Нет! Я совершенно не могу так думать о своей женщине. Единственной и неповторимой. И все знания о биологии живых существ, и в частности эмбрионов, могут катиться к демонам! Хейли Сизери — невероятно упрямая, сильная и добрая девочка. Наследница, которой уже помогают стихии.
А не из-за нее ли двадцать два года назад блуждающие стихии встали на защиту ее отца? Не они ли помогли ей появиться на свет? Если хорошенько подумать, то именно с ее рождением волнения в Академии Сиятельных прекратились, и огромная магическая энергия вернулась в свои чертоги. И неудивительно, что Хейли поддерживает высший демон, и из сотни других претендентов именно ее выбрал дракон… Она нужна этому миру живой, и у меня лишь один вопрос: для чего?
Сомневаюсь, чтобы быть просто счастливой и любимой. Я слишком давно понял, что не бывает случайностей. Но даже если она не захочет видеть меня рядом, я не позволю и слезинке упасть с ее ресниц.
— Райан, — мысленный зов отца застиг меня врасплох. — Где вы и почему не отвечает Элдрон?
— Заняты, — отозвался я. — Мы в академии.
Минутная пауза, тяжелый вздох.
— Передай ему, чтобы утром зашел, у меня появились дела, требующие моего присутствия в Роггоне.
— Я не рассчитал силу, — покаялся я. — Эл два дня будет в лазарете.
— Райан! — вопль отца почти оглушил меня. — Когда я вернусь, мы серьезно поговорим, — грозно пообещал он. — С Элом сам свяжусь.
«Не выйдет, — подумал я. — Да и мама не позволит тебе использовать силу».
— Конечно, — вслух согласился я с ним и облегченно выдохнул, когда понял, что зов на меня больше не действует.
Аккуратно собрал амулеты и перенес нас с Шеллис в покои королевы. Мне предстояло забрать Эла в академию.
Как я и предполагал, мама отсутствовала. При взгляде на брата, в груди что-то екнуло и словно упало вниз. Я тряхнул головой, прогоняя наваждение. Призвав стихию воды, закинул в телепорт сапоги Эла и приказал Шеллис проглотить Элдрона. Закружилась голова, за сегодня потрачено чересчур много сил. Мой магический резерв практически опустел.
Вновь тряхнул головой — еще не время отдыхать. Первым в телепорт скользнул потолстевший Шеллис, а за ним и я.
— Я рад, что ты догадался выстроить телепорт в мой дом, — услышал я голос ректора. — Будь добр, прикажи своему помощнику выплюнуть его наследное высочество. Знаешь ли, желудочный сок василисков так же ядовит, как и его слюна.
— Он в коконе, — хрипло выпалил я, с трудом разлепив веки. — Шеллис!
— А чьи сапоги? — тихо поинтересовалась леди Меган. — О, вижу.
— Меган, приведи нашего декана в чувство, — отдал приказ ректор. — Элдроном займусь я.
С удивлением я обнаружил себя сидящим на полу и прислонившимся к стене. Не думал, что мои дела настолько плохи, впрочем, а как иначе, если я снимал ментальные блоки наследного принца и вламывался в его покои?
— Давайте руку, декан Валруа, — мягко улыбаясь, попросила леди Меган.
С ее помощью я поднялся на ноги, голова кружилась, и меня неимоверно мутило, будто с похмелья.
Я хорошо ориентировался в небольшом домике своего учителя. На самом деле, не только он проживал постоянно на территории академии. За ангарами, где содержали магических животных, располагались три двухэтажных дома. Один из них принадлежал ректору, второй декану Ронгу и его племяннице леди Милене Ронг. А третий — главному целителю академии — леди Меган.
Остальные преподаватели занимали отведенные им комнаты в главном здании и предпочитали на период практики возвращаться в столицу к своим семьям. Что касается рабочего персонала, то для них было отведено отдельное здание — общежитие, наподобие тех, в которых располагались студенты факультетов. Этим летом должны достроить еще несколько домов. Помнится, ректор ворчал, что скоро на территории академии воздвигнут новый город.
Все эти мысли блуждали в моей голове, пока леди Меган вела меня до одной из гостевых комнат. Как провалился в сон, я не помню, зато пробуждение было спонтанным и ярким. Энергия бурлила во мне ключом. Первое, что я сделал, — отправился в ванную комнату. Приняв контрастный душ, переоделся и позвал Хранителя общежития.
— Принеси походный рюкзак для первого курса, — отдал приказ проявившемуся демону.
Мое ожидание не длилось и секунды, словно Асгар знал, чего я от него потребую.
За окном едва брезжил рассвет. Лучшего времени, чтобы остаться незамеченным для Хейли, — нет.
— Шеллис, переход на заданные координаты, — прижав к груди рюкзак, велел я стражу.
Меня заволокло цветной дымкой, как бывало всякий раз, когда телепорт выстраивал василиск. Непередаваемое ощущение тепла и легкости. Несколько минут парения в пространстве — и нас выкидывает у реки.
Моя любимая спала, надежно скрытая от чужих глаз крылом дракона.
— Шеллис, оставайся на месте, — прошептал я другу и тихонечко пошел к дракону.
Страж Хейли зорко следил за моим приближением.
Я осторожно положил рюкзак на холодную, сырую землю. В следующий приход, обязательно принесу ей теплый плащ, подбитый мехом. Только… когда будет этот следующий раз?..
Мне не было видно Хейли, но я точно знал, где именно она лежит. Но я не мог ожидать того, что дракон медленно, нехотя, раскроет свои объятия и слегка отодвинет лапу, давая мне подойти к свернувшейся калачиком девушке.
Зря я переживал о холодной земле, дракон не даст ей ни заболеть, ни тем более замерзнуть — она лежала на своем страже. Сколько я простоял, любуясь нахмуренными во сне бровями, слегка поджатыми губами и ладонью, подпирающей щеку? Я не знаю.
В этот момент мне хотелось подхватить ее на руки и увести подальше от этого места. Спрятать, любить, защищать… Вдыхать чарующий аромат ее кожи, целовать каждый сантиметр ее тела. Богиня, как же ты жестока к своим детям!
В чувства меня привел кончик хвоста дракона, которым он мягко подтолкнул меня назад.
— Разреши, прошу тебя, — тихо попросил я. — Разреши попрощаться.
И он понял меня, полностью отодвинув лапу, позволяя мне пройти к Хейли.
С бешеным стуком в сердце, отдававшимся гулким эхом в висках, я наклонился к лицу любимой. Легкий, почти невесомый поцелуй, едва уловимое касание ее щеки и я тут же отпрянул. Не искушать себя, не злить ее стража. Она должна сама сделать выбор. Я не хочу навязанной любви и жалости.
«Хотя никто не знает, на какие безумства меня может толкнуть мое чувство», — горько подумал я, вспоминая Эла.
— Спи, моя радость, — прошептал я. — И возвращайся скорее.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Уверившись, что я замерла на месте и не делаю попыток подняться, а на ладони потух последний огонек, дракон отпустил мою руку. Зато кончиком хвоста тут же постучал по моему лбу. Это было расценено мной, как: ты совсем глупенькая, что ли?
— Глупенькая, — скорбно вздохнула я. — А еще голодная.
Хвост был моментально убран, но теперь он тащил к морде моего оленя!
— Не дам! — решив, что мой страж пришел к выводу, что лучше меня и вовсе оставить голодной, воскликнула я и ухватилась за все еще горячую тушку. — Ай!
Хвост тут же отпустил оленя, но опять толкнул меня по лбу.
— Да что ж такое! — обиделась и стала дуть на обожженные пальцы.
Ох, не так я себе практику представляла, совсем не так.
Дракон демонстративно закатил глаза, а затем в один миг подтащил к себе оленя.
— Ты же уже ел! — моментально забыла об обиде и воззвала обжору к совести.
Меня проигнорировали, зато показали когти.
— Понимаю, прошу прощения, — замямлила я, опуская руки. — Тебе нужнее.
Новый удар хвостом, я падаю на землю, а дракон тянет ко мне лапу, на когтях которой, висит приличный кусок мяса. Я точно столько не съем. Но капризничать даже не думала. Вряд ли у стража получится оторвать поменьше.
— Спасибо, — широко улыбнулась я, оторвала еще один кусок ткани и жадно схватила мясо.
Лоскут от жара не спасал, но исполнял роль салфетки, я дула на то место, откуда хотела откусить и вонзалась в мясо зубами.
К тому времени как я насытилась, лес давно погрузился во тьму. На небе сгущались тучи, либо обещая дождь, либо просто желая скрыть красавицу-луну. Мне вдруг стало жутко. Несмотря на то что рядом со мной опасное магическое существо, защищенной себя я не чувствовала. Идти к реке, которая в паре шагов от меня, казалось невыполнимой задачей, а ведь мне требовалось умыться.
Не знаю, каким образом дракон понял мои чаяния, однако в следующее мгновение меня, словно нашкодившего кота, обвил хвост стража, а затем зашвырнул к самой кромке воды. Бурча себе под нос проклятия в адрес чешуйчатого интригана, я быстренько сполоснула руки и лицо. Вода, без подогрева огнем, оказалась ледяной. Я вернулась к дракону, дробно стуча зубами. Усталость навалилась внезапно. Мой организм требовал немедленного сна. Окинув взглядом притихшего стража, я примостилась на бревне. Не на землю же укладываться, а дракон к себе не звал.
Лежать на холодном, жестком бревне было неудобно, я ерзала и то и дело норовила соскользнуть с него на землю. Страж упорно делал вид, что не видит моих мучений. Сладко зевнув, он свернулся клубочком и закрыл глаза.
Как же я завидовала ему в этот момент! И как же мне хотелось огреть его чем-то тяжелым!
Пока я была возле речки, дракон до конца потушил костер, а тушу оленя засунул в образовавшуюся от выкорчеванного дерева яму. Мне были видны едва тлеющие угольки, которыми он заботливо присыпал сверху недоеденное мясо. Наверное, чтобы не остыло до утра…
Повозившись еще минут пять, я пришла к выводу, что лучше буду чихать и кашлять, чем промаюсь всю ночь, поэтому скорбно сползла на землю. Но не успела даже глаза закрыть, как за считаные секунды вездесущий драконий хвост подтащил меня к брюху стража.
Почувствовав тепло его тела, я зевнула и положила руку под щеку.
— Спокойной ночи, — прошептала большому другу. — Спасибо.
Мне снилась залитая солнцем поляна с благоухающими цветами и порхающими бабочками. Я шла по тропинке и радовалась прекрасному пейзажу. Все казалось умиротворенным, гармоничным и волшебным. Будто кто-то невидимый подарил мне капельку счастья и радости. Шагала, не оглядываясь по сторонам, вдыхала аромат цветов и улыбалась. Откуда-то мне было известно, что впереди меня ждут. Кто-то отчаянно тоскует по мне.
Я пошла быстрее, сердце в предвкушении трепетало в груди. Я не ожидала ничего дурного, и когда внезапно сгустились тучи и хлынул дождь, обволакивая поляну тьмой, не могла поверить ни своим глазам, ни своим ощущениям. Застыла на месте, боясь пошевелиться. Вокруг меня бушевала стихия, молнии то и дело жалили землю, безжалостно сжигая цветы и траву. Мой сладостный сон превратился в настоящий кошмар, где я была лишь молчаливым свидетелем.
Зов усиливался, поднимая внутри меня волну негодования и безграничного желания бежать вперед, вот только… я все еще не могла пошевелиться. Завороженно смотрела перед собой и беззвучно плакала. По моим щекам текли горячие соленые слезы и холодные струйки дождя. Жалость и страх смешались во мне. Почему так жестока природа к своим творениям? Зачем она уничтожает то, что сама создала? Выжигает, оставляя огненную стену, которую даже ливень не может потушить?
Так же внезапно, как непогода началась, так она и закончилась. Вот только я по-прежнему не могла сделать и шагу. Я очень хотела, но мое тело больше не слушалось меня, голова не опускалась вниз, руки стали чужими.
С немыслимой скоростью менялся пейзаж. Выжженная поляна вновь обрела цветущие краски. На месте, где когда-то бушевала стихия, теперь стоял город. Узкие улочки, вереница повозок с лошадками, молодые люди и девушки. И я, неожиданно ставшая объектом их поклонения. Мне подносили цветы и опускались передо мной на колени.
Парни вдруг стали старцами, веселые девушки с румянцем на щеках — старухами. Сменялись поколения людей, на глазах разрастался город. Только моя роль оставалась прежней — молчаливая статуя в центре города. Люди никогда не заговаривали со мной. Безмолвно опускали цветы у моих ног, кланялись до земли и уходили.
Сколько мысленно я взывала к ним? Сколько просила освободить? Не знаю, мои мысли давно спутались в тугой комок, а место веры и надежды, заняли горечь и отчаяние.
Мне не вернуть себя прежнюю. Я проклята небом и землей.
Неумолимо текло время, не щадя никого. Я видела смерть и боль, голод и разрушение. Я видела тех, кто убивал и тех, кто возрождал свою землю. И все это раз за разом повторялось. Люди вели себя одинаково. Оправившись от очередной войны или напасти, они вновь окунались в череду страстей и ненависти, что неумолимо вело к разрушениям. Так и мой город, в котором я стояла века, был уничтожен, превратившись в руины. Пожарища охватили его, истребив все живое.
Но даже тогда я не задавалась вопросом: почему меня не коснулись разрушения? Почему мой камень не пошел трещинами и не осыпался крошевом на землю?
Я продолжала величественно взирать на округу мертвыми глазами, оставаясь холодной и неприступной. И опустошенной.
Бесконечный бег времени. Очередная мука, восставшего из пепла города. Новые люди и те же проблемы. Все к чему они приходили, вело к боли и горю, к разрушению и ужасу. И с завидным упорством они начинали сначала: строили дома, влюблялись и дарили миру новых людей, продолжая зачем-то поклоняться мне.
Мое тоскливое существование разбавила новая статуя, которую принесли приезжие люди. Высеченный из скалы длинноволосый мужчина взирал на меня надменными, пустыми глазами. Они поставили его напротив меня так, что захоти я отвести взгляд в сторону, все равно бы видела его. Я так хотела верить, что он, застывший в воинствующей позе, был таким же, как и я. Жертвой неба и земли.
Я опять научилась мечтать, храня в своем каменном сердце частичку зарождающейся любви и нежности к этому незнакомцу. Представляла, что небо сжалится и дарует нам свободу. И мы, взявшись за руки, как те влюбленные парочки, приносящие уже нам обоим цветы, уйдем подальше от этого места.
Дни летели, их сменяли ночи. Я выучила каждую черточку в облике моего невольного напарника. С удивлением, кое прежде было мне недоступно, я начала отмечать перемены в собственном каменном теле и запертой в нем душе. Не сразу, но понимание ворвалось в мой застывший мозг — я влюблена.
Влюблена, как тот мальчишка, приходивший сюда с рыжеволосой девчушкой, что с придыханием смотрела на моего каменного соседа, а паренек таким же взглядом смотрел на нее. Эта парочка выросла на наших глазах. Через годы красивый статный мужчина все так же млел от улыбок рыжеволосой красавицы, а она все свое внимание и любовь отдавала каменной статуе. Я усмехалась, глядя на нее. Что может дать тот, кто застыл на века? Ничего.