— Папа…
Эзра перевел дуло на него.
— Не вмешивайся в мои дела, сынок, — проревел отец. Его голос стал твердым и острым, будто стальной клинок. — Предупреждаю.
Он снова повернулся к священнику и повторил:
— Все Гуди должны подохнуть!
Преподобный Уилсон сложил руки, будто для молитвы.
— Пожалуйста, не убивайте меня! — произнес священник снова. — Я не Гуди!
— Ложь тебе не поможет, — ответил Эзра. — Ты не сможешь улизнуть. Из-за тебя погибла моя жена, и ты за это заплатишь!
Отец Делайлы задрожал.
— Но это правда! Клянусь вам! Я не Гуди! И Делайла не была Гуди!
И, обернувшись к Джонатану, добавил:
— Она обманула тебя!
Глава 17
— Что вы такое говорите? — Джонатан не верил своим ушам.
— Не слушай его, мой мальчик, — процедил Эзра холодно. — Он думает лишь о своей шкуре.
— Я говорю правду! — вмешался преподобный Уилсон. — Это была только шутка. Розыгрыш! Клянусь вам!
Юноша забыл об отце и о его винтовке.
— Шутка? — повторил он слабым голосом, хватая преподобного Уилсона за грудки. — Шутка?
— Мне… мне очень хотелось выдать Делайлу за тебя, Джонатан, — признался священник, не сводя глаз с ружья. — Мы жили очень бедно, как ты знаешь. А вы намного богаче нас. Дочка пришла домой и рассказала мне о вашей вражде с Гуди. И у меня… у меня зародилась мысль… Я решил воспользоваться этой историей, чтобы поженить вас.
— Так подшутить надо мной… — пробормотал Джонатан.
— Это я подговорил ее, — продолжал Уилсон. — Я заставил.
Преподобный перевел взгляд на тело дочери. Он смотрел на нее так, будто только что осознал ее смерть. Затем со вздохом отвел глаза.
— У Делайлы было золотое сердце, — пробормотал священник. — Такая замечательная девочка…
— Все это чушь! — выкрикнул Эзра. — Готовься к смерти, Гуди! Этого момента я ждал слишком долго, слишком долго — всю жизнь. И твоя бессовестная ложь не спасет тебя от смерти.
— Пожалуйста, папа, — сказал Джонатан, отводя ствол винтовки в сторону. — Дай ему закончить.
— Я заставил Делайлу сказать, что она Гуди, — произнес преподобный Уилсон грустно. — Но я знал, что ты не женишься на ней только из-за этого. Тогда она заставила тебя думать, что твоя мертвая сестра разыскивает тебя. Это Делайла так жутко кричала по ночам. Это она наполнила ведро куриной кровью. Она сшила белый чепчик с синими лентами, такой же, какой видела на портрете твоей сестры, и взбиралась по решетке на второй этаж, чтобы показаться ночью в окне.
Эзра опустил винтовку. Его лицо сделалось багровым, а челюсть дрожала.
— Делайла выманила твою мать на улицу этим чепчиком с синими лентами, — продолжал священник дрожащим голосом. — Она бросила его в колодец. А женщина полезла доставать его и не удержалась.
Он с трудом сглотнул.
— Делайла пыталась спасти ее, но не смогла до нее дотянуться.
Уилсон снова замолчал. Он дышал с трудом, грудь высоко вздымалась под сутаной.
— Но зачем? — спросил Джонатан. — Зачем вы заставили Делайлу все это проделывать?
— Мы запугивали тебя, чтобы ты поверил в проклятие, — ответил преподобный. — Чтобы ты убедился, что нет никакого способа остановить эти ужасы, кроме женитьбы на Делайле. Ведь мы жили так бедно, так бедно…
— Но я полюбил ее, — сказал Джонатан. — Я бы и так на ней женился.
Он снова опустился на колени рядом с телом возлюбленной. Ее рот приоткрылся, и оттуда сбегала на подбородок струйка крови. Джонатан смотрел на убитую так, словно она была ему совсем чужая.
Священник тяжело вздохнул.
— Я знаю, — обратился он к Эзре, — что вы не сможете меня простить. Но пожалуйста, пожалуйста, не убивайте меня!
Ярость Эзры постепенно таяла. Винтовка с громким стуком упала на пол.
— Моя жена… моя дочь… — пробормотал мужчина. — Проклятие…
Его лицо стало таким же белым, как у Делайлы. Тонкие губы продолжали шептать:
— Проклятие. Все Файеры по-настоящему прокляты…
Эзра испустил душераздирающий вопль, обхватил голову руками и вцепился в свои седеющие волосы. Затем выскочил из церкви. Джонатан услышал лошадиное ржание. Через мгновение раздался пронзительный крик и громкий хруст.
Глава 18
— Что это? — воскликнул Джонатан, уже зная ответ на свой вопрос.
Он выбежал на улицу. Там стоял запряженный лошадью фургон, вокруг которого собралась небольшая толпа.
— Папа! Папа! — закричал парень и стал распихивать зевак в стороны.
— Папа! — Джонатан увидел отца, лежащего на спине. В боку у него зияла глубокая рана, из которой на землю хлестала темная кровь.
— Позовите врача! — потребовал кто-то. — Человек попал под экипаж!
Джонатан склонился к отцу. Глаза Эзры закатились. Затем он все-таки увидел сына.
Эзра протянул к нему руку, в которой был зажат серебряный амулет.
— Возьми это, Джонатан, — прошептал отец. Он прикрыл глаза, собирая остатки сил, затем продолжал слабеющим голосом: — Сынок, в этом амулете сила, охраняющая Файеров. Он должен быть при тебе постоянно. Воспользуйся им… воспользуйся, чтобы отомстить за мою смерть.
Эзра сделал последний свистящий вдох. Затем у него на губах выступила кровь. Его глаза стали пустыми и безжизненными.
— Папа! — вскричал Джонатан. — Папа!
Он уткнулся лицом в ладони и дал волю своим чувствам.
"Сколько людей погибло, — подумал юноша. — Абигайль, Делайла, мама, папа. И все из-за этого ужасного проклятия". Старинный отцовский медальон сверкнул на солнце.
"Проклятие исчезнет вместе с моим отцом, — решил Джонатан. — Я положу конец всему этому. Раз и навсегда".
Преподобный Уилсон сказал, что Эзра убийца, а значит, его нельзя хоронить по христианскому обряду на церковном кладбище. Джонатану пришлось кремировать тело отца. Теперь от Файера-старшего осталась только горстка пепла.
Рашель плакала до изнеможения. Брат прислушивался к ее рыданиям, не в силах ей помочь. От каждого всхлипа у него сжималось сердце.
Он сидел у очага, ожидая, пока сестренка перестанет плакать. Наконец дом погрузился в тишину. Джонатан понял, что девочка заснула. Парень ссыпал пепел отца в крепкую металлическую коробку. Затем поднес к глазам серебряный медальон.
К своему изумлению, Джонатан почувствовал, что металл жжет ему руки. Он увидел пламя. Пламя, стремящееся поглотить его.
Но огонь угас так же быстро, как и вспыхнул. Круг с камешками снова сделался холодным. Джонатан принялся разглядывать медальон, затем взвесил его на ладони. В ушах эхом звучали последние слова отца: "Воспользуйся, чтобы отомстить за мою смерть". "Нет, — подумал юноша. — Больше никакой мести. Никакой вражды. Никакого проклятия".
— Прости меня, папа, — прошептал Джонатан. — Но я не могу допустить, чтобы наша семья продолжала страдать. Хотя бы ради Рашели.
Ей уже пришлось столько всего пережить. Но у нее еще осталась возможность обрести счастье. Джонатан надеялся на это. Во всяком случае, он приложит все усилия, чтобы сделать ее счастливой.
"Прежде всего нужно избавиться от медальона".
Джонатан положил серебряный кружок в металлическую коробку. Амулет мягко упал на пепел отца. Через секунду коробка была плотно закрыта на защелку.
После этого он зажег лампу оттлевших в очаге углей и вышел во мрак ночи. Остановившись под яблоней, Джонатан принялся копать заступом сухую землю.
Под сенью этого дерева его охватили горькие воспоминания. Парень изо всех сил старался отогнать их, но ничего не получалось.
Однажды, жарким днем, они с Делайлой пили лимонад прямо на этом месте. Эх, Делайла…
Он закончил копать и опустил металлическую коробку в ямку, затем забросал ее землей.
"И эта коробка — папин гроб, — подумал Джонатан. — Эта маленькая ямка — его могила. Я похоронил его тайком и в одиночестве. Папа и проклятый медальон погребены навсегда".
Вскоре земля была разровнена.
"Вот и свершилось, — юноша отряхнул грязь с ладоней. — Пришел конец всем ужасам. Пришел конец вражде. Ни Файеры, ни Гуди больше не будут страдать".
Деревня Шейдисайд
1900
Нора невольно съежилась и прислушалась, затаив дыхание. Шаги, доносившиеся из коридора, все приближались и приближались. Девушка ожидала, что сейчас откроется дверь… Но незнакомец прошел мимо.
Нора с облегчением вздохнула, взяла перо и принялась писать дальше.
"Джонатан Файер надеялся, что вместе с прахом отца он похоронит и проклятие, — вывела ее рука. — Казалось, его надежды оправдались. Зло оставалось погребенным в течение целого века. На протяжении ста лет Гуди и Файеры жили в мире.
Действительно, вражда была забыта. Дети росли, не слыша ужасающих семейных преданий. Они ничего не знали о злом роке, тяготевшем над двумя семействами".
"Но не так-то просто избавиться от проклятия, — горестно размышляла Нора. — Праправнучка Джонатана Файера невольно разбудила дремавшее зло. После столетнего перерыва темные силы стали еще сильнее".
Она потрогала висевший на шее амулет:
"О, если бы можно было похоронить это зло навсегда…"
Часть третья
Западный Массачусетс
1843
Глава 19
"Как жалко, что старая яблоня засыхает", — подумала Элизабет Файер.
Она была одета в зеленое рабочее платье, перепачканное землей. На руках красовались толстые кожаные рукавицы. Они с братом Саймоном решили выкопать умирающее дерево.
Теперь на заднем дворе уже не будет такой уютной тени. Элизабет грустно вздохнула.
"Мне придется основательно потрудиться над этим местом, — решила девушка и поправила соломенную шляпу, прикрывавшую ее длинные темные волосы. — Цветник будет смотреться здесь куда лучше, чем старое дерево. Я посажу львиный зев и анютины глазки!"
За работой Элизабет вспоминала мамины уроки игры на пианино. Неожиданно совок наткнулся на что-то твердое. Она вытащила его, потом снова воткнула в землю.
"Здесь что-то зарыто, — поняла Элизабет. — Может быть, даже сокровище!"
Внутренний голос говорил ей, что это, скорее всего корень старого дерева. И все-таки любопытство взяло верх.
Старательно окопав неизвестный предмет, Элизабет принялась разгребать землю пальцами. Потом снова взялась за совок. Вскоре послышался металлический звук. На свет появилась коробочка. На ней была тяжелая защелка, но сама она сильно проржавела и рассыпалась в руках.
— Элизабет! — крикнула мать, стоя в дверях кухни. — Мой руки. Ужин готов.
— Подожди минутку, мама! — ответила Элизабет через плечо.
Ржавая коробка заинтриговала ее. "Что же там? — гадала девушка. — Может быть, действительно сокровище?"
Она осторожно приподняла крышку и заглянула внутрь. Дно коробки покрывала серая пыль. Элизабет сняла рукавицы и стала пальцами исследовать содержимое.
Вскоре они на что-то наткнулись. Это был серебряный кружок на цепочке. Посреди медальона металлические когти держали голубые камешки. С обратной стороны выделялись слова: "Dominatio per malum".
Элизабет сразу догадалась, что это латынь, но значения надписи понять не могла. Может быть, Саймон объяснит.
"Какая странная штуковина, — подумала Элизабет. — Но мне она нравится".
Она постояла, держа находку в руке, затем побежала в дом. Ее отец, Сэмуэль Файер, сестра Кейт и брат Саймон уже сидели за столом.
Стоял теплый майский вечер, но огонь жарко пылал в очаге. Дом был очень старым — семейство Файеров владело им больше ста лет. Сэмуэлю и его близким жилось здесь замечательно.
— Вымой руки, Элизабет, — встретила ее мать Катарина. Она была приятной женщиной, невысокой, круглолицей, с каштановыми волосами.
Дочь подошла к умывальнику и стала плескаться в холодной воде.
Катарина поставила на стол блюдо с индейкой.
— Не слишком увлекайся садовыми работами Элизабет. Иначе у тебя не останется времени на еду.
— Прости, мама, — ответила девушка, подходя к столу. Она достала серебряный кружок. — Посмотрите, что я нашла. Какой чудной…
Кейт бросила на находку презрительный взгляд и произнесла:
— Ерунда.
Ей было семнадцать лет — на год больше, чем сестре. Ее каштановые волосы и голубые глаза казались более яркими, чем у Элизабет. Но у обеих была одинаково светлая кожа и полные алые губы.
Их восемнадцатилетний брат, Саймон, был очень высоким, с худым лицом, тонкими губами, темными волосами и черными глазами.
Саймон принялся изучать медальон.
— Где ты его нашла? — спросил он.
— На заднем дворе, там, где я собираюсь посадить цветы. Он был зарыт под яблоней.
Затем амулет перешел к главе семейства.
— Я в жизни не видел ничего подобного, — проговорил Сэмуэль. — Интересно, почему он оказался под яблоней? Наверное, у кого-то были веские причины, чтобы зарыть его.
— Может, лучше закопать его обратно? — пошутила Кейт.
Сестра не обратила на нее внимания.
— Мне медальон понравился, — объявила она. — Я буду его носить. Может быть, он принесет мне удачу.
И девушка надела серебряную цепочку себе на шею.
Неожиданно ее кожу обожгло. Элизабет тихонько вскрикнула и зажмурилась. Ее веки пылали.
Когда она открыла глаза, столовая исчезла. Вокруг бушевало пламя!
Жаркие языки огня лизали длинные девичьи волосы, бежали по ее платью. Огонь обжигал лицо.
"Я теряю сознание", — мелькнула мысль, и Элизабет снова зажмурилась, готовясь погрузиться в пламя.
Глава 20
— Элизабет! Элизабет! Что с тобой?
Она услышала встревоженные голоса отца и матери. Пламя начало угасать. Девушка тряхнула головой и открыла глаза.
Огня как не бывало. Ее родные, комната и накрытый к трапезе стол снова оказались на месте. Все выглядело совершенно нормально.
— Элизабет! Что случилось? — спросила Катарина.
Дочь пододвинула стул и села.
— Ничего, мама. Правда. Кажется, я на минуту потеряла сознание. Но сейчас чувствую себя отлично.
— Тебе надо поесть, — сказала миссис Файер.
— Наверное, ты права, — Элизабет на самом деле была зверски голодна.
Весь остаток вечера она чувствовала себя прекрасно. Больше не произошло ничего необычного. И вскоре ужасное ощущение надвигающегося огня было забыто.
Спустя какое-то время цветы в саду Элизабет начали распускаться. А медальон, найденный ею на этом месте, стал любимым украшением. Она с ним никогда не расставалась. Однажды, теплым июньским вечером, семейство Файеров сидело за ужином. Элизабет протянула брату тарелку со свежим горохом. Неожиданно раздался стук в дверь.
— Кого это принесло? — удивился мистер Файер, ставя на стол свой стакан.
— Я открою, — Элизабет бросилась к дверям. На пороге стоял высокий худой человек. Его вид крайне изумил девушку.
На голове у него красовалась промасленная соломенная шляпа, к тому же перепачканная грязью. Черная куртка и штаны были непрошеному гостю явно не по размеру и висели на нем, как на вешалке. Ботинки оказались протерты до дыр.
Взгляд незнакомца, пристальный и тяжелый, был прикован к серебряному кружку, висевшему на шее у молодой хозяйки. Гость ничего не говорил.
"Должно быть, это попрошайка, — решила Элизабет, собираясь с мыслями. — Но почему он молчит?"
— Что вам угодно?
Он перевел взгляд с медальона на ее лицо. Затем его потрескавшиеся губы зашевелились.
— Пожалуйста, помогите мне, — с трудом произнес странный человек. — Я очень голоден. Не дадите ли вы мне поесть и напиться?
Элизабет оглянулась на свой прекрасный стол, а бродяга добавил:
— Я отплачу вам работой.
Мистер Файер подошел к дверям и встал рядом с дочерью.
— Прошу вас, заходите, — предложил он любезно. — Мы только что сели ужинать и будем рады гостю.