– Ну, голос вроде приятный, – сухо заметила Мальва.
– Уверен, у него много других превосходных… качеств, – выдавил Гален.
На деле он не понимал до конца, как относится к спанскому принцу. Спания была союзником Вестфалина во время войны, и Галену довелось сражаться рядом с некоторыми частями спанцев. Они ему не особенно понравились: слишком заботились о чистоте мундиров. Вестфалинцы питали куда большую склонность к драке без правил и куда меньшую – к порядку. Гален гадал, как понравится спанскому принцу править таким народом.
Он проводил Мальву до выходивших в сад широких раздвижных дверей. Тут же выбежала горничная, отчитала юную девицу и утащила внутрь. Гален на миг смутился, надеясь, что горничная не сочтет его нахалом за прогулку с принцессой. Но вместо этого прислуга поблагодарила юношу за то, что нашел и привел ее сбежавшую подопечную. Гален вернулся к работе, успокоенный на сей счет, но не насчет принца.
И состязания за руку одной из принцесс.
Об этом беспокоиться не стоило. Спустя неделю спанский принц уехал с пустыми руками и в ярости. Один из садовников, который ухаживал за горничной, поведал Галену и Вальтеру, что принц провел несколько ночей в зале рядом с покоями принцесс, одну ночь проторчал под окнами в саду и даже был допущен провести ночь в гостиной, куда выходили спальни их высочеств. Он ничего не слышал и не видел, однако их туфли каждое утро оказывались сношенными, а сами они – усталыми, как всегда.
Гален с Вальтером наблюдали за отъездом Фернана. Принц отличался исключительным щегольством и, следя за погрузкой своих многочисленных чемоданов в багажный фургон, с чувством размахивал руками и ругался на спанского посла, явившегося его проводить. Кружевные манжеты принца порхали, но густо напомаженные и изящно уложенные волосы держались словно приклеенные, как он ни бушевал.
– Слишком гордый, – прокомментировал Вальтер.
Гален подпрыгнул: они долго стояли молча, и он почти забыл о присутствии старого садовника.
– То есть?
– Этот молодой человек слишком горд. Он проходил по саду несколько дней назад, и я думал дать ему кое-какой совет, поделиться мудростью, так сказать. Но он оказался слишком заносчивым и не стал слушать.
– Понимаю, – искоса взглянул на Вальтера юноша. – А какой совет вы пытались ему дать?
– Совет, который я дал бы ему, разительно отличается от того, какой я дал бы тебе, – загадочно ответил Вальтер. – Его не так… благословили… как тебя. – И с этими словами старик похромал прочь.
Тряхнув головой, Гален переключил внимание обратно на двор.
Заметив наблюдающего за ним садовника, принц резко развернулся и принялся орать в его сторону. Гален хотел было ответить, но немногие известные ему слова на спанском были крайне неприличны, поэтому он лишь поклонился и вернулся к работе.
Спустя неделю прибыл второй сын короля Ла-Бельжа.
Ла-Бельж
«Второй сын короля Ла-Бельжа довольно красив, – думала Роза, пока тот кланялся, – если вам нравятся темные волосы и голубые глаза». Фрезии, судя по ее лицу, нравились. Розу же это не трогало. Она лежала на диване в гостиной, подпертая подушками и закутанная в шали. Старшая принцесса грациозно наклонила голову.
– Я принц Бастьен, – представился гость по-вестфалински с сильным акцентом. – Приятно с вами познакомиться. Со всеми вами. – Глаза его оценивающе скользнули по остальным девочкам.
Фиалка и Петуния сидели на диване справа от Розы, Маргаритка слева, у ее ног свернулась комочком ее близняшка Мальва. Все они пребывали не в лучшем виде: красные носы и слезящиеся глаза по-прежнему преобладали. Половину девочек сотрясали затяжные приступы кашля, а Роза от слабости не могла долго стоять. Но лихорадка у нее спала, поэтому она согласилась официально приветствовать ла-бельжского принца.
– Приятно познакомиться с вами, принц Бастьен, – очень тихо произнесла Роза.
Заговори она громче, неминуемо закашлялась бы.
Фрезия, оправившаяся от болезни почти так же быстро, как Мальва, пришла на помощь и представила сестер. Роза видела, как остекленели глаза принца, пока Фрезия быстро произносила двенадцать имен, и подавила вздох. По опыту она знала, что ее имя он запомнит, поскольку она старшая, но Мальва постоянно жаловалась, что ее называют Маргариткой или, хуже того, Фиалкой. Не многим визитерам удавалось различить близнецов, и еще меньше давали себе труд разобраться в именах кого-либо моложе пятнадцатилетней Примулы.
Верный традиции, принц Бастьен после представления едва уделил секунду младшим девочкам. Он подтянул стул к Розиному дивану и принялся занимать ее рассказом о путешествии из Ла-Бельжа в Брук, весьма комично описав капитана речного баркаса, который плевался после каждой фразы. Однако Роза заметила, что он не сосредоточивался полностью на ней, а включал в беседу и Фрезию с Лилией.
Позже, когда они одевались к ужину, Лилия ядовито согласилась:
– Ну да, уж к папиному трону его сердце точно прикипело. Он флиртовал с нами тремя одинаково.
– Почему это? – Фрезия возилась с волосами, прикидывая эффект от вплетенной в темные кудри алой ленты. – На случай, если одна из нас окажется глупее других?
– На случай, если одна из нас начнет питать к нему слабость и откроет тайну, полагаю, – объяснила Роза и высморкалась в платок. Какое облегчение остаться одной, среди сестер, где можно сморкаться, не заботясь, насколько женственно выглядишь. – Зачем я только встала с постели?
К тому моменту, когда принц Бастьен завершил свое повествование, голова у Розы уже кружилась. Давно и с трудом сдерживаемый приступ кашля позволял дышать лишь урывками. Одна из горничных, заметив страдания старшей принцессы, выпроводила посетителя, поспешила снять с Розы чайное платье и уложить ее в постель.
Бедняжка надеялась присутствовать на официальном ужине в тот вечер, но послала горничную доложить отцу, что роль хозяйки снова придется играть Лилии. Петунию, Фиалку и Маргаритку также решено было оставить в постели.
– Узел лучше смотрится на затылке, – заметила она Фрезии. – И кончай прихорашиваться.
– Собираешься читать мне нотации про суетность, как Прим? – изогнула Фрезия бровь, глядя на отражение Розы в зеркале.
– Твое тщеславие меня не волнует, но шуршание и напевание утомляет до невозможности.
– Я не напеваю!
– А вот и напеваешь. Ты всегда напеваешь, когда причесываешься. Это раздражает.
– Знаешь, она права, – поддержала сестру Лилия, вдевая в уши аметистовые сережки. – Ты напеваешь, когда причесываешься и перед тем как заснуть.
Сраженная вестью о наличии у нее дурной привычки, Фрезия завершила туалет в молчании и вышла из комнаты. Роза только-только закрыла глаза и начала уплывать в сон, когда услышала, как пищат и щебечут в гостиной младшие сестры.
В комнату влетела Сирень с огромным букетом в руках.
– Ну разве они не прелесть?
Она развернула цветы, и Роза поняла, что это не один большой букет, а три маленьких. Один полностью состоял из лилий, второй – из сиреневых гроздьев, а третий – из темно-алых роз.
Как ни странно, каждый букет стягивал вязаный шнурок из черной шерсти, но, когда Сирень протянула ей алые розы, Роза сочла, что это очень красиво. Она поднесла цветы к заложенному носу и попыталась понюхать. Внутрь пробился лишь отдаленный намек на аромат, поэтому принцесса нежно погладила себя по щеке мягкими лепестками, смакуя изысканное ощущение. Порой она чувствовала себя виноватой, что отец тратит столько денег на сады, особенно на обогрев и поливку теплиц, но в данный момент оно того стоило.
– Грета говорит, их принес новый младший садовник, – выпалила Сирень. – Он отдал их ей в большой корзине и попросил отнести нам после десерта. Я собираюсь повязать свой лентой под цвет платья и взять с собой на ужин. – Она вышла, не переставая любоваться темно-лиловыми и бледно-розовыми цветами.
– Новый младший садовник? – Лилия взглянула на Розу поверх собственного белого букета. – Это не тот, из-за которого ты в фонтан свалилась?
– Он не виноват, – твердо сказала Роза.
В первую неделю болезни она ругала Галена на чем свет стоит, но в последнее время смилостивилась, наблюдая, как неустанно он трудится в саду ее матери. Ощущение мягких красивых цветов у щеки также изрядно смягчило ее.
Следующей в комнату вошла Мальва. Ее букет из ярко-красных цветков ярко выделялся на фоне бледно-розового платья.
– Лилия, пора на ужин. Они там так орут – я едва гонг расслышала. – Она дернула темноволосой головкой в сторону гостиной, где сестры сравнивали букеты.
– Дай только ленточку покрасивее завяжу, – сказала Лилия, метнувшись к своему туалетному столику в поисках чего-нибудь подходящего к платью.
– Как думаешь, почему он их послал? По-твоему, он сначала получил разрешение?
– Уверена, что получил, – беззаботно отозвалась Мальва. – На днях он провожал меня домой из сада, когда Фернан приехал. Он очень добрый. И красивый. – Она пошевелила бровями на Розу, но та предпочла проигнорировать намек. – Не надо новой ленты, так они выглядят интереснее, – сказала она Лилии, поправляя завязку, стягивавшую тонкие стебли ее тезок. – Думаю, шнурок тоже Гален сделал. В обеденное время он сидит на камнях под нашими окнами и вяжет. По-моему, он даже носки себе вяжет сам.
Лилия подняла глаза от туалетного столика:
– Правда?
– Да, но Роза лучше знает, чем я, – пропела шалунья и выпорхнула из комнаты, зарывшись носом в цветы.
Лилия взглянула на Розу, но та лишь пожала плечами, надеясь, что не покраснела.
– Необычный молодой человек, – пустила Лилия пробный шар.
– Но красивый! – крикнула из-за двери Мальва.
Две старшие сестры закатили глаза.
Когда те, кто чувствовал себя достаточно хорошо, отбыли на ужин, Роза прикрыла глаза и задремала. Она спала лучше, чем за все предыдущие недели, даже месяцы, с букетом роз, засунутым в подушки около ее щеки. Как и Мальве, ей понравился вязаный шнурочек, скреплявший цветы, и она теребила его, засыпая.
Когда она проснулась, оказалось, что к ней в спальню заглядывает Бастьен и ухмыляется. От испуга она сжала букет слишком сильно и уколола палец. Большую часть шипов Гален убрал, но один пропустил.
– Ой! – Роза сунула палец в рот, а затем чихнула в платок.
– Бедняжка принцесса, – сказал от дверей принц Бастьен. – Вы все еще больны?
– Да, я все еще больна, – раздраженно огрызнулась Роза и от души высморкалась, не заботясь о том, насколько привлекательно или женственно выглядит.
Она была в ночной рубашке. Какого черта он заглядывает к ней в спальню и таращится на нее подобным образом?
– Принц Бастьен? – У его локтя появилась всегда ответственная Лилия и бросила извиняющийся взгляд на Розу. – Почему бы вам не показать нам ту карточную игру, о которой шла речь за ужином?
– А Роза к нам не присоединится?
– Нет, боюсь, Ро… моя старшая сестра слишком устала, – отрезала Лилия.
Она ловко увела Бастьена, и Роза провела остаток вечера, слушая веселье через открытую дверь спальни. В десять горничные приготовили их всех ко сну и застелили кушетку для принца в гостиной. В четверть одиннадцатого горничные и ла-бельжский принц крепко спали.
Они не проснутся до зари, как бы девочки ни шумели. Псы из ада могли пронестись с лаем через гостиную, но и они не потревожили бы сон, одолевший Бастьена и слуг.
Опираясь на руку Лилии, Роза взглянула на принца, когда проходила мимо. С отвисшей губой и струйкой слюны, капающей на атласную подушку, он показался ей вовсе не таким красивым, как при первой встрече. Она покачала головой и понюхала свои цветы. Потом Лилия открыла тайный проход, и они отправились на полночный бал.
Спустя три дня принц Бастьен уехал в разочаровании.
Теплица
– Не знаю, сколько еще принцев им удастся найти, – сказал Вальтер. Они с Галеном подрезали в тропической теплице экзотические фруктовые деревья, слишком нежные, чтобы расти в открытом грунте Вестфалина в любое время года. – Было уже шесть?
– Семь, – ответил Гален.
Он вел тщательный подсчет. Мальва, как и другие младшие принцессы, которые чувствовали себя лучше, иногда останавливалась в саду и шепотом делилась с Галеном своим нелицеприятным мнением о принцах. Роза не выходила, хотя Гален часто видел ее у окна. Из-за золотисто-каштановых волос она казалась еще бледнее. Он снова хотел послать ей цветы, но принцесс было слишком много, и незамеченным подобный жест не прошел бы, а послать букет только Розе было бы с его стороны неправильно. Он объяснил свой первый подарок необходимостью проредить цветы в теплицах.
– И все как один надменные и себялюбивые, – поцокал языком Вальтер. – Лишь бы до трона добраться, а до принцесс им и дела нет.
И все семеро уехали, не разгадав тайну сношенных бальных туфель. Слышали, как король орал в любое время дня и ночи на любого, кто готов был слушать. Отношения с соседними странами сделались еще напряженнее, чем прежде. Если король Грегор, объявив состязание за свой трон, рассчитывал заставить страны Ионии[2] объединиться, то он просчитался.
– Уже три месяца, – внезапно сказал Гален.
Вальтер только фыркнул.
– Принцесса Роза больна уже три месяца.
– Она идет на поправку, – заверил его Вальтер. – Воспаление легких всегда протекает тяжело, даже у молодых. – Старик похлопал юношу по руке. – Ты славный парень, если беспокоишься о них, Гален. Очень славный.
И тут дверь в дальнем конце теплицы открылась, и вошли две фигуры. Спасаясь от холода, они закутались так плотно, что наверняка юноша смог определить лишь их принадлежность к женскому полу. Однако, когда парочка избавилась от капоров и плащей, исходя паром во внезапном тепле, Гален узрел принцессу Розу собственной персоной, опирающуюся на руку музыкальной принцессы… Гортензии вроде бы.
Гортензия подвела Розу к скамейке под банановым деревом и отошла поглядеть на цветущие лианы. Гален положил секатор. Вальтер вскинул бровь, и юноша ухмыльнулся. Он сорвал апельсин с ближайшего дерева, подмигнул старику и направился по проходу к скамье.
Теперь, проработав при дворе уже некоторое время, то и дело натыкаясь на принцесс и министров, послов и принцев, он изрядно отшлифовал манеры.
– Доброе утро, принцесса Роза, – галантно произнес Гален и с поклоном предложил ей апельсин.
По правде говоря, ее вид его слегка шокировал. В окне она смотрелась романтически-бледной и тонкой, но вблизи сделались очевидны чрезмерная худоба, впалые щеки и залегшие под глазами темные круги. Густые золотисто-каштановые волосы были убраны в простую тугую косу и лишь подчеркивали строгую белизну кожи на фоне темного платья.
Однако улыбка Галена не дрогнула. Он подумал, что теперь она стала даже красивее, в ней появилось нечто неземное и зрелое, чего раньше не наблюдалось.
– Позвольте преподнести вам этот апельсин, ваше высочество, вкупе с пожеланиями скорейшего выздоровления.
– Вы очень щедры, мастер Гален, – ответила она, еле заметно посверкивая глазами, – особенно учитывая, что эти апельсины принадлежат моей семье. – Она приняла у него оранжевый шар и принялась перекатывать в ладонях. – И учитывая, что болезнь моя, скорее всего, является результатом падения в фонтан в день нашего знакомства.
Гален поморщился. Он знал, что она это припомнит, но надеялся, что не станет держать на него зла. Хотя, судя по призрачной улыбке на бледных губах, принцесса говорила не всерьез.
– Что ж, ваше высочество, мне известно, насколько я неотразим, но вряд ли можно меня винить, если моя красота подействовала на вас так сильно, что вы упали в обморок, – заявил юноша, вставая в позу.
В животе у него порхали бабочки, и он гадал, не слишком ли далеко зашел в своем поддразнивании.
Но он был вознагражден: Роза рассмеялась – это был высокий, чистый звук – и бросила в него апельсином. Гален ловко поймал подачу, но, когда смех ее перешел в кашель, уронил апельсин и склонился над ней, не смея похлопать девушку по спине или взять за руку.