— Что ты здесь делаешь? Я работаю.
Я старалась не обидеться.
— Но, папа, это важно!
Картер, Уолт и Зия подошли к помосту.
Выражение лица моего отца стало мрачным.
— Вижу, — сказал он.
— Но, для начала, позвольте мне завершить этот судовой процесс.
Дети, встаньте справа от меня.
И, пожалуйста, не отвлекайте.
Слуга моего отца топнул ногой.
— Господин, это недопустимо!
Этот товарищ выглядел странно — пожилой синий египетский человечек с огромным свитком в руках.
Слишком видимый для призрака и слишком синий для человека. Он был почти таким же дряхлым, как и Ра. Из одежды на нем красовалась одна набедренная повязка, сандалии и плохо сидящий парик.
Полагаю, что глянцевый черный парик был отличительным признаком мужественности в Древнем Египте, но коль вокруг глаз и румяна на щеках делали из этого старика гротескную пародию на Клеопатру.
Рулон папируса, который он держал, был просто огромен.
Много лет назад я отправилась в синагогу с моей подругой Лиз, и хранящаяся там Тора выглядела крохой по сравнению с ним.
— Все в порядке, Возмутитель, — сказал ему мой отец.
— Мы можем продолжить.
— Но, господин, — старик (его на самом деле звали Возмутителем?) так разволновался, что не смог удержать свиток.
Свиток полетел на пол и начал разворачиваться, прыгая вниз по ступенькам и укрывая их, словно папирусный ковер.
— О, ужас, ужас, ужас! — восклицал Возмутитель, пока изо всех сил старался собрать в кучу свой упавший документ.
Мой отец подавил улыбку.
Он повернулся к призраку в костюме в тонкую полоску, который все еще стоял на коленях у весов.
— Мои извинения, Роберт Виндхэм.
Вы можете закончить свои показания.
Призрак поклонился и шаркнул ногой.
— Д-да, владыка Осирис.
Ссылаясь на свои записи, он начал сыпать преступлениями, в которых не было его вины: убийство, воровство и продажа крупного рогатого скота с помощью ложных документов.
Я повернулась к Уолту и прошептала:
— Он же современный парень, не так ли? Что он делает на суде Осириса?
Я была немного смущена тем, что у Уолта опять нашелся ответ.
— Загробная жизнь видится по разному для каждой души, — сказал он, — всё зависит от того, во что они верят.
Должно быть, на этого парня Египет произвёл сильное впечатление.
Возможно, он читал рассказы о нём в детстве.
— А если кто-то вообще не верит в загробную жизнь?
Уолт одарил меня грустным взглядом.
— Тогда это то, что они получают.
С другой стороны помоста, Возмутитель прошипел нам, чтобы мы вели себя тише.
Почему тогда, когда взрослые пытаются заставить детей замолчать, они
всегда создают больше шума по сравнению с тем шумом, который пытаются остановить?
Призрак Роберта Виндхэма, казалось, заканчивал с показаниями.
— Я не давал ложных показаний против своих соседей.
Эм, извините, но я не могу прочесть последнюю строку…
— Рыба! — сердито прикрикнул Возмутитель.
— Вы крали рыбу из святых озер?
— Я жил в Канзасе, — сказал призрак.
— Так что…нет.
Мой отец поднялся со своего трона.
— Очень хорошо.
Положите его сердце на весы.
Один из демонов-змей наколдовал льняной сверток, размером с детский кулак.
Картер судорожно вздохнул рядом со мной.
— В нем его сердце?
— Тсс! — Возмутитель шикнул настолько громко, что чуть не потерял свой парик.
— Пропустите вперед Пожирателя Душ!
В дальней стене комнаты распахнулась собачья дверца.
Аммит вбежал в комнату, пребывая в большом возбуждении.
С координацией у него были явные проблемы.
Его миниатюрная львиная грудь и предплечья были гладкими
и проворными, но в качестве задней части тела ему служила короткая и гораздо менее гибкая задница бегемота.
Его то заносило в бок, то он стукался о колоны и врезался в жаровни.
Каждый раз при падении, он встряхивал своей львиной гривой и крокодильей мордой, радостно тявкая.
(Картер, как всегда, читает мне нотации.
Он говорит, что Аммит девочка.
Ладно, я все равно не смогу доказать обратное, но я всегда думала,
что Аммит — это мальчик…
Он слишком гиперактивен, и то, как он помечает территорию… Впрочем, не важно).
— Мой малыш! — крикнула я, слишком увлёкшись.
— Ты моя милаха!
Аммит побежала в мою сторону и запрыгнула мне на руки, обнюхивая меня своим грубым носом.
— Господин Осирис! — Возмутитель снова уронил свой свиток, теперь запутавшийся в его ногах.
— Это неприемлемо!
— Сейди! — сердито сказал папа. — Пожалуйста, не называй Пожирательницу Душ милахой.
— Извините, — пробормотала я и выпустила Аммит из своих объятий.
Один из демонов положил сердце Роберта Виндхэм на чашу Весов Правосудия.
Я видела множество картин, на которых эту обязанность выполняет Анубис. Хотелось бы, чтобы он был здесь.
Анубис смотрелся бы всяко лучше какого-то змееголового демона.
На противоположной чаше появилось Перо Истины.
(Не начинайте расспрашивать меня о Пере Истины).
Весы дрогнули.
Два блюдца замерли практически на одном уровне.
Призрак в тонкую полоску облегченно всхлипнул.
Аммит разочарованно зарычала.
— Впечатляющее, — сказал отец.
— Роберт Виндхэм, вы достаточно добродетельны, несмотря на то, что вы инвестиционный банкир.
— Пожертвования Красному Кресту, детка! — прокричал призрак.
— Да, ладно, — сухо ответил отец. — Можете приступить к загробной жизни.
Слева от помоста открылась дверь.
Змеедемоны подняли Роберта Виндхэма на ноги.
— Спасибо! — кричал он, пока демоны сопровождали его к выходу.
— И если вам нужна финансовая консультация, господин Осирис, я все еще верю в долгосрочную жизнеспособность рынка…
Двери за ним закрылись.
Возмутитель недовольно фыркнул.
— Ужасный человек.
Мой отец пожал плечами.
— Современная душа, почитающая Древний Египет.
Все не так уж и плохо.
Папа повернулся к нам.
— Дети, это Возмутитель, один из моих советников и богов
судебного разбирательства.
— Простите? — я притворилась, что не расслышала.
— Ты сказал, что он возмущён?
— Мое имя — Возмутитель! — сердито крикнул бог.
— Я сужу тех, кто виновен в потере самообладания!
— Да.
Несмотря на усталость моего отца, его глаза искрились
весельем.
— Это было основной обязанностью Возмутителя, хотя сейчас он, как мой последний министр, помогает мне разбирать любые слушания.
Раньше было сорок два божества судебных разбирательств, специализирующихся на различных преступлениях, но…
— Как Горячая Нога и Огонь-обнимашка, — сказала Зия.
Возмутитель ахнул.
— Откуда вы их знаете?
— Мы видели их, — ответила Зия.
— В Четвертом Доме Ночи.
— Вы… видели… — Возмутитель снова чуть не выронил свиток.
— Господин Осирис, мы должны спасти их немедленно! Мои братья…
— Мы обсудим это, — пообещал папа.
— Сначала, я хочу услышать причину, по которой мои дети отправились в Дуат.
Мы объясняли по очереди: о мятежных магах, об их тайном сговоре с Апофисом, об их надвигающейся атаке на Первый Ном, и о нашей надежде найти новый способ экзекрации, который сможет остановить Апофиса.
Некоторые из наших новостей удивили и обеспокоили нашего отца: например то, что многие маги бежали из Первого Нома, оставив его почти без защиты, или то, что мы послали наших учеников из Бруклинского Дома ему на помощь… или что Амос собирается призвать Сета.
— Нет, — сказал папа.
— Нет, он не может! Эти маги, которые покинули его… непростительно! Дом Жизни должен сплотиться вокруг Верховного Чтеца.
Он стал подниматься.
— Я должен отправиться к брату…
— Но, мой Господин, — проговорил Возмутитель. — Вы больше не маг.
Вы — Осирис.
Папа поморщился, но опустился обратно на трон.
— Да.
Да, конечно.
Пожалуйста, дети, продолжайте.
Часть новостей наш папа уже знал.
Его плечи поникли, когда мы упомянули исчезающие души мертвых, и видение, которое показало нашу маму, потерянную где-то глубоко в Дуате, борющуюся с притяжением темной силы, которая, как мы были уверены, являлась тенью Апофиса.
— Я искал вашу маму по всюду, — сказал папа подавлено.
— Эта сила, которая притягивает духов, будь-то
тень змея или что-то еще… я не могу противостоять ей.
Я не могу даже обнаружить ее.
Ваша мама …
Его лицо казалось хрупким, как лед.
Я понимала, как он себя чувствовал.
В течение многих лет он жил с горем и виной, потому что не смог предотвратить ее погибель.
Она снова была в опасности, и даже теперь, будучи властелином мертвых, отец чувствовал себя беспомощным в попытках спасти ее.
— Мы сможем найти ее, — пообещала я.
— Все это связано, папа.
У нас есть план.
Картер и я рассказали о шуи, и как он может быть
использован для мега-проклятья.
Мой отец подался вперед.
Его глаза сузились.
— Вам это Анубис рассказал? Он раскрыл природу шуи смертным?
Его голубая аура опасно замерцала.
Я никогда не боялась своего отца, но признаю, что отступила на пару шагов назад.
— Ну… это был не только Анубис.
— Тот помог, — сказал Картер.
— А потом уже мы и сами догадались…
— Тот! — выплюнул мой отец.
— Это опасное знание, дети.
Слишком опасное.
Я не позволю вам…
— Папа! - закричала я.
Думаю, я удивила его, но мое терпение наконец-то лопнуло.
Мне было вполне достаточно того, что боги диктуют мне, что я
не должна или не могу делать.
— Тень Апофиса — это то, что притягивает души мертвых.
Наверняка! Она питается ими, становится сильнее, и готовит Апофиса к возрождению.
Я действительно не обдумывала эту идею прежде, но когда я говорила эти слова, они казались мне правдивыми… ужасающими, но правдивыми.
— Мы должны найти тень и словить ее, — настаивала я.
— Тогда мы сможем использовать её, чтобы изгнать змея.
Это наш единственный шанс… если, конечно, ты не хочешь, чтобы мы воспользовались стандартным заклинанием.
У нас уже готова фигура, не так ли, Картер?
Картер похлопал по рюкзаку.
— Заклинание убьет нас, — сказал он.
— И, вероятно, не сработает.
Но если это наш единственный выбор …
Зия выглядела напуганной.
— Картер, ты не говорил мне об этом! Вы сделали его… его статую? Ты принесешь себя в жертву…
— Нет, — отрезал наш отец.
Он был в гневе.
Затем папа согнулся и спрятал лицо в ладонях.
— Нет, ты права, Сейди.
Маленький шанс лучше, чем ничего.
Я просто не вынесу, если вы…
Он выпрямился и глубоко вздохнул, пытаясь восстановить свое
самообладание.
— Чем я могу помочь? Полагаю, что вы пришли сюда не просто так, но спрашиваете о магии, которая мне неподвластна.
— Да… — сказала я. — Это каверзная часть.
Прежде, чем я успела сказать что-то еще, раздался удар гонга, резонирующий от стен комнаты.
Главные двери начали открываться.
— Мой господин, — сказал Возмутитель, — начинается следующее слушание.
— Не сейчас! — отрезал мой отец.
— Разве его нельзя отложить?
— Нет, господин.
Синий бог понизил голос.
— Это его суд.
Вы знаете…
— О, двенадцать врат ночи, — чертыхнулся папа.
— Дети, это очень серьезное слушание.
— Да, — сказала я.
— На самом деле, это то…
— Мы поговорим позже, — оборвал меня папа.
— И пожалуйста, независимо от того, что произойдет, не говорите с обвиняемым и не устанавливайте с ним зрительный контакт.
Этот дух особенно…
Гонг прозвучал снова.
Вслед за ним вошел отряд демонов, окружающих обвиняемого.
Мне не нужно было спрашивать, кто он такой.
Сетне прибыл.
Стражники были достаточно угрожающими: шесть краснокожих воинов с лезвиями гильотины вместо голов.
Даже без их присутствия я могла бы заверить, что Сетне охраняли всеми возможными магическими способами.
Вокруг шеи, будто кольца Сатурна, сверкали иероглифы — коллекция анти-магических символов типа: Заглушение, Анти-возгорание, Стой, Заткнись, Бессилие и Даже-не-думай-об-этом.
Запястья Сетне были связаны розовыми полосами ткани.
Еще две розовых полосы опоясывали его талию.
Одна была на его шее, еще пара связывали его лодыжки, поэтому он шаркал ногами при ходьбе.
Как сторонний наблюдатель, скажу, что розовые полосы выглядели, словно набор игрушек от «Hello Kitty», но по собственному опыту я знала, что это одни из самых могущественных магических уз в мире.
— Семь Лент Хатора, — шепнул Уолт.
— Я мечтаю сделать похожие.
— У меня есть несколько, — пробормотала Зия.
— Но перезарядка занимает действительно много времени.
Мои будут готовы лишь в Декабре.
Уолт посмотрел на нее с благоговением.
Демоны-гильотины разошлись и встали по обе стороны от обвиняемого.
Сам Сетне не выглядел представляющим опасность, и уж точно не был похож на того, кто заслуживал такой охраны.
Он был довольно маленьким — не таким, как Бес, но все же не большим.
С костлявыми руками и ногами.
Выступающими ребрами.
Тем не менее, он выпятил свою челюсть и уверенно улыбался, как будто владел миром, учитывая то, что на нем была одна лишь набедренная повязка и розовые ленты.
Без сомнения, это то лицо, которое я видела в Далласком Музее, а потом и в Зале Веков.
Он был тем священником, приносившим в жертву быка в мерцающем свете Нового Царства.
У него был ястребиный нос, тяжелые веки и тонкие злые губы.
Большинство жрецов древности были лысыми, но у Сетне были черные густые волосы, зачесанные назад и промасленные на манер причесок 50-х.
Если бы я увидела его на площади Пиккадилли (надеюсь, что тогда он был бы более разодет), то избегала бы его, приняв за распространителя рекламы или спекулянта с билетами на шоу.
Неряшливый и раздражающий? Да.
Опасный? Вряд ли.
Демоны-гильотины посадили его на колени.
Сетне, казалось, счел это забавным.
Его глаза бегали по комнате, подмечая каждого из нас.
Я старалась не смотреть ему в глаза, но было трудно.
Сетне узнал меня и подмигнул.
Каким-то образом я поняла, что он достаточно хорошо читает мои смешанные эмоции и находит это смешным.
Он склонил голову перед троном.
— Владыка Осирис, вся эта суета из-за меня? Право, не стоило.
Мой отец не отвечал.
С мрачным выражением лица он подал знак Возмутителю, который, в свою очередь, рылся в свитках, пока не нашел нужную метку.
— Сетне, также известный как Принц Хаэмуасет.
— О, ничего себе … — Сетне улыбнулся мне, и я боролась с желанием
улыбнуться ему в ответ.
— Давненько я не слышал этого имени.
Древняя история, однако.
Возмутитель фыркнул.
— Вы обвиняетесь в чудовищных преступлениях! Вы
хулили против богов четыре тысячи девяносто два
раза.
— Девяносто один, — исправил Сетне.
Тот случай с Гором — просто недоразумение.
Он подмигнул Картеру.
— Я прав, приятель?
Каким образом он узнал о Картере и Горе?
Возмутитель пошуршал свитком.
— Вы использовали волшебство для злой цели, включая двадцать три убийства…
— Самооборона! — Сетне попытался протянуть свои руки, но ленты сковывали о ограничивали его движения.
— … включая один инцидент, когда вам заплатили за убийство магией, —сказал Возмутитель.
Сетне пожал плечами.
— Это было самообороной для моего работодателя.
— Строили козни против трех разных фараонов, — продолжал Возмутитель.
— Шесть раз пытались уничтожить Дом Жизни.
И самое тяжкое, вы разоряли гробницы, чтобы выкрасть магические книги.
Сетне слегка улыбнулся.
Он посмотрел на меня, как бы говоря: «И ты веришь этому парню?»