Пожав плечами, он начал застилать ей диван, и это почему-то произвело на них обоих странное действие, заставив закипеть кровь. В том, что мужчина стелил для нее постель, было столько скрытого эротизма, ощущения предчувствия близости, что сердце Кристины невольно забилось быстрее, и она поспешила опустить глаза, чтобы ее верный рыцарь не заметил в них призывного блеска. Это было какое-то удивительное, забытое ощущение, которое одновременно возбуждало и пугало.
Похоже, что примерно те же чувства обуревали Алана, который и так делал героические усилия, чтобы не смотреть на выглядывающий из-под халата край кружевной ночной рубашки и стройные ножки с узкими щиколотками. Во всяком случае, аккуратно постелив ей на диване, он опустил свои густые длинные ресницы и, пробормотав «Спокойной ночи!», быстро ретировался в направлении спальни.
Кристина дождалась, пока за ним закрылась дверь, и, соскользнув с кресла, забралась в постель, предварительно погасив в комнате свет.
Удивительно, но, чуть не задремав в присутствии Алана, она совершенно проснулась, как только ее голова коснулась подушки. Сначала девушка просто лежала, лениво разглядывая все, что находилось в зоне ее видимости, потом начала считать кроликов и, наконец, стала сама себе мурлыкать колыбельную песню.
Так прошло почти два часа. Все трещины на потолке, изгибы люстры и противоположная стена, вдоль которой выстроились шкафы с книгами, были внимательнейшим образом изучены, пересчитана целая кролиководческая ферма и трижды спета единственная известная Кристине колыбельная «Спи, моя радость, усни!», причем последний раз она попыталась ее переложить на мотив модной в 60-е годы песни «Когда святые маршируют».
Спать не хотелось категорически, особенно после безуспешной борьбы с Моцартом.
Наконец, устав от дуэли с бессонницей, Кристина уселась на импровизированной постели, подперла рукой голову и затосковала. В доме царила гробовая тишина.
Ну вот, подзуживал ее гаденький внутренний голос, я тут мучаюсь бессонницей, а Алан за стеной дрыхнет как сурок. Неужели его совершенно не трогает, что в доме находится посторонний? Вернее, посторонняя? Вернее, старая приятельница, которая, кстати, очень в нем нуждается! Ну сурок да и только! Ну ничего, дорогой, на каждого сурка есть свой День сурка!
Вдохновившись таким образом на неправое дело, она спустила босые ноги на маленький коврик и, не надевая тапочек, зашлепала по паркету в направлении хозяйской спальни.
Ощупью пробираясь по чужому дому, Кристина достигла заветной двери и, взявшись за ручку, замешкалась.
Все в ней — и характер, и воспитание — истошно протестовало против этого поступка, и она стояла в нерешительности, не зная, что делать: плюнуть на миссис Картрайт и войти или не искушать судьбу и попробовать еще раз пересчитать кроликов?
При воспоминании о непреклонной соседке, у Кристины заныло под ложечкой, а рука, которой она секунду назад держалась за дверную ручку, сама собой спряталась за спину. М-да, не получится из нее гетеры, хотя прогресс, безусловно, на лицо. Если бы еще несколько месяцев назад ей кто-нибудь сказал, что она окажется ночью в доме чужого мужчины и станет ломиться в его спальню, она бы долго смеялась над подобной фантастикой.
Если бы ее муж узнал о таком… Впрочем, он уже на небесах, а оттуда все видно, так что бедный Майки, наверно, уже рвет и мечет от злости… Хотя… тут возможны варианты, потому что Майкл очень ценил людей, способных на поступок. Ей даже послышался его голос, прошептавший: «Ну же, Принцесса!», и тогда, тихо нажав на ручку, Кристина беззвучно открыла дверь.
Лунный свет, падающий из окна, прочертил дорожку к постели, но, словно уважая сон ее хозяина, не лег на лицо, а замер на одеяле.
Алан спал, лежа на животе, обняв подушку и повернув голову к окну. Во сне черты его лица смягчились, красиво очерченные губы чуть приоткрылись, обнажая белую полоску зубов, длинные ресницы бросали слабые тени на щеки, скульптурную рельефность которых подчеркивали чуть выступающие скулы. Даже ямочка на подбородке, символизирующая мужественность ее обладателя, сейчас выглядела так по-детски, что Кристине захотелось прижаться к ней губами. Впрочем, она тут же отогнала это дьявольское искушение, хотя и продолжала стоять на месте, словно не могла оторвать взгляд от спящего мужчины. В доме было довольно жарко, и одеяло закрывало его только до талии, оставив открытым хорошо развитый торс. Кристина, любуясь спящим, отметила, что, в отличие от многих других мужчин, он выглядел в таком виде более физически развитым, чем в одежде.
Внезапно Кристина почувствовала, что у нее прошло всякое желание будить этого парня, который и так сделал для нее больше, чем кто-либо на свете, включая Майкла. Эта кощунственная мысль потрясла ее до глубины души. Но ведь Алан действительно часто помогал ей в тех случаях, когда муж занимался своим «адреналином», как он называл поиск приключений на свою голову.
Для Майкла она была любимой Принцессой эльфов, которую надо баловать, как маленькие девочки балуют любимых кукол, наряжая их в фантастически красивые туалеты, катая в колясочке… и убирая в ящик для игрушек, когда появляются более интересные дела.
А Алан просто помогал принести из машины тяжелые пакеты, утешал, когда она сожгла чудесный яблочный пай, который готовила для городского конкурса «Королева выпечки», и заступался за нее перед Майклом, когда тот пытался втравить ее в свои авантюры.
Она бы еще долго предавалась воспоминаниям, если бы Алан не пробормотал что-то во сне, сдвинув брови. С чутьем, присущим людям, привыкшим смотреть в глаза опасности, он сквозь дрему почувствовал присутствие в комнате постороннего.
И тогда, решившись, Кристина поправила спадающую на глаза белокурую прядь волос и, чуть склонившись, положила на его обнаженное плечо горячую ладонь.
Его глаза мгновенно открылись, словно он ждал ее прикосновения. В комнате было все так же тихо, хотя молодой женщине казалось, что было слышно, как грохочет ее сердце.
Не убирая руки, она смотрела ему с глаза, и он тоже молча глядел, казалось, ей в самую душу. Наконец Алан медленно повернулся набок, взял ее ладонь, поднес к губам и начал нежно целовать ее тонкие пальцы.
Это был тот момент, о котором он мечтал уже много лет, как о чем-то несбыточном. Вот она — любимейшая из женщин, стоит перед ним в полупрозрачной рубашке, под которой прорисовываются груди с выступающими сосками. Ее глаза выразительнее любых слов говорят о том, что она хочет с ним близости. Потяни ее за руку, повали на постель — и ты получишь то, что требует твоя мужская сущность.
Он чуть сильнее сжал ее ладонь, и она подалась легко, словно только и ждала этого сигнала.
Но внезапно, среди окутывающего мозг морока желания, он услышал холодный голос рассудка, и почти отбросил ее руку, словно символ искушения.
— Кристи, что ты здесь делаешь? Уходи к себе, пожалуйста!
Не отводя глаз, она отрицательно помотала в ответ головой.
— Кристи, девочка, — проговорил он хрипло, изо всех сил стараясь, чтобы его голос звучал бесстрастно. — Ты завтра не простишь меня за эту слабость.
— Пусть, — прошептала она, протягивая к нему руки-лианы, — это будет завтра, а сегодня я не могу быть одна. Если ты меня прогонишь, я умру. Правда-правда!
— Но Майкл, — почти простонал он, хватаясь за последний аргумент и чувствуя, как сводит желанием мышцы. — Мы не можем…
— Майки нас простит. Он сам меня к тебе послал. Я слышала его голос… — еще тише проговорила она, присаживаясь боком к нему на постель и склоняясь к желанным губам.
Из последних сил он попытался отклониться, и тогда она медленно поцеловала его в шею, в то место, где сонная артерия подходит к подбородку.
Такое искушение оказалось слишком сильным для Алана, который, невзирая на свой стоицизм, был все-таки нормальным мужчиной со всеми присущими представителю сильного пола инстинктами.
Обняв Кристину, он перевернулся на спину, и девушка оказалась лежащей на нем. Ее жадный рот все-таки нашел его губы, которые на этот раз ответили со всем жаром долго подавляемого желания. Их поцелуй длился вечность.
Кристина чувствовала, как просыпается его тело, и это ощущение придало ей смелости, о которой она не могла даже помыслить. Оторвавшись от его губ, она скатилась с него на постель и откинула одеяло.
Дева Мария! Народная примета, утверждающая, что по длине пальцев у мужчин можно судить о размерах члена, действительно не обманывает!
Она наклонилась и начала медленно целовать его грудь, опускаясь все ниже, но Алан вдруг остановил ее, прошептав:
— Милая, позволь мне, хорошо?
Она не возражала и послушно отдалась его мягким рукам, позволяя стянуть с себя ночную рубашку, открывшую красивое нерожавшее тело с высокими грудями, устремившими свои соски к жадному мужскому рту.
Но вместо того, чтобы приникнуть к этим холмам страсти, Алан передвинулся к ее ногам, начав целовать пальцы. Это было так возбуждающе, что тело Кристины выгнулось дугой, и, застонав, она стиснула кулаки, зажав в них скомканную простыню.
А Алан медленно поднимался все выше, заставляя сокращаться под его поцелуями все ее тело.
Она уже не могла сдерживаться и громко стонала от желания, призывая его войти в нее.
И он послушался ее зова. Она почти взвыла, выгнувшись дугой, когда он резко проник в нее.
А потом они поднялись на вершину блаженства в теплое марево, когда от желания хочется разорвать тело своего партнера.
Их влажные тела танцевали танец страсти, а разум опускался все глубже и глубже в дебри животных инстинктов, пока не оставил наконец на смятой постели первобытного самца, яростно берущего самку.
Наконец Алан забился в конвульсиях и, застонав, упал на Кристину, почти теряя сознание.
Так они лежали, приходя в себя и восстанавливая дыхание. Это было восхитительно! Даже с Майклом Кристина не испытывала ничего подобного… или, может, уже забыла об этом? Они идеально подошли друг другу, и молодая женщина, всю жизнь имитировавшая оргазм с мужем, который этого даже не замечал, впервые действительно ощутила это состояние.
На нее накатило такое чувство благодарности к Алану, что она перекатилась на живот и потерлась щекой о его мокрое от пота плечо.
— Милая, что ты делаешь? — слабо запротестовал он. — Подожди, я хотя бы вытрусь.
— Ничего не надо, — проворковала она, снимая губами соленую капельку с его виска. — Это такой кайф — лежать рядом с тобой, что я не позволю прерывать его такими пустяковыми вещами. Мне бы тоже неплохо сбегать в ванную, но я никуда не пойду.
— Эй, — встревожился этот образец благоразумия, — а ты не рискуешь?
— Ерунда! — отмахнулась она, пристраиваясь у него на груди. — Мы с Майклом столько всего делали, чтобы заиметь детей, и за десять лет ничего не добились. Видимо, со мной что-то не в порядке…
— Это врачи сказали?
— Да нет, — пожала она плечами. — Это мы сами решили. У Майкла в роду не было бесплодных женщин, так что там все в порядке, а у меня тетка никак не может забеременеть. Так что я, как видишь, дама с изъяном.
— Не говори чушь, — прижал Алан к себе хрупкое маленькое тело своей подруги. — Ты самая лучшая на свете женщина, поверь мне на слово!
— Так уж и самая лучшая! Откуда ты знаешь? Ты же просто шарахаешься от женщин!
— Так это было не всегда, а только когда встретил тебя. А до того все было совсем по-другому…
Кристина почувствовала в сердце легкий укол ревности.
— Да? И сколько женщин у тебя было?
— Милая, уж не ревнуешь ли ты меня?
— Вот еще! Но ты не ответил на мой вопрос!
— Просто мне трудно на него ответить. Я же не вел картотеку.
— Что, так много?!
— Кристи, перестань! Это было давно!
Но она так не считала. Повернувшись к Алану спиной, Кристина обиженно запыхтела носом.
Это было так по-детски, что не могло не вызвать веселья у мужчины. Услышав сзади смех, Кристина резко повернулась и попыталась стукнуть насмешника, но тот перехватил ее руку, как когда-то на горе сделал Джерри, и подмял ее под себя.
— Ах так, воинственная амазонка, придется мне побыть немного Александром Македонским и покорить тебя, как некогда тот покорил этих красоток.
С этими словами он склонился над ее сияющим белизной телом, и ее груди наконец дождались причитающихся им знаков любви.
Кристина проснулась, когда солнце уже давно заливало спальню ярким светом. Если верить часам, висевшим в другом конце комнаты, была уже почти половина одиннадцатого. Девушка сладко потянулась — и вдруг вспомнила прошедшую ночь и всю ее предысторию. Какой ужас! Она зарылась лицом в подушку, как будто это что-то могло изменить. Она же ничего этого не хотела! Как она теперь посмотрит в глаза людям! Что скажет миссис Картрайт?! Боже всемогущий! Она же вчера прибежала сюда в черт-знает-каком виде! Ей нечего даже надеть, чтобы вернуться к себе домой! Не будет же она на глазах у изумленной публики бродить по городу в прозрачной ночной рубашке! Какой позор!!!
В коридоре послышались мужские шаги, и совершенно деморализованная Кристина натянула на голову одеяло, словно импровизированную шапку-невидимку. Она слышала, как открылась дверь, и Алан остановился около их ночного ложа любви.
— Кристи, — вкрадчиво проговорил он голосом санитара, работающего в палате для буйнопомешанных, — я принес тебе завтрак. Может, ты на пару минут выглянешь из своего убежища, чтобы подкрепиться? А потом можешь играть в прятки, сколько душе заблагорассудится.
Тишина в ответ.
— Эй, ты там не задохнулась?… Принцесса, ну пожалуйста, яви свой светлый лик миру!
Он тихонечко потянул за край одеяла, но она вцепилась в него мертвой хваткой.
— Ладно, давай так поговорим, если тебе хочется… Дорогая, я все прекрасно понимаю. Можешь не волноваться. Этой ночи не было, и ты никогда не переступала порога этого дома. Никогда, ни при каких обстоятельствах я не напомню тебе о ней, если ты сама этого не захочешь. Теперь ты вылезешь оттуда, или я что-то неправильно понял?
— Да, — раздался сдавленный голос.
— Ну вот и хорошо. Будем считать, что твое «да» относится к первой половине вопроса. Если не хочешь кофе в постель, то я подожду тебя на кухне. Думаю, у нас есть о чем поговорить.
Одеяло зашевелилось, и из-под него показался кончик носа Кристины и один глаз, глядящий испуганно-виновато на хозяина ее убежища.
— Мне даже нечего надеть, — грустно сообщил кончик носа.
— Ах, ты об этом! Тогда все в порядке. Пока ты спала, я сходил к тебе домой и принес джинсы, майку, белье (пардон!) и босоножки. Так что ты сможешь пересечь улицу во вполне приличном виде. Кстати, чтобы ты не волновалась: я предпринял этот вояж ранним утром, так что меня никто не видел. Можешь без страха смотреть в глаза своей любимой миссис Картрайт, чтоб ей пусто было! А теперь я пошел на кухню и жду тебя там. Если ты все же соблаговолишь вылезти из своей засады и посмотреть по сторонам, то твоя одежда на стуле.
Не успела за Аланом закрыться дверь, как Кристи была уже на ногах. Ее одежда — счастье-то какое! И как это Алану все время удается предугадать ее желания — просто мистика! Так, что он там выбрал из ее гардероба?
Угу, самые лучшие выбеленные джинсы, бирюзовая маечка с сумасшедшим декольте и весьма эротичный комплект белья, который подарил ей Майкл, но она так и не успела ни разу надеть его. На полу красовались ее выходные белые босоножки на высоком каблуке. Понятно, этот змей-искуситель специально выбрал из всего ее гардероба самые «антитраурные» вещи, чтобы вогнать ее в краску и довести до инфаркта пуритански настроенных соседей.
А ведь придется вырядиться в этот вызывающий костюм! Не в ночной же сорочке мчаться домой!
Оттягивая момент встречи с Аланом, она потихоньку умылась, оделась и закончила туалет расчесыванием «эльфийских» волос цвета спелой соломы, крупными кольцами рассыпавшихся по плечам. Заколку бессовестный интриган, конечно, прихватить позабыл, так что ей пришлось вместо того, чтобы убрать волосы в скромный хвостик, приличествующий женщине в трауре, позволить им свободно ниспадать на спину.