«Раздеваться вроде не велел».
Лагерный опыт обогатил Сашин лексикон полусотней слов:
«стоять», «быстро», «смирно», «руки за голову»... И навсегда запомнившимся «раздевайся».
Убедившись, что Александр не понимает вопроса — при повторении стало ясно, что это все-таки вопрос, кеннориец вытащил из пакета бутылку коньяка, прошел в комнату, по-
хозяйски включил свет, уселся на кровать и завладел стоящей на табуретке чайной кружкой.
Хрустнула фольга, гулко откупорилась пробка, и комнату заполнил терпкий запах алкоголя. Повинуясь приглашающему жесту, Саша подошел к кровати, уселся на край и получил в руки полкружки коньяка.
«Он меня подпоить решил, что ли? — минутное недоумение,
вызванное странной щедростью, сменилось паникой. — Я же сразу окосею и перестану себя контролировать... Как бы отвертеться?»
Кеннориец истолковал его сомнения по-своему. Забрал чашку, демонстративно попробовал коньяк — мол, не отравлено — и поднес его к Сашиным губам. Пришлось пить, с
трудом глотая слишком крепкую вишневую жидкость. Такую же вишневую, как неотрывно следившие за ним глаза.
Утерев непрошеные слезы, Александр решил каким-нибудь образом испросить разрешение закурить. Обожженная глотка и раскаленный ком в желудке требовали действий. А тянуться
через мага и брать хотя бы кусок огурца с тарелки не хотелось — зачем провоцировать прикосновением?
Он достал из кармана рубашки мятую пачку и начертил в воздухе вопросительный знак.
— Можно?
Ответный кивок, поиски в карманах куртки и блеск черного эмалевого портсигара с накладным серебряным орлом дали однозначный ответ. Сигареты кеннорийца оказались
ароматизированными — запах незнакомых сладких фруктов, а может быть, ягод или цветов смешался с коньячным духом, кружа мгновенно отяжелевшую голову. Саша неуверенно
потянулся к предложенному портсигару, вытащил достаточно толстую коричневую сигарету с черным фильтром и закурил, вспоминая давно забытый вкус хорошего табака.
Они молча дымили, стряхивая пепел в многострадальную кружку. Докурив, маг бросил окурок в плескавшийся на донышке коньяк, снял куртку и откинулся на подушку, задумчиво теребя высокий воротник светлого свитера. Александр набрался наглости и попытался ускользнуть на кухню, предъявляя чашку — вроде бы как помыть... Движение словно разбудило дремлющего хищника. Кеннориец ухватил его за шлевку, притянул к себе —
властно, но не грубо, без применения магии, просто движением рук.
От неловкого падения на кровать еще сильнее закружилась голова. Пробравшаяся под рубашку ладонь захватчика осторожно огладила живот и ребра, задержалась на рубце. Ухо
обожгло горячее дыхание, за ним последовало касание языка — как безмолвная просьба расслабиться. Коньяк сыграл-таки свою поганую роль: Саша не выдержал и рванулся на свободу, но из кольца сильных рук не так-то просто выбраться... Порыв тут же сменился вспышкой трусливого раскаяния. Ведь ученый уже, проверял, чем все это может закончиться!
Маг завозился, перекинул обмякшего Александра к стене, стянул с себя свитер и взялся за его рубашку. Борьба с пуговицами была неторопливой, но в вишневых глазах свети-
лось предвкушение — так воспитанные дети разворачивают подарок в присутствии строгой родни. Взгляд обжигал, и Саша зажмурился, отгораживаясь завесой добровольной темноты.
Теперь он острее чувствовал прикосновения — пальцы, язык, снова пальцы. Кеннориец гладил его плечи, пробовал на вкус шею, прикусывал живот. Мял ширинку, словно беспокоился об отсутствии отклика, толкался языком в сомкнутые губы, приглашая к поцелую... Эта возня не вызывала никакого сексуального желания, но немного рассеивала страх. А может, причина крылась не в возне, а в выпитом на голодный желудок
коньяке — опьянение накатывало неумолимо, как сходящая с гор лавина.
Будь Саша чуть более трезв, он бы заподозрил подвох еще в тот миг, когда жаркие губы притронулись к его обнаженному бедру — вещи медленно, но верно отправились на пол. Но он продолжал лежать смирно, равнодушно принимая поцелуи, до тех пор, пока его член не вобрали в рот. Вот тут-то он и окаменел... Проявление ласки к туземцу, как к равному себе
могло значить только одно: маг пьян настолько, что не осознает, с кем находится в постели. И, скорее всего, утром просто прикончит соучастника своего падения.
— Не надо... — умоляюще проговорил Александр.
Кеннориец вроде бы остановился. Как оказалось, только для того, чтобы отхлебнуть коньяк — прямо из горлышка бутылки и влить в Сашу очередной глоток. Комната и чужое
лицо завертелись, как аттракцион в детском парке. Онемевшие
губы не смогли повторить протест. Потому что не хотелось ни
трепыхаться, ни говорить, ни думать.
До душа они добирались, переворачивая табуретки и це-
луясь на каждом шагу, но поход того стоил — под прохладными
струями воды стало легче, прекратилось утомительное голо-
вокружение. Маг почуял положительные изменения и тут же
предпринял вторую попытку соблазнения, оказавшуюся гораздо
удачнее первой. Такого предательства от своего организма
Саша не ожидал. После лагерных-то происшествий! А вот теперь выяснилось, что старательные губы и язык способны на многое — и возбудить, и заставить забыть, кому именно ты вкладываешь член в рот.
«Странно... — растерянно подумал он, глядя на стоящего на
коленях кеннорийца. — А бывшая жена сколько ни трудилась —
не подняла... Хотя она никогда сосать не умела...»
Его перестали смущать блики золотых браслетов, татуировка
на плече и пока еще едва ощутимая щетина партнера.
Вырвавшееся на волю желание смело все условности. А маг
ластился, как кошка, и недвусмысленно намекал, что хочет
воспользоваться вставшим членом по полной программе —
изгибался, притирался упругой задницей... Ну как отказать?
Первый акт был бурным. Они порвали два презерватива, едва не свалились с кровати, уронили на пол подушку и одеяло — в общем, Александр почувствовал себя загнанным конем под умелым наездником. Кеннориец уложил его на спину, оседлал
бедра и уверенно насаживался на член, не забывая ласкать себя рукой. Скачка продолжалась до тех пор, пока он со сдавленным криком не выплеснул сперму себе в кулак. Правда, Саша в обиде не остался — пришел к финалу на пару минут раньше своего нечаянного любовника, неотрывно глядя в его бешеные, почерневшие глаза и молясь, чтобы он не вздумал остановиться.
Отлежавшись и выкурив по сигарете, они добрались до коньяка и закуски. Предусмотрительный кеннориец притащил в пакете кучу упаковок с нарезками колбасы и сыра, обсыпанные кунжутом булочки и какие-то банки с консервами, которые
они, не сговариваясь, оставили «на потом». Саша вспомнил
об обязанностях хозяина и навел в комнате порядок — такой,
на какой хватило сил. Затолкал осколки разбитой чашки и
использованный презерватив под кровать, поставил табуретку
на ножки и принес из кухонного шкафчика два пластиковых
стакана. На этом его рвение закончилось, но любовника это не
смутило: он спокойно лежал на сбившейся простыне, выуживал
из упаковки куски сыра и облизывал пальцы, не требуя салфеток.
Ночная трапеза плавно перетекла в повторный секс. Второй раз вышел почти нежным. Заметив скованность движений — маг берег расчерченную шрамами ногу — Александр попытался уложить его на бок, но наткнулся на мягкое сопротивление.
Похоже, любовнику нравилось лежать лицом к лицу: после
недолгой возни Саша устроился между призывно разведенных коленей и приложил все усилия, чтобы второй заход получился не хуже первого.
Коньяк или хороший секс, а может быть и то, и другое вместе, вышибли страх перед возможными утренними разборками.
Присмотревшись, Александр понял, что кеннориец не настолько пьян, чтобы не разбирать, кто ему подвернулся под руку в постели.
«Может, он просто извращенец? Со своими не нравится, а с туземцами в самый раз?»
Дым ароматизированной сигареты едва не встал поперек горла. До Саши дошло, что он, гетеросексуальный мужик, большую часть своей жизни считавший секс между мужчинами
пороком, начал мыслить навязанными инопланетниками стереотипами. Кеннориец плюс кеннориец — это норма. Официальный институт брака, армия магов-любовников, открыто
целующиеся и бродящие в обнимку пары браслетчиков...
«Почему они... такие? — вопрос был не новым, скорее, хорошо и надолго забытым старым. — Спросил бы, если мог, честное слово! Ладно, первые посланники объясняли, что у них баб мало, они из родного мира носу не высовывают, сидят и рожают детей... Верю, что на всех баб может не хватать. Но у нас-то баб полно! А эти кроме как на мужиков не смотрят...»
Загадочное инопланетное чудо, устроившееся на его плече, ни о каких вопросах и моральных сложностях, конечно, не подозревало. А зевало так, что Саша невольно начал ему вторить.
Повертевшись, они все-таки разместились на узкой кровати и, укрывшись подобранным с пола одеялом, провалились в сон.
Утро принесло расплату за содеянное. Голова трещала — похмелье вкупе с недосыпом предъявили свои права. Нещадно хотелось пить, и Саша, преодолевая ломоту в затекшем теле, добрался до пакета, в котором вчера увидел литровую бутылку минеральной воды. Приоткрывший глаз кеннориец на воду отреагировал хриплым утвердительным урчанием. Пили они долго и жадно, передавая бутылку из рук в руки и наслаждаясь лопающимися на пересохших языках пузырьками.
Напившись, маг потянулся за сложенными на второй табуретке вещами. Оделся, морщась при каждом движении: сизые рубцы на ноге побагровели и, похоже, причиняли ему сильную боль. Натянув свитер и собрав рассыпанные по плечам пряди в подобие прически, он выудил из кармана куртки телефон, включил и всмотрелся в мерцающий дисплей.
«Видать, его вчера потеряли... — подумал Саша, глядя на экран, на котором рос список строчек на незнакомом языке. — Кто-то усердно звонил... Или сообщения писал».
Кеннориец нажал на пару кнопок и заговорил с невидимым собеседником. Сухо, жестко, с недовольно-приказными нотками.
Закончив разговор, он поднялся, коротко ткнулся носом в
Сашину щеку и побрел к двери.
«Не убил... И вроде как даже поблагодарил... Черт! Он же по лестнице не спустится! Куда ему... Еле ногу волочит».
Саша выскочил на балкончик, тронул за плечо рассматривавшего лестницу кеннорийца и решительно подхватил его на руки.
«Хоть бы не упасть... Тогда точно костей не соберут. А тяжелый, гад...»
Промозглый весенний ветерок охладил пылающие щеки, забрался под наброшенную на плечи рубашку, заставляя вздрогнуть и помогая сконцентрироваться на текущей задаче.
Любовник, осознававший опасность спуска по крутой хлипкой лестнице, сидел на руках тихо, не дергаясь и осторожно обнимая его за шею. Достигнув земли, Саша облегченно вздохнул и опустил драгоценную ношу, уверившись, что она держится на ногах. К калитке они шли в молчании. Ветер разгонял туманную дымку, скрывавшую великолепие окружающих город гор. Утреннее солнце ласкало далекие вершины, золотило лесистые склоны, на которых лепились дома, рассеивало хмарь, застоявшуюся в изгибах улиц, и наполняло душу странной, неуместной уверенностью: «Все будет хорошо».
Повторное прощание вышло еще более скупым. Кеннориец коснулся Сашиного запястья, кивнул и пошел по улице — не вверх, к центральной части города, а вниз, к выжженным во время захвата районам.
«Надеюсь, он не заблудится», — беспокойство было неуместным, но...
Оказалось, что маг прекрасно знал, что делает. Улицу заполнило приближающееся урчание мощного двигателя. Изза поворота вынырнул массивный джип, догнал бредущую по
тротуару фигуру и остановился рядом. Выскочивший из машины парень в форме, открыл заднюю дверцу и помог кеннорийцу забраться на сиденье. Короткие хлопки дверей, мигнувшие стопсигналы, бирюзовая дымка силового щита...
«Уехал. Слава богу... — Саша зевнул и огляделся по сторонам. — Вроде как его никто не видел. Суббота, рань, народ отсыпается... Эх, сейчас бы чашку кофе! Не рыжей дряни из
пачки, в которую кладут молотый цикорий, свеклу и желуди. А настоящего черного кофе. Без сахара и со сливками. Стоп... Что-то меня занесло».
Выругав себя за тягу к жизни не по средствам, он запахнул рубашку и пошел к дому.
Арек
В мутное, закрытое пожелтевшими газетными листами окно проникали лучи рассветного солнца. Надо было шевелиться. Одеваться и уходить, успеть вернуться домой до смены телохранителей. Иначе перепуганные пропажей «объекта» парни доложат об инциденте начальству, и ночная прогулка получит широкий общественный резонанс.
А это второго наместника Тагана не устраивало. Ему с лихвой хватало пристального внимания холостяков и раскованных семьянинов, желавших упрочить свое общественное положение через постель. Именно настойчивые приглашения «на чай» и вечерние визиты воздыхателей в столичный особняк заставили его скрыться в провинциальном городке. Официальным поводом для обзаведения вторым домом стало заключение врачей, порекомендовавших ему возобновить занятия лечебной ходьбой.
Ездить на Мелену, через пять межпланетных Ворот, и гулять по набившим оскомину терренкурам Ареку не хотелось. Слишком много знакомых могло встретиться на дорожках. Но тяготила даже не необходимость кривить губы в приветственной улыбке и вести пустопорожние разговоры. Тропки Мелены напоминали ему о счастливых и безвозвратно ушедших временах, когда радость и горе делились пополам с Грэгом.
У него осталось около трех сотен фотографий мужа, сделанных в тамошнем парке — смеющийся Грэг подманивает пугливого грызуна, не решающегося спуститься за орешком, изображает ста тую, взобравшись на пустой пьедестал, рвет какие-то полевые цветы... Загорает на укромной полянке, призывно оттягивает резинку плавок, смачивает слюной палец, проводит им по головке члена...
Нет, травить душу на Мелене Арек не собирался. И потребовал от врача подыскать ему какой-нибудь тихий курорт. Как оказалось, один из лечебных парков, еще не освоенный и не обустроенный, но уже внесенный в реестры Курортной Ассоциации, есть на Тагане. В маленьком городишке Eisenwasserlich даже воздвигли Врата и начали реконструировать какой-то из уцелевших в войне санаторных комплексов. Арек бегло ознакомился с хвалебной одой местным нарзанным ваннам и приказал директору канцелярии подыскать для него там какое-нибудь жилье. Он планировал уезжать в городок хотя бы на выходные.
А желающих сопровождать его в прогулках намеревался жестко отсекать — в конце концов, можно и угрозы пустить в ход...
*В настоящее время термин «терренкур» употребляют для обозначения специально проложенных маршрутов, предназначенных для лечебной ходьбы.
Услышав о том, что наместник собирается гулять в парке,
где еще не оборудованы врачебно-контрольные пункты и
законсервирована канатная дорога, врач пришел в ужас. Но все
его возражения развеялись в прах после озвученного Ареком заявления:
— Я открою вам страшную тайну. Я не буду ходить по этим чертовым дорожкам, считая вкопанные на обочине таблички. Я хочу просто бродить в тишине, фотографировать виды, деревья, животных каких-нибудь, если они там водятся... Там водятся какие-нибудь животные?