Так прошло несколько месяцев: лежа в постели, лицом в подушку, слушая записи «Carpenters» из коллекции сестры, в обнимку с набором для снятия отпечатков пальцев, — а потом Билли Арго, мальчик-детектив с разбитым сердцем, решил последовать за сестрой в эту великую, необратимую, неощутимую тайну Вселенной, имя которой: смерть. Голый, с тощей дрожащей грудью, он встал под душем и полоснул по запястью опасной бритвой из отцовского дорожного набора. Потом он упал, и страшный, глухой звук удара мягкого тела о твердый пол вновь прокатился по дому тяжелым эхом, прервав вялый сомнамбулический вечер мистера и миссис Арго. На этот раз, накачанные транквилизаторами и знающие наперед, что именно означает этот звук, они отложили свои газеты и мрачно уставились друг на друга. «Скорая помощь» приехала за считанные минуты. Билли унесли на серебристых носилках. Мистер и миссис Арго шли рядом с носилками и пытались подбодрить сына, хотя на самом деле лишь обвиняли друг друга.
— Это ты недосмотрела.
— Нет, это ты недосмотрел.
— Нет, ты.
— Нет, ты.
Не желая повторять одну и ту же ошибку и искренне заботясь о благополучии Билли, мистер и миссис Арго решили, что для него будет лучше лечь в госпиталь, а именно в больницу при НИИ психических заболеваний и душевных расстройств имени святого Витта. И в скором времени мальчик-детектив уже сидел в общей гостиной больницы святого Витта, отделанной в безмятежно-зеленых тонах, на диване, обтянутом искусственной кожей, всем своим существом ощущая туго перевязанные запястья и слушая нескончаемый гул иностранных мыльных опер, идущих по телику, и странно спокойные голоса беспредельно потерянных людей, оказавшихся рядом.
Рассевшись за карточными столами, расставленными по всей комнате, пациенты больницы в различных стадиях психических заболеваний и душевных расстройств часами собирали пазлы — картинки с котятами, национальными памятниками, портретами знаменитых исторических персонажей в различных стадиях сборки. Серьезные лица; руки, занятые постоянно. Совершенно бездумно, просто так, ни для чего, Билли периодически отрывал взгляд от своих поврежденных запястий и предлагал помощь. И буквально за считаные минуты Линкольн обретал целую бороду, немецкий дог — все четыре лапы, а пирамида Хеопса — третью сторону; и все пазлы, имевшиеся в наличии, собирались на раз.
В конечном итоге пребывание мальчика-детектива в больнице святого Витта растянулось на десять с лишним лет. И вот почему: поначалу Билли не хотел возвращаться домой и специально обманывал все врачебные комиссии, призванные оценить его готовность к повторной госпитализации во внешний мир. А потом — пусть все знают — после активного лечения торазином Билли сделался полностью невосприимчивым к любым раздражителям, идущим извне, как это бывает с любым пациентом, подвергшимся медикаментозной терапии в убойных дозах, и растворился в сонной вселенной своего горя.
По прошествии десяти лет в связи с сокращением бюджета по всем лечебным учреждениям штата и назначением нового главврача доктора Кольберга в больнице святого Витта отменили чрезмерную психоактивную терапию, и пациенты, считавшиеся глубоко коматозными, начали вновь проявлять симптомы активной жизни. Билли вышел из своего медикаментозного ступора, схватился за бока железной кровати, а потом вдруг принялся царапать себе лицо — бородатое, странное и незнакомое, словно чужое, — завывать и выкрикивать имя Кэролайн. В его голове, в его сердце, в его крови билась лишь одна мысль: найти того, кто убил Кэролайн, и наказать его ужасом и отчаянием в равных долях.
А потом, буквально на третий день, чисто выбритый и совершенно спокойный Билли прошел медицинскую комиссию. Врачи выдали поспешное, даже не то чтобы совсем опрометчивое, но все-таки не совсем правильное заключение, что мальчику-детективу нет никакой необходимости оставаться в больнице святого Витта, и Билли выпустили на свободу. Работники госпиталя — и особенно старшая медсестра миссис Хеммингз, крупная статная женщина с рыжими волосами, — помогли Билли найти жилье, комнату в пансионате «Тенистый дол», государственном учреждении, существующем на бюджетные средства штата, и работу: чтобы он мог уже самостоятельно жить в большом мире, который по-прежнему воспринимался им как опасное, бездушное, враждебное человеку место.
Мальчик-детектив вновь распрощался с родителями и сел в автобус, отправлявшийся в центр Готэма. Билли, унылый и грустный. Худощавый и бледный, одетый в поблекшую синюю кофту. Постриженный чуть ли не налысо, с двумя выбритыми за ушами кругами лоснящейся голой кожи — там, где ее очищали для последнего сеанса электрошоковой терапии. Мальчик-детектив вошел в автобус, сел у окна и хотел еще раз помахать на прощание родителям, но те уже ушли. Он опустил глаза на свои руки, потрогал широкие белые шрамы на запястьях, потом — саднящие «лысины» за ушами. Опять взглянул в окно и зачем-то помахал рукой, хотя махать было некому. Родителей не было. Зато вдалеке, на том берегу великой реки, виднелись меркнущие в серой дымке серебристо-зеленые прожекторы таинственного и недоброго мегаполиса под названием Нью-Йорк.
Вот как все было.
В конечном итоге это не так уж и странно.
Но Билли Арго еще не знал, как круто изменится его жизнь, резко и неожиданно — и уже совсем скоро.
Глава тридцать вторая
Дело о буром кролике
Один
В нашем городе — в городе тайны, в городе теней — начали исчезать здания. Безо всякой причины, сами по себе. Дома исчезали бесшумно, вместе с людьми. В городе стало трудно дышать: сгущенный воздух переполнялся печалью и безжизненными голосами мертвых, которые не удивляются ничему. Люди повсюду носили с собой фотографии любимых. В переполненных автобусах, по пути на работу, мы растерянно переглядываемся друг с другом, грея у сердца фотографии унылых жен и детей сомнительного отцовства и представляя себе тихое осуществление собственной смерти. Возвращаясь с работы домой, мы неизменно испытываем смутное разочарование, потому что такое количество фотографий выдает нашу трусость: мы живем в исчезающем городе, где здания тают, растворяясь в пространстве, и что самое страшное — мы уже ни на что не надеемся и не удивляемся ничему.
Посмотри: мимо оставшихся небоскребов, отливающих серебром на горизонте; мимо мглистой зеленой реки; мимо маленького городского парка, возведенного в честь какого-то отца-основателя, чье имя давно позабыто; мимо статуи безрукого человека верхом на бронзовом коне; там, за белыми домиками в серых извилистых переулках, в самом конце мрачного тупика, есть одна улочка, скрытая за дымовыми трубами оставшихся фабрик, и там находится пансион «Тенистый дол», реабилитационный центр для бывших психических больных, а ныне дееспособных граждан.
Посмотри очень внимательно и увидишь: перед входом в квадратное здание пансионата стоит человек. Просто стоит и растерянно смотрит. Это мальчик-детектив. Только теперь он не мальчик, ему уже тридцать. Его все-таки выписали из больницы: Ура! Ура!Ему по-прежнему плохо, по многим причинам. Он стоит перед входом в «Тенистый дол». В руке — небольшой чемодан желтого цвета. На лице — горькое разочарование. Мальчик-детектив думает про себя: «О Господи». Мальчик-детектив думает: «Мне здесь не нравится». Ему хочется разрыдаться. Но он просто стоит, стиснув зубы. Потом запрокидывает голову, поднимает на лоб темные очки и щурится на свет.
Здание пансионата представляет собой современную постройку, сплошь из прямых линий и прямых углов. Тусклая кирпичная кладка, толстые черные решетки на окнах. Из-за этих решеток здание кажется патологически несчастным, ведь окна — это глаза домов. Может быть, это ошибка? Но нет. Бледные серые цифры на стене рядом со стеклянной дверью совпадают с номером дома, записанным на листочке, который Билли держит в дрожащей руке. Ему вспоминается разговор с доктором Кольбергом:
— Ты готов к возвращению в большой мир, Билли?
— Нет, сэр. Не готов.
— Ну, мы же не можем оставить тебя навсегда.
— Почему нет? Я никому не мешаю.
— Потому что это нездоровая практика. Ты особенный человек, Билли. И тебе пора самому это узнать. Но не здесь. Мир не такой страшный, как тебе представляется.
— Я бы хотел задержаться здесь еще на месяц, сэр. Если можно.
— Еще на месяц? Зачем?
— Хочу дождаться, пока не закончится лето.
— Почему?
— Не хочу видеть, как на улицах играют дети. Не хочу видеть цветы.
— Почему?
— Потому что потом все умрет: все, чему сейчас радостно и хорошо.
— Но, Билли…
— Не хочу, чтобы что-то мне напоминало про радость.
— Но, Билли, я даже не сомневаюсь, что…
— Не хочу.
— Ну, хорошо-хорошо. Посмотрим, что тут можно сделать.
Доктор Кольберг сделал все возможное, чтобы Билли выписали из больницы после начала учебного года, когда цветы уже начали увядать.
Мальчик-детектив вскинул голову. Бледная светловолосая девочка что-то кричала ему с лужайки перед домом на той стороне узкой улочки. Рядом с ней стоял маленький мальчик и молча хмурился.
— Вы не видите голову моего кролика? — кричит девочка.
Это не кто иная, как Эффи Мамфорд, одиннадцати лет от роду, вполне себе взрослая девочка, пусть и на редкость нескладная и неуклюжая. Что нам следует знать об Эффи: в последние три года она неизменно брала первый приз на научных выставках-олимпиадах города, штата и всей страны. И еще: она безнадежно влюблена в ракетную технику, на любительском уровне. И еще: Эффи — типичный образчик отверженного ребенка. Пария среди ровесников, тихая жертва вечного насморка и неизлечимой глазной инфекции, будущий нейробиолог, лауреат самых разных престижных премий. И последний немаловажный факт: Эффи Мамфорд не любит, когда ее трогают. Никто, никогда.
Эффи одета явно не по сезону, в белую с красным зимнюю куртку, в которой она ходит всегда, круглый год. Даже в самое жаркое лето. Шея обмотана белым шарфом. Капюшон с меховой опушкой надет на голову.
Рядом с Эффи — ее младший брат, Гас Мамфорд, девяти лет от роду, угрюмый мальчик с головой странной квадратной формы, третьеклассник, который умнее всех своих учителей, вместе взятых, но который считается туповатым и плюс к тому — главным задирой и хулиганом. Буквально сегодня утром на уроке истории Гас поднял руку, горя желанием ответить на заковыристый вопрос об убийстве Авраама Линкольна, но училка, мисс Гейл, только мельком взглянула в его сторону, закатила глаза и вызвала Мисси Блэкворт. Разве Гас виноват, что у него такие огромные руки, похожие на лопаты? Разве он виноват, что ему от рождения нравится мягкий приглушенный звук контакта двух тел? Он не хотел становиться драчуном и задирой, и, тем не менее, он им был. Он не хотел кидать камнем в ногу Люси Уиллис на переменке, но все-таки кинул. Зачем-то. И теперь Гас стоит, молча глядя себе под ноги — он вообще ни с кем не разговаривает, никогда, — стоит и с ужасом смотрит на окровавленную тушку в зеленой траве.
Билли щурится, глядя на мальчика с девочкой, и вопросительно указывает на себя:
— Вы ко мне обращаетесь?
— Да.
Мальчик-детектив поднимает на лоб темные очки.
Девочка, наверное, блондинка. Из-под низко надвинутого капюшона выбивается несколько светлых прядей, падающих на очки в толстой красной оправе. Один глаз закрыт белой повязкой.
— Вы нигде там не видите голову моего кролика? — повторяет девочка.
Мальчик-детектив смотрит по сторонам и качает головой.
«Нет», — говорит его жест, но само слово формируется на губах только через секунду:
— Нет.
— А, ну ладно. Значит, она точно пропала.
Мальчик-детектив думает:?
Как тихий взрыв в голове: новая тайна, новая загадка, почти известный ответ на странный вопрос. Ответ, который еще предстоит найти. Ноги Билли сами срываются с места. Он достает из кармана блокнот и начинает писать на ходу. Подходит к девочке и внимательно смотрит на то, что лежит на траве у нее под ногами. Да, это кролик. Самый обыкновенный домашний кролик, только без головы. Из обрубленной шеи в ожерелье из мелких серебряных мушек еще сочится кровь. Его лапки обуты в крошечные балетные туфельки.
— И что это значит? — спрашивает Билли.
— Ему отрезали голову.
— Да. Похоже на то.
Мальчик-детектив уже приступает к расследованию: измеряет, высчитывает, делает предварительные заключения. На листе блокнота под острием черного карандаша появляется первая детальная диаграмма по делу об исчезнувшей кроличьей голове. Он представляется детям так:
— Меня зовут Билли Арго. Я детектив.
— Детектив?
— Да. А тебя как зовут?
— Эффи Мамфорд. — Она вытирает нос рукавом.
Ее брат с подозрением смотрит на Билли.
Билли спрашивает:
— А его как зовут?
— Гас Мамфорд. Только он ни с кем не разговаривает.
— Я уже понял. А почему?
— Училка не вызывает его на уроках. Но если он хочет что-то сказать, он это пишет.
Билли смотрит на странного черноглазого мальчика, и тот вручает ему листок, на котором написано: «Привет, незнакомец».
Мальчик-детектив читает записку, кивает и спрашивает:
— Когда вы в последний раз видели кролика?
— Не знаю. Наверное, вчера вечером. Перед тем, как лечь спать, — отвечает Эффи.
— Это первый подобный случай? Что-то похожее раньше случалось?
— Никогда не случалось. Как-то оно неожиданно…
— Надо думать.
— Жуть какая-то.
— Да. Действительно жуть. — Мальчик-детектив аккуратно записывает в блокноте: «Жуть».
Девочка говорит:
— Здесь его головы точно нет. Мы осмотрели весь двор перед домом.
Гас Мамфорд протягивает детективу еще одну записку: «Вы нам поможете в поисках?»
Билли кивает и снова пристально смотрит на странного мальчика.
Втроем они огибают кирпичный дом. Смотрят в кустах. Под приземистым белым крыльцом. В маленькой серой аллейке.
— Мистер Пуговка! — кричит девочка, хлопая себя по ноге. — Мистер Пуговка!
— Он уже вряд ли тебя услышит.
Мальчик-детектив и девочка Эффи молча глядят друг на друга. Потом заходят за серебристые мусорные контейнеры. Но там ничего нет, кроме пустой мышеловки и старого сморщенного корсажа.
На крыльцо выходит миссис Мамфорд, миловидная женщина в синем платье с оборками. У нее темные волосы, короткая стрижка и голубые глаза. Она смотрит на незнакомца, который бродит по ее двору.
— Могу я вам чем-то помочь? — спрашивает она.
— Я детектив. Разбираюсь, что случилось с кроликом.
— Эффи, я же тебе говорила выбросить мистера Пуговку на помойку.
— Мы разбираемся, что с ним случилось, мам, — отозвалась Эффи.
— Только давайте быстрее. Через полчаса мы садимся обедать.
— Хорошо.
— Тебя это тоже касается, Гас.
Гас Мамфорд кивает. Он ненавидит, когда ему напоминают о чем-то, что он и так знает. Он поднимает листок с надписью: «Хорошо».
— И никаких игр с химическими реактивами, слышите? Мне хватило и прошлого раза.
Мальчик-детектив, Эффи и Гас снова глядят на обезглавленный труп кролика.
— А теперь, Эффи и Гас Мамфорды, я задам вам вопрос. Очень важный вопрос. У вас есть какие-то подозрения, кто мог это сделать?
— Да кто угодно.
— Может, вы знаете человека, который хотел бы особенно вам досадить?
— Да почти все хотят.
— Почему?