Требования его веры объявили войну нуждам его народа. Жрец воевал с принцем. Ему нужно было разрешить ситуацию, удовлетворить обоих.
Тени кипели на его коже.
Веками Ривален поддерживал хрупкий союз между верой и светскими обязанностями, одно отделял от другого ход времени. Ривален знал, что в конце концов мир склонится перед Шар и вернётся во тьму и холод, но верил, что у него есть ещё множество веков, что он успеет достичь своих целей и целей своего народе прежде, чем Шар захватит Мультивселенную. Забвение всегда, казалось, ждало в далёком будущем.
Но происходящее лишило его этих иллюзий. Буря Теней бушевала прямо сейчас, поглощая королевство, которое нужно было анклаву шейдов, чтобы обеспечить своё процветание и возродить славу Нетерила.
Он должен был выбрать между своей верой и своим народом.
-Разве не так? - сказал он. В руке он сжимал сембийский ворон. Серебро потемнело.
-Орёл или решка, - произнёс Ривален, вращая монету между пальцами. На одной стороне был профиль покойного правителя, на другой — сембийский герб.
Надежда была его прегрешением, понял Ривален. Он надеялся возродить Нетерильскую империю и вернуть славу своему народу — и Фаэруну. Он надеялся — позже, намного позже — призвать Бурю Теней, которая провозгласит начало конца света. События доказали, что он был глупцом. Госпожа потерь отвергала надежду и ожидала того же от своего ночного провидца. Ривален усвоил этот урок, но мудрость пришла к нему слишком поздно, и её запоздалое прибытие никак не успокоило его горечь и гнев.
Шар выбрала своими инструментами других. Жрица, которую, как Ривален считал, он использовал и выбросил, предала его, украв «Листья одной ночи». И безумный еретик, некогда — жрец Маска, а теперь — слуга Шар, призвал Бурю Теней и затаился в её тёмном сердце, пока буря поглощала королевство, которое Ривален надеялся заполучить для своего народа.
Ради своей богини Ривален убил собственную мать, но богиня утаила, что Бурю Теней призовёт не он; Ривален и его надежды стали жертвами этой бури.
И он чувствовал ещё более глубокие секреты, трупы, спрятанные в зловонной почве мрака Шар. Они всплывут, когда богиня посчитает нужным, и ни мгновением раньше.
Он пытался принять такое положение дел, но не смог. Тени вокруг него кружились, заполняя комнату, просачивались сквозь щели ставен наружу, в ночь.
-Я не приму этого, - сказал он, вращая монету всё быстрее.
Тихий гул раздался в его ушах, набрал громкость, стал чётче. Послание. Он чуть не отклонил его, но передумал.
В голове Ривален услышал голос отца, его всевышества.
Абеляр и Джиирис стояли под дождём и наблюдали, как чернила далёкой бури закрывают звёзды, а молнии озаряют мир ядовито-зелёным светом. Абеляр подозревал здесь руку Элирил, руку Шар, и чувствовал в душе зов, тот самый зов, который в юности позвал его прочь от привелигированной жизни и заставил служить другим. Он подумал о сыне и воспротивился зову.
-Это силы тьмы, - сказала Джиирис, положив ладонь на розу Латандера, которую носила на шее.
-Да, - согласился Абеляр. У него не было священного символа, за который он мог бы взяться, так что вместо этого он взял Джиирис за руку и обнаружил, что это утешает не хуже.
Девушка улыбнулась Абеляру, но улыбка угасла, когда её взгляд упал на пустую цепочку у него на шее, где когда-то висел священный символ. Она отвела взгляд, как будто чтобы не смущать его, разглядывая шрам.
-Всегда можно раскаяться, - сказала она тихо, не глядя ему в лицо.
-Мне не в чем каяться, - ответил Абеляр, удивившись резкости своего голоса.
Она посмотрела на него. Абеляр увидел беспокойство на лице девушки.
-Ты переживаешь за меня, - сказал он. - Не стоит.
-Не стоит? - во взгляде Джиирис мелькнуло недоверие.
-Нет. Теперь я свободен, Джиирис.
-Мне не кажется, что ты был чем-то скован.
-И мне так раньше не казалось.
Увидев её растерянность, Абеляр улыбнулся и повёл девушку обратно в палатку.
-Пойдём. Ты промокнешь.
Когда они нырнули в палатку, он бросил взгляд на Элдена — убедиться, что сын ещё спит, и тот спал — затем привлёк Джиирис к себе. Она не спротивлялась, и он погладил девушку по щеке тыльной стороной ладони.
-Я уже давно люблю тебя.
Она покраснела, но взгляд не отвела.
-А я тебя. Но...
-Но?
Она посмотрела в сторону, и он заметил, как у неё под кожей перекатываются мышцы челюсти, пока Джиирис пережёвывала то, что собиралась сказать.
-Но мы не можем сделать это сейчас. Я не могу. Ты... страдаешь. Ты едва не потерял отца, сына, отвернулся от веры, которая поддерживала тебя...
При упоминании веры в нём разгорелся гнев и наружу вырвались слова, как поток по устью его ярости.
-Церковь Латандера заполнили еретики, которые бездействуют, пока происходит всё это. И он по-прежнему дарует им заклинания. Ты знала об этом? Почему он так поступает?
Джиирис покачала головой, в её глазах проступили слёзы.
-У него свои цели.
Элден зашевелился, застонал во сне, и Абеляр понизил голос. Он не хотел разбудить Элдена и не хотел причинять боль Джиирис.
-Свои цели? Как часто мы должны предполагать, что события будут развиваться в соответствии с его целями? Почему мы должны быть его марионетками? Сколько должен я вынести на службе владыке утра? С какого момента служба превращается в рабство? С какого момента я должен сказать «довольно»?
Она моргнула от этих слов, положила руку ему на грудь, как будто чтобы не дать Абеляру продолжить.
-Когда дело доходит до моего сына, Джиирис. В этот момент. Когда моя жена умерла при родах, я благодарил Латандера за жизнь, которую он дал мне даже в смерти. Когда моего отца схватили, я сражался во имя Латандера с его тюремщиками. Когда на Сембию опустилась тьма и жрец, который обучал меня путям веры, не сделал ничего, чтобы сдержать её натиск, я благодарил Латандера за возможность стать лучом света во мраке. Но когда моего сына похитили и мучили...
Абеляр посмотрел в лицо девушке, на розу на её груди.
-Это уже слишком. Если таковы его цели, пускай они горят синим пламенем.
Джиирис побелела, но не сдалась и продолжила защищать свою веру, веру, которая когда-то была и его.
-Ты говоришь, как еретики, которых ты когда-то часто проклинал. Как часто я слышала, что ты поносишь их за ожидание, что владыка утра сделает их работу за них? Он не является нам таким образом, Абеляр.
Возможно, она думала, что нанесла ему сокрушительный удар, но он не почувствовал даже скользящего тычка. Он взял её за руку.
-Разве я ждал, Джиирис? Разве я бездействовал? Я сражался со злом всю свою жизнь и в награду получал лишь одно несчастье за другим. Несмотря на это, я был непоколебим, но...
Он перевёл взгляд на спящего Элдена.
-...он зашёл слишком далеко. А я устал от того, что меня испытывают.
-Вера — это не испытание...
-Ничем другим она быть не может!
Он обнаружил, что легонько трясёт девушку, и удивлённо отпустил её. Элден зашевелился, перевернулся на другой бок, но не проснулся. Абеляр заговорил громким шёпотом.
-Чем она не может быть, так это дырой, в которую я выливаю всё, и из которой не получаю ничего. Это не вера, Джиирис. Я отрекаюсь от неё. Я открекаюсь от него.
Она взглянула на него так, будто её с силой ударили. Произнёсенные вслух слова словно пересекли какую-то невидимую черту, провели разлом между его прошлым и его настоящим, разлом, который он уже никогда не сможет пересечь. Абеляр надеялся, что эта пропасть не встанет между ним и Джиирис.
-Послушай меня, - мягко сказал он. - Впервые за долгое время я всё вижу ясно. Даже там, где Латандер отсутствует, всё ещё остаётся свет. Кто спас моего отца и сына, Джиирис?
Она молча смотрела на него, и Абеляр ответил на собственный вопрос.
-Слуги Маска. В них есть свет.
Джиирис покачала головой.
-Нет, Абеляр. Спасение Элдена было добрым делом, прекрасным делом. Но я видела этих людей здесь, в этой палатке. Они не добрые. Не такие, как ты.
-Ты слишком сурово их судишь. Мы — то, что мы делаем, Джиирис.
-Нет. Мы те, кто мы есть, и иногда это воплощается в том, что мы делаем. А иногда нет. Послушай, Абеляр. Прежде чем Элден уснул, он сказал мне, что один плохой человек спас его от других плохих людей. Слышишь? Устами младенца глаголит истина.
Элден перевернулся под своими мехами и открыл глаза. Его сонный взгляд сфокусировался на Абеляре.
-Папа?
Абеляр сказал Джиирис:
-Мы ещё поговорим об этом позже. А сейчас собери командиров отряда и моего отца. Мы должны позаботиться о безопасности беженцев. Здесь слишком мало людей, чтобы встретить армию Форрина и шторм, который Шар обрушила на Сембию. Скажи им готовиться.
Глаза Джиирис широко распахнулись.
-Но я думала...
Он взял её за плечи.
-Я отвернулся от Латандера, но не от людей Саэрба, не от тебя. Я остался тем человеком, каким был два дня назад.
Она посмотрела в его глаза и кивнула.
-Папа?
Абеляр подошёл к сыну, сел рядом с ним. Элден протянул к нему маленькую ручку. Абеляр сжал её своими.
-Я здесь, - сказал он. - И больше никуда не уйду.
Элден разглядывал его лицо.
-Ты длугой, папа.
Абеляр кивнул, почувствовал, как сжимается горло. Действительно, устами младенца глаголит истина.
Ривален смотрел, как вращается монета, и думал. Ему нужно было убить Кессона Рела, но он не знал, как это сделать.
Ривален знал кое-что из истории Кессона. Тот был слугой Маска, переметнувшимся к Шар. Став одним из самых могущественных последователей Шар, владея осколком божественной силы, он сошел с ума и обратился к ереси. В конце концов госпожа потерь изгнала его в изолированный карман на плане Тени, в Сумеречную Чашу. Там его покинули и забыли.
До настоящего момента. Теперь он сбежал из своего изгнания и принёс Чашу с собой, угрожая сложным планам, которые десятилетиями строил Ривален.
-Почему сейчас, госпожа? - спросил тьму Ривален. - Почему здесь?
Ривален начал разглядывать свой восстановленный священный символ, заметил на поверхности оставшийся на нём след трещины. Разделявшая символ линия напомнила ему о разделении его веры. Шар терпела ересь, поощряла еретиков. Почему? Ответ был скрыт в тёмных складках тайн госпожи.
Он положил символ во внутренний карман и решил, что ему незачем это знать. Но Ривалену нужна была информация о Кессоне Реле.
Он активировал магию своего кольца с аметистом и подумал о брате. Он почувствовал, как открывается связь.
Привратник объявил о приходе принца Ривалена, и Тамлин встал, когда тёмная фигура принца заполнила дверной проём в кабинете. Тело Ривалена сливалось с темнотой, и его границы было невозможно различить в сумраке. На чернильно-тёмном лице мерцали золотые глаза — две путеводные звезды новой жизни Тамлина.
-Принц. Спасибо, что пришли.
-Разумеется, хулорн. Сон вас избегает?
Тамлин покачал головой. Он знал, что Ривален легко различит его жест.
-Нисколько. Я... полон энергии. И я наслаждаюсь темнотой.
Тени вокруг Ривалена медленно кружились. Тьма перенесла его вкомнату.
-Вот как.
Принц-шадовар обвёл взглядом отделаный деревом кабинет, книги и свитки, заполнявшие полки. Тамлин предложил бы ему чашу вина, но он знал, что Ривален не согласится.
-Впечатляющая коллекция, - сказал принц.
-Моего отца. Присаживайтесь, пожалуйста.
Ривален сел за небольшой столик, на котором стояла шахматная доска, со стороны чёрных. Тамлин занял место напротив. Он много раз сидел за этим столом напротив отца, обычно чтобы получить наставление после той или иной промашки. С Риваленом он чувствовал себя намного легче, чем с отцом.