— Подожди! — крикнул он, подбегая ко мне и подстраиваясь под мой темп.
— Я не так себе это представлял.
Я имел в виду.
Я остановилась и посмотрела на него в ожидании.
— Извини, — сказал он и сделал глубокий выдох.
— Я никогда не славился умением вести блестящие беседы.
— Так почему не поусердствовать? — бросила я ответ.
— Потому что.
Ты — ну я не знаю — забавная.
— Забавная? — я пронесла это медленно, по слогам и уставилась на него с видом: ты точно больной.
Мои руки автоматически легли на бедра.
— Итак, Винсент, ты хотел только оскорбить меня или что-то еще?
Винсент приложил руку ко лбу.
— Слушай, извини.
Я идиот.
Мы можем…
Мы можем всё начать с начала?
— Начать сначала? — с сомнением спросила я.
Он секунду колебался, а потом протянул руку.
— Привет.
Я — Винсент.
Я прищурилась, оценивая его искренность.
Я схватила его за руку и пожала немного грубее, чем хотела.
— Я — Кейт.
— Очень приятно, Кейт, — сказал Винсент, явно смущённый.
Наступило непродолжительное молчание, в течение, которого я продолжала пристально смотреть на него.
— Итак…
Ты сюда часто приходишь? — неуверенно пробормотал он.
Я не смогла сдержаться от смеха.
Он улыбнулся с неким облегчением.
— Гм, да вообще-то.
У меня что-то типа пунктик на музеях, не только по Пикассо.
— Пунктик?
Английский Винсента был настолько хорош, что можно было легко забыть, что это не его родной язык.
— Это значит, что я люблю музеи.
Очень, — растолковала я.
— Хорошо.
Понял.
Ты любишь музеи, не только Пикассо в частности.
Поэтому ты просто приходишь сюда, когда хочешь побыть одна?
Я улыбнулась ему, мысленно добавляя очки за старания.
— Куда пошел твой друг? — спросила я.
— Он ушёл.
Жюль не очень любит знакомится с новыми людьми.
— Очаровательно.
— Значит, ты британка? Американка? — сказал он, меняя тему разговора.
— Американка, — ответила я.
— А девушка, которую я видел рядом с тобой?
— Сестра, — сказала я медленно.
— Ты следил за мной?
— Две симпатичные девушки переехали в мой район — что же мне оставалось делать?
От его слов меня накрыло волной восторга.
Значит он считал, что я симпатичная.
Но Джорджию он тоже считает симпатичной, напомнила я себе.
Волна исчезла.
— Эй, в кафе музея есть эспрессо-машина.
Не хочешь ли выпить немного кофе, пока будешь рассказывать мне какие еще "пунктики" у тебя есть? Он прикоснулся к моей руке.
Волна снова вернулась.
Мы сели за крохотный столик перед дымящимся капуччино.
— Итак, когда я открыла своё имя и гражданство перед незнакомым человеком, что бы тебе еще хотелось узнать? — спросила я, помешивая пену в своем кофе.
— О, не знаю
обуви, любимый фильм, спортивный разряд, самый неловкий момент, порази меня.
Я засмеялась.
— Гм, размер обуви десятый, Завтрак у Тиффани, вообще нет каких-либо спортивных способностей, и слишком длинный список неловких моментов, которые можно перечислять до закрытия музея.
— Это всё? Всё что я получу? — подразнил он.
Я почувствовала, что моя оборона тает от его удивительного обаяния и явоного отсутствия опасности с его стороны.
С помощью ободрения Винсента, я рассказала о своей прежней жизни в Бруклине с Джорджией и моими родителями.
О том что мы проводили лето в Париже, о своих прежних друзьях, с которыми я к настоящему времени потеряла все контакты.
Про мою безграничную любовь к искусству, про моё отчаяние, когда я поняла, что у меня нет таланта для его создания.
Он подталкивал меня для получения еще большей информации, и я восполняла его пробелы знаний, в еде, фильмах, книгах и о всем, что есть на свете.
В отличие от большинства парней, которых я знала у себя дома, он, казалось, интересовался каждой деталью.
Я ему не сказала только, что мои родители умерли.
Я упомянула их в настоящем времени и сказала, что мы с сестрой переехали к нашим дедушке с бабушкой, чтобы учится во Франции.
Это была не совсем ложь.
Но я не хотела рассказывать ему всю правду.
Я не хотела, что бы он меня жалел.
Я хотела выглядеть как любая другая нормальная девушка, которая не провела последние семь месяцев изолируя себя во внутреннем мире горя.
Его стремительные вопросы лишили меня возможности взамен что-нибудь спросить.
Поэтому когда мы наконец ушли, я упрекнула его в этом.
— Ладно, сейчас я чувствую себя абсолютно беззащитной — ты знаешь почти всё обо мне, а я ничего о тебе.
— Ха, это часть моего коварного плана.
Он улыбнулся, а музейный охранник запер позади нас дверь.
— Как иначе ты снова согласилась бы со мной встретиться, если бы я выложил все на стол в первый наш разговор?
— Это не первый наш разговор, — поправила я его, стараясь игнорировать тот факт, что он кажется кое о чём спрашивает меня.
— Ладно, мы говорили первый раз без моего неумышленного оскорбления тебя. — поправил он.
Мы шли через сад музея к зеркальным озерцам, где кричали дети, отмечая тот факт, что в шесть часов вечера все также жарко и солнечно.
Дети восторженно плескались в воде.
Винсент шёл немного сгорбившись, засунув руки в карманы.
Впервые я почувствовала в нём крошечный намёк на уязвимость.
И им воспользовалась.
— Я даже не знаю сколько тебе лет.
— Девятнадцать, — сказал он.
— Чем ты занимаешься?
— Студент.
— Серьезно? Потому что твой друг говорил что-то о том что ты из полиции.
Я не могла удержаться от сарказма в своем голосе.
— Что? — воскликнул он, придя в стопор.
— Мы с сестрой видели, как ты спасал ту девушку.
Винсент тупо уставился на меня.
— Девушка, которая спрыгнула с моста Карусель, пока там дралась банда.
Твой друг выпроводил нас и сказал, что это была полицейская операция.
— Он выпроводил? — пробормотал Винсент и выражение его лица стало таким же жестким, как когда я увидела его в первый раз.
Он засунул свои руки обратно в карманы и продолжил идти.
Мы приближались к остановке метро.
Я замедлила шаг, чтобы выгадать побольше времени.
— Так что вы ребята, копы под прикрытием? — во что я не верила ни секунды, но старалась, чтобы сказанное прозвучало искренни.
Его внезапная перемена в настроение заинтриговала меня.
— Что-то вроде того.
— Что-то вроде команды спецназа?
Он не ответил.
— Кстати, это было очень смело, — настаивала я.
— Твоё погружение в реку.
— Кроме того, какое имело отношение девушка к бандам, дерущихся под мостом? — спрашивала я, копая дальше.
— Гм, я не должен говорить об этом, — сказал Винсент, изучая бетон в нескольких дюймах от своих ног.
— О, да.
Конечно, — согласилась я.
— Просто ты слишком молод, чтобы быть копом.
Я не могла остановиться весело улыбаться.
— Я уже говорил тебе.
Я студент, — сказал он с неопределенной улыбкой.
Сказать то он мог, только я не купилась.
— Ага.
Ладно.
Я ничего не видела.
Ничего не слышала, — театрально сказала я.
Винсент рассмеялся, к нему вернулось хорошее настроение.
— Итак.
Кейт, что ты делаешь на этих выходных?
— Гм…
планов нет, — сказала я, про себя проклиная мои покрасневшие щеки.
— Хочешь чем-нибудь заняться? — спросил он, с такой очаровательной улыбкой, что моё сердце замерло.
Я кивнула, так как не могла говорить.
Приняв моё молчание за нерешительность, он быстро добавил:
— Не как официальное свидание или что-то вроде того.
Просто потусоваться.
Мы можем.
прогуляться.
Побродить по Марэ.
Я снова кивнула, а затем справилась с собой и выдавила:
— Это было бы здорово.
— Хорошо, как насчет в субботу, во второй половине дня? Дневной свет.
Общественное место.
Прекрасное безопасное место для встречи с парнем, которого ты почти не знаешь.
Он поднял руки, как бы показывая, что ему нечего скрывать.
Я рассмеялась.
— Не переживай.
Даже, если ты из спецназа, я тебя не боюсь.
Как только я это произнесла, то поняла, что я боялась.
Чуть-чуть.
Я еще раз подумала, что, если он так влияет на меня.
Возможно, со смертью моих родителей у меня пропало чувство самосохранения и это был намёк на риск, которому я себя подвергаю.
Или возможно, меня привлекала аура недостижимой отчужденности, которую он источал.
Может для меня было вызовом — кем бы он ни был.
Какая бы ни была причина, она сработала.
Мне очень понравился этот парень.
И я хотела еще раз его увидеть.
Днем, ночью, мне всё равно.
Я приду.
Он поднял бровь и усмехнулся.
— Не бойся меня.
Как забавно.
Я не смогла удержаться от смеха.
Кивая на бульвар в другом направлении, он сказал:
— Жуль наверное ждёт меня.
Увидимся в субботу.
— Встретимся с тобой снаружи на станции метро дю Бак в три?
— В субботу в три часа, подтвердила я прежде, чем он повернулся и зашагал прочь.
Я не думаю что будет преувеличением, если я скажу, что всю дорогу до дома мои ноги не касались земли.
Глава 6
Винсент ждал меня у входа в метро.
Моё сердце сжалось, когда я подумала (уже не впервой), почему такой великолепный, чтобы быть настоящим парень заинтересовался такой простушкой.
ладно, может симпатичной, но ни такой красивой как он.
мной.
Когда я подошла и увидела, как оживилось его лицо, моя неуверенность пропала.
— Ты пришла, — сказал он и наклонился, чтобы поприветствовать меня воздушными поцелуюми в обе щеки, которыми славятся европейцы.
Всё-таки я вздрогнула, когда его кожа прикоснулась к моей, и мои щеки были теплыми еще добрых пять минут после.
— Конечно, — сказала я, держась за каждую толику своих запасов "крута и уверенна", хотя, сказать по правде, я чувствовала себя немного нервно.
— Итак, куда мы направляемся?
Мы начали спускаться в метро.
— Ты бывала в Виладж Сен-Поль? — спросил он.
Я помотала головой.
— Не звонила в колокол.
— Прекрасно, — сказал он.
Кажется он был доволен собой, что не давало никаких объяснений.
Мы почти не разговаривала в поезде, но не из-а отсутствия тем для разговоров.
Я не знаю в культуре ли дело или потому, что в самих поездах так тихо, но как только люди доходили до машины от платформы, он замолкали.
Мы с Винсентом стояли друг на против друга, держась за стальные поручни для равновесия и рассматривали пассажиров, которые в свою очередь рассматривали нас.
Я не упоминала, что разглядывание людей — это национальная французская забава. Когда мы повернули за угол и поезд дернулся в сторону, он обнял меня за плечи, чтобы я устояла.
— Мы еще даже не добрались, а ты уже действуешь? — рассмеялась я.
— Конечно нет.
Я джентльмен до мозга костей, — ответил он тихим голосом.
— Я бы в любое время бросил своё пальто поверх лужи для тебя.
— Я не девица в бедственном положении, возразила я, когда поезд остановился.
— Уф — ну и хорошо, — сказал он, изображая поддельный вздох облегчения.
— Тогда, как насчет того, чтобы открыть для меня дверь?
Я усмехнулась и щелкнула металлическим рычагом дверной задвижки и ступила на платформу.
С остановки Сент-Поль мы оказались прямо перед массивной классической церковью, которая называлась церковь Святого Павла.
— Я бывала здесь, когда была ребенком, — сказала я Винсенту, пока разглядывала декоративный фасад.
— Правда?
— Ага.
Когда приезжала навестить бабушку с дедушкой на лето, я играла с девочкой которая жила здесь.
Я показала на строение с несколькими дверьми.
— Её отец рассказывал нам, что в средние века на этой улице проходили состязания.
Мы с Сандрин обычно сидели на ступеньках церкви и делали вид, что мы в центре средневекового турнира.
Я закрыла глаза и вернулась на десять лет назад, вновь переживая звуки и краски нашего воображаемого турнира.
— Знаешь, я всегда думала, что, если парижские призраки за все столетия могли материализоваться все разом, то ты оказался бы в окружении интереснейших людей.
Я остановилась, вдруг смутившись, что рассказывала детали об одном из моих воображаемых миров парню, которого едва знаю.
Винсент улыбнулся.
— Если бы я вызвался состязаться, ты бы повязала мне на руку знак своей благосклонности, прекрасная леди?
Я сделала вид, что роюсь в сумке.
— Кажется, я не могу найти свой кружевной платок.
Как насчет салфеток?
Смеясь, Винсент обнял меня за плечи и крепче меня прижал.
— Ты потрясающая, — сказал он.
— Это определенно прогресс по сравнению с "забавная", — напомнила я ему, не в состояние помешать моим щекам покраснеть от удовольствия.
Мы направились в сторону дороги, ведущей к реке.
На полпути, Винсент прошел через большой деревянный проём четырёхэтажного здания, таща меня за собой.
Как и многие многоквартирные парижские дома, этот был построен вокруг внутреннего двора, защищенным от улицы.
Самые скромные дворы были размером с очень большую кровать, с необходимым количеством места, чтобы вместить мусорные баки.
В других побольше, были деревья и скамейки, которые создавали по-дальше от улиц, для жителей тихий приют.
Этот двор был огромным, здесь были и магазинчики и даже открытое кафе, разбросанных среди квартир первого этажа, чего я никогда прежде не видела.
— Что это за место? — спросила я.
Винсент улыбнулся и дотронувшись до моей руки, указывая на открытую дверь на противоположной стороне двора.
— Это только начало, — сказал он.
Здесь примерно пять таких, связанных друг с другом дворов, отгороженных от улицы. И ты можешь бродить сколько захочешь, не видя и не слыша, что творится снаружи.
Это всё художественные галереи и антикварные магазины.
— Я подумал, тебе понравится.
— Понравится? Да я в восторге! Это невероятно! — сказала я.
— Я не могу поверить, что не бывала здесь прежде.
— Это место в глуши.
Винсент, казалось, был горд своим знанием удаленных мест Парижа.
А я была просто счастлива о того, что он взял меня с собой, чтобы вместе их исследовать.
— Скажу, — согласилась я.
что он почти полностью скрыт от внешнего мира.
Итак.
Ты бывал здесь раньше.
С чего начнем?
Мы прогуливались через магазины и галереи битком набитых все, от старых плакатов до древних голов Будды.
Для города где полно летних туристов, в магазинах на удивление было мало посетителей и мы блуждали по ним, как будто это были наши собственные личные находки сокровищ.
Когда мы мельком просмотрели антикварный магазин одежды, Винсент остановился перед стеклянной витриной с драгоценностями.
— Эй, Кейт, может ты сможешь мне помочь.
Мне нужно купить для кое-кого подарок.
— Конечно, — сказала я, изучая витрину, когда владелец снял для нас крышку.
Я дотронулась до симпатичного серебряного кольца с цветами, которые изгибались наружу.
— Что бы ты предпочла для своего возраста, — спросил он, касаясь старинного кулона с драгоценностями в виде креста.
— Моего возраста? — рассмеялась я.
— Я всего на три года младше тебя.
а может и меньше, в зависимости от того, когда у тебя день рождения.
— В июне, — сказал он.
— Хорошо, тогда на два с половиной.
Он рассмеялся.
— Ладно, ты меня подловила.
— Я просто не уверен в том, что бы ей понравилось.
а её день рождения скоро.
я почувствовала, как кто-то ударил меня в живот.