— По-моему, выходной у тебя не сегодня. Дело твоё, конечно, но ты говорил, помнится, что не особенно любишь быть в звериной шкуре.
Это тоже не произвело нужного эффекта. Сэхун пожал плечами, собрался, напоследок погладил ягуара и отправился на работу.
Ехал в своей машине по хорошо знакомой дороге, лениво размышлял о причинах, из-за которых Чонин предпочёл облик зверя, а потом ударил по тормозам. Потому что перед машиной увидел… Чонина.
Сэхун зажмурился, через минуту оглянулся и открыл глаза, вновь сел нормально и сжал пальцами руль. Дорога впереди и позади была чистой.
— Что за…
Он бросил короткий взгляд в зеркало и снова обернулся. Нет, просто показалось, что увидел в зеркале Чонина.
Сэхун хотел тронуться с места, но замер. Вспомнил, что при сборах видел в зеркале отражение ягуара. И во сне видел в воде отражение ягуара.
“В облике зверя у меня отражение такое, как сейчас”.
Сэхун завёл машину и резко вывернул руль, разворачиваясь на узкой дороге. Через шесть минут вбегал в дом и несся вверх по лестнице.
Ягуар по-царски возлежал на кровати, слегка подёргивая хвостом. С любопытством смотрел на Сэхуна и не пытался встать, чтобы уйти в другую комнату, например.
Сэхун торопливо распахнул дверцы шкафа. Посмотрел на ягуара прямо, потом уставился на отражение в зеркале. В зеркале на кровати тоже лежал ягуар.
Сэхун прислонился спиной к дверце и медленно сполз на пол.
— Вот чёрт… Так ведь быть не должно, да? Чонин?
Ягуар и ухом не повёл.
— Кай? — едва слышно позвал Сэхун.
Ягуар тут же спрыгнул с кровати, подошёл вплотную и слегка боднул его головой в плечо.
— Почему ты не обращаешься? Шесть утра уже было…
Ягуар фыркнул и сел рядом с ним на полу.
Сэхун нашарил телефон и позвонил шефу. Сбивчиво предупредил, что сегодня не выйдет. К счастью, не пришлось сочинять причину. Шеф напомнил о беседе с врачом, тот говорил, что Сэхуна может беспокоить рана на руке. Сэхун не стал возражать против такой версии и сбросил вызов.
— Я ничего не понимаю, — беспомощно сообщил он глядящему на него ягуару. Тот снова шумно фыркнул и принялся сосредоточенно вылизывать Сэхуну лицо.
========== - 11 - ==========
Комментарий к - 11 -
Доброй ночи, котички :)
Несу вам знакомство с родителями)))
Ваша Бета
- 11
Сэхун перебрался с ягуаром в гостиную, провёл несколько экспериментов с зеркалами, но в них всё время отражался зверь. Полчаса Сэхун пытался просто говорить — мягко и доброжелательно, убеждая Чонина превратиться обратно в человека. Ягуар вёл себя так, как полагалось хищнику, несмотря на все увещевания. Слабый интерес он продемонстрировал исключительно при виде пенала с картами.
Сэхун достал карты, отсеял заготовки и перебрал оставшиеся. Ягуар подошёл к нему, положил голову на колени и скосил глаза на карты. Провести ещё один эксперимент Сэхун не успел, потому что в стороне от него вежливо кашлянули, привлекая внимание.
Сэхун едва не свалился с дивана, уставившись на развалившегося в его любимом кресле типа. Тип был длинным, нескладным, ушастым и смешливым. Озорство выдавали не только искорки в тёмных глазах и слегка изогнутые в намёке на улыбку губы, но и вообще весь облик незнакомца. Художественно изодранные джинсы и футболка с яркой надписью на груди “Сам дурак” отлично сочетались с общим видом типа.
— Ты гляди, какая меховая прелесть, — с умилением просюсюкал тип, восторженно глядя на ягуара. Наклонившись вперёд, он вытянул руку и поманил ягуара пальцем. — Кис-кис-кис…
— На вашем месте… — начал Сэхун предупреждающим тоном. Не успел. Сверкнули клыки, но, по счастью, ушастый тип отдёрнул руку вовремя и не лишился её.
— Некоторые вещи не меняются, — подытожил гость и одарил ошарашенного Сэхуна ослепительной улыбкой.
— А вы…
— Чанёль. Ничего, что я так, по-свойски, забежал на огонёк? Он ведь у тебя живёт теперь. — Чанёль указал на ягуара. — Мой сынуля.
— Гм… — Сэхун лихорадочно соображал, которого из родителей Чонина видит перед собой. И родитель ли это вообще, если учесть попытку ягуара отхватить ему руку.
— Я тот, который тёмный. Со светлым встречаться не советую. Особенно тебе. Особенно в ближайшее время.
— Почему? — Перспектива встречи с ангелом казалась куда приятнее.
— Потому что ему нужна твоя душа, а если кому-то из светлых понадобилась душа смертного, то сразу кранты. Смертному. Как бы это… плоть обременяет и прочие ля-ля. В их философии сам я ногу сломаю. Или сломлю? Неважно. Просто держись подальше от ангелов, пока не испортишься. Вот когда испортишься, им будет на тебя пофиг.
Сэхун всё отчётливее понимал, что не успевает за Чанёлем, поэтому решил перевести беседу в нужное ему русло сам.
— Если вы его папа, — Сэхун указал на ягуара, — то можете мне кое-что объяснить? Он в таком вот виде с ночи и не меняется. Разве не должно быть иначе? И в отражениях я его не вижу, только ягуара.
— Умный мальчик. — Чанёль вытянул длинные ноги и чуть опустил веки, спрятав под ресницами то, что сейчас отражалось в его глазах. — Мысли есть?
— Какие? Я мало знаю о… о перевёртышах. Послушайте, я вообще ничего не знаю о таких, как вы. Вы и на демона не особенно похожи. И в моей жизни таких существ раньше не было. Я в вас и не верил вовсе.
— А потом с тобой случилось хмурое солнышко, да?
— А?
— Чонин. Хмурое солнышко. Моё.
Ягуар возмущённо рыкнул. Сэхун и Чанёль одновременно шикнули на него, чем привели его меховое темнейшество в лёгкое замешательство.
— Да нет, началось всё с убийств и кристаллов. Чонин уже потом… случился. Но я в самом деле ничего не знаю. Только то, что он рассказывал об источниках силы, которые нужны всем.
— Ой, да я тебе сейчас всё объясню на пальцах, — оживился Чанёль. — Всё проще простого. Как всегда. Мало власти.
Чанёль картинным жестом отвёл руку в сторону, развернув ладонь вверх и раскрыв её так, словно хотел, чтобы ему туда что-нибудь положили. Сэхун с недоумением потаращился на эту самую ладонь и вопросительно вскинул брови.
— И?
— И всё. Всегда есть кто-то, кому мало того, что он имеет — и движняк пошёл. Великие создания. Без них прогресс загнулся бы в зародыше.
— Хотите сказать, Чонин кому-то мешает?
— А, по-твоему, он тут так, гуляет? И источники силы у всех из-под носа таскает ради смеха? Не, ну я, положим, могу оценить и поржать, но не все же со здоровым чувством юмора. Некоторые обижаются, когда садятся в лужу. Хотя логика? Сел в лужу сам, но обиделся на другого. Странные существа…
Сэхун решительно повёл перед собой ладонью, чтобы притормозить Чанёля. Заодно вспомнил, что Чонин говорил о хорошо подвешенных языках. Видимо, и впрямь тот самый родитель. Но такими темпами…
— Давайте проясним кое-что. Чонин ведь делает эти штуки… печати. И он всегда здесь. Откуда у него враги? Я ведь правильно понимаю ваш намёк?
— Правильно. — Чанёль сел прямо и совершенно внезапно стал серьёзным. — Кай — Мастер Печатей. Мастер, который способен раскрыть потенциал любого источника силы по максимуму. И его мастерство со временем растёт. Есть и другие Мастера, но Кай — лучший. Хотя бы сейчас. Его печати почти вечные. Ну или способны прослужить так долго, что это время сравнимо с вечностью. Чем большим количеством печатей ты владеешь, тем ты сильнее. Печати Кая стоят дорого. Понимаешь? И при этом он полукровка. Болтается среди смертных и совершенно не интересуется делами по ту сторону.
— Но ведь это наоборот хорошо, — пожал плечами Сэхун. — Он нейтрален, поэтому врагов у него быть не должно.
— Ага, щас. Как раз это приводит к тому, что его не любят сразу все. Потому что никаких гарантий. Полукровки зависят от своих талантов. Покажи Чонину источник силы — и ему будет наплевать на владельца. Он тут же захочет сделать печать. Даже не подумает, для чего после эту печать смогут использовать. В этот раз так и получилось. Он сделал последнюю печать и даже не подумал, что его самого этой печатью и припечатают.
— Что значит… — Сэхун невольно сполз с дивана, уселся рядом с ягуаром и обхватил его обеими руками.
— То и значит. Печать Чонина использовали против него, разделив его сущности и заперев одну половину в преисподней, а другую — в облике зверя. Ты вот сейчас демона тискаешь, между прочим.
Сэхун озадаченно осмотрел ягуара и погладил чёрный мех.
— А сам Чонин…
— Это он и есть. Просто демоническая половина. И ты бы поосторожнее с ним. Цапнет ещё. Фатально так. Не то чтобы эта половина была неразумна, но где-то возле. Потому что Чонин полукровка. Его нельзя так просто разделить на две части. Эти две части не могут существовать по отдельности. Потому что смешанная кровь. Такова его природа. Ни туда и ни сюда, а сразу и так, и эдак. Думаю, его и разделить-то удалось только потому, что он всегда старался подавлять демоническое проявление своей сущности. И я в недоумении, почему ты до сих пор жив. Вот если бы он тебя за ночь слопал, я бы как раз не удивился. В общем, ягуар тут пока и довольно безопасен, потому что выполнять задачи Господина он не будет, “кукол” тоже не тронет…
— Тронет.
— Нет, не тронет. Ягуар будет защищать только то, что считает своей собственностью. Этот дом, например, и тебя, раз до сих пор не прибил. Не больше того. Сам же Господин загорает в преисподней в клетке и бьётся головой в стену. А ведь я его предупреждал.
— Почему он в клетке?
— Потому что Мастер Печатей. Небось, Фох думает, если подержит его в клетке лет эдак пятьсот, то Чонин будет ему лепить печати как куличики. — Чанёль прищурился и хмыкнул. — Разбежался. Чонин — это такая упрямая скотина…
— Пятьсот лет? — Сэхун растерянно смотрел на Чанёля и пытался прикинуть такую прорву лет на себя любимого. Ему явно не светило протянуть пятьсот лет в ожидании чуда.
— Пятьсот лет — это немного, но когда сидишь взаперти, время тянется медленнее.
— Почему бы вам не пойти к этому Фоху, не дать ему по рогам и не забрать Чонина из клетки? — резонно поинтересовался Сэхун, которого прямо сейчас никакие пять сотен лет точно не интересовали.
— Как у тебя всё просто, — Чанёль вздохнул и переплёл пальцы, — нет уж. Стоит мне только подойти к его владениям, и он вытащит Чонина из печати.
— Это же хорошо, нет?
— В преисподней? Если Чонин окажется в преисподней и вне печати, ещё и не в облике демона, то как долго он там протянет? Вот именно. Это его прикончит. Да и где я, а где Фох? Наши ранги отличаются. Скажем, если Фох нападёт на моё владение и всё порушит, это будет называться расширением и поглощением. Нормально. А вот если я приду к нему и побью в доме всю посуду, меня вызовут на ковёр и — в лучшем случае — отчитают и по ушам надают. По моим роскошным ушам…
— Почему же он не напал на ваше владение?
— Потому что у меня их туча, и никто не знает, которое из них настоящее. Я и сам уж не помню, если честно. За столько времени малость подзапутался в мистификациях. Официально я вообще умер. Два раза в Бремене, в 1528 году и 1589 году. Раз пять в Мюнхене. Семнадцать раз давал посмертные гастроли в преисподней. Разок даже у Фоха в замке умирал. Он думал целых два года, что отрубил мне голову, но потом Хозяину приспичило устроить общий сбор, пришлось воскреснуть. Последний раз, кажется, я трагично погиб в Гамбурге с 1805 года по 1815 год. Двигал коней со вкусом десять лет кряду, чтобы поубедительнее было. Ты слышал, наверное. Фауст там, граф Калиостро, все дела…
Сэхун открыл рот, поперхнулся и закрыл. На всякий случай. А то мало ли.
— Так что мне путь во владения Фоха закрыт. Да и бесполезно. Моё появление ни к чему не приведёт, потому что мало свистнуть печать с Чонином оттуда, надо ещё и как-то Чонина из печати достать. А я уж точно не знаю, как Фох умудрился разделить сущности и на что печать настроил.
— И как быть? — тихо спросил Сэхун, запустив пальцы в мех ягуара.
— Не знаю. Я поэтому и пришёл сюда. Чтобы на тебя посмотреть.
— В смысле?
— Ну ты ведь знаешь, кто такой Чонин, а он до сих пор у тебя живёт. Значит, ты не отказался. Значит, ты кое-что можешь.
— Что я могу? — Сэхун удивлённо вскинул голову. — Я же… я же не вы. Я просто… человек.
Чанёль медленно покачал головой.
— Ты не просто человек. Ты человек, которого он выбрал. И его меховое темнейшество вон как смирно сидит, пока ты его тискаешь. Был бы ты просто человеком, валялся бы сейчас с прокушенным черепом. Но не валяешься, значит, ты настолько особенный, что даже в таком состоянии демон признаёт тебя. Не знаю, что он тебе рассказывал или не рассказывал, но ты можешь знать способ помочь Чонину. И ты можешь сделать это. Если захочешь. А ты хочешь?
Сэхун промолчал, обдумывая слова Чанёля.
— Если не хочешь, то ничего. Рано или поздно печать потеряет свои свойства, и он выберется. Может, выберется и раньше. Всё-таки о печатях он знает больше всех. И это его печати. Правда, он лишён демонической сущности и способностей, но и времени у него навалом. Извернётся как-нибудь. Фох, конечно, может мучить его для разнообразия, но полукровки живучие…
— Мучить? — забеспокоился Сэхун.
— Знаешь, когда держишь кого-то вот так, — Чанёль показал ему крепко сжатый кулак, — то так и тянет насладиться властью. Особенно тех, кто сомневается в своей силе. Ведь пленник у тебя в руках и беспомощен. Можно делать что угодно, упиваясь своим могуществом. Я и рад бы сказать, что Фох непоколебим и силён, но увы. Он всюду видит интриги и заговоры против себя любимого, а значит, сомневается в собственном могуществе. Не волк, а трусливый шакал. Чужая слава ему спать спокойно не даёт. Ему всё кажется, что другие его затмевают. А это значит, что он сам считает себя слабым и ничтожным, пусть и не признаёт этого. И значит, мучить Чонина точно будет.
Сэхун машинально сжал пальцами густой мех и крепче обнял ягуара. Думать о том, что Фох будет мучить Чонина, ему не хотелось, но думалось в первую очередь. Кровь у Чонина была красная. И горячая. Совсем как у человека. И если ему сломать руку, ему наверняка будет больно.
— А вы можете закинуть меня во владения Фоха? Вряд ли он обратит внимание на жалкого смертного, а я под шумок стяну печать, и вы вернёте меня обратно.
Чанёль вновь покачал головой.
— Ты и минуты в преисподней не протянешь. Там не место живым людям. Если даже Чонин там не может пробыть долго, то у тебя и вовсе нет шансов.
— Но как тогда быть?
— Подумай. Я не знаю, как и чем вы связаны с Чонином. Но если кто-то и знает способ, то только ты. Думаешь, я бы не сказал тебе, если бы знал? Я тёмный, верно, но Чонин — мой сын. И я не хочу, чтобы он погиб или сидел взаперти в преисподней. Это и так… мучительно. Когда приходится жить по разные стороны бытия, потому что мой мир губителен для него, а его мир — губителен для меня. Я могу приходить сюда лишь на время. Может, потому он и вырос таким диким, что не видел родителей так, как положено. В этом отношении люди куда счастливее. Их семьи… у нас такого не бывает.
— Но я вообще ничего не знаю! — в отчаянии воззвал Сэхун. Это всё выглядело нелепо, как и уверенность Чанёля, что Сэхун в силах помочь Чонину.
— Знаешь. Просто подумай. О том, что мне удалось узнать, я тебе уже рассказал. Чонин у Фоха в преисподней, заточён в последнюю печать и разделён. Он не может уйти путём демона, потому что его способность к перемещению осталась вот у этой кисы, как и способность обращаться демоном. У него остались только Глаза Смерти. Глаза Смерти у него от светлого папочки, так что Фох не может отобрать эту способность. Подумай, мальчик. А ещё подумай о другом… Ты можешь вытащить его, но после он может оставить тебя ради кого-то другого. Что тогда? Или подумай о том, что ты смертный, а он — нет. И стать смертным он не сможет никогда, пусть и хочет этого. Подумай о том, что вам всё равно придётся расстаться.
— Вы хотите, чтобы я помог ему или нет? — мрачно уточнил Сэхун, переварив всё сказанное.
— Хочу, конечно.
— Тогда зачем говорите мне всё это?