтересовался я.
- Нет, чёрт! Лежу тут в холоде и считай в кромешной тьме, да ещё эти твари тут голос подают!
- Так тебя ж никто не заставлял оставаться здесь…машина под боком, вставай и шуруй нафиг отсюда…
- Нет, - совершенно спокойно сказал он и повернулся ко мне спиной.
Вот же интересно, когда я начинал раздражаться, Александров наоборот успокаивался, просто чудеса в решете какие-то.
Я несколько секунд собирался с мыслями, а потом еле слышно спросил:
- Серёг, зафига ты здесь?
- А ты у нас такой умный, Скворецкий, всё-то тебе по полочкам разложить надо, да? – с некоторой досадой отозвался он, - по-моему, тут и так всё ясно.
- Ну не скажи…от тебя всего чего угодно можно ожидать. У нас как только что-то начинает просветляться, тут же случается глобальный пиздец, и этим всё заканчивается.
Александров неожиданно рассмеялся и довольно-таки громко. Я тут же спрыгнул с кровати и зажал ему ладонью рот. В стенку недовольно постучали родители.
- Да тихо ты, припадочный, родители ещё не уснули, - прошипел я.
Он молча отодвинулся к стенке, оставляя немного места для меня, я прилёг, накрывшись его одеялом, а Александров тут же обвил меня словно лиана, грея свои холодные конечности.
Я недовольно отметил:
- Чего ж ты вечно такой холодный!
- Как айсберг в океане, - голосом Бори Моисеева томно прошептал он мне в ухо и тут же неожиданно поинтересовался, - не хочешь пожить со мной, отдельно от родителей?
- Да отстань ты, - я сердито отодвинулся на самый краюшек кровати, да так, что металлическая решётка теперь больно упиралась мне в бок.