- Ещё чего. Работай, женщина! - хлопнув её пониже спины, толстяк расхохотался.
- Можно пойти? – Жан смотрел с мольбой. – Скажи, что можно. Ну же, быстрее!
- Иди уж, всё равно удерёшь. Но не вздумай опоздать к ужину! Без еды останешься! Слово даю!
- Так точно, командир!
========== Глава 6. ==========
До условного места я добежал практически на одном дыхании. Кайл уже был там, он поприветствовал меня кивком и жестом пригласил следовать за ним.
- Думал, я тебя обманул? – поинтересовался он, косо на меня посмотрев.
- Думал, - подтвердил я. – Ты же, как в воду канул.
- У меня есть и свои дела, - он пожал плечами.
- Куда хоть идём?
- К моему другу. Он преподаватель в академии.
Я с любопытством посмотрел на него. Что Кайл обучался в военной академии, я не сомневался, ведь для аристократа будет настоящим позором не закончить Хельс. И этот преподаватель точно будет полукровкой. В академии работали только Каратели, именно так церковь удерживала там свою власть все эти годы.
Мы подошли к уютному двухэтажному домику, где я ненароком подслушал беседу аристократа с каким-то человеком. Кайл вошёл без стука и, не утруждая себя вытиранием сапог, прошёл во внутренние помещения. Там ничего не изменилось. Напротив двери довольно большое окно, через которое я в прошлый раз вылезал в ухоженный сад, прикрываясь шторой, по обеим сторонам от него две тумбочки с вазами. Справа камин, возле него два кресла, одно из которых занимал сам владелец дома – довольно крупный мужчина, с внешностью из разряда «захочешь – не забудешь». Он был огромен: руки как два толстых бревна, обтянутых тканью, мускулы перекатывались под кожей, шея тоже толстая, мощная, жилистая, на суровом лице шрамы – тысячи отметин тысяч противников. Чёрные, коротко остриженные волосы чуть влажные, то ли от пота, то ли от воды. Глаза карие, в них доля раздражения перемешивается с любопытством.
***
Когда они вошли, преподаватель уже порядком устал ждать, а потому встретил более чем мрачным видом. Привычный к тому, что он бывает не в духе, принц смело двинулся вперёд, мальчишка же замялся и замер у входа. Взглянув на него, мужчина скривился и проворчал:
- Позорище.
Кем бы ни был этот пацан, на приличного человека он мало походил. Распахнутая на груди рубашка странного цвета, то ли жёлтого, то ли оранжевого. Тёмно-зелёные штаны заправлены в низкие чёрные сапоги. На плечах фиолетовая куртка. Весь вид просто кричал, что ему до факела, что о нём подумают. Переведя взгляд на своего ученика, мужчина одобрительно кивнул. Вот, образцовый студент академии. Чёрные штаны чуть ниже колен заправлены в сапоги, а на теле тонкая белая рубашка со вставленными ремнями. Аккуратность и строгость.
- Цепеш. Жан. – Представил их друг другу Кайл.
- Ходячая головная боль…
Отведя взгляд от примостившегося на краю стула мальчишки, преподаватель уставился на принца и скривился. А ведь его ученик прекрасно осведомлён, что такое – обучать молодёжь. Непослушание, уходы в самоволку, прочие инциденты из-за которых на голову сыплются всё новые и новые шишки. С каждым годом звереешь всё больше, а страх студентов перед учителем приумножается. Доходит до того, что о нём начинают ходить самые, что ни на есть, дикие истории, от которых даже у Цепеша порой холодело внутри. Откуда у детей такие фантазии, он не мог понять, хотя нередко беседовал с тем или иным мальчишкой. Но стоило тому выйти из кабинета, как будущий солдат мчался к друзьям и нёс очередную околесицу. И вот, принц лично приводит ему очередное бедствие, щедро сдобренное соусом нищеты, а значит, примесь наглости и хамства в нём будет едва ли не в большей концентрации, чем у некоторых лордов.
- Что-то мне подсказывает, что неплохо бы всё заново обдумать… Беготня с документами, споры с Рианом и прочие прелести устройства этого… В общем, ввиду наших нынешних проблем это не совсем то, что нам нужно…
- Мне казалось, этот вопрос уже решён… – протянул мальчишка.
У Цепеша непроизвольно дёрнулся глаз, но он продолжил говорить с принцем.
- Я знаю, ты редко ошибаешься, но на сей раз интуиция тебя подводит. Представляешь, с чем он столкнётся? И чем это может обернуться для академии? Что, если этот преступный элемент кого-нибудь обворует или, того хуже, убьёт? Коль пострадает сынок лорда, ты-то выйдешь сухим из воды, но мне, как человеку, который привёл его в академию, придётся понести суровое наказание.
- Мы уже об этом говорили.
- И где гарантии? – вспылил мужчина. – Я должен поверить на слово этому оборванцу?
- Что за бурная реакция?
Преподаватель осёкся и замолчал. Что-то подсказывало ему, что мальчишка станет не просто головной болью, но самой настоящей занозой в заднице. К тому же, он никак не мог избавиться от ощущения, что где-то его уже видел. Только вот когда? И при каких обстоятельствах? Рисковать до того, как найдутся ответы на эти вопросы, он не хотел. Хмуро взглянув на принца, он едва не скривил губы. Дай Кайлу повод, и он тут же бросится всё перепроверять по десять раз на дню, пока не добьётся правды. Цепеш был уверен, что в мыслях принц уже копается в его прошлом, пытаясь понять причину этой реакции. Или сдавайся, или бросай карты на стол.
- Хорошо, сделаю. Но ты, Кайл, будешь должен. Подготовлю бумаги и подам их завтра.
- Завтра? – встрял Жан. – А не рано? Ещё июнь, а занятия только в августе начнутся.
- У тебя что, зелье закончилось? – с неожиданной заботой спросил Цепеш.
- Какое?
- От скудоумия. Оформление документов займет два месяца и это минимальные сроки. Или думаешь, всё делается в один день? Поступающих слишком много. Каждого нужно оформить, с каждого снять мерки, чтобы пошить форму, каждому приготовить комнату, выделить учебники, письменные материалы…
- Я не умею писать…
- Что? – мужчина уставился на него с непониманием.
- Да и читать, кстати говоря…
- Господь Всемогущий! Надеюсь, мои деяния зачтутся на Высшем суде! На сегодня свободен, но с завтрашнего дня придётся здорово напрячься, чтобы освоить чтение и письменность хотя бы на начальном уровне. В противном случае вылетишь из академии, не успев начать обучение.
***
Когда мальчишка вернулся, на улице уже совсем стемнело. И без того взволнованный поведением сына Альберт встретил его с подозрением – столь широкая улыбка сияла на лице Жана. Впервые за последние несколько недель он был в прекрасном расположении духа. Глядя, как парень безуспешно пытается сохранить серьезное лицо, толстяк вздохнул.
- Рассказывай.
- Меня зачислят в Хельс! – раздался возглас, и наступила тишина. Гнетущее такое молчание.
- Что? – спустя долгую паузу спросил Альберт.
- Я поступаю в военную академию!
- С какой это радости? – с ещё большим подозрением сощурился толстяк.
- Кайл познакомил меня с одним из преподавателей. Тот и предложил помощь.
- Это связано с той вещью, которую ты ему передал?
- Ничего я ему не передавал! – мгновенно ощетинился Жан, всем своим видом пытаясь показать, что говорит правду, но алеющие уши доказывали обратное с куда большим успехом.
- Что-то опасное?
- Нисколько.
Альберт только качнул головой, он видел, мальчишка и сам не верит в свои слова, но спорить было бессмысленно. Сейчас Жан упрётся, как баран, и с пеной примется у рта доказывать свою точку зрения, пока толстяк не устанет его допрашивать. Уж в чём-чём, а в ослином упрямстве парню нет равных. Ко всему прочему его сын обладал весьма непосредственным взглядом на жизнь, зачастую повторяя: кто не рискует, тот не пьёт дорогое вино, не ходит в парче и вообще неудачник. Посему толстяк лишь махнул рукой, выражая своё согласие.
- А от нас что-нибудь требуется? – озабоченно затараторила Люси. – У нас есть сбережения, но не уверена, что их хватит. Для учёбы ведь столько всего нужно.
Жан пожал плечами и задумчиво поднял взгляд вверх, а затем произнёс:
- Цепеш ничего не говорил об этом.
Альберт вздрогнул. Перед его мысленным взором мгновенно возникла неясная фигура из давнишних воспоминаний, от которых он многие годы пытался избавиться. К чему тревожить лишний раз душу, коли прошлого не вернуть? Но сейчас отмахнуться от видения не удалось. Не слушая, что ещё говорит мальчишка, он тяжело поднялся из-за стола и вышел в коридор, где грузно привалился к стене. Вновь и вновь воскресали в его памяти черты лица, когда-то ненавистного, позже полюбившегося, а затем – изуродованного. Ни тогда, ни теперь толстяк не мог поверить, что тело можно так изувечить, и сделала это не война, не вражеские солдаты и не пожар, а хищник с кривой улыбкой на лице со шрамами. Долгие годы Альберт молился, чтобы их с мальчиком пути никогда не пересеклись.
- Довольно болтать, - прикрикнул он на Жана, заглянув обратно в комнату. – Спать иди.
Недовольно надув губы, парень бросил умоляющий взгляд на Люси, но та лишь слабо улыбнулась, показывая ему, что действительно пока бы лечь спать. Когда мальчишка ушёл, женщина подняла на мужа взгляд, в её глазах легко можно было заметить страх, чуть ли не переходящий в ужас.
- Что, если он узнает? – почти шёпотом спросила она. – Что, если узнает?..
***
Занятия с Цепешем начались с простых вещей. В первый день он усадил меня за стол, протянул книгу и листы бумаги, после чего всучил перо и принялся рассказывать про алфавит.
- Ты должен знать, как пишутся и читаются буквы,- строго сказал он.
Зазубрил я это с лёгкостью, но когда перешли к письму, дело застопорилось. Я неловко макал кончик пера в чернила и старался перенести его к бумаге, но тяжёлые фиолетовые капли срывались с пера и падали на чистую поверхность стола, заставляя преподавателя злобно скрипеть зубами. Около часа я приноравливался лишь к тому, чтобы держать эту тонкую оперённую палочку в пальцах.
- Еще одна капля, и эти чернила окажутся на тебе! – грозно рычал Цепеш, наблюдая, как я, высунув от усердия язык, вырисовываю буквы, одну за другой. Перекосившиеся закорючки, напоминавшие мазню из кривых линий, смотрели с великим укором. Всю ночь потом мне снились бесчисленные орды букв, осаждающих крепость, чьи защитники сбрасывали на них целые котлы чернил, оставляя на земле жуткие бесформенные кляксы.
Время проходило, как на каторге. На улице идеальная погода, светит солнце, жара атакует город, а ты сиди, зарывшись в книги по самую макушку. Даже всегда опрятный аристократ, заходивший проверить, как продвигаются дела, позволял себе расстегнуть пуговицы на рубашке и садился на подоконник. А я и вовсе с трудом боролся с желанием убежать прочь и засесть в прохладной воде. Никакого желания заниматься не было, да и сама идея поступить в Хельс уже казалась не такой радужной. Там всё будет сложнее, не только предметов прибавится, но физическая нагрузка появится в довесок.
С чтением было много проблем. Проводя кучу времени над книгами, я по-прежнему читал по слогам и допускал такие ошибки, что преподаватель мгновенно закипал. Мне и самому начинало казаться, что научить меня этому невозможно. Но ничто не шло ни в какое сравнение с тем, как я писал. Слова выходили настолько кривыми, что Цепеш просто умолял выколоть ему глаза. Признаться честно, в первый раз я даже испугался, восприняв его слова всерьёз. В один момент он просто не выдержал и протянул листы с моей писаниной Кайлу, сопроводив это фразой:
- Я больше не могу, теперь это твоя обязанность.
В тот день я понял причину, по которой Кайл смеялся, когда я начинал читать вслух. Мой почерк он разбирал с огромным трудом, часто останавливался, чтобы уточнить слово, но я и сам плохо разбирался в своем почерке.
- Когда ты прекратишь этот странный шифр! - воскликнул как-то он. Но иначе не выходило. Пока я писал медленно, ещё что-то получалось, но стоило ускориться под диктовку, и слова превращались в непонятную массу линий.
Так прошло время до самого августа.
***
Из года в год первого числа восьмого месяца года на центральной площади Нижнего города происходило жуткое столпотворение. Студенты громко переговаривались и шутили, слышались взрывы хохота и приветственные возгласы. Первокурсники прощались с родителями, делились впечатлениями, некоторые испуганно жались в стороне и заворожёно смотрели на старших, в чьи обязанности входило сопровождение новеньких в академию. В общем, самая обычная картина первого августовского дня, открывающего учебный год.
Нас выстроили в длинную колонну, и повели в Верхний город. Впервые я прошёл через резную арку мимо застывших гордо солдат. Впервые увидел аллеи дворцового парка при дневном свете. И впервые увидел крепость, которая должна была стать мне домом на ближайшие несколько лет.
Хельс высился среди прочих домов неприступным комплексом башен. Донжон, окружённый множеством мелких построек, соединённых с сердцем замка мостами. Каратели считали, что в этом вся прелесть - в возможности пройти в любую часть академии, не тратя лишнее время на обходы и выходы во двор. Мелкие строения подсобных помещений, кузня, бараки и людские - всё было отделено чертой деревьев и цветов. Башни выделялись на первом плане, соединяя множественные залы, запутанные коридоры, комнаты студентов и преподавателей. В центральной части проводились занятия, а расположившиеся по кругу четыре башни различались только символиками на свисающих флагах. Северная башня принадлежала аристократам. В восточной обитали дети горожан. Западную отвели будущим Карателям. Ну, а южную занимали преподаватели.
Когда я увидел академию впервые, сравнил её с доспехами. Изящными такими латами, лежащими среди травы. Нагрудник, окружённый наплечниками, наручами и шлемом, вокруг которых выстроил стену широкий рыцарский пояс. Но сюда уже пробрались пауки и сплели свои мостики между отдельными частями. Они создали себе удобные проходы, что не спускаться на землю.
Нас провели путанной сетью коридоров и оставили перед дверьми в Залу Распределения. Это название дали ей чисто условно, здесь, как объяснял мне Альберт, традиционно проводится церемония посвящения – чистой воды формальность в силу того, что по курсам и отрядам нас распределили ещё в прошлом месяце. Постепенно коридор заполнился. Студенты оживлённо переговаривались. Когда мы начали изнывать от ожидания, мужчина в форме преподавателя – чёрной с символикой академии, изображающей раскрытую книгу и три сферы: багровую, синюю и зелёную, - вышел из зала и обвёл нас внимательным взглядом.
- Добро пожаловать. Меня зовут Роберт де Ривери. Постройтесь в шеренгу по двое, сейчас мы войдём в зал, где пройдёт церемония.
***
Верховный инквизитор поднялся на возвышение, с благосклонностью наблюдая за входящими в зал новыми студентами. И пусть весь его вид выражал удовольствие от этого зрелища, присутствовать здесь ему хотелось меньше всего. С куда большим удовольствием он бы провёл время в работе, тем паче, что её сейчас выше крыши. После пропажи триграммы Собор стоял на ушах в буквальном смысле. Капитана Ламбеза пришлось временно отстранить и передать командование отрядом лейтенанту. В результате солдаты, в числе которых был этот же лейтенант, подняли настоящий бунт. Но утрата символики дело серьёзное, на тормозах его не спустишь. Свидетелей нет, сказать никто ничего не может. Всё, что известно – вор пробрался по системе вентиляции.
Переведя взгляд на Цепеша, старик вздохнул. Единственная его опора в Ордене. Его Фарвен знал долгие годы и всецело доверял, потому и поручил это расследование преподавателю. В последнее время чего только не творилось среди Карателей, и им инквизитор уже не так верил. Определённо в Ордене становилось неспокойно. Взять хотя бы историю Корвина. Слухи улеглись, он вернулся к работе, но от прежней веры в него и следа не осталось, да и напоминание о его тёмных делах всегда перед глазами – выживший после волчанки сынок капитана. Во что Корвин влез, с кем спутался, что использовал во имя спасения ребёнка? Это всё тоже подлежит расследованию, но людей катастрофически не хватает, слишком многих забрала с собой война.