Агнесс внимательно посмотрела на Офелию, коснувшись рукой ее сорочки.
- Прими ванну, - чуть улыбнулась она, поманив девушку к себе, не смея требовать.
Офелия залилась нежным румянцем и Агнесс услышала, как щелкнула задвижка ванной, а сорочка девушки осталась на полу. Рядом с ней в пышной мыльной пене оказалось столь теплое и нежное тело. Офелии ничего не оставалось, как прижаться к ней, расслабленно выдыхая.
Агнесс молчала, медленно поглаживая ее спутанные волосы, любуясь нежным румянцем, не покидающим щеки Офелии.
- Не стесняйся. Ты такая красивая, - прошептала Агнесс поправляя тонкую прядь волос девушки, улыбаясь.
Тепло, исходившее от девочки, бархат ее кожи пробуждали в Агнесс желание, хорошо спрятанное за этой снисходительной улыбкой. Слишком долго никого не было рядом, врала она себе. А может, рядом просто не было Офелии.
Девушка с разноцветными глазами смущенно улыбнулась, осмелев, она коснулась щеки Агнесс влажной от воды рукой.
- А вы..Я никого не видела лучше вас, - по-детски чистосердечно прошептала она, сама прижавшись к Агнесс.
Агнесс прильнула к ее губам, украв без спроса этот поцелуй, чувствуя, как трепещут ресницы девчонки, касаясь ее щеки. Она слышала тихий вздох Офелии, чувствуя, как тонкие руки обвили ее шею, как только она сжала это доверчивое существо в объятьях.
Агнесс хотела приостановить себя, приказать остановиться, но нет. Ее руки, изголодавшиеся по теплу, с жадностью скользили вдоль тела Офелии, по ее влажной худенькой спине, поглаживая поясницу.
Агнесс не решалась коснуться оттопыренной маленькой попки, наблюдая, как Офелия то и дело краснеет, не отвлекаясь от долгих и влажных поцелуев.
- Ты прекрасна, - сбившимся голосом шепнула Агнесс между поцелуями, ее ладони накрыли твердые бусинки сосков, мягко массируя возбужденную плоть, она ощутила, как Офелия несильно прикусила ее губу. Внизу живота разливалось до безумия приятное тепло, а разум заняла лишь потребность овладеть этим развратным ангелом сейчас же.
Она властно ответила на поцелуи Офелии, сжимая небольшую грудь. В глазах девочки плясал огонь страсти, что сводил Агнесс с ума, но нежный румянец Офелии останавливал ее грубость.
“А вдруг.. Вдруг, у нее это впервые, - пронеслось в воспаленной голове Агнесс, но все-таки почему-то ей слабо верилось, и это играло против Офелии.
- Тебе нравится? - тихо прорычала Агнесс, скользнув рукой между стройных ног девушки, ощутив ее влагу.
Офелия тихо вскрикнула сквозь поцелуй, чувствуя в себе грубые движения пальцев.
Девчонка вся сжалась, Агнесс почувствовала это.
- Прости.. Умоляю, - хрипло прошептала она, решив, что ей больно.
Тихий сладкий стон, вырвавшийся из приоткрытых губ, как только пальцы Агнесс начали невесомо ласкать клитор, заставив Офелию заводиться еще больше. Инстинктивно она расставила ноги еще шире, поддаваясь ласке, так и не разорвав жаркий поцелуй.
Агнесс показалось этого мало и на этот раз девушка сама поддалась ее пальцам. Хватило нескольких минут и Офелия выгнулась, глухо застонав. Агнесс внимательным взглядом наблюдала за ней, искусав губы. Ей казалось, она чувствует каждую мурашку по спине Офелии, каждый всплеск удовольствия, не стихающий до тех пор, пока Агнесс не прекратила ласкать все еще возбужденный клитор.
Обессиленно выдохнув, Офелия прижалась к ней, смущенно улыбаясь. Она уткнулась в шею Агнесс, постепенно восстанавливая дыхание, то и дело передергивая плечами.
Вода, наполнившая ванну, начала медленно остывать.
- Идем, милая. Ты дрожишь, - негромко предложила Агнесс.
Затем последовал плеск воды и тихий смех. Офелия слабо сопротивлялась ее заботе, когда та укутала ее в полотенце, помогая выбраться из ванной.
- Осторожно, скользкий пол.
Офелия едва не споткнулась, но рука Агнесс вовремя удержала ее.
- Я же говорила.
Послышался смущенный смех девушки в ответ на снисходительную улыбку Агнесс. Не прошло и пары минут, как они оказались в теплой маленькой комнате. Задерживаться в неуютном темном коридоре было неприятно, здесь же все еще горели пара свечных огарков.
- Иди ко мне, - шепнула Агнесс, и Офелия послушно прижалась к ней.
- Похоже, снег идет, - прошептала девушка, посмотрев за окно.
Нежные поглаживания Агнесс отвлекли ее. В комнате наступила тишина, прерываемая лишь поцелуями и редким шорохом одеял.
Агнесс нависла сверху, ничуть не смущаясь своей наготы, она сжала запястья Офелии. Улыбнувшись в новом поцелуе, она осталась довольна разведенными ногами девочки, стоило ей нежно скользнуть рукой по ее бедру, приподняв тонкую сорочку.
- Тебе не холодно? - заботливо шепнула она, осыпая манящую шею поцелуями.
Она чувствует, как остро тело Офелии реагирует на ее ласку, как девушка сама доверчиво прижимается к ней, и это пробуждало в Агнесс новые неутоленного желания.
Сейчас не время думать о смерти и огне. Не время мечтать о передовой, когда тебе отдается столь нежное существо.
Агнесс опустилась ниже, покусывая набухщие соски и сжимая грудь, вдыхая соблазнительный запах бархатной кожи.
- Мне жарко, - едва ли не умоляюще прошептала Офелия.
Агнесс, улыбаясь, поцеловала низ ее живота, неожиданный страстный стон оборвал ее терпение.
Офелия вскрикнула, позволив перевернуть себя на живот, а влажному языку скользнуть поглубже в изнывающее лоно. Выгнувшись в спине, она уткнулась в подушку, тихо постанывая, стараясь вести себя тише, но лишь этого хватало, чтобы Агнесс брала ее еще жестче и быстрее, сжимая мягкие ягодицы.
Она чуть прикусила клитор, Офелия хрипло застонала, приподнявшись на локтях.
Агнесс сжала ее в объятьях, покончив с мучительно-нежными ласками. И хотя в ней и так все дрожало от подступившего страстного желания, она нашла в себе силы мягко поцеловать Офелию, слушая ее шумное дыхание и колотящееся сердце.
Агнесс коснулась невесомым поцелуем запястья ее левой руки, наблюдая за затуманенными удовольствием разноцветными глазами. Офелия прижалась крепче, натянув одеялом до плеч.
- Прости, - хриплым голосом она нарушила тишину, смущенно уткнувшись в шею любовницы.
От этого обыкновенного невинного жеста в душе Агнесс поднялось столько тепла, что она сама едва не покраснела. А этого она не любила.
- Ну что ты.. Ты можешь сделать это всегда, когда захочешь.
- Всегда, - шепотом с улыбкой повторила Офелия, прикрыв глаза.
Теперь она дышала намного спокойнее. Они немного помолчали.
- А знаешь, - Агнесс закусила губу, задумчиво поглаживая прижавшуюся девчонку по волосам - Хотя мама и не знала, что мужчины меня не привлекают.. Но мне кажется, ты бы ей понравилась.
Офелия помолчала минутку, затем засмеялась.
- Господи. Мне было бы стыдно смотреть ей в глаза.
- Почему? - Агнесс искренне удивилась.
- Потому что меня только что трахнула ее дочь, - шепнула Офелия, смеясь, и сразу же краснея.
Агнесс приложила ладонь к ее губам.
- Еще одно сквернословие, и я накажу тебя. Я не шучу. И потом, - Агнесс вздохнула. опустив глаза - Моя мать умерла. Так что тебе нечего стыдиться.
- Прости..
В комнате снова повисло молчание. Агнесс села на постели, наблюдая за тлеющим огарком свечи. Офелия обняла ее со спины.
- Ничего, - комок застыл в горле, мешал говорить.
А ведь ее мать так мечтала увидеть ее замужней, с хорошенькими детьми. А она с улыбкой отнекивалась. Зато теперь можно делать, что угодно..
- Просто говорю, что ты ей понравилась, - проговорила Агнесс, накрыв руку девушки своей.
- Это очень приятно, - Офелия улыбнулась, опустив глаза.
========== Глава седьмая ==========
За ночь наполнившаяся теплом комната медленно остывала в утреннем тумане ноября. Агнесс открыла глаза и приподнялась на постели, зевнув. Как только одеяло спало с плеч, по спине пробежали колючие мурашки холода, просыпаться в таверне было поистине невыносимо.
Ничего, осталась лишь одна ночь, думала Агнесс, снова уткнувшись в подушку. Она не знала, насколько уж это радостная для нее новость, она не могла предугадать, каким будет ее возвращение в пустой дом, где на кухонном столе все еще лежало письмо приятельницы ее покойной матери, которое Агнесс не побоялась вскрыть еще в первый же день, и без него полная предчувствия, что кроме нее в этом доме больше никто и никогда не появится.
Она помотала головой, с трудом прогнав беспокойные мысли, запрятав их как можно глубже в себя. Так она делала почти каждое утро в госпитале.
А сейчас у нее был в запасе день. Целый, от начала до конца. И Офелия..
Но нет, Офелии не было.
Агнесс удивленно оглядела комнату, заметив кувшин теплой воды и завтрак, оставленный, как и вчера. Ни записки, ни вещей, ни единого намека на пребывание девушки в ее комнате этой ночью не было.
Агнесс наскоро позавтракала и поспешила спуститься вниз, надеясь, что Офелии пришлось убежать вот так только из-за неотложной работы, оставаться здесь в одиночестве на целый день ей было противно.
Посетителей сегодня было поменьше, несколько служанок неторопливо прибирались, собирая со столов оставленную после завтрака посуду. На один из самых мягкий стульев кто-то водрузил большую клетку, завешенную ярким куском ткани. Из-под этой ткани доносилось неустанное чириканье.
Агнесс усмехнулась, подобрав забытую кем-то утреннею газету. Она пролистала ее, усевшись поблизости.
Снова перед ее глазами пронеслись десятки объявлений в две строчки с просьбами купить всякое старье, помочь сведеньями о пропавших, в особенности детях, их было очень много. Писали не только о потерявшихся, но и о подброшенных, оставленных у вокзала, возле порогов домов.
Кажется, объявления эти шли сюда не только со всего города и деревни поблизости, но и с нескольких округов.
Работа, которую еще вчера подыскала Агнесс, сегодня требовалась вновь, она обрадовалась.
“Они надеются, что брошенных детей теперь кто-то подберет или выбросившая их мать опомнится и умер от горя, когда прочитает эту статью”, - фыркнула про себя Агнесс, по привычке хорошенько согнув вестник пополам.
Да, ей хватало денег, но она не чувствовала себя настолько доброй, чтобы приютить того, от кого отказалась собственная мать.
“ А может быть, и не отказалась, просто другого выхода не нашла”, - думала она, подперев лицо рукой и уставившись в запотевшее окно - Но самым взрослым детям, о которых пишут, не больше трех лет. Зачем же нужно было дарить им жизнь во время войны?..”
Эти мысли приводили ее в тихую ярость.
Агнесс испытывала некое отчуждение к детям и никак не могла представить себя матерью, больше того, в годы беззакония.
- Шлюхи, - прошептала она сама себе, наконец получив заказанную чашку кофе.
Девушка, что принесла его, уж как-то слишком приветливо улыбнулась.
- А вы кого ждете? Ваша прислуга изволила смыться засветло. Но я могу вам помочь, - девушка иронично хмыкнула, намекнув на Офелию, и сразу же мелодичным голоском предложила помощь, натянув сладкую улыбку.
Агнесс смерила ее нарочито высокомерным взглядом, в душе посмеиваясь над нарочной услужливостью служанки. Она отпила кофе, оказавшийся отвратительным на вкус, и покачала головой.
- Простите, но нет. А с Офелией мы уже все согласовали, и я лучше ваших любопытных ушек знаю, куда и зачем она направилась. Занимайтесь своими прямыми обязанностями.
Агнесс усмехнулась, немного приврав, что знает о планах девушки. И хотя она ни черта не знала в действительности, ей хотелось знать все о ней. Предсказуемо служанка сразу же похолодела.
- Вы останетесь у нас еще? Вы заплатили всего за три ночи, эта будет последняя, - сухо заметила она, стряхнув с фартука невидимую пылинку.
- Нет, завтра утром я ухожу, - кивнула Агнесс, больше не притронувшись к кофе.
Она накинула пальто и вышла на тротуар. Ветер, ударивший в лицо, донес отдаленный запах Рождества. Такой, какой она помнила из детства.
За углом чуть поодаль, как она еще в первый день успела заметить, устроилась двухэтажная кофейня, украшением ей служил наглухо прибитый к тротуару круглый столик, аккуратный пуфик возле него и изящный железный сервиз, точно так же искусно прибитый к столику. Кажется, кофейня горела, потерпела не малый крах, но все равно, словно к непотопляемому кораблику к ней тянулись прохожие, не редко заходили внутрь.
Агнесс с улыбкой покачала головой и прошла мимо. Сначала ей хотелось пойти и разведать о работе, а уже потом заглушить память о тошнотворном кофе в таверне. В тайне Агнесс была бы рада встретить где-нибудь в переулке Офелию, но девочка не попадалась ей на глаза, и Агнесс точно решила, что вечером обязательно спросит, куда она исчезала. Если, конечно, Офелия появится вечером.
Агнесс вздохнула. Вот бы никуда ее не отпускать.
Она прошла через приоткрытые ворота в больничный сквер. Об этом обветшалом здании за деревьями она и читала в объявлении.
“И никто не приведет его в порядок,” - с жалостью думала Агнесс, оглядываясь по сторонам.
Влажные после утренней мороси скамейки, полуразрушенная беседка и давно засохший фонтан. Людей было немного, а в вестибюле всего несколько человек.
Агнесс поглубже вдохнула едкий запах лекарств и наклонилась к окошку регистратуры.
- Простите, я по объявлению..
Поднявшись наверх, Агнесс удивилась тишине в здании, палат, очевидно, теперь хватало, никто не лежал в коридорах, как она привыкла видеть в госпитале.
Это была обыкновенная больница мирного времени, пережившая бомбежку, укрывавшая раненых, но теперь опустевшая в мирное время. Когда еще в начале войны Агнесс обратилась сюда, ее сразу же перенаправили в госпиталь, и поэтому здесь было ново для нее.
- Никто больше не задерживался, - пояснила старшая медсестра, проводя ее по коридору - Когда закончилась стрельба кого забрали семьи, кто сам кое-как ушел. Лучше бы вам не знать, сколько детей здесь было, приносили матери, нечем было кормить. Здесь поблизости служил один лейтенант, он им помогал. Конечно, как не помочь, у самого дочка родилась, прижила девчушка одна, а он не отказался. А потом его перевели. Из твоего госпиталя как раз новость о смерти пришла.
- Может, я видела его? Если это случилось несколько лет назад, - пожала плечами Агнесс, нахмурившись.
Нет, тот единственный лейтенант, которого она знала, не мог оказаться тем, о котором говорила женщина.
- Адамсон. Пол Ричард Адамсон, вот, - вопросительно взглянула на нее медсестра.
Было заметно, что ей этот человек тоже стал не чужим, она не скрывала интереса. Агнесс поджала губы, решительно покачав головой, хотя в груди все перевернулось от удивления и грусти.
- Нет. О таком не слышала.
Ей не хотелось, чтобы кто угодно знал, что она, Агнесс Гилберт, знакома с покойным Адамсоном, ей хотелось те дни заботы о нем захоронить глубоко в себе и вспоминать лишь в часы одиночества.
Похоже, медсестра уловила ее напряжение, но ничего не сказала. Агнесс получила должность, получив похвалу за трудолюбие.
Она с усмешкой подозревала, что все это из-за того, что в госпитале, где она работала, скончался тот самый добродетельный лейтенант.
Но это была шутка, Агнесс не отрицала перед собой своего трудолюбия. Впереди у нее оставалось несколько выходных.
Теперь Агнесс неторопливо шла улицей, ощущая, что начинает подмерзать. С ней вечно бывало так после помещения, выходишь из него в холодную погоду и за секунды мерзнешь еще сильнее. Она вспомнила недели, когда в госпитале было “тепло” точно так же как и сейчас на улице. Ей тогда еще приснился нелепый сон о напарнице, будто та уснула в постели, не сняв штаны и пальто.
Агнесс усмехнулась. В витрине одного из магазинов она заметила скопление людей. Это отвлекло ее от мыслей о госпитале и лейтенанте, она заглянула внутрь, подавив желание чихнуть. Внутри топтались женщины, девушки, пахло духами, а престарелый торговец не успевал всех обслуживать, то и дело прося покупательниц вести себя потише.
В очереди одна девушка нашептала Агнесс, что магазин закрывается, вот и отдают товар по бросовым ценам. Продавали то, к чему Агнесс не имела вкуса. Излишне изящная одежда, наверняка краденные безделушки, украшения.
“Стоят же, деньги есть, а бездомным не помогают,” - подумала Агнесс, усмехаясь, - Но что я сужу. Я тоже стою здесь, а они, быть может, помогают нищим, а я одна из них циничная и жадная. Но нет, я не для себя стою тоже”