— Ясно! — крикнула я сверху. — Гнев. Я буду гневаться, мистер Кинс.
Он кивнул и жестом велел Райану начинать.
Но не успел Райан и рта раскрыть, как из кабинета директора прибежала Дженни, секретарша.
— Элисон! Элисон! — позвала она.
Я посмотрела на нее сверху.
— Элисон, тебя зовут к телефону! — крикнула она. — Твоя мама.
— Что там? Все в порядке? — воскликнула я.
— Да. Но она говорит, что ей нужно поговорить с тобой, срочно, — ответила Дженни.
— Хорошо, — сказала я, — сейчас спущусь.
Я посмотрела на сцену внизу. Не так уж и высоко, сказала я себе. Я приземлюсь на все четыре конечности…
Я подняла передние лапы. Выгнула спину. Оттолкнулась задними лапами.
И прыгнула с верхушки лестницы.
16
Я слышала, как все, находившиеся внизу, вскрикнули в унисон. Падая, я видела, как из рук мистера Кинса вывалился пюпитр. Видела, как распахнулся рот Райана. Он вскинул руки, словно в попытке меня поймать.
Я тяжело приземлилась на четвереньки.
Боль пронзила все тело.
Я перекатилась на спину.
И потрясенно ахнула.
Зачем я это сделала? Зачем, черт возьми, спрыгнула с вершины лестницы?
Неужели я лишилась рассудка?
— Помогите ей! — завизжал кто-то.
Зал огласили испуганные крики.
— Она упала?
— Она спрыгнула?
— С ней все в порядке?
— Кто-нибудь, вызовите «скорую»!
Я увидела, что Райан, Фредди и несколько ребят-рабочих бегут ко мне. Но я не стала их дожидаться. Я вскочила на ноги и сбежала со сцены.
Оттолкнув на бегу стоявшую на пути Дженни, я вылетела в проход между рядами кресел.
Я слышала, как все кричали мне вслед. Но я не остановилась. Я не хотела отвечать ни на чьи вопросы. Я не хотела объяснять, зачем я спрыгнула.
Потому что сама не знала, зачем.
Я понимала, что ничего не смогу объяснить. Весь день я чертовски странно себя вела. Начиная с завтрака. Мне было не по себе. Я сама себя не узнавала.
Я понимала, что мне следует где-нибудь уединиться и хорошенько все обдумать. Но сначала надо узнать, зачем маме понадобилось звонить мне в школу.
Тяжело дыша, я ворвалась в кабинет директора. Телефонная трубка лежала на столе Дженни рядом с аппаратом. Я схватила ее.
— Привет, мам. Это я, — проговорила я, задыхаясь.
— Элисон, почему ты так запыхалась? — встревожилась мама.
— Я спрыгнула с лестницы! — выпалила я. — Это… это было так странно, мама. Я почему-то подумала, что приземлюсь на все четыре
* * *
Мама выбежала из дома, как только я вошла.
— Сделай сэндвичи или что-нибудь такое, — бросила она мне, забираясь в машину. — Постараюсь обернуться пораньше.
Таннер и впрямь был в одном из своих «настроений». Он сидел на полу в своей комнате и смотрел по телевизору мультики. Я попыталась его разговорить. Но он только бурчал в ответ.
Я присела на пол рядом с ним. Он, насупившись, отодвинулся.
— Хочешь телик посмотреть? — спросила я.
— Наверное, — отозвался он, не сводя глаза с экрана. Потом повернулся ко мне. — Давай досмотрим ту киношку?
— Ни за что! — отрезала я. — Эта «киношка» напугало тебя до смерти, помнишь?
Он скрестил руки на щуплой груди:
— Тогда буду смотреть мультики.
— Ну и чудесно. Дай мне знать, когда захочешь ужинать, — сказала я.
— Не хочу ужинать, — заявил он. — Все равно ты не сумеешь сготовить ничего путного.
До чего вредный!
Как только минуло шесть, он передумал.
— Что на ужин? — спросил он. — Есть охота.
У меня тоже урчало в животе. Страшно хотелось огромного сэндвича с тунцом. Но по дороге на кухню я вспомнила, что уничтожила все запасы тунца еще за завтраком.
— Пожалуй, выпью блюдечко молока, — пробормотала я.
— Чего? — вытаращился на меня Таннер. — Можно мне бутерброд с арахисовым маслом и желе?
— Ну да, — ответила я.
— Только чтоб совсем чуть-чуть желе, — уточнил он.
— Знаю, знаю, — простонала я. У Таннера есть свои правила на все случаи жизни. Если положить ему в сэндвич слишком много желе, он попросту не станет его есть.
Я включила на кухне свет, и мы подошли к буфету. Я хотела уже спросить у Таннера, какого он хочет хлеба — поджаренного или простого. Но что-то застряло у меня в горле.
Я начала кашлять.
Я судорожно сглотнула. И раскашлялась еще больше.
В горле застрял огромный ком. И я никак не могла его выкашлять.
Я втянула воздух носом — и закашлялась изо всех сил.
Желудок свело.
Ком застрял в дыхательном горле. Я начала задыхаться. Я хватала ртом воздух.
Глаза Таннера выпучились от испуга. Он схватил меня за руку:
— Элисон, с тобой все в порядке?
Я не могла ему ответить. Я задыхалась. Дышала со свистом. Отчаянно пыталась прокашляться.
Наконец, я откинулась назад — и кашлянула изо всех сил.
И выкашляла ком. Я почувствовала, как он заскользил вверх по глотке и оказался на языке.
Тяжело дыша, я запустила пальцы в рот и извлекла ком наружу.
— О-о-ох! — застонала я от отвращения.
Это оказался мокрый волосяной шар. Размером с мячик для пинг-понга.
Я держала в руке слипшийся ком серой шерсти и взирала на него в немом ужасе.
— Фу! Какая гадость! — закричал Таннер.
Я отвернулась от него. Я не хотела, чтобы он видел, как мне страшно.
«Что со мной происходит?» — недоумевала я.
Я знала, что это тоже проделки того кота. Рипа.
— Элисон, ты заболела? — спросил Таннер тоненьким голоском.
— Не… не знаю, — проговорила я.
И опять посмотрела на гнусный волосяной шар в руке.
Мне нужно вернуться в тот зловещий дом, решила я. Другого выхода нет. Надо поговорить с Кристал. Она должна сказать мне, что происходит.
«Я не могу откладывать до завтра, — подумала я. — Пойду сегодня же».
17
— Элисон не доложила арахисового масла в мой сэндвич! И тосты сожгла!
Таннер принялся жаловаться, как только мама с папой переступили порог.
— Уверен, она хотела как лучше, — сказал папа, улыбнувшись мне.
— Ее «как лучше» — отстой! — прорычал братишка.
Я показала ему язык.
— С тетей Эммой все хорошо? — спросила я.
Мама кивнула.
— Да. Все нормально.
— Я… мне нужно кое-куда сходить, — выпалила я.
Папа взглянул на свои наручные часы:
— Уже половина девятого.
— Я обещала Райану помочь ему с его репликами для спектакля…
Не люблю врать родителям. Но не могла же я честно сказать, что должна повидаться с одной странной девочкой и расспросить ее о коте, которого три раза убила.
Через несколько минут я уже рысцой бежала вниз по Брод-Стрит, набирая скорость по мере того, как дорога все сильнее уходила под уклон. Стоял прохладный ясный вечер. Бледно-желтый месяц лениво плыл над макушками деревьев. Трава на лужайках искрилась капельками росы.
Два больших лохматых пса бок о бок трусили вдоль тротуара. Они подняли головы, когда я на полной скорости пронеслась между ними. Мимо прогрохотал фургон, набитый подростками; из открытых окон бухал тяжелый «металл».
Я замедлила бег, когда впереди показался дом Кристал. Прищурившись, я смотрела на него через поросшую сорняками лужайку. Из окна на фасаде лился бледно-серый свет.
— Она должна быть дома, — пробормотала я себе под нос.
Я зашагала по дорожке к дому, под ногами захрустел гравий. Из дома доносились тихие возгласы кошек. Несколько темных силуэтов наблюдали за мной из окна.
Я глубоко вдохнула и постучалась в парадную дверь. Несмотря на то, что одета я была тепло, по спине пробежал холодок.
Кошачьи вопли сделались громче.
Я вытерла вспотевший лоб тыльной стороной ладони. Обеими руками нервно отбросила волосы за плечи. И постучалась снова.
С колотящимся сердцем я стояла и ждала ответа. Знает ли Кристал, как мне помочь? Сможет ли она объяснить происходящее?
Наконец, дверь слегка приоткрылась. Кристал выглянула в прохладные сумерки.
На ней был длинный черный джемпер. Даже в тусклом свете я могла видеть, что вся ее одежда покрыта кошачьей шерстью.
Она подняла на меня усталые темные глаза.
— Чего тебе? — грубо спросила она.
Не слишком-то она дружелюбна.
— Мне… мне надо с тобой поговорить, — промямлила я. — Помнишь меня? Я…
— Я сейчас точно не могу разговаривать, — перебила она. У нее за спиной завывали кошки. Тощий черно-белый кот терся об ее ноги.
Она начала закрывать дверь.
— Но мне нужна твоя помощь, — не сдавалась я. — Я хочу понять…
Она не отпускала дверную ручку.
— Это насчет Рипа? — спросила она.
Я кивнула.
— Да. Видишь ли…
Она подняла руку, чтобы я замолчала.
— Прошу тебя, уходи! — закричала она. Ее глаза наполнились страхом. — Пожалуйста… мне нельзя!
Я вцепилась в дверь, не давая ее захлопнуть.
— Ты должна мне помочь! — завопила я. — Ты должна объяснить мне, что происходит!
— Нет… — выдавила она и умолкла. Ее подбородок дрожал. В широко раскрытых от страха глазах отражался зловещий серый свет. — Нет. Мама очень расстроена. Мама не велела с тобой разговаривать.
— Но… ты только послушай! — взмолилась я. — Я убила этого кота. Знаю, звучит дико. Но я убила его. Я убила его уже трижды!
Кристал ахнула и поднесла дрожащую руку ко рту.
— А он… он все равно возвращается, — продолжала я. — Я убила его, а он снова пришел.
В глубине дома надрывались кошки. Кристал склонилась ко мне поближе. Теперь серый свет падал на нас обеих. Она схватила меня за руку. Ее пальцы были холодны, как лед.
— Сколько раз ты убила Рипа? — шепотом переспросила она.
— Трижды, — ответила я. — Три раза.
— Нет! — в ужасе закричала она. Ее холодные пальцы сдавили мою руку.
— Что? В чем дело? — дрожащим голосом спросила я. — Что это значит?
— Он израсходовал восемь жизней, — простонала Кристал и покачала головой. — Он использовал восемь. Он, должно быть, в отчаянии. Будь осторожна. Старайся с ним не встречаться. Теперь Рип в отчаянии.
18
— Я не понимаю, — пробормотала я. — Пожалуйста…
Ее холодные пальцы соскользнули с моей руки. Я успела заметить, что на ее лице вновь отразился страх.
Потом она захлопнула дверь.
— Нет! — крикнула я. — Ты должна объяснить! Прошу тебя, Кристал, открой! Это еще не все! Мне нужна твоя помощь! Он оцарапал меня! Слышишь? Он меня оцарапал!
Дверь не открывалась. В доме сердито завывали кошки. Стоя на крыльце, я видела нескольких, взирающих на меня из окна на фасаде, озаренного серым светом.
— Кристал, послушай меня! — взмолилась я. — Рип меня оцарапал. И я с тех пор ТАК странно себя чувствую…
Я прижалась ухом к деревянной двери.
— Ты все еще здесь? Ты меня слышишь?
Нет ответа.
Я попятилась с крыльца. Ноги дрожали так сильно, что я чуть не упала. Я обхватила себя руками, пытаясь унять дрожь.
— Кристал? — позвала я. — Кристал?
Кошки таращились на меня из окна. Их глаза горели, как лампочки.
Я отступила на подъездную дорожку.
И почувствовала, как кто-то схватил меня за плечо.
Охнув, я обернулась.
— Райан! — воскликнула я. — Ты-то как здесь?
Он отпустил меня и отступил на шаг. Он тяжело дышал.
— Я ехал домой на машине с родичами. Смотрю — ты тут стоишь, — пояснил он. — Ну и как только мы подъехали к дому, побежал обратно.
Он наклонился и уперся ладонями в колени, пытаясь отдышаться.
— Элисон, что происходит? — требовательно спросил он и показал на дом Кристал. — Ты что здесь делаешь? Опять видела кота?
Я пошла прочь. Райан припустил следом. Я свернула направо — в противоположную от моего дома сторону, — и вошла в глубокую тень, отбрасываемую рядами высоких кустов.
— Хотела поговорить с этой девочкой, — сказала я. — Нужно было задать ей несколько вопросов. Но она не собирается мне помогать.
Я пересекла улицу и продолжала идти. В этом квартале дома заканчивались. Вскоре мы уже шли мимо небольшой лесистой местности. Ветви деревьев дрожали на слабом ветру.
Прежде я никогда здесь не бывала. Но по какой-то непонятной причине у меня возникло ощущение, что я знаю, куда иду.
За следующей улицей простирался широкий пустырь. Когда мы проходили мимо него, высокий бурьян колыхался на ветру.
— Эй, помедленнее. Почему она отказалась тебе помогать? — спросил Райан, труся рядом со мной.
— Слишком напугана, — пробормотала я.
— Что?
— Она была слишком напугана, — повторила я. — Стоит мне заговорить с ней о Рипе, на нее нападает ужас.
— Так он ее кот? — спросил Райан.
Я пожала плечами.
— Она слишком боится, чтобы рассказать мне что-нибудь о нем. Кристал ужасно странная. Все время твердит о своей маме. Дескать, ее мама очень расстроена. Ее маме не нравится все происходящее.
— А причем тут ее мама? — удивился Райан.
— Без понятия. — Я свернула за угол. За скопищем низкорослых вечнозеленых кустарников открывался еще один поросший сорной травою пустырь.
Райан пригладил свои темные волосы.
— А куда мы идем? — спросил он.
— Что? — Почему-то его вопрос показался мне лишенным всякого смысла. Я пыталась подобрать слова, найти объяснение. Но внезапно почувствовала себя совершенно дезориентированной. Не сбавляя шаг, я растерянно огляделась по сторонам.
— Почему ты идешь этим путем? — пропыхтел Райан.
Я вдруг осознала, что перешла на бег.
Но куда я бегу? Почему я выбрала этот путь?
Мы миновали еще один пустырь. Здесь уже не было уличных фонарей. Нас окутал мрак. Ветер обдавал холодом.
Я продолжала бежать. Райан держался рядом.
Я никогда не бывала на этой улице. Зачем я здесь?
— Элисон, стой! — взмолился Райан. — Куда ты нас ведешь? Зачем тебе это? Мы можем остановиться и поговорить?
Я не удостоила его ответом. Повернувшись, я бросилась наискосок через пустырь. Сорная трава хлестала меня по ногам. Кроссовки увязали в мягкой, сырой от росы земле.
Что-то притягивало меня. Что-то влекло меня в это место.
Какая-то невидимая сила тянула меня сюда.
Я чувствовала себя совершенно ошеломленной. Я сама себя не контролировала.
Я перепрыгнула через низенькую ограду. Из-за темной тучи выглянул месяц. Нас омыл серебристо-белый свет.
Казалось, весь мир осветился.
Райан схватил меня за руку.
— Элисон, стой, — прошептал он. — Посмотри, где мы.
Я огляделась вокруг. Пыталась сфокусировать зрение. Уставилась на приземистые камни, торчащие из высокой травы.
— Элисон, — спросил Райан тихим, дрожащим голосом, — зачем ты привела нас на кладбище?
— Я… я не знаю, — выдавила я. — Правда. Я не знаю. Что-то привело меня сюда. Что-то заставило меня придти.
Все еще ошеломленная, я шагнула к низеньким надгробиям.
И тут что-то схватило меня за лодыжку.