– Странно, – говорю. – А хом носит, как будто он легкий…
Старейшины переглядываются.
– Если только никто не смухлевал, – произносит Унгуц с веселой искоркой в глазах, – то нам и решать ничего не придется… Ох, ну и век мы с тобой застали, Ажги-хян, вона как боги изгнанников привечают, как будто порядочные люди уже не в счет!
Я снова смываюсь на кухню, пока не оскорбила слух своего духовника конским ржанием.
Экдал на самом деле явился не один, но решил не приводить всех своих людей в мой дом, а велел им разбить лагерь на плато, соседнем с тем, куда приземляются унгуцы. Там есть удобное местечко, объяснил он мне, где скала нависает над площадкой, и с воздуха не видны белые шатры и небольшой звездолет, на котором ребята прилетели.
– Так тебя проводить к остальным? – спрашиваю.
– А можно сначала чего-нибудь пожевать? – с надеждой спрашивает он.
Аристократическая скорбь с лица вся куда-то делась. Перенервничал, бедняга. Наливаю ему и детям супа.
– Где ваши родители? – спрашиваю у мелких.
– Отец на охоту пошел, – говорит Ильд. – Мать у себя в комнате.
– Ой, да я бы сам налил, – спохватывается Экдал.
– Сиди уж, – говорю. – А чего ты про брата спрашивал?
Он вздрагивает.
– Да мы… – начинает он, и весь трагизм снова возвращается в его взгляд, как будто никуда и не уходил. Ну просто Гамлет, ни дать ни взять, даром что индеец. – Мы разругались из-за джингошей. Я пытался поднять восстание, а он был против. Меня же за восстание и изгнали, чтобы не мутил воду… А потом Эндан подался в наемники и назло мне все время с джингошами работал. Поэтому, понимаете, мне важно знать, что он одумался. Что он, как и я, хочет избавить от них планету. Иначе я не смогу его простить.
– Ну если бы он не хотел с ними воевать, его бы тут не было, – пожимаю плечами, поставив перед ним тарелку.
– Этого мало, – горько произносит Экдал. – Я не могу называть братом человека, который тупо поступает, как все. Мне надо, чтобы это было его собственным решением.
Я сижу напротив него за столом и смотрю, как он ест. Он невероятно красивый и, кажется, единственный в мире человек, который может изящно есть суп. Я смотрю на его исполненное пафоса лицо и в очередной раз убеждаюсь, что ужасно люблю Азамата.
Глава 19
После того как Экдал присоединяется к прочим конспираторам, я еще часа четыре плету гобелен и слушаю сказки, которые Унгуц рассказывает Ароновым детям. Самого Арона так и нет, видать, неудачная охота, вопрос только – насколько… Вот тоже нашел время! Еще не хватало, чтобы его пришлось искать. Сейчас вот Азамат спустится, спросит, куда его братишка делся, и что я отвечу? Азамату еще один повод понервничать совершенно лишний. А телефон у Арона, конечно, недоступен, откуда в горах связь…
– Что-то надолго ребята там засиделись, – скрипит Унгуц, глядя на часы. И правда, за окном давно стемнело. – Небось уже все важное обсудили, теперь по пустякам спорят.
Я принимаю его слова как руководство к действию. Разогреваю ужин и отправляюсь наверх мужа выковыривать. Он-то наверняка как затемно позавтракал, так и не ел ничего с тех пор.
Захожу на третий этаж – а там дымовая завеса. Все сидят курят что-то несусветное: не табак, не травку, а какие-то пряности. Тянутся вязкие, сонные разговоры, Азамат уже третий раз пытается произнести слово «обеспечить», помогая себе зажатой в руке трубкой.
Я решительно распахиваю три окна подряд и, когда все оборачиваются на шум, грозно провозглашаю:
– Ужинать подано, извольте покинуть помещение!
– Лизонька, так мы еще не закончили, – начинает Азамат заплетающимся языком.
– Вы закончите, когда тут же и отрубитесь на полу, в дыму. Давайте дуйте вниз, вы же голодные и не соображаете уже ничего, окосели все!
Последнее оказывает действие: народ встряхивается и топает к лифту. Я открываю остальные окна. Людям тут спать, в конце концов!
– Суровая у тебя супруга, хе-хех, – усмехается толстяк.
– Она очень обо мне заботится, – отвечает ему Азамат, глядя на меня.
Кухня наполняется народом, и Азамат в толчее не замечает отсутствие брата. Детей я отправляю к матери с сервировочным столиком, чтобы она тут не отсвечивала. От еды все веселеют, начинают шутить, в кухне стоит громовой хохот. Я ужинаю вместе с ними, выслушивая сомнительные комплименты, потом потихоньку принимаюсь разгонять всех по койкам.
– А ты сама-то? – спрашивает Азамат, вставая.
– А я сейчас всех разгоню, помоюсь и приду. Ты ложись.
Когда он наконец уходит, я потихоньку подкатываю к Старейшинам. К этому времени внизу остались только они, решив расположиться на ночь там же, в гостиной, еще Онхновч и несколько малознакомых мне граждан, не успевших за хохотом доесть ужин.
– Слушайте, – говорю, подсаживаясь к Ажгдийдимидину, – у нас Арон загулял. Пошел на охоту, сразу как Азамат прилетел, и пока не возвращался. Я не хочу Азамату создавать повод для беспокойства, но… как думаете, с ним все в порядке?
– А он не говорил, надолго ли пошел? – спрашивает Унгуц.
– Мне – нет. Если и говорил, то сыну, а из него ж слова не вытянешь. Но вещей Арон вроде бы не брал. В смысле чтобы ночевать…
– Он местность-то знает? – встревает подошедший к нам Онхновч и шумно отхлебывает из чашки с очередным чаем из гербария.
– Откуда бы? – говорю. – Он тут вчера вечером впервые оказался.
– Ну а Азамат ему рассказал, что тут где?
Пожимаю плечами. Я понятия не имею даже примерно, было ли у Азамата время вчера с Ароном пообщаться, и совсем не хочу о своих приключениях рассказывать посторонним.
– Не знаю, удалось ли им вчера поговорить, Азамат был занят…
– Ну насчет зияний-то уж точно сказал!
– Каких зияний?.. – моргаю.
– Так называются входные отверстия туннелей, – подключается незнакомый мне мужчина, высокий и жилистый.
Я медленно перевариваю сказанное.
– То есть тут тоже есть туннели, и Арон мог в них провалиться?
– А что, неужели Азамат вам не говорил? – удивляется мужчина.
– Да я не уверена, что он сам знает.
– Ну вы даете! – фыркает Онхновч. – Вы что же, думали, такое красивое место до вас никто не занял просто так? Да если б не зияния, тут бы уже давно город стоял! Не может быть, чтобы Азамат об этом не слышал.
– Может, и слышал, я откуда знаю, – хмурюсь я. – Мне не говорил, это точно. Но он эту землю получил на следующий день, как мы поженились, ему было не до географии… Потом, он так обрадовался, когда я согласилась, чтоб он мне отдельный дом строил, – наверное, когда я место указала, решил не разочаровывать.
Я внезапно чувствую острую потребность защитить мужа, хотя самой весьма любопытно, знал он или нет. Старейшина-духовник незаметно тянет меня за рукав, и я замолкаю. Он показывает мне записку: «Успокойся, никто не сомневается, что твой муж самый умный». Нет, все-таки у меня очень правильный духовник, он действительно умеет восстанавливать мое душевное равновесие.
– Так что с Ароном делать будем? – Я возвращаюсь к более животрепещущей теме, чем репутация Азамата.
– А чего с ним сделаешь? – философски пожимает плечами Онхновч. – Если он никуда не провалился, то сам придет, а если провалился, мы его все равно не достанем. Выпадет где-нибудь в другом месте.
– Ага, через пару лет! – киваю я.
– Или сто лет назад, тут уж как повезет. Но если мы сейчас по темноте пойдем его искать, то сами все попроваливаемся, а толку никакого не будет. У нас ведь даже карты зияний нет. Так что лучше помолиться и спать пойти.
Я, конечно, очень хорошо отношусь к Арону, но идти его искать сейчас и правда кажется мне нецелесообразным. К тому же я немного злюсь на него – ну вот чего ему дома не сиделось, а? Война на дворе, а он тут на охоту пошел, блин!
– Ладно, – говорю, – может, еще объявится сам… Только Азамату пока не говорите, он нервничать будет.
Все согласно кивают, а высокий мужик, не привыкший еще к моим повадкам, корчит удивленную физиономию.
– Вот это да! А я-то еще сомневался, что Азамат будет хорошим начальником с такой-то головной болью в юбке.
Я распихиваю всех спать и присоединяюсь к Азамату. Стены в доме толстые, но, когда едешь в лифте, слышен могучий храп на третьем этаже, где дрыхнет большинство прибывших. Я им включила отопление посильнее, чтобы компенсировать проветривание от дыма.
Азамат спит без задних ног, раскинувшись на кровати, что ему совершенно несвойственно. Я обмазываю его цикатравином, и он не просыпается. Забиваюсь под бочок и пытаюсь спать, но выходит плохо. В голову лезут всякие неприятные мысли про Арона, про джингошей и про то, что я даже не знаю, чем завершилось сегодняшнее обсуждение – а что, если завтра он опять куда-нибудь помчится, бросив меня нервничать наедине с Ароновой странной семейкой? И где Арон, язви его в душу?!
К счастью, последний вопрос решается сам через пару часов. Я успеваю забыться неглубоким неприятным сном, когда раздается стук входной двери и шарканье в прихожей. Я пулей слетаю вниз, едва успев запахнуть халат. Включаю свет – Арон жмурится и закрывается рукой. Пытался тут в темноте нужную дверь нащупать, идиот, сейчас бы споткнулся о чужие вещи и весь дом перебудил.
– Где тебя шакалы носили?! – напускаюсь на него. – Все в порядке?
– Да все отлично, Лиза-хон, – весело отвечает он. – Так, приключение небольшое было… Выслеживал оленей да попал в зияние. Азамат говорил, что они тут есть, но я так увлекся… В общем, выплюнуло меня на берегу Дола тут часах в пяти ходьбы. А сегодня день-то еще тот же? А то у меня карта-то есть, а вот часы эти я в туннеле еще не проверял. – Он помахивает наручным ориентировщиком.
– Тот же, – ворчу. – Ночь глухая, мы уже думали, не пойти ли тебя искать.
– Ну что вы, Лиза-хон, – отмахивается он. – Чтобы я да из лесу не выбрел? Обижаете…
– Можешь обижаться сколько угодно, но мне хватило за тебя нервничать весь вечер. Хорошо еще, Азамат не знал, что ты не дома. А то бы и он тоже переживал вместо того, чтоб дело делать. Нет уж, хватит, давай до конца военных действий никакой больше охоты. А если бы на тебя там джингоши напали? Сиди уж лучше дома, занимайся со своими детьми.
Арон надувает губы.
– Что уж вы так строго… Я зато дичи принес!
– Где? – Я недоверчиво его оглядываю, вроде никакого багажа…
– А вот. – Он кивает на гигантский окровавленный мешок у двери. – Там олень, птица всякая и еще сумка с грибами…
– А кто будет мою новую прихожую от крови отмывать?! – шепотом верещу я. – Будь добр, убери это отсюда сейчас же, только тихо!
– Да я сейчас оленя зажарю…
– Чего?! Ты с дуба рухнул? У нас полон дом спящих людей, в том числе двое Старейшин в гостиной, а она с кухней почти одно помещение! Нет уж, дорогой, давай загружай свою дичь в холодильник и марш спать!
– Ой, – Арон аж голову в плечи втягивает, – еще и Старейшины… Ну ладно, а поесть-то хоть чего-нибудь можно?
– Сейчас соображу, – ворчу я и жестом зову его с собой на кухню. Включаю маленькую лампочку над плитой, чтобы не очень тревожить Старейшин.
Наконец Арон с тарелкой горячей еды отправляется к себе в комнату, а я, счастливая, что все разогнаны по местам, заваливаюсь спать дальше. Азамат, кажется, моргает, но скоро засыпает вместе со мной.
Утром он в не очень веселом расположении духа. Едва позавтракав, идет общаться с Экдаловыми ребятами и встречать вновь прибывших. Впрочем, я довольно быстро отвлекаюсь, потому что очередной унгуц из столицы привозит Ориву. Я о ней почему-то начисто забыла, видно, совсем у меня голова плохо варила эти два дня. Впрочем, моя ассистентка ни в чем меня не заподозрила, радостная выскочила из унгуца и немедленно поинтересовалась, нет ли работы.
– К счастью, пока нет, – криво улыбаюсь я. – Что там в столице делается?
– Да так, бардак некоторый. Джингошей-то там нет, но все мечутся, не знают, что делать, у Старейшин уже языки поотсыхали народ успокаивать. Особенно теперь, когда все дееспособные мужики куда-то улетели. А у вас что новенького?
– Да вот вчера Арон загулял, вернулся ночью с оленем, хотел его тут жарить над головой у спящих Старейшин, представляешь? Чуть не убила.
– О да-а, этот может, – хихикает она. – Мужики вообще такие дети… Никогда замуж не выйду. Хотя олень – это неплохо. Надо его и правда поджарить, все равно чем-то кормить всех этих вояк придется.
Однако за оленя уже принялся сам добытчик. Нам он предлагает ощипывать лесных птиц, но я побаиваюсь пухоедов, поэтому самоустраняюсь и сажусь дальше плести свой гобелен.
Азамат является к обеду, мрачный, отрывает кусок мяса, кивает Арону и поворачивается, чтобы уйти.
– Погоди, солнце, – нагоняю его уже в прихожей. – У вас какие планы вообще? Ты пока тут?
– Пока что мы все тут, – неохотно отвечает он, взглянув на меня и тут же отведя взгляд. – Завтра выдвинемся занимать позиции. Ты останешься здесь с Ароном, Оривой и Старейшиной Унгуцем. Сегодня еще должны подвезти продовольствие, оружие и… всякие прочие нужные вещи. Если тебе что-то нужно из лекарств и тому подобного, скажи об этом Экдалу, он поддерживает контакт с прочими наемниками. Я ответил на твой вопрос?
– Почти. Расскажи мне еще вот что. Онхновч утверждает, что тут есть выходы туннелей, он их называет «зияния». Ты мне ничего не говорил…
– А, да, есть. Но они в горах и в лесу, я не думаю, что ты одна туда пойдешь. – Он замолкает, внимательно оглядывает меня и поправляется: – Я очень надеюсь, что ты одна туда не пойдешь.
– Не пойду, не пойду, – улыбаюсь. – Ну ладно, все, больше тебя не отвлекаю.
Азамат быстро взглядывает на меня, потом в окно.
– Я скажу ребятам, чтобы достали тебе туннельную куницу. Если будет время, займетесь тут с Ароном картографией…
Он снова сверкает на меня глазами и уходит прежде, чем я успеваю переспросить. То ли замышляет что-то, то ли просто нервничает… Ладно, ближе к ночи разберемся, надо надеяться.
Вторая половина дня занята бесконечной готовкой. Арон, правда, оказывается весьма полезен в хозяйстве, но его одного не хватает, тем более что он не может читать надписи на кнопках и табло разных бытовых приборов, если они на всеобщем. Все время прилетают и улетают какие-то корабли и унгуцы с мужиками. Я уже с радостью начинаю думать о том, что завтра все эти бесконечные люди наконец-то свалят из моего дома, хоть даже и на войну.
Очередное заседание штаба оканчивается не очень поздно, и Азамат самолично гонит всех ужинать и спать, поскольку стартовать завтра рано. Я и глазом моргнуть не успеваю, как оказываюсь в койке верхом на муже и с тюбиком крема в руке.
Азамат глядит в потолок, бездумно растирая руки, пока я вожусь с прочими областями поражения.
– Ты чего-то сегодня угрюмый, – роняю я и делаю выразительную паузу. – Прямо как будто злишься на кого-то. – Я снова замолкаю, ожидая, что он что-нибудь скажет, но он молчит, и мне приходится продолжить: – Уж не на меня ли?
Он по-прежнему молчит. Это уже совсем не прикольно: либо не слушает, либо и правда на меня.
– Але! – окликаю его и похлопываю по щеке, которую собралась мазать. – Разговаривать будем сегодня?
– Извини, я задумался, – неохотно говорит он.
Я понимаю, что он просто не хочет разговаривать. Ну здравствуйте. Вот только не хватало накануне разлуки поссориться. Но прежде чем я успеваю открыть рот и высказаться по этому поводу, он все-таки пересиливает себя и продолжает:
– Мне иногда кажется, что некоторые вещи можно спустить на тормозах, но я совершенно не могу перед тобой притворяться, что все в порядке, когда у меня на душе паршиво. Я надеялся обойтись без выяснения отношений, но увы. – Он тяжело вздыхает и наконец-то смотрит прямо на меня. – Можно узнать, к кому ты ходила вчера ночью? Нет, не так – неважно к кому, но ведь ходила? Это серьезно?