Саймон видел множество фильмов ужасов, чтобы представить себе, что будет дальше. И это вызвало в нем желание открыть дверь, выскользнуть на дневной свет и бежать пока он не окажется дома, закроет двери и не спрячется под кроватью, где всегда прятался от воображаемых монстров.
Но вместо этого он медленно обернулся.
Девушка, показавшаяся из тени, была примерно его возраста. Ее каштановые волосы были собраны в высокий конский хвост, у нее были винтажные темно-розовые роговые очки, и кроваво-красная футболка как у офицеров Звездного пути с надписью: "Живи быстро, умри в красном". Другими словами, она была точь-в-точь во вкусе Саймона, ну кроме клыков сверкающих в луче его фонарика, не человеческой скорости, с которой она пронеслась по комнате и ударила Джона Картрайта по голове. Он повалился на землю.
- И вот, остались только мы вдвоем, сказала девушка ухмыльнувшись.
Саймон никогда не думал, что вампир может оказаться, или выглядеть, одного с ним возраста.
- Тебе лучше быть поаккуратнее с этой штукой, Светоч, сказала она. - Я слышала ты снова живой. Я предполагаю, ты не собираешься оставаться таким.
Саймон посмотрел вниз и понял, что держал кол в своей руке.
- Так ты собираешься выпустить меня отсюда или как? спросила она.
- Ты не можешь уйти.
- Не могу?
- Солнечный свет, помнишь? Сжигает вампиров. Саймон не мог поверить, что его голос не дрожит. Честно говоря, он не верил, что до сих пор не обмочился. Он был наедине с вампиром. Симпатичной девушкой вампиркой ... которую должен был убить. Каким-то образом.
- Посмотри на часы, Светоч.
- Я не ношу часы, сказал Саймон. - И я больше не Светоч.
Она подошла ближе к нему, достаточно близко, чтобы погладить по лицу. Ее палец был холодным, ее кожа гладкой и мраморной.
- Правда, что ты ничего не помнишь? сказала она, вглядываясь в него с любопытством.
- Ты даже меня не помнишь?
- Разве я .... мы что, были знакомы?
Она провела пальцами по своим губам.
- Вопрос в том, насколько хорошо ты знал меня, Светоч. Я никогда не скажу.
Клери и остальные ничего не говорили о том, что у Саймона были друзья вампиры или "больше чем друзья" вампиры. Возможно они хотели оградить его от той части жизни, где он пил кровь и обитал среди теней. А возможно ему было так стыдно, что он не рассказывал об этом.
Или она могла лгать.
Саймон ненавидел эти пробелы в памяти. Это будто бродить по зыбучим пескам, каждый вопрос без ответа, каждое новое открытие из его прошлого затягивало его все глубже в грязь.
- Отпусти меня, Светоч, прошептала она. - Ты ведь никогда не причинял вреда себе подобным.
Он читал в Кодексе, что вампиры имеют способность к внушению и знал, что должен противиться этому. Но ее взгляд был магнетическим. Он не мог отвести от нее глаз.
- Я не могу этого сделать, сказал он. - Ты нарушила Закон. Ты убила кого-то. Много людей.
- Откуда тебе знать?
- Потому, что ... Он замолчал понимая как неоднозначно это звучит: "Потому, что мне так сказали". Она так или иначе знала ответ.
- Ты всегда делаешь то, что тебе говорят, Светоч? Ты не принимаешь своих решений?
Саймон сильнее сжал кол. Он так беспокоился о том, что струсит, будучи напуганным боем. Но сейчас он был здесь, лицом к лицу с предполагаемым монстром, которого не боялся, да и не хотел.
Закон суров, но это закон.
Но может, все было не так просто, может она совершила ошибку, или кто-то другой, может их дезинформировали. Может она была холоднокровным убийцей, даже если и так, кто он был такой, чтобы наказывать ее?
Она обошла его, направляясь к двери. Саймон преградил ей путь не раздумывая. Он замахнулся, очертя опасную дугу и кол просвистел в воздухе мимо ее уха. Он перестал думать о технике и движениях, перестал думать вообще и просто действовал, блокируя и обходя ее атаки, целясь в щиколотки, чтобы сбить ее с ног и затем ранил ее бледную кожу, оставляя кровавый след. Когда его разум включился вновь, следом за его действиями, он подумал: "У меня получается. Я сражаюсь. Я побеждаю".
Пока она не схватила его за запястье железной хваткой, опрокинула его на спину как маленького ребенка и села на него с верху. Притворялась, что борется, пока это ей не надоело.
Она склонилась ближе к его лицу, достаточно близко чтобы ощутить ее дыхание - если бы конечно она дышала. Он вдруг вспомнил, каким ледяным было его тело, когда он был мертв. Он вспомнил то спокойствие в груди, когда его сердце больше не билось.
- Я могу вернуть тебе это, Светоч, прошептала она. - Вечную жизнь.
Он вспомнил о голоде и вкусе крови.
- Это не было жизнью, сказал он.
- Но и не было смертью. Ее холодные губы были на его щеке. Она вся была ледяной. - Я могу убить тебя, Светочь. Но не стану. Я не монстр. Чтобы они тебе не говорили.
- Я же говорил, что больше не Светочь. Саймон сам не знал, почему спорит с ней, особенно сейчас, но казалось важным сказать вслух, что он жив, что он человек, его сердце бьется. Особенно сейчас.
- Ты был Нежитью однажды, сказала она, возвышаясь над ним. - Это всегда будет частью тебя. Даже если ты забудешь, то они никогда.
Саймон собирался спорить, снова, когда из тени появился сияющий хлыст и обвился вокруг запястья вампирки, затем потянул так, что она тяжело упала на пол, сильно ударившись головой о цементный пол.
- Изабель? Сказал Саймон в замешательстве, когда Изабель Лайтвуд появилась перед вампиркой с сияющим клинком.
Он никогда раньше не осознавал каким преступлением перед человечеством было то, что он потерял воспоминания об Изабель в битве. Было ясно, что это естественно для нее. Изабель, стоявшая неподвижно, была прекрасна, Изабель парящая в воздухе и рассекающая холодную плоть была неземной, сверкая также ярко, как и ее золотой кнут.
"Она богиня", подумал Саймон и молча поправил себя: "Как ангел мести, ее расправа скорая и смертоносная". Еще до того, как он смог поднялся, горло вампирки было разрезано, ее глаза закатились и это был конец. Она превратилась в пыль, она исчезла.
- Всегда пожалуйста. Протянула руку Изабель. Но Саймон проигнорировал это и поднялся без ее помощи. - Зачем ты это сделала?
- Эм, потому, что она собиралась убить тебя?
- Нет, она не собиралась, сказал он холодно.
Изабель уставилась на него.
- Но ты же, на самом деле, не злишься на меня? За то, что я спасла твою задницу?
Он злился, но не осознавал этого, пока она не спросила. Злился на нее за убийство девушки вампира, за высокомерное заявление, что его задницу нужно спасать и то, что это было правдой, за то, что пряталась в тени и ждала, чтобы спасти его, даже за то, что ему стало, до боли, очевидно, что между ними ничего не может быть. Злился за то, что она была невероятно сексуальной, богиней с волосами цвета воронова крыла и, по-видимому, вопреки всему влюбленной в него, а он, по-видимому, собирался порвать с ней, снова.
- Она не хотела причинить мне вреда. Просто хотела уйти.
- И что? Мне следовало отпустить ее? Это то, что ты собирался сделать? В мире есть еще много людей, кроме тебя, Саймон. Она убила детей. Разорвала им глотки.
У него не было ответа. Он не знал, что чувствовать или думать. Вампирка была убийцей. В прямом смысле "холоднокровной убийцей". Но когда она обнимала его, он почувствовал некое родство с ней, как шепот из уголка сознания, который говорил, что они оба потерянные дети. Он не был у верен в том, что в жизни Изабель было место кому-то потерянному.
- Саймон? Изабель была как плотно сжатая пружина. Он видел, каких усилий ей стоит говорить спокойно и без всякого выражения на лице. И откуда мне это знать? Подумал Саймон. Смотреть на нее было двояким чувством: с одной стороны - чужая ему Изабель, которую он едва знал; с другой - Изабель, та девушка, которую тот лучший Саймон любил так сильно, что мог пожертвовать всем ради нее. Какая-то часть его, под воспоминаниями, за гранью понимания, отчаянно жаждала сократить расстояние между ними, заключить ее в объятия, откинуть ее шелковые волосы за спину, раствориться в ее бездонных глазах, ее губах, ее яростной, защищающей, непреодолимой любви.
- Ты не можешь продолжать делать это! Кричал он, не уверенный в том - кричал он на нее или на себя. - Это больше не твоя забота, выбирать за меня, что я должен делать или как жить. Сколько еще раз я должен повторить, чтобы ты поняла? Я не он. Я никогда не стану им, Изабель. Он был твоим, я понимаю. Но я нет. Я знаю, что вы, Сумеречные охотники, все привыкли делать по-своему - вы устанавливаете правила, знаете, что лучше для всех нас. Но не в этот раз, ладно? Не со мной.
С нарочитым спокойствием Изабель обернула свой кнут вокруг запястья.
- Саймон, мне кажется ты путаешь меня с кем-то кому не все равно.
Не эмоции в ее голосе заставили сердце Саймона расколоться на двое, а полное их отсутствие. В ее словах не было ничего: ни боли, ни сдерживаемой злости, только пустота. Пустота и холод.
-Изабель...
-Я здесь не ради тебя Саймон. Это моя работа. Я думала ты хочешь чтобы это стало и твоей работой тоже. Но так, как ты все еще не определился, я бы посоветовала тебе пересмотреть некоторые вещи. Например, то как ты разговариваешь со своим начальством.
-С моим... начальством?
- И на заметку, ну раз уж ты заговорил об этом, ты прав Саймон. Я совершенно не знаю эту новую версию тебя. И знаешь что? Даже не хочу ее знать. Она прошла мимо Саймона, ее плечо коснулось его плеча на долю секунды, а потом она выскользнула из здания в темноту ночи.
Саймон смотрел ей вслед задаваясь вопросом, должен ли он последовать за ней? Но он не мог заставить себя сдвинуться с места. Послышался звук хлопнувшей двери, Джон Картрайт обалдело заморгал глазами и с легкостью принял вертикальное положение.
-Мы ее прикончили? спросил он Саймона, заметив небольшую кучку пепла, оставшуюся от девушки-вампира.
-Ага, сказал он устало.- Как видишь.
-Ну конечно, так и есть, кровосос.
Джон поднял руку в "хеви метал" жесте.
- Не шутите с быком Картрайт, а то наткнетесь на его рога.
* * *
- Я не говорю что она не нарушила закон. Начал объяснять Саймон, казалось, уже в сотый раз. - Я только говорю, что даже если она и нарушила, то почему нам обязательно ее убивать? В смысле, что на счет, не знаю, тюрьмы может?
К тому времени, как они вернулись через портал в Академию, обед уже давно закончился. Но в награду за их труды, декан Пенхаллоу открыла столовую и кухню для 20 вернувшихся студентов. Они расселись за несколькими длинными столами с жадностью набросившись на подсохшие блинчики с овощами и замечательно безвкусную шаурму.
Академия вернулась к своей традиционной политике использовать многонациональную кухню, но, к сожалению, вся эта еда готовилась одним поваром, и Саймон подозревал, что тот был колдуном, потому, что практически все, что они ели на вкус напоминало собачьи консервы.
- Потому, что это наша задача, сказал Джон. - Вампир или любая Нежить нарушают Завет, кто-то должен убить их. Разве ты не обращал внимание?
- Так почему нет тюрьмы для Нежити? сказал Саймон. - Почему не существует суда для них?
- Это работает по другому, Саймон, сказала Джули. Он подумал, что она должна быть дружелюбнее после их беседы в коридоре прошлой ночью, но уж если она злилась, лилась кровь. - Это не твой глупый закон примитивных. Это Закон. Переданный нам самим Ангелом. Выше чем что-либо.
Джон кивнул с гордостью.
- Закон суров, но это закон.
- Даже если это не правильно? спросил Саймон.
- Как это может быть не правильно, если это Закон. Одно исключает другое.
Рыбак рыбака видит издалека, подумал он по-детски, но удержался от того, чтобы озвучить это. В любом случае, Джон был просто кретином.
- Вы хоть понимаете, что говорите так, будто состоите в какой-то секте, жаловался Саймон. Он коснулся звезды, что все еще висела на его шее. Его семья никогда не была особенно религиозной, но его отец всегда любил объяснять ему вопросы о добре и зле с точки зрения евреев. - Всегда остается пространство для маневра, говорил он Саймону, - совсем не много для того, чтобы самому во всем разобраться. Он учил Саймона ставить вопросы, бросать вызов власть имущим, разобраться в правилах прежде чем следовать им. -У евреев есть благородная привычка спорить, любил говорить его отец, - даже если приходится спорить с самим Богом.
Саймон размышлял, чтобы его отец сейчас сказал о нем в этой школе фундаменталистов поклявшихся в верности высшему Закону. Что вообще значило быть евреем во вселенной, где ангелы и демоны ступают по земле, творят чудеса, бьются на мечах? Может привычка думать своей головой больше подходит миру, где нет очевидных доказательств божественного?
- Закон суров, но это закон, сказал Саймон с отвращением. - Что за ерунда? Если закон ошибается, почему не изменить его? Вы знаете, на что был бы похож наш мир если бы мы все еще следовали законам Темного средневековья?
- Ты знаешь, кто еще говорил так? сказал Джон зловеще.
- Дай угадаю: Валентин. Нахмурился Саймон. – Очевидно, среди всей истории Сумеречных охотников, только один человек потрудился задавать какие-либо вопросы. Ну да, таков уж я, харизматичный суперзлодей затевающий революцию. Давай, продолжай.
Джордж предупреждающе покачал головой. - Саймон, я не думаю ...
- Если ты так ненавидишь это, что вообще здесь делаешь? Отрезала Беатрис с нехарактерной для нее враждебностью в голосе. - Ты можешь выбрать ту жизнь, какую хочешь. Она резко замолчала, оставив невысказанное повиснуть в воздухе. Саймон подозревал, что это было что-то вроде: "... в отличие от нас".
- Хороший вопрос. Саймон опустил вилку и отодвинул стул.
- Перестань, ты даже не закончил свою ... Джордж махнул в сторону тарелки, но не мог заставить себя назвать это едой.
- У меня что-то пропал аппетит.
Саймон уже был на пол пути к подвалу, когда Катарина Лосс остановила его.
- Саймон Льюис, сказала она. - Нам нужно поговорить.
- Мы можем поговорить утром, Мисс Лосс? День был тяжелым и ...
Она покачала головой.
- Я знаю, как прошел твой день, Саймон Льюис. Мы поговорим сейчас.
***
Небо было усеяно звездами. Синяя кожа Катарины переливалась в лунном свете, а ее волосы блестели серебром. Колдунья настаивала, что им обоим нужен свежий воздух и Саймон должен был признать, что она права. Он уже чувствовал себя лучше, дыша среди травы, деревьев и неба. У Идриса были поры года, но пока что, они отличались от тех, к которым он привык.
Скорее они были улучшенной их версией: каждый осенний день свежий и яркий, в воздухе запахи костров и яблоневых садов, приближение зимы отмечено только поразительно ясным небом и холодным потоком воздуха, холодным до боли, но даже приятным.
- Я слышала, что ты говорил за обедом, Саймон, сказала Катарина, когда они вышли наружу.
Он посмотрел на своего преподавателя с удивлением и небольшой тревогой.
- Как это у вас вышло?
- Я колдунья, напомнила она ему. - Я могу делать много вещей.
Ну да. Школа магии, подумал он отчаянно, что теперь на приватность рассчитывать не приходится.
- Я хочу рассказать тебе историю, Саймон, сказала она. - О ней знают всего несколько людей, которым я доверяю и надеюсь, что ты не расскажешь ее никому.
Казалось странным, что она рискует, выдавая секрет студенту, которого едва знает, но ведь она была колдуньей. Саймон не предполагал, на что они были способны, но мог себе вообразить. Если он нарушит слово, она скорее всего узнает об этом. И поступит с ним соответствующе.
- Ты слушал историю о Тобиасе Эрондейле сегодня утром?
- Я всегда внимателен в классе, сказал Саймон и она рассмеялась.
- У тебя хорошо получается давать уклончивые ответы, Светоч. Из тебя бы вышел отличный Фейри.
- Думаю, что это не комплимент.
Катарина наградила его загадочной улыбкой. - Я не Сумеречный охотник, напомнила она ему. - У меня есть собственное мнение о Фейри.
- Почему вы все еще называете меня Светочем? спросил Саймон. - Вы же знаете, что я не являюсь им больше.