открывать благотворительный бал и любезничать с офицерами
столичного гарнизона — счастье, хоть танцевать никто не тащил...
В пятницу днем, на совещании, во время доклада представителя Государственного Банка, Арек понял, что ему срочно надо уехать в Eisenwasserlich и прогуляться на свежем воздухе. Намерение он начал осуществлять немедленно:
позвонил только что сменившейся тройке, которую сделал «провинциальными телохранителями», и не приказал, но непреклонно попросил отложить отдых и подогнать машину к черному ходу Канцелярии. Хайнц пообещал прибыть через сорок пять минут:
— Раньше никак не получится, хаупт. Надо забрать повара, заехать за дворецким...
— Да ты ошалел? Никакого повара и дворецкого! — прорычал в трубку запершийся в туалете наместник. — Ты еще автобус со шлюхами организуй!
— Доставка шлюх в мои обязанности не входит, хаупт. А доставка прислуги...
— Тоже не входит! В прошлый раз ты о поваре и не заикался!
— А у нас с понедельника новые служебные инструкции, хаупт. Наш командир распорядился...
— Я поговорю с вашим командиром. Конкретно поговорю!
Прямо сейчас позвоню и поговорю! А вы собирайтесь и подъезжайте к дверям. И без повара!
— А что мы будем делать, когда вы кушать захотите, хаупт? — поинтересовался Хайнц.
— Съездишь в магазин и купишь мне кефира с булочкой! — буркнул Арек и нажал на отбой.
Троица телохранителей явилась к черному ходу через двадцать минут. И прождала наместника в джипе почти полтора часа — тот никак не мог вырваться из цепких старческих
лап финансового советника. В машину Арек сел крайне
раздраженным, отключил звук на надрывающемся телефоне и велел Рейну:
— Приглуши музыку. У меня голова болит. И езжай быстрее,
пока ко мне еще кто-нибудь не прицепился!
Оказалось, что в пятницу, во второй половине дня, покинуть столицу не так-то просто — у юго-западных Ворот образовалась солидная очередь. От предложения Хайнца врубить сирену и расчистить путь наместник отказался, не желая привлекать к
себе внимания. Но через двадцать минут ожидания жестоко об этом пожалел: из-за запрета на курение на пропускных площадках.
После пасмурного серого неба столицы и мрачного межпространственного туннеля яркий солнечный свет показался ослепительно-невыносимым.
— А тут прямо лето... — прикрывая глаза ладонью, пробормотал Арек. — И деревья зеленые-зеленые, и цветет все... О!
А это что значит? Почему они голые?
Хайнц глянул на группу туземцев, раскидывавших лопата ми кучу горячего дымящегося асфальта, и пожал плечами:
— Не совсем голые, хаупт. Они в штанах. По их меркам — это прилично. Здесь в жару такую картину регулярно можно увидеть.
— Без рубашки? На улице? — поморщился Арек. — Что за бесстыдство?
— Ну... Они обычно по улице так не ходят, — пояснил Хайнц. — И в банк или на почту никого не впустят в таком виде, разумеется... Но во время работы — на расчистке развалин, на дорогах, часто раздеваются, да. На это просто никто не обращает внимания, хаупт. Это же колония.
— А то я колоний не видел!
— Но это дикая планета, хаупт...
Наместник скривился. Он не считал себя ханжой и не был узколобым обывателем: стажировки в трех колониях и служба в Антитеррористическом Центре научили его многому. С одними туземными обычаями он примирился, другие умел использовать в своих целях. Но спокойно отнестись к полуобнаженным мужчинам, разгуливающим по городу, не мог... Это же не частный пляж и не бордель! Понятно, что жарко. Но для таких случаев в спецодежде имеется легкий жилет!
Вторую серию непристойностей пришлось лицезреть возле парковой галереи. А на третью и заключительную они наткнулись прямо возле дома. Арек оглядел очередную партию нагих спин и выставленных на всеобщее обозрение сосков и подавился сигаретным дымом. На какой-то миг у него помутилось в голове, и он решил, что Грэг... Помутнение сменилось злостью на случайного любовника.
«Работал же в кафе, кажется... С какой стати его принесло под особняк? Пронюхал, с кем валялся? Или сразу понял, но стеснялся что-то попросить, а теперь решился?».
Выйдя из машины, он еще раз покосился на полуголую копию Грэга и подозвал к себе Хайнца.
— Пусть Михаэль едет за этим... своим... переводчиком.
Алексеем. И везет его сюда.
— Но...
— Немедленно! А ты приведи ко мне вот того... в пятнистых штанах. Вот, прямо стоит! Волосы светлые, на плече клеймо...
Хайнц всмотрелся в туземцев и приоткрыл рот от удивления.
«Ясное дело, сообразил. У меня фотографии по всему столичному дому расставлены. И в кабинете на столе есть. И в бумажнике».
— Только как-нибудь... без шума.
— Так точно, хаупт.
Поднимаясь в спальню, Арек старался обуздать ненужные эмоции и заставить себя мыслить логически.
«Есть два варианта. Первый: он здесь случайно. Второй: он ищет встречи с какой-то целью. Если у него есть какая-то цель, он приступит к действиям. Заговорит, что-то попросит или, по незнанию языка, даст мне почитать кем-нибудь записанное послание. Или начнет ластиться — после пробного стриптиза».
Уговорив себя просто понаблюдать за нахалом до приезда переводчика, он сбросил пиджак и стал развязывать надоевший галстук. Спальня и пара расстегнутых пуговиц облегчат туземцу «путь к телу», если целью является соблазнение. Мелкая, но действенная провокация.
В дверь коротко постучали. Арек выдохнул, настраиваясь на рабочий лад, но вид знакомой фигуры, запахивавшейся в клетчатую рубашку, вызвал новый приступ злости.
«Стыдливость проснулась? Поздно, дружок. Эх, вкатить бы
тебе оплеуху хорошую, чтоб соображал, где можно раздеваться, а где — нельзя!».
— Иди, Хайнц. Я позвоню, если мне что-то понадобится.
— Так точно, хаупт.
Дверь закрылась, оставляя их наедине. Поиграть в «гляделки» не удалось — туземец уставился в пол и не желал отрываться от узора на серо-бежевом ковре. Он не заговаривал, не доставал из карманов записок, не делал попыток приблизиться. Наоборот, при каждом звуке и движении — Арек побродил по спальне, пиная мебель — вжимался лопатками в дверной косяк. Точно как в первую встречу у себя в доме.
«Неужели случайно на глаза попался? Что ни говори, а такое
в жизни бывает. Тем более в маленьком городишке...».
От мужчины несло потом и пылью: чувствовалось, что он
провел день, вкалывая на тротуаре, а не поджидал добычу, устроившись где-то в холодке. Арек открыл балкон, позволяя свежему ветру ворваться в комнату, взял окаменевшего
от прикосновения туземца под локоть и повел к двери в ванную.
По пути он отмечал детали: наполненные смесью ужаса и недоумения глаза, дрожащие руки, нервно прикушенную губу.
«Это жалкая тень, по иронии судьбы похожая на Грэга. Напоминающая Грэга. До тех пор, пока не увидишь страх и безволие. Зачем я травлю себе душу?».
Услышав звук льющейся воды, туземец встрепенулся и потянулся к крану. Арек выпустил его локоть и отступил на шаг.
Гость чуть сполоснул руки, наклонился к раковине и принялся
жадно пить, набирая воду в сложенные «лодочкой» ладони. От
этого зрелища стало совсем тоскливо.
«Если он даже воды попросить боится... Что за дурак? Я ж ему ничего плохого не делал».
Остатки злости улетучились. Почему-то вспомнилось, как Грэг, разогнавшись на ночной трассе, сбил машиной выскочившую на дорогу собаку.
— Тормози! Надо глянуть, может она живая!
— Черт! Долбануло-то как, бампер помял!
Он тогда все-таки затащил скулящего пса на заднее сиденье и заставил мужа ехать в ветеринарную клинику. Грэг недовольно морщился — кроме бампера пришлось менять залитые кровью чехлы. Но Арек настоял на своем: поднятием брови и небрежным
предложением: «Уезжай. Я вызову такси, отвезу собаку и вернусь домой».
Бросить подыхать ни в чем не повинное животное он не мог.
Это было непорядочно и подло. И нет, он не считал, что жалость
и забота о бродячей собаке делают его мямлей и тряпкой.
Правда, перевод пса в приют и его содержание он оплатил,
уже не оповещая мужа о своем поступке. Не из трусости, а из инстинктивного желания избежать ненужных и ведущих в тупик разговоров.
«Почему выплыла та история? Потому, что этот туземец похож одновременно и на мужа, и на того несчастного, перепуганного пса со сломанными ребрами? Хочется пожалеть, приласкать, убедиться, что на тебя перестанут скалить зубы... Вот только приюта, куда его можно сдать, здесь еще не построили...».
— Напился, умылся? — стараясь говорить мягче, спросил
Арек. — Давай, снимай рубашку. Раздевайся. Лезь под душ. Ой,
не надо делать вид, что мы стесняемся... поздно уже.
«Отмыть, накормить... а там и переводчика привезут... гм... накормить...».
Запихнув мужчину под душ, Арек позвонил Хайнцу:
— Слушай... Михаэль еще не вернулся?
— Никак нет, хаупт.
— Ага... А давай твой муж пока в магазин съездит, пожрать что-нибудь купит? В гараже ведь есть вторая машина? Пусть ее возьмет, я ему денег дам и...
— Кефир и булочку, хаупт?
— А ты прямо все запоминаешь!
— Работа такая, хаупт. Не буду запоминать ваши приказания — выгонят.
— Мяса пусть купит... — тоскливо попросил наместник. —
Ну... и булочек, что ли... Я ему бумажник с балкона кину.
Рейн, несмотря на более устрашающий внешний вид,
оказался мягче и сговорчивей язвительного Хайнца. Арек,
свесившись через перила, продиктовал ему список продуктов, намекнул, что хочет попробовать местное вино, и напомнил, что еду надо покупать на шестерых — Михаэля с переводчиком тоже придется кормить.
За время продовольственных переговоров туземец успел помыться. Надеть грязные вещи Арек ему не позволил — выдал большое полотенце, которое кто-то заботливо повесил на крючок, и отправил на кровать, заставив улечься на живот. Из богатого содержимого шкафчиков в ванной он, поколебавшись, выбрал флакон с кремом для рук. Оставалось надеяться, что крем не вызовет аллергии или раздражения. Обгоревшие плечи и так выглядели отвратительно, а если еще разнесёт... Но не требовать же от Рейна, чтобы он заезжал в местную аптеку? Это уже перебор.
Арек закатал рукава рубашки, щедро плеснул крема на напряженную спину и начал осторожно массировать каменные мышцы, касаясь солнечных ожогов только кончиками пальцев.
Разница между мужем и чужаком была налицо. Обожавший такую ласку Грэг едва не мурлыкал, стоило провести ладонью по его лопаткам. А этот...
«Дергается, ёжится... и пополз бы в сторону, но боится лишнее движение сделать».
Рука скользнула к выжженному на плече клейму. Ареку рассказывали о лагерных развлечениях — в тамошнюю охрану сплавляли отморозков, которые не давали формального повода для лишения браслетов. Если бы тогда, в кафе, он знал, что мужчина носит такую метку...
«Да себе-то зачем врать? Все равно бы за ним пошел...»
Он размазал крем, вытер руки об полотенце и ушел на балкон.
Прикосновения вызвали легкое возбуждение, но ложиться в
койку, не переговорив с партнером, наместник больше не хотел.
Одного безумного раза вполне достаточно...
Как назло, Михаэль с переводчиком не появлялись. Арек вспомнил о дорожных пробках, уселся на плетеное кресло и стал созерцать окрестности. Рабочие уже убрались с тро-туара, оставив на прощание стопки плитки, вывороченный бор дюрный камень и две кучи песка. Благо, это безобразие частично скрывалось цветущими деревьями, приятными на вид, да еще и замечательно пахнущими. Он полюбовался на горы и сосредоточился на растениях в саду. Рядом с фонтаном росли какие-то кусты, сплошь усеянные пушистыми желтыми цветочками. А чуть дальше — красными. Вполне симпатичный пейзаж. В прошлый визит сад выглядел голо и убого, а сейчас всего лишь требовал уборки и небольшого вмешательства декоратора — свежая зелень радовала глаз.
Арек сделал несколько фотографий телефоном, не рискуя звонить Хайнцу и требовать от него фотоаппарат. Неизвестно, что он там себе вообразит — сначала наместнику нужен туземец, следом фотоаппарат... Горы никуда не убегут, да и цветы, похоже, завтра не осыплются.
— А дышится здесь действительно легко, — пробормотал он. — Недаром местные Храм Воздуха в горах построили... Надо бы до него добраться, посмотреть, что он из себя представляет.Теплый ветерок мягко трогал лицо, забирался под ворот рубашки, словно уговаривая откинуться на кресло и подремать.
Тишина и сонный покой опутывали невидимыми нитями и
нашептывали шелестом листвы: «Расслабься, отдохни...».
«Не иначе как магия местная... — подумал Арек, встряхиваясь
и открывая глаза. — Так... машина. Это Михаэль или Рейн?
Лучше Рейн, а то кушать уже сильно хочется»
Само собой, это оказался Михаэль, доставивший в особняк своего любовника-переводчика. И все бы ничего... Но брошенный на кровати мужчина тоже покорился магии здеш-них мест. Он спал, уткнувшись лбом в подушку и неловко скорчившись — полотенце не могло заменить ни покрывало, ни одеяло. Арек прислушался к тяжелому, чуть хриплому дыханию, вытащил из шкафа плед, набросил на обнаженное тело, стараясь не трогать покрасневшие плечи, и вышел из спальни.
Люкса — именно так все трое телохранителей именовали Алексея — вместе с Михаэлем сидели на диване в холле.
Увидев, что переводчик приподнимается, Арек махнул рукой и проговорил:
— Сиди. Ты мне понадобишься чуть позже. Сейчас Рейн
привезет продукты, сядем, поужинаем...
— Как прикажете, господин наместник.
Если парни и были недовольны тем, что поспешный приезд
из столицы обернулся приглашением к ужину, то умело это скрывали. Алексей не уступал Михаэлю в умении «держать лицо». Аккуратный, подтянутый, одетый в приличный костюм,
он ничем — ни выговором, ни внешностью — не отличался от кеннорийца из южных районов. Невысокий, темноволосый, темноглазый, чуть смягчающий окончания слов. И обладающий завораживающей улыбкой — открытой, мальчишеской, в доли секунды превращающей лицо из обычного в привлекательное.
Переводчик понравился Ареку еще в первую встречу, в госпитале.
Но брать ли парня к себе в канцелярию, он еще не решил.
Это значило продемонстрировать недоверие к проверенным специалистам, нарушить хрупкое чиновничье равновесие и, следовательно, вызвать волну разговоров и интриг.
— А что это за цветы такие — желтые и пушистые? —
поинтересовался Арек, указывая на куст за открытой дверью. —
Как они называются?
«Не сильно подходящая тема, но все лучше, чем о погоде».
— Извините, господин наместник, я не знаю, — растерянно
ответил Люкса. — Я не очень хорошо разбираюсь в цветах.
— Ясно...
После недолгого и задумчивого молчания все почему-то потянулись в сад — словно куст можно было спросить и получить внятный ответ. Замыкал процессию Хайнц, явив ший-
ся на звуки разговора и тоже возжелавший ознакомиться с местной флорой.
— Я знаю, что есть какие-то кусты с обжигающим кожу соком...
— Не трогайте, хаупт! — немедленно рявкнул Хайнц, и Арек отдернул руку — сработал условный рефлекс. — Давайте я биологов из лаборатории вызову, а то мало ли...
— Тьфу! Напугал... аж сердце екнуло... Ты меня в могилу сведешь!
Хайнц сощурился и явно собрался зачитать отрывок из
какой-то инструкции. По счастью, с улицы донесся шум мотора, и распахнулись повинующиеся пульту ворота — это прибыл Рейн с продуктами. Телохранители вытащили из багажника четыре огромных пакета и потащили их куда-то вглубь дома.
Арек послонялся по холлу, обдумывая нейтрально-деликатные варианты беседы с туземным любовником — надо же как-то вывернуться и не шокировать переводчика — так ничего и не придумал, и потихоньку побрел по лестнице на второй этаж. На площадке он услышал вопрос:
— Вам в спальню подавать, хаупт?