- Кость, я ведь совершенно серьёзно, - я почувствовал, как его рука, медленно перебирая пальчиками по моей коже, потянулась к трусам.
- Серёг. Родители. За стенкой, - напомнил я скорее себе, чем ему.
- Ладно, - спокойно сказал он и тут же убрал руку, - тогда спокойной ночи, - поцеловал меня, скотина, в лоб и, как ни в чём не бывало, отвернулся к стене. Я криво улыбнулся, глядя на бревенчатый потолок, было чувство, что мы уже двадцать лет женаты, и накинул на себя побольше одеялка, на что Александров метко ударил меня пяткой в коленку и снова перетянул одеяло в свою сторону. Я заскрипел зубами, сжимая в кулаке край одеяла, и прошептал себе под нос ставшую за этот день такой родной фразу: «Спокойствие, только спокойствие!»
***
Я проснулся от пения соловьёв, это было очень красиво, но мой организм, по-видимому, к такому не привык, поэтому как бы я не ворочался с боку на бок и не зарывался в подушку, итог был один: мне было больше не уснуть. Я лениво поднялся с кровати и быстренько напялил спортивки и лёгкий свитер: в доме было прохладно. Затем пошёл на кухню и прямо из чайника сделал несколько глотков, смотря при этом в окно. На цветущей калине паук сплёл паутину, на нитях которой блестели капли росы, переливаясь перламутром под первыми лучами солнца. Тут зазвенел телефон Александрова, и я от неожиданности подавился водой. Пока я откашливался, Александров успел выбежать на деревенскую дорогу вместе с мобильником – там лучше ловила сеть. А я смотрел из окна, как он стоял сонный в кедах, трусах и наскоро накинутой спортивке. Комары садились на его голые ноги, он куксился, подпрыгивал, тряс ногами, пытаясь разогнать надоедливых тварей. И мне в тот момент так захотелось его обнять и утащить в тепло, под одеяло, и так просто посидеть с ним рядом, пока он окончательно не проснётся…
Но тут он всё-таки поймал сеть, сразу же насупился, внимательно вглядываясь в телефон, напоследок согнал комара с коленки и набрал нужный номер.
Я выбежал на улицу, где-то далеко меж макушек деревьев показалось солнышко. День обещался быть хорошим.
- Алё, да мама, что…когда? Точно? Ты уверена? Всё, тогда выезжаю… - Александров чересчур быстро скинул звонок и почесал затылок, - Лиза очнулась, ей лучше.
Я улыбнулся, подставляя лицо к солнцу:
- Так это ж замечательно!
- Правда, состояние ещё не стабильное…
- Главное, что она очнулась. Я думаю, теперь всё будет хорошо, - твёрдо сказал я.
- Ага, - Александров прищурился, тоже глядя на восходящее солнце, - будет, обязательно будет, - сказал он уже с большей уверенностью. – Поедешь со мной?
- Когда, сейчас? – растеряно спросил я.
- Да, мне очень хочется увидеться с сестрой. Пока доедем, да даже, если и не пустят, я там посижу, подожду…так спокойнее будет, - тихо сказал он, сонно потерев глаза.
- Не, я сча не поеду, мне пока нужно здесь побыть, но я обязательно навещу Лизу, только попозже, идёт?
- Идёт, - он наконец-то улыбнулся, хлопнув меня по плечу, при этом почему-то внимательно смотря на мои губы, и быстро потрусил к дому.
Я облегчённо выдохнул, глядя ему в след, и в тот момент мне как никогда хотелось, чтобы всё было хорошо! Глава 11.
Часть первая.
В детстве я ненавидел сардельки, которые покупала мама: жирные, рыхлые, вонючие, они неизменно мне портили аппетит. Но со временем вкусы меняются, и сейчас я к ним отношусь вполне нейтрально. Нет, я их не полюбил, просто, наверное, смирился. Но вот в личной жизни мне такого не хотелось. Не хотелось плыть по течению и полагаться на чужой выбор. Здесь я должен был принять своё собственное решение, и больше всего я боялся потом пожалеть о том, что в моей жизни был такой период, о котором я, возможно, никому не захочу рассказывать, то время, которого я буду стыдиться. Поэтому я в последний раз перед принятием решения должен был всё тщательно обдумать, хоть я так этого не люблю, ведь плыть по течению намного проще, не правда ли?
Сдав сессию, я тупо устроился вожатым и по совместительству наладчиком аппаратуры в детский оздоровительный лагерь «Маяк». В народе просто Маньяк, как ласково прозвали его отдыхающие. Об этом знали только мои родители и Тёма, сообщать Александрову информацию о том, где я нахожусь, я строго-настрого запретил. В конце концов, мне действительно нужно было отдохнуть и понять, как жить дальше.
Но зря я думал, что новые знакомства, симпатичные девчонки-вожатые и свежий воздух отвлекут меня от дурных мыслей. Точнее нет, днём всё так и было, а ночью, как только я закрывал глаза, появлялось какое-то беспокойство и ноющее чувство в груди. Хотелось всё бросить и рвануть в город или накрайняк тупо напиться, но вместо этого я выходил на крыльцо и курил, курил… Честно говоря, я не думал, что будет так сложно и больно что ли.
Но время не ждёт, пока мы разберёмся со своими проблемами: я не успел толком придти в себя, как настал сентябрь, и нужно было снова идти на учёбу, окончательно разобраться в себе и своих желаниях и, наконец, встретиться с Александровым.
***
Я привычно стоял у окна, рядом с выходом, и смотрел, как на улице в окружении нескольких одногруппников курил Александров. Уже три дня как я задерживался после пар, чтобы понаблюдать за ним, но старался делать это незаметно, чтобы он меня не увидел. Не то чтобы мне это, конечно, доставляло большое удовольствие, но всё-таки в этом тоже была определённая прелесть. Вот и сегодня я практически с упоением наблюдал, как Александров ленивым движением стряхивает пепел с сигареты и смешно передёргивает плечами от холода, видимо, замёрз голубчик на двадцати градусной-то жаре.
Тут послышались знакомые голоса, и я обернулся: с лестницы спускались Тёма и Кристина.
- А вы чего тут до сих пор болтаетесь? – сварливо поинтересовался я.
Тёма аж вздрогнул от неожиданности, но от Криса не отодвинулся:
- В деканате были, - с заминкой ответил он.
Я внимательно оглядел их с головы до ног и мысленно улыбнулся, в деканате, ага, как же.
- Ну и как там Вера Петровна поживает?
- А? – растеряно переспросил Тёма.
Тут Крис рассмеялась:
- Не мучай ты его, он и так бедный сейчас перетрудился, решал вопрос жизни и смерти.
Я широко улыбнулся в ответ и задал наводящий вопрос:
- Ну, и как я понимаю, домой вы тоже вместе пойдёте.
Артём совсем подвис, но лицо у него было такое мечтательное, что я даже невольно ему позавидовал. Эх, мне бы так!
Крис же пропела:
- А нам просто в одну сторону идти, - и шутливо показала мне язык.
Тут и Тёма очнулся:
- Костян, чё пристал-то? Ну да, ну встречаемся, всё, доволен? – сказал он это одновременно и ворчливо, и с придыханием, мечтательно даже.
Мы с Крис не выдержали и снова рассмеялись:
- Я это, конечно, очень рада, что ты меня не стесняешься и решил огласить, ну это, наши чувства, но Костя уже понял до того, как ты это сказал.
Я подтверждающе кивнул.
Тёма же сердито фыркнул, ну прямо как бык-осеменитель во время течки, или я что-то путаю, и у быков нет течки? И схватил Кристину за руку, напоследок сказав:
- Да ну вас всех!!
Крис удивлённо пожала плечами, посмотрев на меня, а Тёма тут же вытащил её на улицу, к нему как по команде незамедлительно подошёл Александров, предварительно выкинув недокуренную сигарету в урну. Они перекинулись парой фраз, затем Тёма кивнул на окно, где стоял бедный я, и Александров посмотрел прямо на меня. А я…а я… даже не знаю, в его взгляде было и беспокойство, и теплота, и какая-то безнадёга, но затем он отвернулся, поправляя чёлку, падающую на глаза, и затем снова посмотрел на меня: теперь же в его взгляде читалось только раздражение, он дотронулся до ворота рубашки, ослабляя верхнюю пуговицу, и твёрдым шагом направился к двери. Я сделал пару шагов, заворачивая в узкий коридор, и прислонился к прохладной стене. Эхом послышались шаги Александрова, он почему-то прошёл мимо, остановившись в метре от меня. Я сглотнул и посмотрел в потолок, с которого неровными хлопьями свисала побелка. Тут Александров развернулся и с болезненным для меня равнодушием осмотрел меня с головы до ног, задержавшись взглядом почему-то на моём носе. Я нахмурился и тут же почесал нос.
А он тут же оказался рядом, упёрся руками по две стороны от моей головы и напряжённо посмотрел мне в глаза:
- Знаешь, мне сейчас хочется одновременно спросить: где тебя, чёрт возьми, носило, заехать тебе в рожу или просто проигнорить тебя и больше не общаться. Не подскажешь, что мне делать, а? – он несильно ударил кулаком в стену и тут же отстранился.
Я тяжело выдохнул: будто воздух из шарика сдули.
А он хмыкнул, разочаровано окинув меня взглядом:
- Трус ты, Скворецкий, даже руки об тебя марать не хочется. Сбежал как баба… - и через несколько секунд молчания добавил, - ну и что молчишь, или я не прав?
Я скрестил руки на груди:
- Прав, и что дальше?
А он удивлённо округлил глаза и хрипло рассмеялся, его смех больше на карканье походил.
- Я тут с тобой скоро неврастеником стану. Заебало, Скворецкий, за тобой как за бабой бегать, заебало, да чего уж там, с бабами и то проще было, чем с тобой.
Я устало потёр лоб:
- Серёг, может, в другом месте поговорим?
- Нет, давай уже сейчас, сразу расставим всё по местам. А то мало ли ты опять куда-нибудь сбежишь.
- От себя не убежишь, - я вскинул подбородок, - и я думаю, тебе это известно.
Он словно оцепенел и спустя несколько мгновений кивнул, напряжение между нами существенно спало.
- Ладно, пошли отсюда.
Я неуютно поёжился и под его внимательным взглядом и, словно заключённый перед охраной, пошёл вперёд, к выходу.
Осень в этом году была ранней, ещё с конца августа начали лить дожди и желтеть листья, но к сентябрю погода более-менее разошлась, и в свои права вступило бабье лето.
Я сошёл со ступенек и уныло пнул ворох разноцветных листьев, попавшихся мне на дороге. Не любил я сложные разговоры…
Александров кивнул мне на пустую беседку-курилку.
Часть шифера с беседки уже обвалилась, а часть заросла мхом и гниющими листьями, краска от брёвен давно облупилась. Я уныло поскрёб пальцем по обшарпанной скамейке и перевёл взгляд на Александрова, который не решился сесть, а так и стоял в проходе беседки.
- Итак, спрашиваю в последний раз, - начал он.
- Не помню, чтобы был первый, - пробубнил я, - но я готов попробовать…
Александров непонимающе нахмурился, я явно сбил его с мысли. Луч солнца осветил скамью и остановился у его ног, будто не решаясь дальше идти.
- Что попробовать?
- Ну что-нибудь, не знаю что, но главное с тобой, - говорить было тяжело, будто я публично расписывался в своей слабости к нему. Ведь, по сути, я готов был быть уже кем угодно: другом, любовником, да хоть братом вместе со сватом, лишь бы он только меня не игнорировал и не вычёркивал из своей жизни.
- Ну, это…тогда… - он всплеснул руками и широко улыбнулся, не зная, что сказать, - а знаешь что? Хочешь Лизку повидать? Она тебе обрадуется.
Я быстро поднялся:
- Конечно, хочу! Как она? Вот я - идиот, сразу не спросил!
Он кивнул:
- Она в порядке, - луч быстро вскарабкался по его ногам и осветил лицо. Александров прищурился, поднося руку к лицу:
- Ну что встал как вкопанный, нас ждут великие дела!
- Да уж! – я засмеялся и вместе с ним вышел из беседки.
***
Девушка, сидящая в инвалидном кресле, мало походила на прежнюю Лизу. Длинные волосы пришлось обрезать, лицо исхудало, осунулось, под глазами залегли глубокие тени.
Она определённо была не в порядке, что я тут же вслух и сказал Александрову.
Лиза будто очнулась из задумчивости и посмотрела на меня:
- Костя?
- Здравствуй, Лиз, - я подошёл поближе.
Девушка слабо улыбнулась:
- Честно говоря, я уже и не ожидала тебя здесь увидеть.
- Ну, как ты?
- В целом ничего, но вот с детьми давно не виделась: не хочу пугать их… - тут Лиза неожиданно расплакалась и отвернулась, Александров же подошёл к сестре и ласково дотронулся до её головы:
- Лиз, ну что, не переживай, скоро тебя выпишут и…
- Я так устала, это он во всём виноват, он…ненавижу его, ненавижу, - сквозь слёзы повторяла девушка.
Я уже было испугался, что она говорит про меня, но Александров заметив моё недоумение, пояснил:
- Она имеет в виду отца.
- Вот именно! – воскликнула Лиза, - вот именно, что он мне даже не отец!
- Лиза, - Александров попытался взять её за руку, но девушка тут же вырвалась и отъехала от него подальше.
- Я случайно от медсестры узнала, что ни мать, ни отец не выступали в качестве моего донора крови. У нас группы не совместимые!!
- И что дальше-то, Лиза, это ерунда чистой воды! – не выдержал Александров.
- Ерунда не ерунда, но я попросила сделать ДНК-тест. Серёг, я не могу назвать этого человека моим отцом, да и раньше я всегда подсознательно чувствовала, что мы не родные, ну не могут родные люди так поступать! Он мне жизнь сломал.
- Прекрати, да, он был не прав, чертовски не прав, но всё же у тебя нет реальных предпосылок, чтобы считать его неродным отцом. И вообще ты об этом с матерью говорила?
- Говорила, но продуктивного разговора у нас, к сожалению, не вышло, - девушка устало потёрла глаза и потянулась на тумбочку за бумажными платками, - ты же знаешь, что она его боится.
Я нахмурился, мне было очень не по себе оттого, что я знаю то, о чём они даже не могут подумать. Я резко схватил Серёгу за локоть:
- Пошли выйдем, разговор есть.
- Что ещё за разговор? – сразу же насторожилась Лиза.
- Это касается тебя, - не стал скрывать я.
Серёга недоумённо посмотрел на меня и сел на стул:
- Ты о чём?
Я тяжело вздохнул, разговор обещался быть тяжёлым…
***
Я сидел на ковре и мучил бедных конденсаторов, тыкая в их лапки тестером. Справа от меня уже возвышалась кучка дохлых их сотоварищей, работающие я же складывал в коробку.
У родителей был сейчас словно второй медовый месяц, после моего отъезда им наконец-то удалось найти общий язык. Отцу всё-таки хватило смелости признать свои ошибки и извиниться перед мамой. После этого она словно расцвела, кстати, не думал, что женщинам так мало надо! В общем, я был очень рад за них. Вот и в сегодняшний вечер они ушли куда-то вместе, сказав напоследок только: «картошка в холодильнике», что означало: «до одиннадцати нас можешь не ждать». Я же тяжело вздохнул, перебирая в руке кондёр, жизнь, вроде как, входила в привычное русло, если бы не вся эта бодяга с Александровым. Сегодня днём я всё же рассказал всю правду про моего отца и их мать, но Александров разозлившись, видимо, на то, что я ничего ему до этого не рассказал, меня просто-напросто не понял и выгнал из палаты.
Тут послышался звонок домофона, и я неохотно поднялся, вышел в прихожую и снял трубку:
- Да?
- Открывай, - недовольно буркнули в трубку.
- Нет, - принципиально сказал я, - вот так всегда, ходят по подъезду всякие странные личности, а у приличных людей потом, между прочим, лампочки пропадают!
В трубку фыркнули:
- Это я, Александров.
Надо же, не узнал его голос! Богатым будет, хотя куда ему ещё…
- Так бы сразу и сказал, - недовольно ответил я и нажал на кнопку, в трубке запиликало.
Честно говоря, не ожидал его увидеть так скоро.
- Хотя, ты-то как раз и есть странная личность, - усмехнулся я, открывая дверь.
Александров тут же зашёл внутрь, скинул кеды и направился в мою комнату:
- Что, испугался, что я из подъезда перегоревшую лампочку выкручу или вон твои дохлые кондёры украду? – и слегка пнул их ногой.
- Зачем пришёл? – я проигнорировал его последнюю реплику и опёрся о косяк двери.
- Какого чёрта ты мне сразу же не сказал про Лизкиного отца?
- А зачем? И вообще это не моя тайна.
- Так вот и молчал бы! Кто тебя заставлял говорить что-либо!
- Что-то случилось? – по-деловому поинтересовался я.
- Да, блять! Ты ей жизнь перевернул! – Александров обессилено рухнул на мой диван.
- Это плохо? – осторожно уточнил я.
- Для Лизки, может, и хорошо, но о моей матери ты подумал? Она ведь, наверное, не зря всё это скрывала столько лет…