– Здесь тоже удобное место, два шоссе пересекаются. Если он в сторону Москвы двигаться собрался, не исключено, что тут попутную машину ловить будет. На перекрестке только военный регулировщик. Ладно, вышлю я к шоссе лейтенанта Макарова – он сейчас в кабинете шифровальщика находится. Опиши, как выглядит этот Загудаев. Макаров сейчас делами не занят, пусть перекрестком займется. И пусть ко мне перед отъездом зайдет.
– Слушаюсь!
Федор передал Макарову приказание начальника отдела.
– Да не вопрос, поеду. Особые приметы у этого вашего дезертира есть?
– Никаких. Видел я его. Молодой, среднего роста, лицо ничем не примечательное. Зубы свои.
Бывает, что у фигуранта стоят коронки, которые видны при разговоре или улыбке, – тоже особая примета.
– Хреново! Безликий он у тебя какой-то!
– Я что, выбирал его?
– Да это я так, к слову… Если Загудаев умен, как премудрый пескарь, он документы сменил.
– Типун тебе на язык!
Макаров засмеялся:
– Славно поговорили, обменялись любезностями… Пойду я к Белому. Подполковник сегодня не в настроении, как бы не досталось.
Пока водитель готовил машину, Федор заскочил в столовую и до того, как подкатил водитель, успел съесть тарелку супа с куском хлеба.
В кузов уже забрались двое незнакомых ему бойцов из взвода отдела.
Выбежав на звук сигнала, Федор устроился в кабине.
– Едем в Лакомицу!
– Так это недалеко…
Через четверть часа они остановились в центре деревни, съехав на обочину. Через деревню шло гравийное шоссе из Локни в Великие Луки. Движение, по фронтовым меркам, вполне оживленное. Загудаев мог поймать попутку до города, но Федор сомневался, что фигурант это сделает, до Великих Лук он мог доехать на мотоцикле начмеда. Скорее всего, поста на въезде остерегался, потому и сошел. Форы по времени у него много, и в деревне он не задержался. Но куда направился? У фигуранта сто дорог, а для Федора только одна – по следу.
Еще когда только ехал, Федор поставил себя на место Загудаева. У парня есть карта, и пользоваться ею лейтенант умеет, все же корректировщик. На карте не только обозначения населенных пунктов нанесены, для грамотного человека там есть все: болота, колодцы, холмы, дороги, реки с бродами. Человек неподготовленный выберет короткий путь, по южному обходу города. Так ближе, но там мост и перекресток дорог. Одна – из Великих Лук на юг, на Невель. Вторая, с запада на восток, – с Пустоши на Калинин и дальше на Москву. Есть еще второй вариант, он дальше, но безопаснее. Это возможность обойти город с севера и выйти к разъезду Щелково, что на железной дороге, в десяти километрах от Великих Лук. Если Загудаев осторожен и умен, он выберет второй вариант.
Федор начал обход изб, причем с восточной части деревни. Он здоровался и спрашивал: не видел ли кто командира с вещмешком? Нашлись двое, кто видел, показали направление, и Федор остро посожалел, что рядом с ним нет служебной собаки. А как бы она ускорила поиски!
– Бойцы, за мной! Демирчан, езжай к разъезду Щелково и жди нас там. Только не на самом виду!
От деревни в лес вела тропинка. Видимо, жители ходили за дровами для печей да по грибы-ягоды – все же приварок к столу. Но очень скоро тропинка стала едва заметной, а потом и вовсе пропала.
Федор стал держаться направления по карте и компасу. У лейтенанта, как корректировщика, в командирской сумке точно такие же принадлежности должны быть – это его рабочий инструмент.
Через пару километров пересекли грунтовку от Веретья к Великим Лукам.
Федор шел быстро, временами переходя на бег. Сзади громко топали сапогами бойцы. Ничего, засиделись в отделе, пусть разомнутся.
Судя по карте, километров через пять будет хутор, всего один дом. И Загудаев не мог его миновать. Или мимо пройдет, или зайдет – воды попросить, передохнуть.
К разочарованию Федора, хутор оказался заброшен. Изба стояла, но замок с двери был сорван, а сама дверь перекошена.
– Стоять здесь, – приказал Федор бойцам.
Пока бойцы переводили дух у ворот, Федор прошел по двору, глядя себе под ноги. Да, здесь совсем недавно кто-то был: трава примята и еще не успела выпрямиться. Но не факт, что это был Загудаев, мог зайти кто-то из жителей близлежащих деревень.
Федор вошел в избу и, памятуя о возможности наткнуться на «растяжку», не переставал глядеть себе под ноги. Чисто. А вот на столе он обнаружил банку из-под американской ленд-лизовской консервированной колбасы, а также хлебные крошки. Он понюхал пустую банку – запах был свежий, не выветрился. Помял между пальцами хлебные крошки. И они не обветрились, не высохли. Час или два назад кто-то здесь ел, и это был точно не местный житель, у них таких консервов нет. Американская консервированная колбаса поставляется только в армию. Значит, он, Федор, на верном пути.
Выйдя во двор, Федор подошел к колодцу – на деревянном срубе вода еще не высохла. Так, значит, после перекуса лейтенант водички напился, а еще во фляжку ее набрал, все же в колодце вода чище и вкуснее речной.
Федор воспрял духом: он идет по следу.
После небольшой остановки на хуторе дальше они бежали до пересечения с грунтовкой Суханово – Беседино – Великие Луки. Дорога малоезженая, поскольку тупиковая и идет только до Мартинково, а там заканчивается. На пыльной дороге – следы армейских сапог, отпечатки сорок второго размера.
Федор почувствовал моральный подъем, как гончая, взявшая верный след и рвущаяся с поводка к близкому уже зверю.
Некоторое время следы шли по самой дороге, потом – по обочине, а дальше свернули в лес, или, скорее, в рощу, слишком редко росли здесь деревья.
Федор достал карту. От Великих Лук дорога разделялась, и северная ее колея шла к Торопцу, а более южная – через Старую Торопу, на Москву. А впрочем, сейчас надо двигаться на юг: обе вешки идут почти параллельно и только после Куньи расходятся.
– Бежим!
Федор решил не сворачивать в лес, по дороге бежать удобнее. Рано или поздно дезертир выйдет к железной дороге, а вот куда он последует потом, еще большой вопрос.
Долго бежать не пришлось. Сначала они услышали паровозный гудок, а потом из-за деревьев показалась насыпь и сам паровоз с вагонами.
Глава 9
Начфин
Когда Федор с бойцами приблизился к рельсам, поезд уже прошел, а искать следы на щебенке – пустое занятие. Тем более время от времени здесь проходят обходчики, путевые рабочие.
Немного поколебавшись, Федор повернул вправо, к Щелково: грузовик должен быть там. Кроме того, есть возможность проверить, нет ли на разъезде Загудаева.
На разъезде он встретил только одного полусонного дежурного. Ни эшелонов на путях, ни людей – гражданских или военных…
Тем временем бойцы обнаружили грузовик, его Демирчан за пристанционными пакгаузами укрыл. Причем укрыл грамотно, от здания разъезда его не было видно.
Федор уверился во мнении, что Загудаев направился к южной ветке, идущей на Старую Торопу, и дальше – на Москву. По времени он имеет фору… Федор посмотрел на часы. Ехали они машиной, да еще Загудаев четверть часа перекусывал. Выходит, форы у него часа два с половиной или три. Разрыв сократился, но все равно был большим.
– В машину!
И водителю:
– К разъезду Сердце.
– Это где?
Федор показал по карте, куда шла грунтовка. Она пересекала обе ветки железной дороги и вела к Корнилово. И ехать-то ерунду, каких-то шесть-семь километров, а все экономия времени и сил.
Они миновали переезд, и водитель прибавил газу.
Вот уже следующий переезд виден, будка путевого обходчика…
Слева, со стороны Великих Лук, шел поезд. Им же после переезда надо было сразу поворачивать направо, к разъезду.
– Не успеем проскочить, тормози! – скомандовал Федор.
Обычно перед приближением поезда обходчик выходил из будки, закрывал шлагбаум и держал желтый свернутый флажок. Федор не был железнодорожником, но эту картину видел не раз. Однако сейчас из будки не вышел никто, опускать шлагбаум было некому. А должен! Не шоссе, конечно, грунтовка, но в данном месте движение наблюдается.
Как только их полуторка остановилась, сзади встал еще один грузовик. И по другую сторону железной дороги видна была приближающаяся машина. Непорядок!
Поезд прошел, громыхая на стыке рельсов. Машины тронулись, и сразу за переездом Федор скомандовал:
– Сворачивай на обочину и останавливайся!
Непорядок и непонятные ситуации Федор не любил. Конечно, выяснять, почему обходчик не вышел закрыть шлагбаум, не его забота, а железнодорожного начальства. Заболел, прогулял? Нет, не сейчас, не во время преследования дезертира, подозреваемого в убийстве… Хотя называть подозреваемого убийцей до приговора юридически неправильно.
Федор выбрался из кабины и подошел к зеленому борту грузовика.
– Парни, за мной! Оружие – к бою!
До будки было тридцать метров. Федор заметил, как едва шевельнулась занавеска на окне. Значит, внутри нее кто-то есть. Поняв это, он сразу скомандовал солдатам:
– Ты – за переезд. Держи под наблюдением второе окно. А ты вправо, держишь под прицелом дверь. В случае огневого контакта стрелять по ногам. Разошлись!
Сам подошел к будке, прижался спиной к стене и рукояткой пистолета постучал по стеклу. Никакого ответа. Но занавеска не сама по себе шевельнулась. А если на сквозняк грешить, так окна и двери закрыты.
Позволить себе повернуться и уйти, не расставив все точки над «i», Федор не мог. Стволом пистолета он разбил окно. Сам перед окном не вставал, так можно нарваться на пулю.
Как только осколки стекла осыпались на землю, в будке послышалось движение. Выходит, не показалось Федору, в будке действительно был человек.
– Загудаев, сдавайся! Открывай дверь и выходи с поднятыми руками! – приказал Федор.
Вместо ответа из разбитого окна высунулась рука с гранатой. Федор рванул за угол, благо – будка маленькая, два на три метра. Четко слышимый щелчок – это сработал взрыватель. Федор едва успел прикрыть ладонями уши, как сразу ахнуло: граната «Ф-1» очень мощная. От поражения осколками его прикрыл бревенчатый сруб будки, но ударная волна близкого взрыва свалила наземь.
Поднявшись, Федор крикнул из-за угла:
– Не дури, Андрей, застрелим ведь!
Вот дурак-то, господи! Неужели не понимает, что сопротивление приведет к перестрелке, а живым из этой передряги ему не выбраться?
– Вы еще попробуйте меня взять! – послышался голос из-за двери.
– Ты зачем комбата убил?
Этот вопрос все время волновал Федора. Как можно убить командира, сослуживца – да просто своего, русского!
– Тебе не понять, ищейка!
– А вот ярлыки вешаешь ты зря! На себя посмотри, дезертир и убийца!
Обиженный словами Федора – правда, она ведь глаза колет и редко кому нравится, – Загудаев швырнул еще одну гранату. Снова взрыв, и снова Федор успел закрыть уши. Иначе от близкого разрыва могли порваться барабанные перепонки и он мог остаться глухим.
Через дверь Федор веером расстрелял весь магазин. Но пистолет он держал параллельно земле, буквально на ладонь от пола будки, стараясь ранить дезертира в ноги. Он сразу откатился в сторону, под прикрытие бревенчатых стен: лейтенант мог ответить огнем из штатного «ТТ».
– Эй, Загудаев, прекращай… Рано или поздно гранаты с патронами у тебя закончатся! – крикнул Федор.
В ответ – тишина, ни движения, ни голоса. Какую-то каверзу убийца обдумывает?
Федор сменил магазин в пистолете на полный.
Прошло еще несколько минут. Надо было что-то предпринимать. Эх, сейчас бы дымовую шашку в окно забросить, выкурить дезертира из будки! Уж противогаза у лейтенанта точно нет, не выдержит он в дыму.
Прижимаясь к стене, Федор приблизился к окну.
– Загудаев!
Тишина.
Федор уцепился левой рукой за подоконник и осторожно заглянул внутрь. На полу лежало неподвижное тело в армейском обмундировании.
Правую руку с зажатым в ней пистолетом Федор направил на лежащего человека.
– Кончилась твоя эпопея, Загудаев! Встал и поднял руки!
Но человек не отвечал ему и вообще не двигался.
Федор спрыгнул на землю, обежал будку и выстрелил в замочную скважину. Звякнуло поврежденное железо, и Федор рванул ручку двери на себя.
Труп! Тело Загудаева лежало на боку, а из-под головы расползалась по полу лужа крови. Видимо, бросив гранату, лейтенант упал на пол, чтобы его не задело случайным осколком. А Федор стрелял из пистолета понизу, и получилось, что вместо ног он угодил лейтенанту в голову, сразив его наповал.
Федор махнул рукой бойцам:
– Оба сюда, оружие на предохранитель!
Для начала он обыскал сидор лейтенанта. Но что могло быть в вещмешке у фронтовика? Чистые портянки, бритва, две банки консервированной колбасы, пачка галет и вафельное полотенце. А еще бумажный пакет – Федор вытряхнул на стол его содержимое. Слегка пожелтевшая фотокарточка мужчины и женщины, судя по возрасту – родителей Загудаева. Сам лейтенант в тулупе и шапке, на обороте фотографии – надпись карандашом: «Февраль 43, первый день на батарее». Несколько писем из дома. Вроде хороший парень был, комсомолец, и служил не хуже других. А теперь родителям извещение придет. И не как у всех – «Погиб при исполнении воинского долга по защите Родины», а позорное: «Дезертировал, убит при задержании». Вот уж дурак-то!
Федор осмотрел карманы гимнастерки Загудаева. Удостоверение, продовольственный и вещевой аттестаты. И все, никаких зацепок, которые могли бы пролить свет на причину убийства комбата. Теперь остается закрыть оперативное дело по причине смерти подозреваемого, а причина преступления так и останется вечной тайной.
– Грузите труп в машину, – распорядился Федор. – Да, одну минуту!
Расстегнув на убитом ремень, он снял его вместе с кобурой – оружием не разбрасываются. Ехать на разъезд смысла уже не было, и они поехали кружным путем.
На перекрестке дорог забрали лейтенанта Макарова. Тот, увидев грузовик отдела и Федора, удивился:
– Что? Взяли уже?
– Застрелили. Гранаты бросать стал. Едем в отдел, если не хочешь пешком идти.
В отделе Казанцев доложил подполковнику о произошедших событиях.
– Молодец, Казанцев, – после доклада Федора одобрил его действия Белый. – Все, отдыхай. Но впредь будь предусмотрительнее.
Федор пошел в столовую, а потом улегся спать. Побегать сегодня много пришлось, устал. А тут еще гибель лейтенанта… Преступник он, убийца и дезертир, но по-человечески Федору было его жаль. Молодой еще, и уж конечно не враг, не предатель.
Утром подъем. Спал Федор в офицерском общежитии, а фактически – в избе из трех комнат, в каждой – по две кровати. Поднявшись, Федор прошел в умывальную комнату, побрился.
В этот момент во двор вбежал посыльный.
– Товарищ старший лейтенант, вас срочно к начальнику отдела.
– Иду…
Успев забежать в свою комнату, он натянул гимнастерку и опоясался ремнем с кобурой – не идти же к начальнику в исподней рубахе?
Подполковник был хмур.
– Садись, Казанцев. Звонили только что из штаба дивизии, ЧП у них. Вчера начфин уехал за деньгами – с охраной, на «козлике», и не вернулся. Они машину с бойцами выслали на поиски, обнаружили «козлик» и в нем – три трупа. А мешка с деньгами нет.
– Деньги в военно-полевом банке успели получить?
– А вот это ты и выяснишь: кто убийца, где деньги…
– Товарищ подполковник, я же не следователь, а оперативный работник, – напомнил Федор Белому.
– Ты, Казанцев, в первую очередь – сотрудник контрразведки СМЕРШ. И, если не забыл, наше дело – бороться с предателями, немецкими агентами и преступниками в прифронтовой зоне и воинских частях. Вот и занимайся своими непосредственными обязанностями. Я же тебя не на кухню посылаю – картошку чистить…
– Машину можно взять?
– Бери. Полуторка в твоем распоряжении.
– Слушаюсь!
– Ежели что-то важное будет, звони. Но не открытым текстом.
– Понял.
Но сначала Федор пошел в столовую. Никто и нигде кормить его не будет, а уехать придется неизвестно насколько. Мертвых уже не вернуть – да им и все равно, поэтому десять минут они подождут.