— Разговор не окончен, по… Господин, — с явным усилием заменил одно обращение другим Фох.
— Продолжай, — снисходительно пожал плечами Чонин, отдавая себе отчёт в том, что злить демона такого ранга неразумно, но не имея сил отказать себе в этом маленьком удовольствии. Посланник Фоха посмел напасть на Сэхуна, и спускать это на тормозах Чонин не собирался.
— Хочу поблагодарить за великолепно исполненный заказ. Боюсь, у меня есть ещё один. Заказ. Не совсем такой, как предыдущий. Надеюсь, тебе будет интересно, и ты возьмёшься за него.
Пустые слова. Чонина интересовал любой источник силы, пригодный для печати, и Фох отлично знал это. Любой полукровка зависел от своих талантов напрямую. Чонин не был исключением из правила.
— Не возражаешь, если я покажу тебе его на расстоянии сначала?
Чонин пожал плечами, хотя руки зудели от желания потрогать. Он уже чуял источник силы. Мощный. Примерно такой же мощный, как предыдущий.
Фох достал камень из круглой шкатулки. Крупный камень с тремя сросшимися кристаллами. Чуть мутноватый, но всё равно мощный.
— Нравится? — вкрадчивым тоном уточнил он, удерживая камень в руке, чуть повёл в сторону. Чонин невольно проследил взглядом за камнем и едва не шагнул следом. — Так как? Возьмёшь этот заказ?
— Может быть… — Чонин не сводил глаз с камня. Ему не хотелось делать печать для Фоха, но он уже видел истинную форму камня. Дело оставалось за малым — довести до этой формы.
— Тогда, — Фох протянул ему камень, — возьми и назови цену.
Чонин машинально поднял левую руку и раскрыл ладонь, чтобы призвать камень, с которого глаз не спускал, зачарованный его истинной формой.
— Чуть позже. — Левая рука Фоха стремительно опустилась на ладонь Чонина. — Или никогда.
Чонин растерянно моргнул, оказавшись в непроницаемой тьме.
— Знаешь, — голос Фоха звучал над головой, — а это было проще, чем я предполагал. Покажи тебе блестяшку, и ты, как та ворона, перестаёшь что-либо замечать.
Чонин раскрыл левую ладонь, которую даже не видел во тьме. Зато видел слабое свечение и оттиск. В уголке мигал его собственный знак.
— Это…
— Твоя собственная печать, Мастер Кай. Твоя самая сильная печать. Срок жизни твоих печатей — вечность. А даже если и нет, то срок сравним с вечностью. И твои печати нельзя сломать — я пытался. Слышал, что ты тоже пытался сломать свои печати, но не смог. Соображаешь теперь?
Тьма в один миг сменилась светом, и Чонин заслонил глаза рукой. Привыкнув немного, огляделся. Он оказался внутри хрустальной комнаты с полупрозрачными стенами. И с одной из стен на него смотрел Фох. Его лицо казалось огромным — на всю стену уж точно.
Потребовалось несколько минут, чтобы изучить нити ци и понять — Чонин оказался внутри собственной печати. Демоническое мерцание не работало — переместиться в иное место Чонин не смог, хотя попытался раз пять.
— Я собираюсь держать тебя на полке и показывать гостям, Мастер Кай. Вряд ли хоть у кого-то есть такая экзотическая домашняя зверушка. И да, имей в виду, что эта полка в моём доме. Соображаешь?
Дом Фоха мог находиться только в преисподней. И это означало, что если Чонин каким-нибудь чудом выберется из печати, то почти наверняка умрёт до того, как сможет найти выход из замка Фоха. Внутри замка никто не мог перемещаться в мгновение ока на большие расстояния. Шанс в одну секунду покинуть преисподнюю и попасть в мир смертных у Чонина был только вне пределов замка Фоха.
— Зачем тебе это? Ты не можешь заставить меня делать для тебя печати.
— Я не был бы так в этом уверен на твоём месте. Ты любишь холод и снег?
Пол под ногами у Чонина покачнулся раз, другой, на третий Чонин свалился и откатился к стене.
— Вот так. — Комната перестала раскачиваться, зато сверху посыпался снег, и постепенно воздух вокруг Чонина начал остывать. — Посиди и подумай о том, что о хороших работниках заботятся хорошо. И подумай над тем, что ты, жалкая тварь, посмел мне наговорить. Думал, ты сильнее, да? А теперь подумай, какой ты дурак, а какой я — умница. И представь всё, что я с тобой сделаю за каждое твоё слово. У нас целая вечность впереди, чтобы я мог насладиться твоими воплями.
— Думаешь, если я немного помёрзну…
— Сто лет холода, Мастер Кай. От холода ты вряд ли сдохнешь — полукровки жутко живучие. А ещё подумай о том, что за сто лет всё, что ты знаешь и помнишь, обратится в тлен. Включая того смертного паренька, вокруг которого ты вертелся в последнее время. Хотя ему ста лет не потребуется. Мои “куклы” покончат с ним намного раньше.
— Сэхун… — едва слышно прошептал непослушными от холода губами Чонин и бросился к стене, чтобы разорвать ключевую нить ци. От стены он отлетел с впечатляющей скоростью, ударился спиной о противоположную стену и рухнул на снег, оглушённый отдачей.
— Я же предупредил, что ты не сможешь сломать собственную печать. Глупый мастер. Ты сам делаешь эти штуки. И в них остаётся твоя ци. Ты не можешь нарушить печать, потому что печать — это ты в той или иной степени. Часть тебя. Дошло? Если нет, попробуй ещё раз. Надеюсь, это тебя не прикончит.
Чонин замёрзшими пальцами сгрёб снег и попытался приподняться. Не смог. Тогда попробовал сменить облик. У него не получилось. Впервые в жизни. И это было неправильно.
— Ты сделал тюрьму для меня из этой печати? — тихо спросил он, поискав взглядом лицо Фоха на хрустальной стене.
— Ты всё ещё туго соображаешь от потрясения, как видно. Так легко принимаешь всё на веру. Знаешь, — за стеной Фох уселся в кресло с высокой спинкой и покрутил в руке бокал, — я много думал о тебе и твоих печатях. И пришёл к выводу, что эти печати даже при других владельцах всё равно остаются твоими. Ты умеешь высвобождать подлинную мощь источников силы, Мастер Кай. Но ты делаешь это с помощью Глаз Смерти и своего умения танцевать среди потоков ци. Ты меняешь течение потоков. И в каждой печати остаётся твоя ци. Готов поспорить, ты уже попытался принять облик демона, но не смог. Верно? Сам додумаешься? Или подсказать?
Чонин закрыл глаза и стиснул зубы от бессильной ярости. Этот хренов… козёл разделил его сущности. В самом деле. Он не мог победить Чонина между небом и землёй. Просто не мог. Это невозможно. Между небом и землёй Чонин был сильнее. И Фох прав — печати Чонин делал сам. Он, соответственно, и управлял печатями. И окажись внутри печати Чонин в цельном виде, Фоху бы не поздоровилось — рано или поздно. Чонин смог бы выйти со временем. Хотя бы телепортироваться однажды смог бы. Но эта способность тоже была демонической, как и облик ягуара — “демоническое мерцание”, умение перемещать себя в пространстве и времени. И с помощью печати Фох разделил его сущности. По факту Чонин так и остался между небом и землёй. Ягуаром. Другая часть сущности угодила в капкан. Поэтому печать не чувствовала его. Поэтому такая отдача. Потому что часть ци Чонина гуляла между небом и землёй, а одной светлой части недостаточно, чтобы пройти сквозь печать.
Но… ягуар вернётся к Сэхуну. Всегда будет возвращаться. Демоном, чёрт возьми. И только небо знает, что он сотворит с Сэхуном, если доберётся до него раньше “кукол” Фоха.
Чонин похолодел от ужаса, вскочил со снега и снова ринулся на стену. С тем же результатом. Почти. Оклемался через несколько минут и сплюнул на снег кровью. На руках замерзали красные разводы, а пальцы ныли и почти не сгибались. Он с трудом перевернулся на спину и закрыл глаза.
Стоило подумать.
Даже если он разбил бы стены печати, снаружи его ждала смерть. Он не нашёл бы дорогу из замка за час — демоны строили замки с расчётом на незваных гостей. Тот, кто попадал внутрь без приглашения, оказывался в бесконечном лабиринте.
Выйти Чонин мог только в том случае, если бы вернул вторую свою сущность. Может быть. Но как? Он торчал в преисподней в четырёх стенах и не мог вообще ничего сделать. Он даже не успел прихватить камень, который Фох ему показывал. Если бы успел, то сделал бы из него печать. С новой печатью он ушёл бы. Наверное. Но камня не было. Накопленные источники силы он тоже не мог призвать — из-за разделённых сущностей. Даже его собственная печать…
Его тёмная половина осталась между небом и землёй. Сама по себе. И не могла менять облик. Ягуар круглосуточно. А ягуар непредсказуем. И хищник ещё. А там Сэхун… И Сэхун ни о чём не подозревает. Он вообще может не понять, что происходит. И “куклы” Фоха до кучи…
Сэхун…
Чонин цеплялся за имя и пытался придумать хоть что-нибудь. Капкан выглядел идеальным. Чёрт бы подрал этого Фоха. И Чанёля заодно — не мог сказать прямым текстом, кого остерегаться. Хотя это уже неважно. Ловушка сработала, и Чонин мог в собственное удовольствие кусать локти от досады. Потому что на него всё время и охотились. Вся эта возня с источниками силы, убийства, отсутствие чётких планов… всего лишь представление для одного зрителя. Чтобы отвлечь внимание и притупить бдительность. Но, чёрт возьми, Чонина ещё ни разу не пытались запечатать его же собственной печатью! Додуматься же надо было! И запечатать так, чтобы разделить сущности… Это же в теории невозможно, потому что он по факту не состоит из двух отдельных сущностей, они в нём переплетены в целое.
“Кстати, ты ошибаешься насчёт той своей сущности, от которой так стремишься избавиться. Советую тебе побыстрее понять это. Пригодится. В нужное время”.
Спасибо Чанёлю, мамины умопомрачительные намёки как никогда в тему! Яснее выражаться Чанёля не научили. Вот и ответ. Фох смог разделить его потому, что Чонин сам этим занимался уйму лет, старательно уменьшая время, отведённое тёмной сущности, чтобы вовсе искоренить.
Сэхун…
Чонин резко распахнул глаза, когда до него всё-таки дошло. Он делал печать при Сэхуне. Часть ци Сэхуна проблесками играла на гладких стенах печати. Ничтожно мало, но стоило хотя бы попытаться. Да и Сэхун чувствительнее большинства людей.
Он сел на снегу и постарался сосредоточиться. Шанс на успех почти нулевой, но Чонин хотя бы мог попытаться позвать Сэхуна и предупредить насчёт ягуара. Чтобы Сэхун держался от зверя-демона подальше. Чтобы не пострадал по незнанию.
“Сэхун, пожалуйста, просто услышь меня. Убирайся туда, где много народа круглосуточно”.
***
Сэхун полдня страдал над схемами, что собственной рукой начертил на листах. Разобрал каждое убийство на составляющие, но ничего не сходилось. Да он и знал, что ничего не сойдётся, но хотел поймать хоть “куклу”. Счастье уже, что новых убийств не случилось.
Во второй половине дня довелось корпеть над отчётами экспертов, но и там ничего нового не нашлось. Эксперты не умели предусматривать потустороннее вмешательство и анализировать всякие абстрактные материи и следы.
Ближе к вечеру Сэхун позвонил Чонину, но тот не ответил. Дома к семи тоже не появился. Сэхун поужинал в одиночестве, решил, что у Чонина могли быть другие дела или заказы, потому и задерживался. Поднявшись в спальню, Сэхун порылся в ящике стола, нашёл расписание Чонина и убедился, что дежурство у Чонина точно не сегодня. Побродив по комнате, прилёг на кровать поверх одеяла и сам не заметил, как уснул.
Знакомый шёпот из тьмы он старался не слушать. Но потом сон изменился. Сэхун увидел Чонина. Тот протянул руку к нему и исчез в клочьях чёрного тумана. Совсем исчез. После Сэхуну снился чёрный ягуар. Он мчался по лесу, тёмной молнией рассекая зелень. Остановился на берегу озера и склонился к воде. В гладком зеркале отразились бледно-голубые, почти бесцветные, глаза.
Ягуар отпрянул от воды и грациозными прыжками пробрался вдоль берега к притопленным в озере валунам, запрыгнул на ближайший к нему камень и замер гематитовой статуей, глядя на небо на западе.
“Сэхун”.
Ягуар оглянулся и нашёл взглядом Сэхуна. Как будто пронзил взором все слои сна и увидел реального Сэхуна.
“Сэхун, беги!”
Ягуар прыгнул прямо с камня, оскалив клыки.
На Сэхуна. Обрушился всей тяжестью.
И Сэхун проснулся.
Он ошеломлённо пялился в потолок спальни и не чувствовал ног. Приподнявшись на локтях, уставился на чёрного ягуара, развалившегося на кровати. Ну и понятно, почему он не чувствовал ног. Потому что вон какая туша их помогла отлежать.
— Эй, а ну слезь! — Сэхун сел и обеими руками попытался спихнуть ягуара с онемевших конечностей. Тот недовольно рыкнул, вытянул передние лапы и удобнее устроился на Сэхуне, словно на подушке. — Вообще обнаглел! То мехом наследит, то на всю кровать разляжется… Чонин! Кровать на двоих вообще-то…
Сэхун сильнее пихнул ягуара руками и замер испуганно. Молниеносное движение — и по предплечью побежали тёплые струйки. Ягуар тихо, но с отчётливой угрозой зарычал. Потом аккуратно разжал челюсти, поднялся, потоптался по кровати и вытянулся рядом с Сэхуном, припечатав лапу к его груди и заставив упасть на подушку.
Сэхун рискнул взглянуть на пострадавшую руку только через несколько минут, когда ягуар закрыл глаза и уронил голову ему на живот. Следы от зубов остались, но ранки были поверхностные, совсем не глубокие. Только Чонин никогда раньше его не кусал. Правда, Сэхун не мог похвастать тем, что особенно тесно общался с Чонином в звериной шкуре.
— Ты сегодня решил побыть ягуаром? — тихо спросил он. Реакции не дождался. — Может, это потому, что ты долго не обращался? Хотя ты мог бы и предупредить.
Ягуар зевнул и лениво приоткрыл один глаз, приподняв голову, уставился в сторону двери. Сэхун посмотрел туда же и раскрыл рот. Честно собрался заорать, но не успел. Ягуар сиганул раньше прямо с кровати и обрушился на “куклу”, звучно прокусив клыками череп. Потом пихнул тело лапой и вонзил когти под рёбра слева. Сэхун немо смотрел, как несостоявшийся убийца осыпается прахом у него на глазах.
Ягуар глухо заворчал, брезгливо отряхнул лапы, запрыгнул обратно на кровать и вальяжно развалился рядом с Сэхуном, пристроив голову у него на груди. Сэхун машинально погладил зверя по голове и почесал за ухом. Тот вздохнул, прикрыл глаза и явно вознамерился поспать. На Сэхуне.
Сэхун не то чтобы возражал — ягуар был горячий и пушистый, но, собака, тяжёлый… К тому же, Чонин тоже был горячим и местами пушистым, но полегче и всяко желанней. С другой стороны, Сэхун помнил, как Чонин говорил о своей демонической сущности. И сейчас в кровати с ним тоже лежал Чонин, просто с лапами, хвостом и здоровенными зубами. Меховой такой. В принципе, очень даже милый, когда с закрытыми глазами и в виде пушистого клубка под боком.
— Наверное, ты ждёшь ещё нападения, да? А в таком виде тебе сподручнее? Ладно, только больше не кусайся, хорошо? — Сэхун запустил пальцы в густой мех, погладил и почесал. Ягуар сладко зевнул и принялся громко урчать.
Утром Сэхун проснулся на краю кровати. Лежал на животе, обняв подушку, и придавленный к матрасу тяжёлой лапой. Кое-как он выбрался из-под лапы, поднялся и осмотрел безобразие на кровати. Безобразие дрыхло без задних ног. Хвостатое и меховое.
Сэхун горестно вздохнул, сбегал в душ и спустился в гостиную. Поправил подушки на диване и сунулся за утренней порцией чая. Закончить с ней не успел, потому что на пороге возник ягуар, потом прошёлся вокруг стола и вопросительно рыкнул.
— Чонин, утро, конечно, доброе, но как ты пойдёшь в таком виде на работу? Явление мехового темнейшества верхом на байке полицейские точно не оценят. Хотя ты и без байка можешь развить скорость автомобиля, если гугл не врёт…
Ягуар шумно фыркнул, прогулялся к холодильнику и умудрился его открыть. Ухватил с верхней полки курицу в пластиковой упаковке, принёс к столу и покосился на Сэхуна.
— Ну ты вообще… — Сэхун отставил чашку, забрал у ягуара курицу и принялся возиться с завтраком. Оставив после себе ножку, отдал курицу ягуару. Курица исчезла в мгновение ока. И Сэхун завороженно пялился на облизывающегося ягуара. Розовый кончик языка смотрелся на фоне тёмного меха просто убийственно… соблазнительно.
Сэхун немедленно кинулся мыть посуду. Это успокаивало. Немного. Хотя бы отвлекало от мысли о соблазнительности неправильных ягуаров.
Покончив с мытьём посуды, Сэхун вернулся в спальню и распахнул дверцы шкафа. Выбрал светлую рубашку и серый костюм, подмигнул отражению ягуара в зеркале и принялся переодеваться.