Само совершенство - Вупи Голдберг 4 стр.


— Очень хорошо, — говорит мисс Деббэ, когда танец завершен. — У вас хорошо получается, девочки. Надо еще порепетировать, но начало очень неплохое, да? Так, а теперь мои маленькие принцессы — посмотрим, чему вы научились.

Меня охватывает паника. Я так внимательно смотрела на танцующих подруг, что совсем позабыла — мне ведь тоже предстоит танцевать! Я лезу в сумку.

— Джерзи, мы готовы, — говорит мисс Деббэ. — Становись с девочками.

Я включаю диктофон и бегу к сестрам.

Мы становимся в круг посреди зала и беремся за руки. Мисс Деббэ считает — «Раз, два, три, начали!» — и мы танцуем. Поначалу все идет неплохо, потому что Джессика с Джоанной незаметно тянут меня за собой и я делаю все правильно. Но стоит нам расцепить руки, и я теряюсь — поворачиваюсь налево, когда сестры поворачиваются направо, прыгаю, когда они делают плие, и делаю плие, когда они прыгают. Со стороны, наверное, может показаться, что я изо всех сил изображаю клоуна в цирке — ни единого верного движения! Я напряжена, щеки горят, и сдаться мне не позволяет лишь мысль о том, что я позорюсь в последний, в самый что ни на есть распоследний раз.

Когда мы заканчиваем танец, наступает тишина. Подруги переводят взгляд с меня на мисс Деббэ. Та напряженно улыбается:

— Что ж, нам есть над чем поработать, верно?

Я хочу сказать мисс Деббэ, чтобы она не волновалась, потому что к следующему занятию я научусь танцевать идеально, пусть даже для этого мне придется танцевать три ночи кряду.

— Порепетируйте дома, девочки. Репетируйте как можно больше, — говорит мисс Деббэ. — Занятие окончено.

Коротко кивнув нам, она выплывает в дверь, а следом летит ее шаль.

Когда мы входим в раздевалку, навстречу нам выскакивает девочка в диадеме и врезается в Эпату.

— Ах, извини, — говорит девочка в диадеме таким тоном, что сразу понятно: это она только для порядка.

Эпата сердито смотрит ей вслед.

— Вот крыса! А тоже ведь будет танцевать перед мисс Камиллой, — говорит она. — Тьфу.

Вообразить девочку в диадеме танцующей крысой, должно быть, очень смешно, но у меня нет желания болтать и задерживаться.

— Пойдем скорее, — говорю я Джоанне и Джессике, — папа ждет.

Добравшись до дома, я бегу к себе и подсоединяю диктофон к компьютеру.

— Ну, давай, давай, давай, — напеваю я, пока файл перекачивается на диск. Наконец, все готово. Я достаю блокнот, чтобы записать все па — я намерена подойти к делу серьезно, — и нажимаю на кнопку «Play».

Поначалу ничего не слышно. Затем где-то на заднем плане слышится голос мисс Деббэ. Я изо всех сил прислушиваюсь и ставлю громкость на максимум, но и тогда едва-едва могу разобрать слова.

И тут из динамика обрушивается песня роборыцарей.

— Роборыцари, вперед, новый бой с врагами ждет! — распевает голос Мейсона. На самом-то деле он пел тихо, но я вспоминаю, что сумка у меня была справа, и Мейсон тоже сидел справа, совсем рядом с диктофоном.

Я перематываю запись вперед. Потом еще немного вперед.

Должно быть, пока мы танцевали, он пел не переставая. Запись никуда не годится. Мой брат опять безвозвратно испортил мне жизнь.

Глава 7

Если план не сработал, это еще не означает, что надо сдаваться. Вот мисс Камилла Фримен никогда не сдавалась. В книге у нее рассказано, сколько всего ей пришлось преодолеть, чтобы стать балериной. Она родилась в бедной семье и приехала в Нью-Йорк еще совсем молодой. Она была негритянкой, а ведь в те времена к чернокожим относились так, что порой она даже не могла снять номер в отеле, когда ездила с труппой на гастроли.

Если уж мисс Камилла справилась со всем этим, значит, и я смогу, тем более что у меня проблема невелика — я просто плохо танцую.

Вчера ко мне заходила Джессика и снова предлагала помощь. Но я не могу забыть, как она смеялась, вспоминая мое падение со сцены.

— Спасибо, я справлюсь, — ответила я. Она пожала плечами и вышла. Я закрыла за ней дверь — может быть, чересчур резко. Картины у меня на стенах закачались, и пришлось потратить десять минут на то, чтобы повесить их идеально ровно.

Я не хочу просить помощи — но это же не значит, что я не могу обратиться к кому-нибудь за подсказкой. Я звоню Бренде, потому что она очень умная.

— Если бы тебе надо было чему-нибудь научиться, как бы ты это сделала?

В трубке наступает тишина. Бренда обдумывает ответ.

— Я прочла бы подходящую книгу, — говорит она наконец. — Из книг можно узнать все, что угодно.

Я благодарю ее и вешаю трубку. Интересно, у нас в доме есть книжки про балет? И тут я вспоминаю, что книга, которая мне нужна, лежит у меня под рукой, на тумбочке.

Я открываю биографию мисс Камиллы на месте, где заложила блестящую розовую закладку. Книга еще не прочитана до конца, но я листаю ее назад, отыскивая нужное место, которое попадалось мне пару глав назад.

Вот оно! «Я каждый день делала по пятьсот плие, — пишет мисс Камилла. — Это помогло мне укрепить ноги и сделать суставы гибкими».

Я беру блокнот и пишу розовой ручкой: «500 плие каждый день». Это уже кое-что!

Я читаю дальше и выписываю все секреты успеха мисс Камиллы. Наконец, книга заканчивается. Теперь я знаю, что мисс Камилла каждый день съедала по четыре пучка сельдерея. На репетиции она надевала свой счастливый шарфик. Она не прикасалась к мохнатым животным, считая, что они приносят неудачу. Перед сном она каждый раз пела песенку, которой ее научила мама.

500 плие

4 пучка сельдерея

счастливый шарфик

избегать мохнатых

песенка перед сном

Я бегу вниз.

— У нас есть сельдерей? — спрашиваю я у мамы.

Она удивлена. До сих пор мы не имели привычки прибегать на кухню и просить пожевать зелени.

— Кажется, да. Сейчас поглядим.

В холодильнике и правда есть сельдерей.

— Я тебе помою и порежу, — говорит мама. — Сколько ты хочешь?

— Много, — говорю я. — Хоть вообще весь.

Мама режет четыре черешка сельдерея, и я начинаю жевать.

— Мам, а у тебя есть шарфик?

Мама кладет нож в раковину.

— Джерзи, в чем дело?

— Ни в чем, — отвечаю я.

Мама смотрит на меня с сомнением.

— У меня есть старые шарфики, они в верхнем ящике комода. Выбери, какой тебе подойдет, — говорит она.

Я бегу наверх и выбираю себе шарфик, очень симпатичный, в красный цветочек.

Теперь плие. Мне нужно сделать пятьсот приседаний.

Я утаскиваю к себе в комнату стул из столовой, поворачиваю его спинкой к себе и берусь за спинку, как за балетный станок. И начинаю делать плие.

Раз…

Два…

К тридцатому приседанию у меня начинают болеть ноги.

К пятидесятому они начинают подгибаться.

Я останавливаюсь и снова заглядываю в книгу. Может быть, я что-то не так запомнила?

Нет, все так. Пятьсот плие.

Что ж. Я настроена решительно.

Если для того, чтобы добиться своей цели, мне нужно сделать пятьсот плие, я их сделаю.

Я не на репетиции, но мне приходит в голову, что стоило бы надеть счастливый шарфик — на всякий случай.

Я повязываю шарфик вокруг шеи. И снова делаю плие. Еще одно. Еще одно.

Перед сном я съедаю еще сельдерея. И пою себе колыбельную, которую когда-то пела нам мама.

Глава 8

На следующее утро я открываю глаза и вспоминаю, что сегодня особенный день — в школу придет мисс Камилла.

Я хочу встать, но ноги меня не слушаются, и я падаю на пол.

— Ой! — говорю я.

Вбегает Джессика.

— Что с тобой?

— Поскользнулась, — вру я.

Она помогает мне встать. Я едва держусь на ногах. Они подгибаются, я едва ковыляю и чувствую себя так, словно кто-то пропустил мои ноги через валик для отжима белья.

Одной неудачей не ограничивается.

Я захожу к Мейсону и вижу, что к одному из его солдатиков привязан мокрый и грязный кусок красной ткани.

— Это же мой счастливый шарфик! — говорю я.

Мейсон выглядывает из-за книжки.

— Да? А я его нашел в ванной. Мне нужен был парашют для солдатика.

Мейсон смотрит с опаской, словно ожидая, что я сейчас вот-вот взорвусь (уж это я умею).

— Почему он весь грязный? — восклицаю я, глядя на погибший шарфик.

— Потому что солдату пришлось катапультироваться в грязную лужу, — говорит Мейсон. — У него было очень важное задание. Извини, Джерзи.

Я тащусь в кухню за своими четырьмя черешками сельдерея. Но сельдерея больше нет.

— Мейсон почти все съел, а остатки забрал для научного эксперимента, — говорит папа. — Что-то он там собирается красить пищевыми красителями…

Я выхожу, не дослушав, но папа этого не замечает.

— Мне нужно почистить клетку. Подержи пока Шекспира, — говорит Джессика, когда я, ковыляя, вхожу в ее комнату.

Я вздыхаю и осторожно беру у нее белую крысу. И только тут вспоминаю.

— У него же шерсть! Он мохнатый!

Я сую крысу Джессике. Она смотрит на меня как на умалишенную. Я выбегаю из комнаты и семь раз подряд намыливаю руки, чтобы смыть невезение.

До занятия остается два часа. Я пою колыбельную пятьдесят раз подряд.

В книжке у мисс Камиллы говорится о том, как важно аккуратно одеваться на занятия. «Так вы показываете, что уважаете балет и тех, кто танцует вместе с вами», — пишет она.

Поэтому я собираюсь на занятия очень тщательно. Вчера перед сном я вручную постирала в раковине свои любимые белые колготки. В прошлый раз я положила колготки в стирку с остальным бельем, а вернулись они с оранжевыми и фиолетовыми разводами — Мейсон забыл в кармане два восковых мелка, а в сушильной машине они растаяли и все вокруг перемазали. На этот раз я ничего подобного не допущу.

Я надеваю колготки и розовое трико, тщательно выравниваю рукава. С одного шва свисает небольшая ниточка — я ее отрываю. Укладываю волосы в два бублика на макушке и двадцать минут вожусь с розовыми ленточками, которые идеально подходят к трико — завязываю их в безупречные бантики.

Я отступаю на шаг назад и гляжусь в зеркало. Все идеально. Мисс Камилла обязательно заметит, как аккуратно я одета. Она поймет, что я уважаю балет так же сильно, как она сама. Когда Джессика зовет нас к выходу, я как раз мурлычу себе под нос колыбельную. Так, для страховки.

Папа отводит нас на занятия пешком. Всех четверых — Джоанну, Джессику, Мейсона и меня. Джоанна идет впереди вместе с Мейсоном, который не переставая стучит мячом. Мы с Джессикой идем следом, а замыкает шествие папа. Руки он сунул в карманы, а оглянувшись, я вижу по его лицу, что он глубоко задумался. Он смотрит в никуда и выглядит слегка озадаченно, словно пытается припомнить имя человека, которого давно не видел. Так бывает, когда папа что-нибудь придумывает для своих занятий. И если мы хотим, чтобы папа обратил на нас внимание, нам приходится несколько раз громко его окликать — только тогда папа возвращается к реальности. Наверное, похить нас сейчас инопланетяне, папа и то не заметил бы, если бы только у инопланетян не оказалось с собой какой-нибудь особо редкой африканской маски.

— Отстань, Джоанна! — говорит Мейсон. Джоанна пытается выбить у него мяч, чтобы тоже постучать. Мейсон удирает от нее и бежит к нам с Джессикой, стуча мячом об асфальт.

Когда Мейсон оказывается рядом со мной, я беру его за правую руку. Она маленькая и теплая. Мейсон стучит по мячу левой рукой, и мы идем дальше. На какое-то мгновение мне кажется, что иметь младшего брата, пожалуй, не так уж и плохо.

Но это чувство быстро проходит. Именно в этот миг мяч Мейсона ударяется о неровность на тротуаре и отскакивает вбок.

Мейсон бросается за мячом, тащит меня за собой, и в следующий миг я плашмя падаю на асфальт.

Глава 9

Все останавливаются. Джессика помогает мне подняться. Джоанна подбирает сумку, которую я уронила. Тут подбегает папа.

— Ты цела, детка? — спрашивает он, внимательно меня оглядывая.

Сердце у меня стучит как сумасшедшее. Я гляжу на руки и ноги, пробую ими пошевелить. На правом колене красуется дыра — прощайте, мои некогда идеальные, некогда чистые любимые колготки. Сама коленка выглядит так, словно по ней прошлись теркой, и вдобавок ужасно жжет. На колготках проступает кровь. Я смаргиваю слезы.

— У меня колготки порвались, и все в крови, — говорю я.

Папа меня обнимает.

— Это не беда, милая, купим новые. Лишь бы ты сама была жива-здорова.

Не беда? Беда, и еще какая.

Мы идем дальше.

— Прости меня, Джерзи, — тихонько говорит Мейсон. Он идет следом за нами с Джессикой, сокрушенно вцепившись в свой мяч (сокрушенно — это значит «с виноватым видом», хотя, по-моему, лучше не сбивать сестру с ног, чем сначала сбить, а потом сокрушаться).

— Надеюсь, мисс Камилла не заметит эту дырку на колготках, — говорю я Джессике. Наклоняюсь посмотреть и вижу, что от ходьбы дырка потихоньку становится больше.

Джессика изучает мои колготки.

— Да нет, конечно, не заметит. Ее и так-то не разглядишь, — говорит она, похлопывая меня по руке.

Когда мы добираемся до школы, папа заходит вместе с нами, берет у администратора набор первой медицинской помощи и промывает мне ранку. В раздевалку входят другие девочки и останавливаются поглядеть. Бренда дает папе советы по обеззараживанию ран, но, кажется, они ему не очень-то нужны. Лично мне хочется провалиться сквозь землю, но вместо этого приходится изображать пациента из телесериала про врачей.

— Ну, счастливо, девочки, — говорит папа, покончив с моей коленкой. — Домой вас приведет сестра Эпаты.

Папа уходит, и в тот же миг мисс Деббэ зовет нас в зал.

— Интересно, мисс Камилла уже пришла? — спрашивает Эпата в дверях и вытягивает шею.

— Как ты думаешь, она нас помнит? — спрашивает Джессика.

— Еще бы, — отвечает Эпата.

— Меня так уж наверняка, — нервно говорит Бренда.

— Смотри, Мейсон, чтоб сегодня вел себя как ангел, — говорит Джессика. — К нам на урок придет знаменитая балерина.

Мейсон принимает оскорбленный вид.

— Я всегда хорошо себя веду, — говорит он, теребя курточку.

Вскоре после начала занятия дверь зала открывается, и входит мисс Камилла в сопровождении мистера Лестера. На мисс Камилле голубое платье, очень простое, но явно очень дорогое. Оно так идет своей хозяйке! В руках у нее большая сумка без застежек, украшенная крупными золотыми кольцами. Мисс Камилла уже немолода — старше даже наших родителей, — но у нее великолепная осанка и поистине королевская поступь. Глаза у нее добрые, но взгляд зоркий. Она грациозно наклоняется и ставит сумку на пол.

Мисс Деббэ хлопает в ладоши.

— Девочки, имею честь представить вам мою старую подругу и учительницу мисс Камиллу Фримен.

Мисс Камилла улыбается и кивает. Заметив нас, она подмигивает Бренде. Та явно рада видеть, что мисс Камилла не затаила на нее зла за ту историю с туфлями.

И тут — не успеваю я и глазом моргнуть, — как Мейсон вскакивает с места и выбегает вперед.

— Вы — мисс Камилла, да? — спрашивает он.

Она кивает, но смотрит удивленно.

— Мне надо сказать вам одну важную вещь, — говорит Мейсон.

— О! — говорит мисс Камилла. — Какую же?

— Не смотрите на колготки Джерзи, — громко говорит Мейсон, поворачивается ко мне, улыбается и победно поднимает большие пальцы.

Зал взрывается смехом — особенно громко смеются в том конце, где сидит девочка в диадеме со своими подружками. Глаза мисс Камиллы и всех присутствующих моментально находят мои колготки. Я страстно желаю растаять, утечь в пол и испариться, чтобы не видеть больше никого и никогда. Левую ногу приходится выставить чуть вперед, чтобы прикрыть дыру на правой. Но все напрасно.

— Девочки, девочки! — говорит мисс Деббэ. — Сядьте ровно, рядами! Сегодня мисс Камилла будет присутствовать на нашем занятии, и мы устроим ей пети-шоу. Мы ведь все репетируем новые танцы, верно? Я сказала мисс Камилле, что до совершенства нам еще далеко, но она профессиональная балерина и знает, что такое репетиция.

Назад Дальше