— Драгоценнейшая донна, вы затмеваете свет своей красотой сегодня.
— Это лишь потому, что мне есть, для кого сиять, — руку приняли под сдержанный «ах» дам и треск раскрывающихся вееров.
— Гарпии выпустили когти, — прошептал Доминико, чуть склонившись к ней.
— То ли еще будет, — ответила Кристина, ослепительно улыбаясь поверженным соперницам.
— Что бы ни было, я готов закрыть вас собой, моя драгоценная донна, — и это «моя» прозвучало ясно и недвусмысленно для всех, кто услышал.
— Леди и лорды, — лорд Дамайн сверкал, как начищенное серебро. — Я рад объявить вам о помолвке моей племянницы Кристины Крейн Сент-Клер с лордом Даркмайром.
На мгновение повисло молчание, прерываемое только шелестом вееров, больше похожим на свист отточенной стали.
— Донна Кристина, — Доминико опустился на одно колено перед леди, незаметно извлекая из-за манжета кольцо, — вы станете моей женой?
— Да.
Веера кое-где затрещали, ломаясь в нежных ручках.
Светлое золото легко скользнуло и обняло палец нареченной, изумруд таинственно замерцал, словно кошачье око. Кристина улыбалась, слегка растерянно. К ним уже направились с поздравлениями самые расторопные, вежливые и замужние. Но даже в их глазах светилось едва не огненными письменами: «Быстро окрутила парнишку». Впрочем, в глазах кое-кого из сильной половины присутствующих читалось: «Паршивец! Едва явился и увел такую невесту!»
В глазах Кристины, обращенных на Доминико читалось только донельзя ехидное: «О Боже, что же скажет Кристиан?»
«О, Мадонна, что я ему отвечу!» — лорд Даркмайр лукаво щурился сытым хищником. Поздравления пролетали мимо его ушей, хотя он вежливо кивал и улыбался, умудряясь благодарить вполне связно и не повторяясь.
Наконец, первая суматоха улеглась, дамы побежали в отведенные им комнаты, пить успокоительные капли, Кристина удалилась явно за тем же.
— Добрый день, прошу прощения, торопился, как только мог. Где счастливая невеста? Ладно, где этот несчастный, который жених? — пропустить явление лорда Сент-Клер было решительно невозможно.
— О, мой драгоценный будущий родственник, — Доминико умудрился подкрасться к Кристиану со спины, — вы все же почтили своим присутствием счастливейший для нас вечер!
— С чего это данный вечер для нас счастливейший? — несказанно изумился Кристиан.
— Для нас с донной Кристиной, или вы не разделяете радость сестры?
— Ах, ну вы же не уточнили, — глаза лорда неприкрыто смеялись. — Да, данный вечер для нас с Кристиной очень радостен. Я, наконец-то, смогу возвращаться домой под утро.
Все, знавшие характер Кристины, рассмеялись. Кристиан поклонился, цапнул бокал вина, кивнул Доминико:
— Очень рад, очень поздравляю. И, если вы передумаете ее забирать, я не знаю, каким карам вас подвергну.
— Ни за что не передумаю, — Доминико даже покачал головой в подтверждение своих слов. — Нужно быть совсем идиотом, чтобы отпустить такое сокровище из рук. Нет, много больше, чем сокровище.
— Отлично. Теперь это сокровище ваше. А я пойду, поплачу от счастья по дороге к деловым партнерам, — Кристиан откланялся и умчался быстрей ветра, только копыта коня простучали прочь за окном.
Доминико знал, что за воротами поместья на приметного Альбу сядет другой человек, а Кристиан вернется в сад через потайную калитку, проскользнет с помощью Анхеля в комнату, где его ждет Бекки, готовая помочь леди одеться.
Через четверть часа леди Сент-Клер вернулась.
— Я даже в комнате слышала эти крики счастья. Хотя я предупреждала брата, что нужно просто поздравить, а не кидаться вам на шею с криком: «Благодетель».
— Ничего, мне кажется, эта эйфория ненадолго, — хищно усмехнулся Доминико, целуя ее руку и, на правах жениха, осторожно прижимая к себе.
— Почему же? — Кристина от счастья светилась, приманивая этим светом поздравителей.
— Он будет скучать без вас, моя драгоценная донна. Гораздо сильнее, чем мог бы скучать, не будь вы близнецами.
Кристина вздохнула:
— Думаю, что я тоже буду скучать по Кристиану. Но пока что мы с ним все еще живем под одной крышей. Так что его пока морально поддержит мысль о моем отъезде.
— Она будет греть его, хм, четыре года? — шепотом поинтересовался Доминико у невесты.
— Она его будет греть всю оставшуюся жизнь, — так же шепотом отозвалась Кристина. — Вы не представляете, как он счастлив сегодня. Уже наверняка нацелился на винный погреб и намерен учинить там прореживание бутылок.
— Нет-нет, разве я могу позволить лорду Сент-Клер банально надраться от счастья? Ведь это можно сделать и… небанально. Например, как бы он посмотрел на небольшое пари? Я, помнится, говорил, что не люблю игру, но сегодня мне приснилось, что я выиграл, а снам я верю, ведь все сагранзцы суеверны. Вы простите мне эту единственную попытку испытать судьбу?
— Одну-единственную, и только в честь нашей помолвки.
— Клянусь честью, драгоценная донна, игра и ставка будет единственной.
— Хорошо, я вам позволяю.
Дальше их отвлекли желающие поздравить и посочувствовать. Сочувствовали Доминико, вроде бы в шутку. Но в каждой шутке, как говорит старинная поговорка, собственно шутки лишь малая доля. Он чуял неискренность в поздравлениях, фальшь в голосах, замечал недовольство во взглядах. И пытался понять: ну что им-то не нравится? Какое им всем дело до чужого счастья?
====== Глава шестая ======
Объяснил Кристиан уже позже вечером:
— Всем хочется заграбастать либо богатую невесту с солидным приданым, либо богатого супруга. Большинство аристократов бедны, как церковные мыши, и все в кредитах. А тут сразу два денежных варианта уплыли из цепких рук. И теперь осаждать примутся меня…
— И что же мы будем делать с этим? — Доминико забрал из рук Анхеля плетеную корзину с винными бутылками, глиняными, оплетенными лозой и кружевом медной проволоки. Если уж надираться за игрой, то в хорошей компании и отличным вином. Компания была небольшой: лорд Джон, как свидетель пари и крупье, Анхель, как лакей, и два лорда за карточным столом.
— Ничего не поделать, придется жениться, — Кристиан сокрушенно вздохнул. — Дядя Джон, моя драгоценная троюродная сестра еще не успела уйти в монастырь?
— Еще нет, но, думается мне, не позже, чем через год это случится, задумчиво проговорил лорд Дамайн.
А Доминико внезапно ощутил, как внутри что-то пребольно укололо: он не хотел, чтобы Кристиан женился. Вот нисколечки не хотел. Юноша с трудом удержал лицо.
— Ну, это прекрасно. Отпишу драгоценной супруге в ее монастырь часть состояния, монахи будут рады, супруга будет рада, всем будет хорошо. А я буду женат и при этом свободен.
— Слухов будет масса, — лорд Джон перетасовал колоду и принялся сдавать. — Итак, озвучьте условия пари, господа.
— Играем один круг, ставка — все, до пенни, наследство лорда Роберта Киркуорта с одной стороны, и исполнение одного желания — с другой стороны. Никакого повышения ставок, никаких пасов.
— Все согласны? — лорд Джон взглянул на ошарашенного Кристиана.
— Так-так, — тот сощурился. — Хорошо, сыграем на наследство вашего драгоценнейшего Роберта.
— Он не мой, — усмехнулся Доминико. — И эта игра — не совсем ради него. Так вы согласны, дон Кристиан?
— Да, — Кристиан откинулся назад, пожав плечами. — Играть на то, что мне не принадлежит, я всегда готов.
— В данный момент, это как раз принадлежит вам. Согласитесь, что попроси я вас вернуть Роберту его наследство, вы лишь рассмеялись бы мне в лицо?
— Нет, в лицо я никогда не смеюсь, я лишь вежливо улыбаюсь и удаляюсь хохотать в угол. Я трижды предлагал мальчишке прекратить игру, пока сумма выплат была невелика. Но такое упорство, нахальство и готовность все поставить на кон нужно было вознаграждать. Так что я счел, что я отказывался, сколько мог.
— Моя ставка вас устраивает? — склонил голову к плечу Доминико.
— Исполнение одного желания… Да, вполне. Играем.
Лорд Джон сдал последние карты. Доминико с замиранием сердца, не опуская глаз, словно в поединке взглядов, поднял свою «руку», медля взглянуть. Кристиан бросил взгляд на карты, решил, что в его жизни бывали и куда более удачные дни. Юный лорд Даркмайр тоже все-таки посмотрел в карты и на Кристиана.
— Вы не желаете сдаться?
— Нет. Я все-таки рискну.
Доминик кивнул:
— Откроем карты?
— Выкладываемся, — Кристиан веером разложил карты.
Доминико бросил на зеленое сукно свои: четыре туза и Джокер. Лорд Джон не поверил своим глазам, вытаращившись на карты.
Кристиан несколько раз хлопнул в ладоши:
— Отлично. Поздравляю. Имущество юного Киркуорта теперь всецело ваше.
— Мне оно без надобности, — пожал плечами Доминико. — Просто верните его молодому человеку. А если не верите в то, что я мог обыграть вас, давайте сыграем без ставок? На интерес.
— Нет, вы просили одну игру, а не две. И я прекрасно вижу, что вы меня обыграли.
— Тогда просто выпьем, — улыбнулся юный лорд, — и вы расскажете, какое желание загадали бы мне в случае моего проигрыша.
Лорд Дамайн предпочел откланяться и оставить молодежь наедине.
— Желание… Я бы загадал совместную поездку в Ботанический Сад.
— Я и без карт выполню ваше желание, дон Кристиан, — не понял необычности выигрыша Доминико. — Хотите — сегодня же?
— И вы вправду согласитесь поехать смотреть на скучные растения?
— Скучные? О, как же вы не правы, — на чувственных губах юноши расползалась хищная усмешка. Когда-то давно, когда он был уже не младенцем, но еще не научился читать, в руки ему попался богато иллюстрированный атлас растений. Маленький Доминико мог часами разглядывать яркие картинки, искусно выполненные художником. А потом мама принялась рассказывать ему о них. И, в том числе, о Королевском Ботаническом саде, где любила гулять в своем детстве. Так что предложение Кристиана всколыхнуло в юноше целый пласт воспоминаний и некоторую тоску — он успел соскучиться по родителям, особенно, по матушке.
— Но если честно, сперва я хотел загадать скучно и привычно — поцелуй.
Доминико вспыхнул и чуть качнул головой:
— Мой драгоценный дон Кристиан, вы продолжаете испытывать мою стойкость?
— Нет, что вы. Я прекрасно помню про четыре года, и про то, что в данной ипостаси я для вас непривлекателен.
— Вы не правы, — голос сагранзца немного изменился, стал ниже и бархатнее, — вы очень привлекательны в обеих ипостасях, хотя в женской вас хочется носить на руках, не спуская на бренную землю. А в мужской… в первую очередь у меня появляется желание предложить вам дружескую дуэль.
Кристиан изумленно взглянул на него:
— Дружескую дуэль? Это так необычно…
— Здесь так не принято? — в свою очередь удивился Доминико. — А как же оттачивать мастерство?
— Нет, что вы. Мы вполне можем пофехтовать, я не против.
— Но сначала — прогулка. Я приглашаю вас, — юноша поднялся, церемонно склонив голову в полупоклоне.
Кристиан поднялся:
— Хорошо. Там как раз расцвел цветок летучей мыши, любопытно взглянуть.
— Lamia flore? Он распускает лепестки только в сумерках, почти черные снаружи и темно-алые внутри, словно раскрытая рана…
Кристиан слега озадачился:
— Tacca integrifolia.
— Ах, такка. У нас так называли другой цветок, впрочем, я мог и перепутать. Слишком давно читал о том, что растет на Островах.
— Это не с Островов, ее привезли откуда-то из дальних стран. Мне нравится легенда, будто летучая мышь, застигнутая рассветом, присела на такку и превратилась в цветок.
— Я имел в виду здешний Ботанический сад. Мне о нем много рассказывала матушка, но я большую часть перезабыл, — рассмеялся Доминико, выходя вместе с Кристианом из холла. Внизу уже ждали оседланные лошади, и он еще раз сравнил стати Альбы и своего сагранзского скакуна, игреневого Атласа. Оба жеребца были ярчайшими представителями своих пород, достойными лент победителей. Кристиан погладил Альбу по шее, любовно перебрал гриву. Конь тихо фыркнул и переступил на месте.
— У вас прекрасные лошади, дон Кристиан. И Альба, и Нигрис. Я хотел бы после, скажем, на будущей неделе, предложить вам поучаствовать в скачках.
— Скачки? О да, я согласен. Обожаю такое развлечение, — обрадовался Кристиан.
— Значит, решено? — Доминико протянул ему руку, позабыв, что на Островах подобный обычай считался плебейским. Кристиан удивленно посмотрел на него.
— Ах, да, простите, здесь так не принято, — сагранзец вздохнул, опустив руку.
Кристиан взвился в седло:
— Едемте?
— Да, показывайте дорогу, драгоценный дон.
Доминико понимал, что ему будет трудно привыкнуть к чужим обычаям, когда собирался в путь. Но только здесь понял, насколько же ему, привыкшему ко множественным тактильным контактам, к рукопожатиям, к объятиям, будет этого не хватать. Чопорные, отстраненные островитяне словно боялись лишний раз касаться друг друга. Перчатки, поклоны, громадные расстояния, «личное пространство», в которое не рекомендуется вторгаться… Кошмар!
Кристиан направил коня к цели. Было радостно — Доминико тоже любит растения. А еще скачки. Можно будет просто вволю дать Альбе промчаться галопом, состязаясь с сородичем. У ворот Сада они спешились, оставив лошадей у коновязи под удивленным взглядом привратника. Куда занятнее ведь брести по аккуратным дорожкам пешком, болтая о том, как чудно цветет тот или иной шедевр природы, на что похожи листья вот того растительного монстра, есть ли у орхидей рот, или это только чересчур живое воображение Доминико, и что будет, если в приоткрытый зев гигантской росянки засунуть палец.
— Сейчас съест, — предупредил Кристиан серьезнейшим тоном. — Всего целиком.
— Подавится. Не по ротику кусок, — Доминико, воровато оглянувшись, присел у края дорожки, покосился на вытянувшего шею Кристиана и поднес к ощетинившейся усиками с капельками нектара росянке палец. И ничего не случилось. Росянка вообще не отреагировала. На лице Доминико проступило разочарование пополам с детской обидой.
— Ну что же вы, лорд Даркмайр? Это ведь цветок.
— Она отказалась меня даже попробовать! — возмутился Доминико.
— Потому что палец слишком большой. И не шевелится как муха.
— Ну вот, я даже здешнее растение не прельщаю. Знали бы вы, — вздохнул юноша, — как тяжело постоянно держаться на расстоянии, когда привык к совершенно иному.
— Вам не хватает прикосновений?
— И их тоже. Меня раздражает узкая одежда, чувствуешь себя постоянно, словно в футляр засунутым. И эти поклоны вместо рукопожатий. Знаете, как легко читать человека, с которым соприкоснулся руками? Какая у него ладонь, какие пальцы, сила сжатия, температура кожи — все это может так много сказать о человеке.
— А как долго вы пробудете на Островах?
— А как долго вы согласитесь терпеть меня рядом? — наплевав на этикет, вопросом на вопрос ответил Доминико.
— Всю жизнь? — предположил Кристиан.
— И не устанете от взбалмошного сагранзца? У меня не самый легкий нрав.
— У меня тоже не сахар с медом.
— Я люблю вас.
Повисла тишина, нарушаемая лишь легким шелестом листьев и чириканием какой-то птахи в кроне над ними. Наконец, Кристиан опомнился:
— Я вас тоже. Простите. Я, наверное, невежлив?
— За что вы извиняетесь? Какая вежливость? — изумился Доминико.
— Не знаю, я просто в растерянности, — Кристиан потер лоб.
— И оттого солгали мне сейчас. Не стоит, — юноша улыбнулся. — Вы не любите меня. Я вам интересен, пожалуй, забавен, я младше вас и иногда веду себя, как ребенок. Но если позволите, я постараюсь сделать так, чтобы сказанные вами сегодня слова стали правдой. Просто помогите мне и не отталкивайте, если вдруг ошибусь.
— Я не имею привычки лгать, — прозвучало это сухо. — Но вы вольны трактовать мои слова и поступки так, как сочтете нужным.
Обида нахлынула неожиданно сильно. Кристиану и так с трудом далось признание.
— Кристиан? — Доминико в который раз послал лесом этикет, взял напряженно сжатые в кулаки руки своего визави в ладони, согревая. — Простите, я обидел вас? Простите же меня, я все еще глупый мальчишка, не умеющий читать в душах.
— Ничего страшного не случилось. Все в порядке.
— Случилось. Я обидел вас.