Не удержалась и фыркнула.
— Тоже мне, знаток моих алкогольных пристрастий, — проворчала я, но скорее для проформы. Тоска почти исчезла, Вердену опять удалось грамотно отвлечь меня. — За собой следи.
— А я что? — светлая бровь поднялась, — я свою норму тоже знаю, между прочим.
— Угу, — я иронично усмехнулась, — и сколько?
На моей памяти Тим никогда пьяным не был и всегда ограничивался парой-тройкой бокалов.
— Восемь, — не моргнув глазом, выдал этот позер.
— Да ладно. — Я недоверчиво покачала головой.
— Не вру, можешь проверить, — невозмутимо ответил Верден.
Не врал. Но я все равно не верила.
— Спорим? — Он вдруг протянул ладонь.
Я дура, наверное, потому что за три года нашего знакомства не выучила, что Верден словами не бросается. Поэтому пожала его руку и решительно кивнула:
— А спорим.
— На желание, — красные глаза блеснули.
На секунду задумалась, интуиция попыталась было замахать флагами, но меня перемкнуло. Захотелось хоть раз уесть беловолосого.
— Идет, — храбро согласилась я.
Ну что такого он может придумать? Вряд ли что-то, вразрез идущее с моими желаниями, пусть даже и тайными. О, как же я плохо знала этого недовампира красноглазого…
— Ну, тогда понеслись, — потер ладони он и удовлетворенно улыбнулся. — Готовься, Сонька. — Тим подмигнул.
— Ты сначала осиль, а потом планы строй, — парировала я, откинувшись на спинку стула. — И да, без всякой посторонней помощи, — добавила, ехидно оскалившись. — Никакой очистки организма, кроме естественной.
Он развел руками.
— Ставь экран, — милостиво кивнул Верден. — Если не доверяешь моему честному слову.
Да, если сделаю, он вряд ли снимет — были у меня свои маленькие секреты. Отказываться не стала, минута — и готово.
— Вот теперь можешь начинать. — Мне уже стало до жути интересно, что получится из этой странной затеи.
…Я медленно цедила второй стакан, хрустя гренками с сыром, и задумчиво смотрела на только что поставленную перед Верденом шестую пол-литровую кружку. По-моему, кто-то из нас точно лох, и это не альбинос. Потому что, судя по его поведению, у него ни в одном глазу, тогда как у меня в голове уже образовалась некоторая легкость. Но мы говорили о восьми, а это всего лишь шестая, и на часах только одиннадцать вечера.
— Ну что, готова мое желание исполнять? — с ленивой улыбочкой поинтересовался Верден, откинувшись на спинку стула.
— Это шестая, — невозмутимо ответила я. — Еще две, и потом поговорим.
— А не боишься моих желаний Сонька? — Взгляд прищуренных глаз не отрывался от меня, и я заметила, как в них мелькнуло что-то… хищное, что ли.
Чуть пробрало, вдоль позвоночника прокатилась дрожь. Я тоже прищурилась, не опустив головы.
— Надеюсь на остатки твоей совести, Верден, — негромко ответила на его провокационный вопрос.
— Зря, — последовал краткий ответ, и Тим приложился к кружке, в несколько больших глотков выдув сразу половину.
— Эй, не наглей, — покачала я головой. — Пугаешь, что ли? — попыталась свести все к шутке, но не вышло.
— Предупреждаю, — спокойно отозвался он.
Как в том фильме про Винни Пуха, прошло еще сорок минут, седьмая кружка закончилась. Я вглядывалась в расслабленное лицо Вердена, пытаясь найти признаки опьянения, и не находила их. Острый ясный взгляд, четкая речь, твердая походка — когда отходил, не шатался. Мне стало как-то не по себе, когда перед ним поставили восьмую.
— Твое здоровье, Александровская, — отсалютовав, весело произнес Тим.
Он выглядел таким уверенным, довольным, и… не знаю, предвкушающим что-то, что у меня зародилось подозрение, а не грандиозная ли это разводка меня, наивной. Только вот на что?.. Зная Вердена, могу точно сказать, мне это не понравится. Даже очень не понравится. И почему я не подумала об этом раньше, когда поддалась на его провокацию?!
— Ты спланировал, да? — решила в лоб задать вопрос, наблюдая, как он снова делает несколько глотков.
— Что? — невозмутимо поинтересовался альбинос.
— Спор этот дурацкий, — уточнила я, чувствуя глухое раздражение.
— Ну, — Верден усмехнулся, — не то чтобы спланировал, но задумывал нечто подобное.
— Зачем? — удавалось пока не орать, оставаясь спокойной.
— А с тобой по-другому никак, Соня, — легко ответил он. — Ты ж на просьбы не поддаешься, значит, будем делать по-моему.
— Опять твои штучки, — сквозь зубы процедила я. — Учти, я тебя не потащу на себе! — на всякий случай предупредила, ощущая, как в крови бродит гремучая смесь раздражения и жаркого волнения.
— Зачем? — повторил он. — Прекрасно на своих двоих дойду, ты плохо обо мне думаешь, Сонь.
Пиво в восьмой кружке неумолимо подходило к концу. Также подходило к концу мое самообладание, и его место занимало беспокойство, медленно перераставшее в тревогу и… волнение усиливалось. Что-то сегодня точно случится, но что и понравится ли мне?.. Верден допил последний глоток и отставил пустую кружку.
— Ты проиграла. — Его голос стал вкрадчивым, и вот тут я занервничала, и сильно.
Но врагу не сдается наш гордый «Варяг». Я хмыкнула.
— До общаги дойди без посторонней помощи, — усмехнулась, пряча за бравадой истинное состояние напряженности.
— Да как два пальца. — Он достал деньги, расплатился и встал. — Пойдем, Фома неверующий.
Мы пошли. На удивление, Верден шагал вполне прямо, только иногда его слегка качало, однако стулья и дверной косяк он не задел. Да глаза блестели ярче, чем обычно, и улыбка напрягала: задумчивая и довольная. Бли-и-ин… и почему у меня четкое ощущение, что я влипла по самые помидоры с этим дурацким спором?!
— Так что за желание-то? — как можно равнодушнее осведомилась я, пока мы неторопливо шли к общаге.
— Дойдем — скажу, — кратко ответил Верден. — Экран снимешь?
Я пожала плечами и убрала. Теперь уже действительно все равно, он честно выполнил условия спора.
До общаги дошли молча, я напряженно размышляла, что у красноглазого на уме, но в голову лезть не рисковала: фиг знает, на что там наткнусь… Мы поднялись на наш этаж, мои мысли суматошно замелькали, пытаясь определиться, куда хочу пойти и позволят ли мне, если решу в пользу своей комнаты. Понять не успела, меня сграбастали одной рукой, второй открыли дверь — правда, в замок Верден попал с третьей попытки, — и втолкнули внутрь. Ну ладно. Все равно надо узнать, что втемяшилось в голову альбиносу, я ж спать спокойно не смогу, пока не услышу. Сбросила балетки и повернулась к нему, засунув руки в карманы джинсов.
— Ну?.. — договорить не успела.
Схватив за плечи, Верден прижал меня к стене, и я от неожиданности выставила ладони, упершись ему в грудь. Дыхание перехватило, и слова на доли секунды застряли в горле, чем Тим и воспользовался, сжав мои запястья пальцами одной руки и… аккуратно зафиксировав их над головой. Черт. Не люблю, когда вот так руки зажимают!..
— Т-ты… что ты творишь?! — прошипела я сквозь стиснутые зубы, попытавшись высвободиться.
— Ш-ш-ш, — его лицо было необычно серьезным, и я чувствовала, как быстро бьется сердце Вердена — он прижимался ко мне всем телом, не давая пошевелиться. — Не дергайся… — Пальцы его свободной руки осторожно, ласково коснулись моего лба, провели по бровям, очертили нос, скулы, погладили губы. — Сонь… Перестань вести себя как девчонка, пожалуйста… — Тихий шепот, в котором мне послышались нотки… тоски? Вот тут я растерялась, совершенно не ожидая увидеть такого Вердена. — Ты же уже не маленькая давно, ты девушка, Соня, и тебе не шестнадцать… — Его пальцы скользнули на мою шею, потом на подбородок. — Не надо прятаться от меня больше, я тебя не обижу… — Верден тихонько поцеловал меня в уголок рта, пока я замерла в оцепенении, перестав понимать, что происходит. — Не предам, не уйду, не брошу…
— Верден, ты пьян, — с трудом выговорила, потому что его близость, его прикосновения, его запах сводили с ума, заставляя забывать обо всем и поневоле вслушиваться в проникновенные слова, в каждом звуке которых звучала правда.
— Немного, — не стал спорить он, по-прежнему не отпуская мои запястья, и поцеловал другой угол рта. — Сонька, черт, ну пойми же, не надо меня бояться, не надо бояться себя, ты же умная девчонка!.. — Он отпустил мой подбородок, медленно проведя ладонью вдоль тела, и вытащил футболку из-за пояса джинсов. — Я терпеливый, и очень, но всему есть предел!
Его губы нашли мои, дрожащие и несопротивляющиеся. Долгий поцелуй с легким привкусом пива, горячие пальцы, добравшиеся до поясницы, мое колотящееся с безумной скоростью сердце… Я не заметила, как запястья стали свободными, просто в какой-то момент мои руки обвили шею Тима, прижимая ближе к себе, и я с удовольствием запустила пальцы в мягкие волосы, перебирая пряди и запретив себе думать вообще. По крайней мере сейчас. Верден прав, мне вредно думать в принципе, а уж в такие моменты тем более.
— Ты мое, родное, близкое до самой глубины души, — снова заговорил он и одним движением поднял футболку, освободив меня от нее. — Я не искал и не гнался за подобным, но так случилось, — пауза, и его губы касаются моих глаз, носа, щек безумно нежно, словно уговаривая не бояться. — И, Сонь, если бы не чувствовал, что тебе это тоже нужно не меньше, чем мне, ничего бы не было, даже несмотря на дурацкую связь…
Я всхлипнула и прикусила губу, крепко зажмурившись, плавясь от этих неожиданных слов, от напряжения, звучавшего в голосе Вердена, — он никогда таким не был, настолько открытым, сплошным обнаженным нервом. Он всегда держал себя в руках, всегда контролировал.
— Тим… — вырвалось у меня, больше похоже на стон, отчаянный и тихий.
Да что он со мной делает, зачем?! Я дура, потому что стада моих тараканов, похоже, неистребимы и размножаются со скоростью света, и тот злосчастный выпускной, точнее, его последствия запустили корни слишком глубоко в душу.
— Чего ты боишься, глупая моя? — Верден и не думал замолкать, продолжая одновременно ласкать меня и раздевать дальше — тихий щелчок, и лифчик полетел на футболку. — Я не собираюсь ничего требовать от тебя, Сонечка, ничего, чего бы ты сама не хотела… — Снова поцелуй, заглушивший мой очередной всхлип, когда ладони альбиноса провели по груди и чуть сжали, поглаживая ставшую дико чувствительной кожу. Казалось, по ней пробегали слабые разряды тока от каждого прикосновения. — Я всегда буду стараться делать только хорошо, и не только в сексе… — Он опустил руки ниже, занявшись застежкой на джинсах. — Открой глаза, Соня. Посмотри на меня.
Я послушно выполнила просьбу, озвученную требовательным, настойчивым голосом.
— Мы вместе, и от этого никуда не деться. — Верден дышал так же тяжело, как я, и… черт, его шальной, пристальный, какой-то голодный взгляд словно гипнотизировал, гася все возмущенные порывы на корню. — Но я никогда не буду пытаться переделать тебя под себя, — тихо продолжил он, справившись с пуговицей и молнией.
А я стояла и слушала… Слушала эти безжалостные в своей правдивости и одновременно такие болезненно-сладкие слова. Он вынимал из меня душу, перетряхивая ее, совершенно не считаясь с отчаянно вопящим от страха сознанием, цеплявшимся за нелепые отговорки о том, что мне все это не надо. Надо, еще как надо, он прав на все сто.
— Соня, Сонька, ведьма дикая, как мне достучаться до тебя?!
Последние слова походили на рычание, от которого пробрала дрожь до печенок, и у меня не осталось сил держать защитные заслоны.
— Заткнись, пожалуйста, замолчи, а… — почти неслышно прошептала я, отвернувшись, по щекам потекли непрошеные слезы.
— Не надо плакать, глупая, слезы не помогут… Ты сильная, я знаю, Сонь, только не закрывайся, не надо… — Его лихорадочный шепот проникал до самой глубины сознания, намертво впечатываясь в него, вплавляясь горящими буквами.
Я не могла пошевелиться, чувствуя себя до ужаса беспомощно, вздрагивая от каждого нового поцелуя в шею, ключицу, в грудь, потом ниже, в живот… Джинсы поползли вниз, мои пальцы непроизвольно уцепились за волосы Вердена, словно за последнюю соломинку. На мне остались только тонкие трусики, а он уже поднимался обратно, продолжая губами превращать мое тело в воск, а чувства и эмоции — в тугой переплетенный комок, пульсирующий желанием.
— Я не хочу, чтобы ты что-то обещала мне, — выдохнул Верден, упершись ладонями в стену около моих плеч и вглядываясь в глаза. — Я хочу, чтобы ты подумала. Просто подумала. И дала себе возможность быть другой. Настоящей… Не прятаться за нарочитой грубостью и резкостью…
Он как по живому резал, обнажая не только тело, но и душу. Да, не требовал ничего, но… отчаянно нуждался хоть в каком-то моем отклике, хотя бы иногда. Хоть в маленьком шажке, но навстречу, а не от него. Верден, Верден, альбинос проклятый, зачем ты тогда оказался поблизости?! Мы могли никогда не встретиться и прекрасно жить друг без друга, без этой мучительно-притягательной, безумно нужной близости. Без ночей, взрывавшихся разноцветным фейерверком и оставлявших после себя приятную усталость и умиротворение и чувство единения. Пронзительного ощущения, что есть кто-то, кто принимает тебя такой, какая есть, и не будет пытаться сломать, обтесать под себя, подавлять… Мама!.. Когда я осознала все это, жутко испугалась, что действительно ведь могло не быть. Я бы так и осталась замкнутой особой с кучей комплексов, огрызающейся на каждого, проявившего мало-мальское участие, и ведь могла никогда не попасть в Институт паранормальных явлений!
— Тим, хватит, — прерывисто вздохнула я и запустила ладони под его футболку, прижавшись лбом к плечу. — Хвати-и-ит…
Снова эти проклятые слезы, да что ж такое!
— Ну все, все, молчу, — ласковый шепот и прикосновение теплых ладоней к спине.
Да, молчит, но я-то услышала, слова остались в душе и ярко горели там, не позволяя забыть, задвинуть в дальний угол. Все, больше Верден не позволит мне убегать от правды, при каждом удобном случае заставляя видеть ее, чувствовать, ощущать. Сглотнув, я подняла голову и резко дернула футболку вверх, стащив с Тима. Осторожно коснулась крепких мышц на груди, провела по ним пальцами, потом, повинуясь какому-то дремучему внутреннему желанию, всплывшему невесть откуда, подалась вперед и прижалась губами к гладкой коже, слабо пахнувшей терпко-свежим гелем для душа, обвив руками талию Вердена. Ты мне нужен, просто капец как нужен, и хотя бы себе я в этом признаюсь, пусть от страха и обрывается все внутри. Но, прости, ты не узнаешь об этом… Не сегодня. Не сейчас. Я не могу измениться по одному щелчку пальцев. Прости, прости, прости-и-и-и…
Тим не шевелился, и только неровное тяжелое дыхание выдавало его эмоции. Мои руки на мгновение замерли на поясе его штанов, потом я решительно расстегнула ремень, пуговицу и молнию. По части одежды мы стали в равных условиях, но дальше продолжать мне Верден не позволил, взяв на руки и направившись к кровати. Сел на край, усадил на колени, неторопливо, аккуратно снял последнюю деталь одежды с меня — и вдруг одним быстрым движением переместил на постель, чуть потянув за лодыжки и не дав мне принять сидячее положение. Страх остро кольнул внутри, я резко поднялась на локтях, дернув ногами и попытавшись что-то сказать, но ладони Вердена мягко надавили на плечи, заставив снова опуститься на подушку.
— Сонь, просто ляг и расслабься, — тихо попросил он, выпрямившись и больше не нависая, и меня немного отпустило. — Ты же спишь на спине?
То сплю, а то… Его пальцы пробежались по моему животу, вызвав нервное хихиканье — щекотно и чувствительно очень! — и спустились на бедра. Чуть нажали, побуждая раздвинуть, потом Верден медленно наклонился, удерживая мои ноги в раздвинутом положении, потому что я догадалась, что он собирается делать, и дернула коленками, инстинктивно попытавшись закрыться.
— Ш-ш-ш. — Альбинос тихо засмеялся, и живот обожгло его дыхание, а я испуганно ойкнула, когда теплые губы прошлись по коже вниз. — Сонька, не вредничай, тебе хорошо будет… Очень…
От игривых ноток в слегка хриплом голосе мурашки встали на дыбы, как боевые кони при звуке трубы, и в хаотичном порядке рассыпались по всему телу, вызвав дрожь и замирание сердца. Язык Вердена нежно коснулся самого чувствительного места, медленно погладил, заставив выгнуться и зашипеть от неожиданности. Ё-о-о-о-о… Что он творит?! Это… слишком… Додумать не успела, потому как Тим продолжил, и от пронзительно-ярких новых ощущений дар речи отнялся, слова потерялись где-то по пути к горлу, а мои пальцы стиснули белые пряди, нимало не заботясь, что, возможно, причиняю боль их владельцу. Я куда-то улетала от того, что делал Верден, соображалка отказала, и осталось только чистое наслаждение. Я задыхалась от эмоций, извивалась, судорожно вздрагивала да стонала сквозь стиснутые зубы с каждой минутой все громче. И то, что лежала при этом практически на спине, мозг уже не фиксировал. Хотя сверху же ничего не давило… Верден чуть сжал зубы на пульсирующем бугорке, аккуратно и осторожно, и я вскрикнула, почти ослепленная вспышкой ощущений, неслабо тряхнувших тело.