Я думала позвонить Райану и порепетировать вместе с ним. Но было уже слишком поздно.
Так что я попрактиковалась сама.
В конце концов, меня все-таки одолела зевота. Веки налились тяжестью.
Пора на боковую.
Я бросила ноты на стол и направилась к комоду, чтобы переодеться в ночную рубашку.
— Ой! — вскрикнула я при виде маленького зверька на полу.
Мышь!
Нет. Она не шевелилась.
Нагнувшись, я увидела, что это всего лишь серая заводная мышка. Должно быть, я не заметила ее во время уборки.
— Надо же, как настоящая, — пробормотала я и, зевнув, засунула мышку в карман джинсов.
Я переоделась, выключила свет и рухнула на постель. Не успев даже осознать этого, я провалилась в крепкий, глубокий сон без сновидений.
Я не слишком долго спала.
Я проснулась от удушья.
Я не могла дышать!
Я видела перед собой только густую тьму.
Что-то тяжелое и теплое давило мне на лицо.
Острые когти проткнули тонкую ткань сорочки и вонзились в плечи.
Руки мои взмыли вверх и отчаянно замолотили по воздуху.
Я почувствовала на лице шерсть. А под нею — теплую кожу.
Кот!
Кот мертвой хваткой обхватил мое лицо. Вжимался в него изо всех сил. И держался… держался… Обволакивал мое лицо давящей темнотой.
Не давал мне дышать.
Душил меня.
12
Тьма перед глазами медленно наливалась ярко-красным.
Грудь болела. Легкие, казалось, вот-вот взорвутся.
Каким-то чудом я сумела ухватить кота за загривок обеими руками и оторвать от лица.
Чувствуя, как тяжело вздымается грудь, я жадно хватала ртом воздух.
Кот лягался и вырывался. Но я продолжала держать его за шкирку. И подняла повыше.
Кровь стучала в висках. Я снова втянула в себя воздух. С шумом выдохнула и снова вдохнула. Еще никогда сама возможность дышать не доставляла мне такого удовольствия.
Я испытала некоторый прилив сил. Со стоном села в кровати, не выпуская кота из рук. Его лапы бешено молотили по воздуху. Его когти так и норовили полоснуть меня по лицу.
И он вцепился в меня опять!
— Нет! — взвизгнула я.
Я подняла кота повыше и с отчаянным стоном отшвырнула прочь.
Швырнула я его высоко. Сильнее, чем рассчитывала.
В ужасе я смотрела, как кот пронесся через всю комнату и вылетел в открытое окно.
Я услышала, как он отчаянно закричал. Затем — глухой стук, когда он ударился о землю.
Затем — тишина.
— О нет, — проговорила я сдавленным шепотом.
Я заставила себя вылезти из постели и на дрожащих ногах поспешила к окну. Перегнувшись через подоконник, я выглянула на задний двор.
В свете полной луны я увидела кота: он распростерся на спине, вывернув голову под неестественным углом, а все его четыре лапы были устремлены к небу.
Даже несмотря на то, что окно моей комнаты было расположено высоко над землей, я узнала кота.
Рип.
И мне не нужно было спускаться во двор, чтобы понять: я снова убила его.
Убила уже в третий раз.
«Но останется ли он мертвым? — повторялся в голове пугающий вопрос. — Останется ли он мертвым на этот раз?»
Я подкралась к кладовке, достала дождевик и накинула поверх своей длинной ночной сорочки. Затем я тихонько спустилась по лестнице и вышла во двор… чтобы убедиться.
Трава, сырая и холодная, моментально намочила босые ноги. В лунном свете казалось, будто весь задний двор мерцает таинственным серебристым светом.
С бьющимся сердцем склонилась я над котом, чтобы получше его разглядеть.
Да. Тот самый кот. Рип. Снова Рип.
Неподвижный. Бездыханный.
В остекленевших желтых глазах застыло бессмысленное выражение. Вытянутые ноги застыли, словно указывая на луну.
Рип. Мертв уже в третий раз. Рип. Кот, который отказывался умирать.
Мне хотелось закричать, позвать родителей. Хотелось завопить во всю мощь своих легких:
«Идите, посмотрите на этого дохлого кота… скорее, а то убежит!»
Но они мне, само собой, ни за что не поверят.
Кот наверняка исчезнет прежде, чем они его увидят. Исчезнет, как исчезла его голова из моего пакета с ланчем.
Склонившись над мертвым котом, я закричала на него:
— Чего ты ко мне привязался?! Зачем ты мучаешь меня?!
Я видела, как он моргнул. Видела, как поднялась его голова. Видела, как резко согнулись лапы.
Но я не могла пошевелиться. Не могла убежать.
И Рип ударил меня лапой наотмашь. Он вонзил длинные острые когти мне в лодыжку. И одним рывком располосовал ее снизу доверху.
13
Я закричала, когда жгучая боль пронзила ногу и отдалась в боку. И схватилась за ногу, задыхаясь, пытаясь перебороть боль.
Кот вскочил на ноги. Он выгнул спину. Ощерился и угрожающе зашипел. Он готовился к новой атаке.
— Нет! — выкрикнула я. Держась за ногу, я развернулась и отчаянно заковыляла по мокрой траве к дому.
Боль не отпускала. Она по-прежнему терзала мою израненную ногу. Кровь стучала в висках. Голова так кружилась, что мне пришлось ухватиться за дверной косяк, чтобы не упасть.
Уже оказавшись на кухне, я повернулась и посмотрела на лужайку, посеребренную светом луны. Кот не двигался с места. Он стоял и смотрел на меня безжалостными желтыми глазами, полными злобы.
Шипя, он рассекал воздух когтистой лапой, снова и снова, словно терзая меня, словно показывая, что он хочет со мною сделать.
Содрогнувшись, я захлопнула дверь.
Затем, продолжая держаться за ногу, я с трудом поднялась по лестнице на второй этаж и доковыляла до ванной. Боль, наконец, начала стихать, но голова все равно кружилась. Казалось, все мое тело трясется в конвульсиях.
Я включила свет. Подковыляла к раковине. Схватила пригоршню бумажных полотенец, чтобы прижать их к ранам и остановить кровь.
Я наклонилась. Поднесла полотенца к ноге — и чуть не задохнулась от изумления.
Раны не кровоточили.
Глубокие царапины были ярко-белыми, такими белыми, что казалось, будто они светятся.
Кожа была рассечена — но при этом не пролилось ни капли крови. Крови не видно было совсем.
Я смотрела на свою ногу, бережно массируя ее, чтобы унять боль.
«Порезы должны кровоточить, разве не так? — спрашивала я себя. — Порезы всегда ярко-красные. Они не бывают ослепительно-белыми.
И они обязательно кровоточат, верно?»
* * *
На следующее утро будильник вырвал меня из сна в половине восьмого. Я села и потянулась. Первым делом я высунула из-под одеяла пострадавшую ногу, чтобы осмотреть ее при свете дня.
Моргая со сна, я пристально разглядывала ногу. Потирала ее пальцами. И снова разглядывала.
К великому моему изумлению, глубокие белые царапины практически полностью затянулись.
Я поднялась на ноги, шатаясь и чувствуя себя абсолютно не выспавшейся. Вообще-то я «жаворонок». Обычно я просыпаюсь посвежевшей и в полной боевой готовности. Но в это утро я чувствовала такую усталость, будто и не спала вовсе. И когда я плелась в другой конец комнаты, чтобы переодеться для похода в школу, ощущение было такое, будто мое тело весит как минимум тонну!
— Мама? — позвала я, спустившись на кухню. Она стояла посреди кухни, заведя руки за спину — пыталась застегнуть пуговицу на блузке.
— Мам, мне надо кое-что тебе рассказать, — выпалила я. — О том, что случилось прошлой ночью. — С этими словами я подошла к ней и сама застегнула непослушную пуговицу.
— Блузки делают мужики, — мрачно сообщила мама. — Только мужик может сделать вещь, которую фиг застегнешь. Думаешь, сами они купят рубашку с пуговицами на спине? То-то и оно.
— Мам, пожалуйста… — начала было я.
Она бухнула на стол коробку с хлопьями. Затем поспешила к холодильнику и выудила из него пакет молока.
— Приготовь себе хлопьев, Элисон. Сок возьмешь в холодильнике. Я дико спешу. И уже опаздываю.
— Но мне нужно тебе кое-что рассказать! — запротестовала я. Она меня не слушала. Она зачем-то выскочила в коридор.
Когда мама куда-то спешит, ей все как об стенку горох. А спешит она постоянно.
Я подошла к буфету и принялась рыться на нижней полке.
— А где Таннер? — крикнула я.
— Ушел пораньше. С твоим отцом, — отозвалась мама. — Где мой кошелек? Почему я никогда не могу найти кошелек?
Я достала из буфета какую-то снедь. На стене напротив висела радиоточка. Передавали новости. Про ураган какой-то.
Я принялась за еду.
Мама вернулась в кухню, раздраженно покусывая нижнюю губу.
— Постараюсь вспомнить пошагово, — проговорила она. — Этот проклятый кошелек должен быть где-то здесь.
— Я действительно должна с тобой поговорить, — предприняла я очередную попытку. — Тот огромный серый котище…
Мама опять исчезла.
— Нашла! — радостно крикнула она откуда-то сзади.
Я стояла у стойки, поглощая свой завтрак. Лучи утреннего солнца лились в окно, заливая кухню золотистым светом. Задняя дверь была приоткрыта, и я слышала, как дальше по улице беззаботно кричат и смеются дети.
Несмотря на чудесный денек, я все еще страдала от усталости, и настроение было скверное. Из головы не шел Рип.
«Он не обычный кот, — вспомнились мне пугающие слова Кристал. — Напрасно ты связалась с Рипом».
Я жадно заглатывала еду. Меня передернуло, когда я вспомнила, как кот накрыл мое лицо своим телом, пока я спала.
Что он пытался сделать?
Неужели он действительно хотел меня задушить?
Я очень явственно увидела, как он вылетает в окно. Вспомнила глухой стук, с которым его тело ударилось о землю двумя этажами ниже.
Он умер. Но он не умер.
— Мама… мне правда нужно с тобой поговорить! — заорала я.
— Элисон, нет нужды так кричать.
Я аж подскочила. Оказывается, она стояла в дверях.
— Мам… — начала я.
Но ее взгляд был устремлен на кухонную стойку. И лицо ее было испуганным.
— Господи, Элисон, что ты делаешь?! — закричала она. — Разве это завтрак?
Я опустила глаза… и в испуге вскрикнула.
— О нет! Не могу поверить!
В ужасе я уставилась на пустые консервные банки на кухонной стойке.
Только что я умяла три большие банки тунца.
14
Мне немножко полегчало. Не то, чтобы я чувствовала себя столь же бодрой, как обычно. Но, по крайней мере, меня уже не шатало, и голова не кружилась.
«Мне просто нужно хорошо выспаться ночью, — решила я. — Мне необходимо провести ночь без котов, залезающих мне на лицо».
Я прошла между рядами кресел и поднялась на сцену.
Райан и Фредди устроили армрестлинг на подлокотнике королевского трона. Фредди был настолько больше Райана, что ему практически не приходилось прилагать никаких усилий. Лицо Райана побагровело и исказилось от боли, а Фредди неумолимо толкал его руку вниз.
Остальные ребята подзадоривали их криками и смехом.
В правой части сцены ребята-рабочие трудились над балконом королевского замка. На самом деле «балкон» был вырезан из картона и крепился к вершине высоченной лестницы.
В заключительном акте я должна была стоять на «балконе», перегнувшись через «перила», и разговаривать с Райаном. Я уже успела опробовать лестницу несколько раз. Она оказалась довольно шаткой.
На первых порах я боялась высоты. Забираясь наверх, я страшно нервничала. Однако мистер Кинс заверил меня, что лестница надежно закреплена.
«Главное, смотри под ноги, когда будешь подниматься, — посоветовал он, — и все будет хорошо».
Я бросила рюкзак у края сцены и направилась к трону.
Когда я подошла, Фредди с силой прижал руку Райана к подлокотнику трона. Он тут же вскочил и вскинул руки над головой в знак триумфа, а ребята поддержали его одобрительными выкриками.
Все еще красный как рак, Райан угрюмо поплелся прочь, тряся пострадавшей рукой.
— А нечего бороться с королем! — крикнул ему вслед Фредди.
Я нагнала Райана.
— Сдается мне, Фредди чересчур увлекся своей ролью, — заметила я. — С каких пор он называет себя королем?
Райан снова потряс рукой.
— Он жульничал, — проворчал он. — Я его почти уделал, но он жульничал.
Я не выдержала. Я рассмеялась.
— Как, интересно, можно жульничать в армрестлинге? — осведомилась я.
— Быть больше и сильнее меня! — пояснил Райан.
Мы покатились со смеху.
— А где мистер Кинс? — спросила я.
— В офисе, беседует с чьими-то предками, — вмешался Фредди, перекидывая свою королевскую корону из одной руки в другую. Он показал на лестницу: — Элисон, готова к сцене на балконе?
Я посмотрела на высокую лестницу. Ребята-рабочие как раз сражались с картонным «балконом». Один из них вскрикнул, когда все это сооружение чуть не грохнулось вниз.
— Может, не сегодня? — сказала я. — У меня не было времени выучить свои реплики для этой сцены.
Фредди повернулся к Райану.
— Как рука? — осклабился он. — Не сломал, надеюсь?
— Ничего, — нахмурившись, ответил Райан. — В следующий раз я тебе покажу.
— В следующий раз? — засмеялся Фредди. — Что, готов повторить?
Райан отвел глаза.
— Может, завтра, — пробурчал он.
Мы немножко попикировались в ожидании мистера Кинса. Тем временем сидевшие в зале ребята из хора репетировали одну из песен.
Ребята-рабочие наконец закончили устанавливать «балкон». Они спустились вниз, чтобы оценить результаты своих трудов.
Райан рассказывал о забавном случае, приключившемся в кабинете ИЗО мистера Клэя. Он здорово передразнивал его, мистера Клэя, голос, высокий и писклявый.
Мы все смеялись и тоже пытались передразнивать мистера Клэя.
Внезапно Райан умолк. Улыбка сошла с его лица. Прищурившись, он посмотрел на меня.
— Что с тобой, Элисон? — спросил он. — Ты это чего?
— Ну дела! — воскликнул Фредди. — Ты зачем свои руки лижешь?
Я еще несколько раз лизнула тыльную строну левой ладони. Потом осмотрела обе руки. Вот теперь они идеально чистые.
Я вытерла их о штанины джинсов.
— Эй… — сказала я. — Чего это все на меня так уставились?
15
Мистер Кинс, наконец, появился, и мы приступили к репетиции.
Казалось, сегодня учитель переживает куда больше обычного. Он носился по сцене, прерывая нас каждую секунду и лихорадочно внося в свои листки какие-то пометки. Спустя всего несколько минут на его рубашке подмышками уже расплывались огромные пятна пота.
«Наверное, он так распсиховался, потому что до премьеры спектакля — всего неделя», — подумала я. Я и сама немножко нервничала. Как я смогу к тому времени запомнить все свои реплики?
Я подскочила и обернулась: мне послышался крик кота. Но это всего лишь скрипело открываемое кем-то в зале раскладное кресло.
Повернувшись, я обнаружила, что мистер Кинс смотрит на меня.
— Ты меня слышала, Элисон? — спросил он. — Я сказал, давай проиграем сцену на балконе.
— Ой. Простите. — Я поспешила к лестнице. Мистер Кинс кликнул двух ребят и попросил их подержать ее для меня.
— Поехали, — пробормотала я. Вздохнув поглубже, я начала подниматься.
— Ну как? — крикнул снизу мистер Кинс. — Надежно?
— Ага. Нормалёк, — отозвалась я. Цепляясь за края лестницы, я преодолевала ступеньку за ступенькой.
«Не смотри вниз, Элисон», — твердила я себе.
Но, конечно же, я не удержалась. Я взглянула вниз — на Райана, Фредди и остальных членов труппы. Все взгляды сейчас были устремлены на меня.
К тому времени, как я добралась до верха, дыхание мое сделалось тяжелым. Ухватившись за картонные «перила», я посмотрела вниз.
— Как там у тебя наверху погодка? — крикнул Фредди.
— Ничего! — прокричала я в ответ. — Немножко облачно, но…
— Время позднее. Давайте проиграем сцену, — нетерпеливо прервал нашу пикировку мистер Кинс. — Райан, займи свое место.
Райан поскреб затылок.
— А куда мне?
Мистер Кинс показал пюпитром:
— Под балкон. Да. Вот так. Теперь — помнишь, Элисон? — ты очень зла на него. Ты только что узнала, что никакой он не принц. Он самозванец. И ты хочешь отплатить ему за то, что он обманывал тебя.