Да уж, попала в переделку. Интересно, Игорь рассчитывал на такие приключения для меня? Вряд ли. Думается мне, по его плану я уж давно должна быть мертва. Хоть глазком бы на него посмотреть...
Я заснула тяжело, постоянно прислушиваясь: не слышно ли осторожный звук лап волка, притаившегося за дверью. Я так и не поняла, когда уснула и как реальность сменилась сновидениями.
А утром меня никто не разбудил. Я слышала краем уха, что девчонки собираются, завтракают, переговариваются, но меня никто не трогал. Наверное, надо было взять себя в руки и подняться, но поскольку прошлая ночь выдалась не очень удачной, я махнула на все рукой и с удовольствием выспалась.
- Вставай!
Астрид могла бы и не кричать. Я уже почти проснулась и удивленно оглядывала залитую светом спальню.
- Повелитель велел дать тебе выспаться, - по Астрид было видно, что она это решение ну никак не одобряет. - А еще просил передать тебе это.
Женщина сунула мне в руки небольшую резную шкатулку.
- Завтрак на столе, изволь съесть фрукты, ты еще слишком слаба. Сегодня работать не будешь, а завтра начнешь новую работу.
- Какую? - спросила я.
- Будешь учиться быть фавориткой.
- Что это значит?
Астрид сделала вид, что моего вопроса не расслышала. Она окинула взглядом спальню.
- Астрид, я вопрос задала.
Наставница прищурилась.
- Ты не госпожа, Анна. Знай свое место. Повелитель захотел с тобой развлечься, но это не делает тебя госпожой. Будешь делать, что я скажу, ясно?
- Я все еще могу рассказать Вилдэру о твоей роли в случившемся с Сольвейг, - холодно произнесла я. - Не рекомендую со мной ссориться, Астрид. Фаворитка я, или нет, тебя касается только то, что скажи я слово - и тебя выпроводят из замка.
Что на это ответила бы мне Астрид, я не знала, потому что двери распахнулись и Леофвайн широким шагом приблизился к нам.
- Астрид! - рявкнул он. - Ты какого черта наложниц отправила работать?!
Женщина немного растерялась.
- Тебе Повелитель ясно сказал, чтобы ты не смела их выпускать!
Леофвайн, защищающий интересы наложниц был настолько интересным зрелищем, что я забыла обо всем, в том числе и о намерении выяснить, на какую работу меня опять подрядили.
- Я не посчитала нужным...
- Мне плевать! Как ты посмела нарушить приказ Повелителя, Астрид?! Немедленно верни девушек в спальню и оставь их там до особого распоряжения!
- Но нам нужны рабочие...
- Найди! Найми! Плевать, где ты их найдешь, но рабыни принца и Повелителя должны быть в безопасности!
А затем Леофвайн перевел на меня взгляд, горящий злобой.
- Ты, - прошипел он.
- Я.
- Ты во всем виновата.
- Конечно, - ледяным тоном отозвалась я. - Я вообще сволочь та еще, тут даже не сомневайся.
- Я буду с наслаждением наблюдать, как волки разорвут тебя на части.
Значит, все-таки волки. Я улыбнулась.
- Не дождешься, Лефа. И осторожней со словами, я могу подумать, что ты имеешь отношение к некоторым последним событиям.
Советник схватил меня за локоть и легонько встряхнул.
- Думай, что говоришь, глупая девчонка! Ты посмела обвинять меня в предательстве?!
- Сам следи за языком, - огрызнулась я. - Иначе мне придется рассказать кое-кому о твоей роли в моем перемещении сюда.
Я била наугад, но, кажется, попала в яблочко: Леофвайн стиснул зубы и отпустил меня. Пришлось глубоко вздохнуть, чтобы справиться с подступающей яростью. Советник был связан с Игорем сильнее, чем я думала!
Я сама свернула разговор, отойдя завтракать. Леофвайн еще минуту стоял, не в силах и слова вымолвить от злости, а потом развернулся на каблуках и вышел. Астрид в растерянности смотрела на эту сцену и, очевидно, не понимала, что происходит. Плевать. Мне начинало казаться, что вся жизнь летит под откос.
***
Девушки вернулись на удивление быстро. Пришлось поделиться завтраком с Сольвейг: для обеда было еще рано, а смотреть, как я уплетаю вкусности, подруга спокойно не могла.
- С чего это такая радость? - поинтересовалась она.
- Вилдэр приказал меня не беспокоить и откармливать фруктами, - хмыкнула я. - Так что ешь, пока дают.
- Я смотрю, он серьезно нацелился на тебя, - улыбнулась Сольвейг. - Значит, между вами ничего не было? Ну, ты поняла.
- Нет. Он, на удивление, очень спокойно принял мои сомнения и не стал настаивать.
- Теперь он будет за тобой ухаживать, - мечтательно протянула Сольвейг.
- Кстати, - вспомнила я внезапно, - он же мне подарок прислал.
- А ну, покажи!
Я достала шкатулку и, стараясь не смеяться над нетерпеливостью Сольвейг, открыла подарок. Внутри лежали красивые хрустальные снежинки: комплект из ожерелья и сережек.
- Боги, - прошептала Сольвейг и осторожно коснулась поверхности хрусталя кончиком пальца. - Это же горный алмаз!
Украшения переливались на солнце и выглядели удивительно изящными. Хоть я и не была ценительницей украшений, я отметила, насколько тонкой была работа мастера.
- Примерь! - потребовала Сольвейг, искренне радуясь за меня.
Эта девушка не знала зависти, она умела радоваться чужому счастью. И кто бы знал, как я была рада, что Рандвалф не смог сломать это солнечное существо!
- Ой! - я вскрикнула: край снежинки был достаточно острым, и на пальце выступила кровь.
- Осторожно! Алмаз очень острый, - предупредила Сольвейг.
- А его вообще носить безопасно? - удивилась я. - Так можно и горло себе перерезать ненароком.
- Горный алмаз носят только знатные дамы, - пожала плечами Сольвейг.
"Ага, и уж точно они не носятся с ним по замку! - наконец подал голос Гуннульв. - Крутую цацку тебе Вилдэр отвесил. Леофвайн от зависти еще не спился?"
Я фыркнула.
- Ты где был?
"По замку гулял, - неопределенно откликнулся Гуннульв. - Над стражниками издевался, служанок пугал".
- Фу, таким быть, - скривилась я. - Что будем делать? У нас сегодня день, полный безделья. Жаль, что из спальни выходить нельзя.
"У-у-у, всерьез Вилдэр принялся за дело! А что мы будем делать? Хочешь, книгу тебе притащу из библиотеки?"
- Хочу! - я неожиданно взвилась на ноги. - Помнишь, ты погром там устроил?
"Помню, - будто бы смущенно откликнулся Гуннульв".
- Я тогда книгу читала, но вот какую именно - не вспомню. Там про инеевых волков было. Сможешь принести?
"Постараюсь, - с сомнением ответил Гуннульв и исчез".
- Хочу узнать о них побольше, - пояснила я для Сольвейг, но та все равно смотрела на меня с подозрением.
- Ты же не собираешься в одиночку разбираться во всем этом, нет? - наконец спросила подруга.
Я рассмеялась.
- Конечно, нет. Ты издеваешься? Мне это не осилить. Но уж очень интересно, на что эти волки способны.
Сольвейг кивнула. Ей тоже было интересно. Наверное, до моего появления ей редко удавалось почитать что-то. А зря, стоит заметить. Она была очень умной и сообразительной, запросто бы смогла выучиться. Жаль, что образование рабынь здесь оставляет желать лучшего: девушек обучают в основном этикету, да искусству...радовать мужчину во всех областях.
Я вдруг почувствовала слабость. Дома иногда у меня скакало давление, но я почему-то перепугалась. Чтобы унять головокружение, я прислонилась лбом к холодному стеклу.
- Ты в порядке, Анна? - обеспокоено спросила Сольвейг.
- Да, - пробормотала я. - Да, все хорошо. Просто немного переутомилась. Наверное, не прошло еще действие этого отвара. Точнее, отравы.
"Считай - повезло, - Гуннульв вернулся достаточно быстро".
У меня на коленях (чтобы не заметили остальные девушки) появилась книга.
- Спасибо, Гуннульв, - обрадовалась я.
Остаток дня мы с Сольвейг провели с книгой, лишь прервавшись для обеда и легкого ужина. И прочитанное совсем нас не порадовало.
Инеевые волки были одними из самых опасных существ. Помимо инстинктов хищника они обладали и разумом, что в сочетании давало невероятную жестокость. Они были свободолюбивы, надменны и слишком горды своим прошлым.
А в прошлом у них было немало побед. Оказывается, когда-то этот мир не населяли люди. Они пришли позже, откуда - никто не знает. А правили здесь волшебные разумные существа. В частности, на территории, именуемой ныне Снежным Плато, жили две враждующие расы: инеевые волки и снежные павлины. Волки были хищниками и стремились подавить умных и спокойных павлинов. Тем же, кроме знаний ничего не было нужно. Разгорелась война, после которой павлины исчезли, оставив после себя лишь ущелье, что располагалось на подступах к замку.
Позже, когда пришли люди, Повелитель Снежного Плато сумел выгнать волков почти на окраину и тем самым поселил в их душах жгучую ненависть к людям. С тех пор волки и пытаются отвоевать законные территории. До сих пор безуспешно.
Волки обладают магией, в том числе и ледяной, хотя традиционно считается, будто ледяной магией владеет только правящая семья.
- Неутешительно, - сказала я, чувствуя, как начинает болеть голова. - Похоже, мы попали в неплохую заварушку.
Сольвейг кивнула. Она гораздо лучше усвоила прочитанное: языком она владела дольше меня, а потому читала быстрее и не переспрашивала по нескольку раз за страницу.
- Знаешь, мне иногда так страшно, - призналась она. - Я думаю, что будет, если мы проиграем в войне? Я имею в виду - с нами.
Я не стала отвечать. Зачем? Все было предельно ясно.
То ли от переживаний, то ли от постоянного чтения, я чувствовала себя паршивее некуда. Глаза слипались, болела голова так, будто по ней ударяют молотком.
- Анна, ты бледная. Что такое?
- Устала, - пожаловалась я.
- Идем, приляжешь.
Сольвейг поднялась с места и помогла мне встать. Медленно, стараясь не вертеть головой, я добрела до кровати и без сил рухнула на нее, даже не пытаясь раздеться.
- Может, позвать лекаря? - Сольвейг нервно закусила губу.
- Нет, - прошептала я. - Лучше я посплю. Прости, это, наверное, переутомление. Или избыток переживаний. Давление...
Я бессвязно бормотала что-то, то погружаясь в тяжелую дрему, то выныривая в реальность. В какой-то момент я перестала понимать, что происходит, где я и почему вокруг все так оживленно переговариваются. Пространство вокруг плясало яркими цветами и казалось, будто каждый звук, доносившийся до меня, имеет свой цвет, свой всполох на фоне резного потолка.
Я заснула, едва погасили свечи. Тяжелый сон навалился на меня, будто теплое одеяло и принес такое желанное успокоение. Я с удовольствием и какой-то невероятной радостью нырнула в него, погрузившись с головой, расправив плечи и откинув голову.
А спустя несколько часов меня не смогли разбудить.
Я все понимала. Слышала голоса, чувствовала, как меня трясет Сольвейг и Астрид командирским тоном велит подниматься. Слышала, как раздвигаются шторы, как одеваются девчонки, как ноет Галия, которую уже несколько дней заставляли работать. Но плотная тьма окружала меня со всех сторон и не давала откликнуться. Ноги и руки словно вконец ослабели. Я даже шептать не могла, хотя и старалась.
- Зови лекаря, - наконец смилостивилась Астрид.
Я уже минут сорок пыталась закричать от ужаса.
Что со мной случилось?
Боль пришла неожиданно. Я выгнулась, чувствуя, как вдоль позвоночника разгорается пламя, охватывает все тело, сковывает разум и чувства. Кричать я не могла.
На лоб легла прохладная ладонь, кто-то прижал меня к постели.
- Анна, успокойся, - ласково сказала Сольвейг. - Тебя посмотрит лекарь, все будет хорошо!
Если бы я могла... боль усиливалась, звуки слились в один. Я вырывалась из чьих-то рук, не в силах ни закричать, ни объяснить, что происходит. Впрочем, что происходит, я и сама не знала.
- Девушка, успокойтесь, - лекарь пытался мне что-то втолковать. - Прекратите панику, пожалуйста. Я не смогу понять, что с вами, если вы будете вырываться.
Легко было сказать, но я почти не владела собственным телом. Кое-как я заставила себя абстрагироваться, думать о доме и не чувствовать всепоглощающую боль.
Меня раздели и осмотрели. Каждое прикосновение лекаря рождало всплеск боли. Я услышала сдавленный шепот Сольвейг:
- У нее синяки остаются после каждого прикосновения...
И слезы покатились из глаз против моей воли. Кажется, очередной враг достал меня. Или я просто заболела какой-то местной болезнью? Нет, это вряд ли: лекарь не может понять, что со мной.
В конце концов, мне просто дали вдохнуть эфир, но боль не отступила. Тело сделалось покорным и безвольным, в голове помутилось, но, ни ошеломляющая боль, ни тошнота не прошли. Я просто перестала вырываться, а внутри все так же кричала.
Лекарь сдался примерно через час. Он понимал, что отказ от моего лечения практически лишит его работы, если не жизни. Но он не знал, что со мной. В этот момент я уже не могла испытывать страха. Пришло простое осознание: рассвет я уже не встречу. Не увижу своей семьи. Не увижу Вилдэра. А ему наверняка даже не сообщили. Вот так глупо расстаемся.
Интересно, есть ли хоть малюсенький шанс, что после смерти в этом мире я вернусь в свой? Нет, конечно, нет. Глупости это.
Боль стала привычной подругой. Я уже почти не обращала на нее внимания, только слегка содрогалась от особенно сильных приступов.
Сольвейг сидела рядом и гладила меня по руке, не зная, что это простое движение причиняет мне невыносимые страдания.
Тяжелые шаги слились с калейдоскопом звуков моей голове, но Сольвейг тихо удалилась. Кровать прогнулась под весом посетителя, и теплая рука осторожно погладила меня по волосам. Так гладил только Вилдэр. Ему почему-то нравилось пропускать пряди волос через пальцы.
И вновь ни сказать, ни поднять руку у меня не получилось. Я лишь слабо дернулась в его сторону, ища защиты и ласки. Он осторожно поднял меня на руки, не обращая внимания на отсутствие одежды, и принялся укачивать, как маленькую.
- Тихо, не плачь, - он поцеловал меня в лоб, и я даже почти не почувствовала боли. - Все будет хорошо, счастье мое.
И голос сорвался.
Я едва не взвыла. Если уж мой Вилдэр не может совладать с голосом, то дела мои плохи. Я хотела бы сказать ему, что люблю его, но не могла. Надо было раньше, и почему я так боюсь этих слов? Дитя двадцать первого века, в котором любовь возведена в степень материальных благ.
- Анна, - прошептал он, целуя меня в макушку, - родная. Потерпи, скоро все кончится.
Кончится? Как же не хотелось умирать вот так, в его объятиях, чувствовать, как он тяжело дышит.
- Я буду рядом, любимая.
Любимая...можно ли полюбить за такой короткий срок или эти слова пришли как последняя отчаянная попытка вернуть мне желание жить? Если бы дело было лишь в нем. Если бы я могла вынырнуть из этого кошмара...
Ушел бы он, что ли. Всяко легче.
Объятия Вилдэра несмотря на боль, которую приносили, успокаивали. Я пыталась запомнить каждый миг, каждое прикосновение, каждый поцелуй.
- Милая, хорошая, - шептал он мне на ухо, когда я дрожала от спазмов. - Потерпи чуть-чуть.
Моя голова безвольно лежала на его плече, тьма, маячившая перед глазами, начинала надоедать. Слезы сами катились по щекам, я будто доживала последние мгновения рядом с ним.
- Анна, - выдохнул он, - не плачь. Пожалуйста.
И в этом "пожалуйста" прозвучало такое страдание, что я едва не потеряла сознание от жалости к нему.
Мы оба знали, чем кончится эта ночь. Оба знали, что проводим друг с другом последние часы и молчали. Я - потому что была не в силах говорить, а он не хотел, чтобы я слышала его надломленный голос.