Через четверть часа прибежавший боец доложил:
– Нет товарища Загудаева на батарее…
Федор нахмурил брови:
– Ты хорошо искал?
– Так точно! По всем землянкам пробежал, на огневой позиции был.
– Может, это… в туалете он?
– Смотрел я…
Под туалет использовали небольшую отрытую щель.
Найденов подозвал еще двоих минометчиков.
– Найдите Загудаева, срочно!
Но и эти вернулись ни с чем.
Найденов сам направился в офицерскую землянку и вышел оттуда с расстроенным лицом.
– Вещмешка Загудаева нет. Командир первого огневого взвода говорит, что не видел его после завтрака.
– Вот… – Не удержавшись, Федор выматерился.
Ситуация складывалась неудачно. Старшина не при делах, а второй подозреваемый исчез. Арестовал бы Федор вчера обоих – и не было бы проблемы… Но куда мог направиться лейтенант? На передовую, а затем к немцам перейти? Не исключено. В пехотных ротах его знают в лицо – все же разведчик-корректировщик. На передовой бывает почти каждый день, служба у него такая. И слабые места, где к фрицам перейти можно, наверняка знает, даже с биноклем изучить мог. Но не факт! С таким же успехом он мог в тыл отправиться, кто знает, что у него на уме? Мог забрать документы у какого-нибудь убитого бойца – у многих бойцов в солдатской книжке фотографии нет. Поменяет погоны, и военные патрули или заставы войск по охране тыла быстро его задержать не смогут.
Меры надо было принимать срочные.
– Найденов! Срочно собрать и построить личный состав батареи!
Пока бойцы и командиры собирались и строились, Федор подошел к капитану-эксперту:
– Федор Игнатьевич, накладка вышла. Да чего там – мое упущение, ошибка. Лейтенант Загудаев, второй подозреваемый, исчез из расположения батареи. Вещмешка с личными вещами нет. Полагаю, почуял, что жареным пахнет, и сбежал. Официально выражаясь, дезертировал. Я попрошу вас вернуться в город, в отдел, и доложить ситуацию полковнику Белому. Надо разослать телефонограммы по железнодорожным станциям, заградотрядам, а еще – в полки и батальоны на передовой. Не исключено, что он может попробовать перейти линию фронта.
– Ни хрена себе, старлей! Заварил ты кашу! А сейчас что собираешься делать?
– Упущение мое, поэтому постараюсь исправить. Буду преследовать его… Все же офицер Загудаев не мышь-полевка. Кто-то его видел, кто-то что-то знает… Хорошо бы, чтобы в штабе армии его личное дело просмотрели. Да, и еще… нет ли у него в соседних частях сослуживцев, однокашников по училищу, у кого бы он мог укрыться на несколько дней?
– Понял, старлей… Найду подполковника – сразу доложу. А тебе успеха!
Капитан уселся в кабину грузовичка, и полуторка укатила.
Федор подошел к личному составу батареи, который уже построился в две шеренги, встал перед центром:
– Товарищи бойцы и командиры! Все вы знаете о несчастном случае на батарее – я говорю об убийстве комбата. Именно об убийстве, а не о самоубийстве! Не скрою, все было обставлено так, чтобы выглядело оно самоубийством. На данный момент есть веские основания подозревать лейтенанта Загудаева, тем более он самовольно оставил подразделение, то есть фактически – дезертировал.
По строю пронесся гул голосов: бойцы не могли сдержать удивления и гнева. В их рядах служил убийца, а возможно – и предатель, прикидывавшийся товарищем. Бойцов уму-разуму учил…
– Разговорчики в строю! – выступил вперед Найденов.
Нарушение Устава мелочное, но врио комбата было неудобно перед Казанцевым. Еще подумает, что лейтенант распустил батарею, не может поддерживать дисциплину.
– Так вот, товарищи, – продолжил Федор, – я прошу вас помочь в розыске Загудаева. Кто видел, куда направился Загудаев, прошу выйти из строя.
Вперед шагнули трое. Уже хороший знак!
– И еще… Кто из вас знает, нет ли у Загудаева в близрасположенных частях сослуживцев, однокашников по учебе в училище?
В ответ – тишина, строй не шелохнулся.
Повернувшись к Федору, Найденов тихо, чтобы в строю не расслышали, сказал ему:
– Загудаев не очень общительным был, о личной жизни мало рассказывал.
– Дайте батарее команду разойтись. А тем, кто вышел из строя, подойти ко мне.
К Федору подошли трое бойцов. Один из них был утром на кухне в наряде, двое в карауле. Федор опрашивал их поодиночке, отведя в сторону.
– Рядовой Шнуров. Я на часах стоял у склада боепитания и видел, как лейтенант това…
– Он нам не товарищ, называйте по имени, – прервал его Федор.
– Так вот, Загудаев прошел мимо меня. На плече сидор был.
– Куда он направился?
– В сторону госпиталя. – Боец показал рукой.
– Он что, ранен был? Или кто-то из бойцов батареи лечение там проходит?
– Не ранен он, цел.
Федор почувствовал, что боец что-то недоговаривает.
– Говорите все как есть. Ваши слова помогут задержать преступника.
– Слухи только, товарищ старший лейтенант… Не знаю, стоит ли?
– Стоит. Слушаю.
– Девушка у него там. Не знаю, доктор она или медсестричка, а только ходит он туда не первый раз. Когда мне на часах приходилось стоять в вечернее время, видел, как он возвращался. Веселый, песни потихоньку пел…
– Как девушку зовут?
– Вот чего не знаю, того не знаю, – развел руками боец.
– Спасибо.
Опрос двух других бойцов сведений не добавил, оба показали то же направление, что и Шнуров.
И Федор решил не медлить. Итак, у Загудаева была фора в четыре часа, за это время пешком можно двадцать километров преодолеть. Поэтому он направился к госпиталю.
Располагался он в лесу, неподалеку. Но не госпиталь это был, а медсанбат. Принимал раненых с близкой передовой, оказывал срочную или неотложную помощь и отправлял в госпитали. Жил и работал медсанбат в палатках.
На подходе к нему Федора остановил часовой из легкораненых. Тех, кого можно было быстро восстановить – за неделю, десять дней, – в тыл не отправляли. Они лечились в медсанбате и по мере своих сил несли армейскую службу. Конечно, кому-то из раненых хотелось в тыл, подальше от фронта – передохнуть. Но были и те, кто даже с серьезными ранениями не хотел уезжать: здесь их взвод, рота, друзья. А куда их могли послать после тылового госпиталя, еще неизвестно.
Федор предъявил документы.
– Давно на часах стоишь?
– Скоро уже менять будут.
«Ага, стало быть, около четырех часов», – сообразил Федор.
– Не припомнишь, лейтенант-артиллерист не приходил в госпиталь поутру?
– Из минометной батареи? Как же, был! Я только на пост заступил. Зазноба у него здесь, медсестричка Лиза Мурашкина.
– Осведомлен ты, однако!
– Делать-то нечего, вот и наблюдаешь со скуки…
– Долго он здесь был?
– Полчаса.
– А потом куда ушел?
– Уехал. Начмед наш Кучин на мотоцикле с коляской в Великие Луки поехал, так он на заднем сиденье был.
Федор едва зубами от злости не заскрипел. Загудаев уже в городе, а он в медсанбате, быстро выбраться из которого надо еще суметь… Но все же он решил поговорить с медсестричкой. Насколько понял Федор, Загудаев посещал свою зазнобу ближе к вечеру – в темное время суток корректировщик огня обязанности свои исполнять не может. Вот и уходил с батареи, и наверняка – с ведома комбата.
– Где Лизу найти можно?
– В перевязочной она, вторая палатка отсюда.
– Спасибо, боец!
Федор зашел в палатку. Здесь две медсестры мыли хирургические инструменты, готовя их к стерилизации.
– Здравия желаю! Кто из вас Лиза Мурашкина?
– Я, – обернулась к нему одна из медсестер. – Вы по какому делу?
– Поговорить с вами надо.
– Вы из медсанбата?
– Нет.
Вторая медсестра, зыркнув на Федора, прошла мимо него к выходу и буркнула:
– Везет же некоторым, уже второй ухажер за утро…
Когда они остались одни, Федор предъявил девушке удостоверение.
– Ой! С ним что-то случилось?
– Вы о ком?
– О Загудаеве, конечно!
– Что с ним случилось, пока не знаю. А где он сейчас, вы знаете?
– Он был здесь утром. Сказал, что его переводят на другое место службы и некоторое время мы не сможем видеться. Обещал написать.
«Так… Стало быть, уход лейтенанта из батареи не был случайным…»
– А куда он направился? Может быть, он случайно обмолвился в разговоре?
– Он не сказал. После самоубийства комбата он сам не свой был.
– Это он сказал вам о смерти комбата?
– Да, он.
– В каких отношениях он был с комбатом?
– Как петухи молодые, даже подрались недалеко от медсанбата.
Федор был удивлен: о драке ему на батарее никто не говорил.
– А по какому поводу была драка?
Щеки девушки запунцовели, и Федор высказал тут же появившееся предположение:
– Из-за вас?
– Угадали… Только мне комбат не нравился, руки он распускал. И я Андрею сказала об этом…
– Андрей – это кто?
– Да Загудаев же! Вот и поцапались они. Знала бы, лучше бы промолчала.
Похоже, конфликт из-за девушки вышел, не поделили они ее… Хотя это еще не повод убивать, но все же зацепка какая-то.
– Андрей не говорил, может, у него родственники поблизости есть? Или в соседних областях?
– Вроде тетка в Вологде…
Кажется, выспросил все, что его интересовало и что знала девушка. Вероятно, расспроси он ее подробнее, всплыли бы и другие детали. Но Федор был в чистом цейтноте, каждая минута на счету.
– Спасибо, вы мне очень помогли.
Федор направился к штабной палатке – позарез был нужен транспорт. Любой, хоть мотоцикл.
С ходу он направился к столу, за которым сидел врач в пожелтевшем от частого кипячения халате.
– Здравия желаю! Мне нужен начальник медсанбата.
– Всем нужен, – невозмутимо отозвался врач.
Федор предъявил красную книжку, и врач поднял на него красные от уже хронического недосыпа глаза.
– Слушаю вас.
– Срочно нужен транспорт в Великие Луки.
– Да что у меня, автотранспортная рота? Хотя… Грузовик под погрузкой стоит, раненых в город повезет. Комфорта не обещаю, в кузове поедете.
– Согласен.
Для ускорения процесса Федор помогал грузить в машину носилки с ранеными. Когда кузов заполнился, влез сам и кое-как пристроился у заднего борта.
Грузовик ехал медленно, водитель старательно по мере возможности объезжал многочисленные рытвины, чтобы не растрясти раненых, не причинить им боль. А время неумолимо бежало вперед.
Грузовик въехал в город и на одном из перекрестков встал, пропуская воинскую колонну.
Пользуясь моментом, Федор выбрался из кузова и, спросив у первого прохожего, где железнодорожный вокзал, побежал туда. Он не шел быстрым шагом, он действительно мчался. Редкие прохожие удивленно смотрели на бегущего офицера, некоторые оборачивались ему вслед.
Увидев при входе на территорию вокзала воинский патруль, Федор сразу кинулся к ним и без лишних слов показал удостоверение.
– Лейтенант по фамилии Загудаев не проходил?
– Уже получили указание. Не было такого.
– Последние два часа поезда в сторону Калинина проходили?
– Два эшелона. На перроне и станционных путях тоже патрули, и они извещены. Если бы этот лейтенант здесь был, его бы задержали.
– Спасибо.
Отойдя в сторону, Федор на несколько мгновений застыл в раздумье. Он полагал, что Загудаев отправится на вокзал. Народу здесь много, в том числе и военных, затеряться среди них легко. Но это только кажется на первый взгляд человека, не знакомого с работой застав и патрулей. Если известна фамилия фигуранта, его описание – задержат. Во время таких акций задерживали других людей, зачастую – с похожей внешностью. Но, разобравшись, с извинениями отпускали.
Лейтенант, если он не дурак, мог иметь и другие документы, мог переодеться в гражданскую одежду. Если он заранее продумал убийство, раздобыл пистолет, то мог продумать пути отхода и маскировку.
Была еще зацепка – начмед, который прихватил Загудаева в попутчики. Конечно, если он не укатил обратно в медсанбат. Но найти его не так просто. Начмед мог приехать в госпиталь, Санитарное управление фронта – да еще в сто мест. Но наиболее вероятны эти две точки.
Для очистки совести Федор решил их посетить – все лучше, чем являться в отдел с пустыми руками. Обмишулился он, не задержал вчера обоих подозреваемых, теперь вот придется расхлебывать. И поделом! Его упущение, а привело оно к тому, что в поиске сейчас задействовано множество людей.
Со стороны – все спокойно. Но усилены патрули, и они проверяют каждую проходящую через город машину, контролируют посадку в вагоны на вокзале. Уж Федору известно, как могут работать органы – и СМЕРШ, и НКВД, и войска по охране тыла, и милиция. Поисковую сеть они раскидывают широко. Под наблюдение попадают вокзалы, выезды из населенных пунктов. В город без пропуска не войти и не выехать из него любым видом транспорта.
Узнав, где госпиталь, Федор побежал туда.
И ему наконец повезло. Сразу за КПП он увидел стоящий трофейный мотоцикл с коляской – «БМВ».
– Не подскажешь, чей мотоцикл? – обратился он к стоящему на КПП дежурному.
– Фамилии не знаю, – пожал тот плечами, но внезапно оживился. – Да вон он идет!
От здания школы, переоборудованной на время войны под госпиталь – явление в прифронтовых зонах повсеместное, впрочем, как и в ближних тылах, – к КПП направлялся старший лейтенант. Разглядев на его погонах эмблемы медицинской службы, Федор перехватил его у самого мотоцикла.
– Ваша фамилия Кучин?
– Именно. А вы по какому делу ко мне, чем могу служить?
Федор представился и предъявил документы.
– Слушаю.
– Вы сегодня утром подвозили лейтенанта Загудаева?
– Было дело. А что, это преступление?
– Я вас ни в чем не обвиняю. Скажите, где вы его высадили?
– В Лакомице, это километра три от города.
– Он же в город собирался?
– Хозяин – барин… Где попросил меня остановиться, там я его и высадил.
– Спасибо.
Начмед завел мотоцикл и укатил.
Действия Загудаева были явно подозрительными. Не доехав до города совсем немного, он сошел, почему? Предполагал, что на дорогах организованы проверки? У Федора все больше и больше крепла уверенность, что Загудаев и есть убийца. Неужели они с комбатом настолько сильно повздорили из-за медсестрички, что одному потребовалось убить другого? Ведь не уголовник он, не в пьяном угаре сотворил убийство! Сослуживцы Загудаева говорили, что спиртное он не употребляет и зачастую сто граммов «наркомовских» отдавал товарищам. И вообще не скандальный человек. Замкнутый – да, это черта характера, но не скандальный.
Федор направился в отдел – надо было доложить полковнику о деталях расследования. За упущения по загривку получит, это ясно. Но сейчас главное – задержать беглого лейтенанта. Обычно дезертировали рядовые, чаще – новобранцы. Слишком резок был переход от мирной, тыловой жизни к войне: обстрелам, бомбежкам, крови, смерти соседа по траншее. Люди со слабой, неустойчивой психикой ломались, чувство самосохранения пересиливало чувство долга. Но… боевой офицер – и такая глупость?!
Начальник отдела был не в духе, и сомнительно, что из-за Федора. Оперативных разработок, которые вел отдел, было много, и не все продвигалось так хорошо, как ему хотелось.
После взаимных приветствий подполковник сказал:
– Думаю, о своем промахе ты уже знаешь. Времени у меня мало, поэтому докладывай коротенько.
Коротко и четко Федор доложил о Загудаеве и предпринятых мерах по его поиску.
– Пока все твои действия правильны, – подвел итог подполковник. – А сейчас бери пару бойцов, машину и езжай в эту деревню Лакомицу. Распутывай след оттуда. Кто-то все равно его видел, офицер – не иголка в стоге сена.
– Товарищ подполковник, не исключено, что дезертир и убийца обойдет город. Если к железной дороге выйдет, то у небольших разъездов – Щелково или Сердце. На разъездах патрулей нет, а поезда останавливаются. Он может там подсесть.
Федор показал на карте разъезды, но подполковник ткнул карандашом в перекресток дорог, который находился южнее города.