Бройслав щурился как сытый кот, наблюдая за мной с улыбкой. Мне чудилось, что ему доставляет большое удовольствие видеть на мне свою рубашку, еще теплую, пропитанную его парфюмом.
— Ты кто и что тебе нужно от меня?
— Все.
— Что «все»? Конкретизировать сможешь или сначала в душ? Я бы тоже не отказалась. Твои шакалята сутки держали меня в гробу, а там душа не было.
— Где держали? — посерьезнел и насторожился.
— В гробу. Гарик сказал, что это твоя идея.
Бройслав помрачнел и начал натягивать брюки.
— Ты кто? — закружила вокруг него.
— Бройслав Энеску.
Я ожидала услышать эту фамилию и все же была не готова к тому. Села на стол и начала лихорадочно соображать, следя за мужчиной.
Энеску: влиятелен, богат и психически неоднозначен. Как перевалочный пункт не подходит. Это не пресмыкающееся, не грызун, это хищник, с которым я могу не справиться, плюс его окружение — подобное к подобному. С такими лучше не играть и держаться от них на расстоянии, что я благоразумно делала до сегодняшнего дня. Только с Аббасом связаться нечистый попутал — Ка-а — Макрухин, чтобы ему икалось!
Но опять же, что от патрона, что от его друзей скрываться, что от моих бывших объектов — лучше норки не придумать. Энеску, как истинный хищник, на свою территорию никого не пускает. Но насколько сильно у меня получится его приручить, а главное получится ли при этом не приручиться самой? Мои глаза, будь они неладны, любовались его фигурой, профилем, а не выявляли как обычно тонкие струнки души, на которых бы я потом сыграла как на арфе. Неужели мне встретился превосходящий меня противник? Тогда дело плохо.
Бежать? Глупо. Пока.
Некуда, не с чем.
Переждать, разведать обстановку? Резонно, только сердце, черт его дери, может подвести и пара суток отсрочки приведут меня к катастрофическим последствиям — я привяжусь к Бройславу и потом придется отдирать его от своей души по клеточке, а я не мазохистка. По уму мне бы испариться отсюда прямо сейчас, но разум советует «подожди», и любопытно: как живут элитные хищники? В эти вольеры мне заглядывать не доводилось.
— Пойдем, — обнял меня мужчина, подтягивая к себе властно и нежно, и я почувствовала себя собачкой из рассказа Толстого " Лев и собака".
— Куда?
— На мою половину. Там никто тебя не потревожит. Примешь душ, проверишь ассортимент моих рубашек, потом решим с одеждой, — улыбнулся.
— В магазин не поеду.
— Есть каталоги. Менеджеры. Кому надо — сами приедут.
Правильно — гегемонам не по чину по бутикам бродить — бутики к ним сами на дом приезжают всем составом служащих и ассортиментом товара.
Подобная перспектива мне нравилась — не нравилось ее приложение — настораживающая мягкость тигра Бройслава. Хотя, может он и не тигр, а нечто большее, один из выживших динозавров? Тогда мне не хотелось бы увязнуть на его зубах.
— Зачем меня привезли сюда? — спросила, как только мы вышли из комнаты.
— Я скучал.
— А-а.
Аргумент. А ничего, что мы не были знакомы до сегодняшнего дня?
В принципе изначально было ясно — динозавр — крези.
Мне б с обычным справиться.
Его рука на моей талии серьезно беспокоила, и дело было даже не в том, что вел он себя как собственник — это нормально для любого самца — другое беспокоила: я вела себя как собственность. Мне нравилось, как он меня обнимает, нравилось, как смотрит, нравилось, что не отходит и ведет себя, словно мы знакомы века и влюблены друг в друга еще со времен Адама и Евы. Я умом понимала — нужно заявить о своей независимости, нужно узнать, куда попала и что от меня хотели, забыть сказанное в пылу «люблю» и вспомнить о себе, о том, что я предмет охоты многих желающих поквитаться, а также узнать многие из доставшихся мне по ходу службы в агентстве Макрухина тайнах.
Но я не испытывала чувства опасности рядом с Бройславом!
Не имела желания думать о чем-то, что-то решать, элементарно просчитать свои шаги хотя бы на час вперед!
У лифта стоял Гарик и хмуро поглядывал на нас. Бройслав кивнул мне на него:
— Это Гарик, начальник службы охраны и мой друг. Любые проблемы, вопросы — обращайся, он поможет.
Мужчина скривился, с презрением глянув на меня. Я же мило улыбнулась: поквитаемся?
— Он садист.
Бройслав нахмурился:
— Поясни.
— Рука тяжелая, манеры отвратительные, лексикон докера. И снотворное — гадость. О подручном, Иуде-Ванечке, молчу — ему под стать мальчик.
— Вы били ее? — тяжело посмотрел на друга мужчина.
Динозавр сердится? Новости. Из-за меня? На друга?…
Хороший знак. Пожалуй, погощу я здесь, и Бог с ним, с несовершенством психики Энеску — мне она уже нравится.
— Она прекрасно понимает по-английски, по-немецки, по-французски, и еще пять языков знает. Досье дать? — Гарик предостерегающе уставился на Бройслава.
— Позже.
— Какое досье? — полюбопытствовала я.
— Твоего патрона Макрухина. Есть пикантные снимки…
— Хватит, — оборвал его Энеску, закаменев лицом.
Я притихла и, кажется, побледнела — подобный поворот дела мне не на руку. Динозавры животные непредсказуемые, до конца наукой не изученные — сейчас тихий да добрый, а через минуту, кто знает, не употребит ли меня, попутав с дичью?
Лифт открылся и Бройслав пригласил меня в кабину вперед себя. Гарик перехватил его за руку и тихо спросил:
— Ты Дюма читал? "Три мушкетера"? Там женщина одна была. Красивая бестия, но сука конченная.
Бройслав смотрел в сторону — ни на меня, ни на него. Помолчал и качнулся к Гарику:
— Руку убери, — процедил так, что и у меня мороз по коже прошел.
И шагнул в лифт, нажал кнопку пятого этажа.
Я вжалась в угол кабины, понимая, что еще не играла, а уже проиграла. Привычка Макрухина собирать компромат на всех своих служащих была мне известна, и у меня досье было, наверное, самое пухлое. Вряд ли оно порадует и любого самого развязного антиморалиста, не то что морально устойчивого гражданина.
Как они могли достать досье? Макрухин продал? Мог. Бройслав, видно, цену покупки знает — не поскупился, а Семен купился.
Обычное дело — все продается и покупается, вопрос лишь в цене.
Скверно. Значит, вся моя подноготная у Бройслава на ладони и неизвестно, как он на то прореагирует, кому продаст или отдаст, что со мной сделает. Теперь у меня два выхода — извернуться, но его ручным сделать и пользовать в свое удовольствие, пригревшись в этой стае, или бежать, ног не чуя, и желательно уже сейчас.
— Успокойся, малыш, все хорошо, — удивил меня мужчина.
Я потерялась в его объятьях, растерялась, не зная, что думать, почувствовала себя маленькой девочкой, что еще не отведала грязи мира, не знала, как себя защищать, потому что и не нуждалась в том — у нее были защитники.
Бройслав не хотел омрачать счастье от встречи с любимой — сейчас она здесь, с ним, и этого довольно, остальное потом.
— Прошлое ничто. Все что было — прошло, теперь мы вместе, и что было в твоей жизни или в моей, не имеет значения. Да и разве это была жизнь?…
Глава 20
Благородство не вязалось с ним и все же оно проступало в глазах, поступках, вопреки его известным мне делам, вопреки волевому подбородку и жестким складкам у губ, манерам самоуверенного хищника, которому можно все — хоть звезду с неба, хоть премьер-министра на обед.
Его среда обитания была показательной — ничего лишнего, никого на этаже, что много меньше других. Помещений немного: огромный шикарный кабинет с бесконечностью книжных стеллажей, уходящих вверх, в башенку последнего этажа, спальня, ванная комната, гардеробная, бильярдная, гостиная зала с баром, винтовая лестница, ведущая в другую башню, и комната — оранжерея, в которой кроме растений только столик с креслами и камин.
Так живут одиночки, те, кто никого не пускает ни в жилище, ни в сердце. Так что же случилось теперь, чем я удостоилась чести познакомиться с его логовом, святая святых любого матерого хищника?
Я не спрашивала — я искала ответ в окружающих вещах, обстановке, и мне мерещилась моя трехкомнатная квартира в Москве, только значительно увеличенная в площади. Мне не хватало тепла, и я насытила ее мебелью и обоями точно таких же теплых оттенков. Меня давило одиночество, но я не решалась завести кошку или собаку, поэтому развела цветы и комнатные растения — и здесь их было предостаточно, хоть более шикарных, более прихотливых. Камелии, бальзамины, азалии, мединилла, спатифилюм Уоллиса, разные виды филодендронов — мне никак не удавалось их вырастить.
— Пуасентия! — вырвалось у меня невольно при виде удивительного сочетания зеленых листьев с оранжевыми и красными. — Она цветет, — посмотрела на Бройслава как на кудесника. — У меня не получалось ее вырастить.
— С ней нужно много терпения.
— Удивительно — ты выращиваешь цветы!
— Если быть честным, ухаживает за ними Канн — Король цветов. Он немой. В свое время пережил немало тяжелых минут, ушел в монастырь к буддистам, но не прижился. Прибился к нам и нашел себя в садовых работах и уходе за комнатными растениями. Не пугайся, если увидишь его здесь — порой он напоминает тень от человека и лучше понимает цветы, чем собеседника.
— Кого еще я могу здесь увидеть?
— Здесь? — обвел руками помещение и улыбнулся, подтянул меня к себе. По его потребности обнимать меня и не выпускать из поля зрения я заподозрила у Бройслава нешуточную паранойю. — Никого кроме меня.
— А там? — ткнула пальцем в сторону выхода из оранжереи.
— Меня. Иногда Гарика.
— А там, куда ведет винтовая лестница?
— Это мини обсерватория.
— Ты астроном? — удивилась в который раз.
— Бывший. Друзья-студенты даже прозвали меня Орионом. А чем увлекаешься ты?
— Флорой и фауной. Она занимает все мое время, — улыбнулась лукаво, а он загадочно в ответ, но ни грамма удивления, как я ожидала, в его взгляде не проступило. Он понял, о чем я?
— Здесь флорой занимается Канн, а фауна хоть и предоставлена в изобилии, совершенно безобидна для тебя. Завтра же я приглашу сюда священника и служащих из брачной конторы. Мы с тобой поженимся.
— Нет!
— Почему?
— Я уже была замужем — мне не понравилось.
Свобода прежде всего, и пусть ты богат как Крез, узду на меня тебе не купить.
Бройслав чуть отстранился, уставился поверх моей головы:
— Давно?
— И не раз.
Лицо мужчины потемнело, но взгляд по-прежнему изучал крону кротона.
— Почему развелась?
Потому что для этого брак и заключала.
— Характер скверный.
Бройслав хмыкнул и видно не поверил мне ни в том, ни в другом, потому что лицо посветлело, а взгляд вернулся ко мне.
— В этом мы так же похожи, — он провел по моей щеке пальцами, погладил губы. — Больше не упоминай о своем прошлом, договорились? Мне неприятно слышать, что ты была с другими. Я не знал, что ревнив. Боюсь, эта сторона моей личности может принести нам немало неприятных сюрпризов, поэтому не буди ее. Я дам тебе три дня, чтобы освоиться, а на четвертый мы поженимся. Без возражений!… Пожалуйста.
О, как же ему было тяжело играть роль покладистого млекапитающего!
Я промолчала, хоть язык сам просился высказаться. Особенно на счет ревности. На счет свадьбы — ерунда. Доблестный Гарик выдаст хозяину досье на Багиру, и вулкан ревности смоет любые воздушные замки в его воображении, погребет планы.
Уверена, о женитьбе он больше не заикнется.
А вообще, странный экземпляр — знает меня от силы час и уже делает предложение руки и сердца, но при этом ни на глупца, ни на легкомысленного романтика-идеалиста не похож. В таком типе эмоций минимум, расчета максимум — сама такая, знаю. И вот тебе глупые бредни о любви и совместной жизни. Нашел свою львицу? А с чего решил, что я его? Родимые пятна? Бред. Осталось проштудировать Моуди "Жизнь после смерти" и удариться в мистические тематики по реинкарнации. Только на фанатика этих направлений Бройслав так же не похож, он вообще не похож на верующего во что-то кроме собственных сил. Потустороннее для него из серии постороннего.
Он подхватил меня на руки и понес в ванную комнату, прервав размышления.
— Тебе придется обзавестись женскими вещами, — заметила я, оглядывая чисто мужской набор косметических средств и ванных принадлежностей.
— Не проблема, — заверил Бройслав и начал стягивать с меня рубашку. Мне было ясно — он желал меня вновь, и я не стала противиться. Если он вел себя как голодный, то я чувствовала себя нимфоманкой. И находила в том свою прелесть — этот мужчина знал, что нужно женщине: его поцелуи были жаркими и жадными, ласки властными и нежными — он наслаждался мной, как гурман, и я не могла не ответить тем же. Его тело было прекрасно, но больше всего меня сводили с ума его глаза и… болтовня. Не знаю, понимал ли он, что, разговаривая во время соития, он обостряет ощущения или делал это невольно?
— Ты всегда…разговариваешь?…
— Тебя это смущает?
Я застонала:
— Не-ет…
— Я рад… Обычно это шокирует…
— Понимаю, — улыбнулась, задыхаясь от его ласк, и вцепилась ногтями в его кожу на плече, закричав от взрыва внутри. Его стон слился с моим криком, второй раз порадовав нас дуэтом.
В принципе я могла объяснить себе свое состояние: первый и последний раз, когда я испытывала оргазм, было лет восемь назад, и он был слабым подобием того, что накрыл меня сегодня второй раз. Это чувство было настолько прекрасно, что я хотела вновь и вновь испытать его, запомнить в точности до нюансов, натренироваться, чтоб плавно обособить его, не зацикливаясь на Бройславе.
Психика человека слишком тонкий инструмент — Энеску как виртуоз сыграл на незнакомых мне струнах и тем уже привязал, а этого я боялась как огня, но и терять то, что он мне дал, не хотела. Выбора не оставалось — сколько бы ни отмерили мне времени в его объятьях — я использую его с максимальной пользой, и пусть миг в минуте моей жизни останется чистым и красивым, как влюбленный взгляд этого мужчины. Я буду хранить его вместе с принцем из детских снов, с тем, кто удивительно похож на него. А может эти две — одно? Оррик…
Нет, чушь, не впадай в маразм.
Я попыталась отодвинуться, и Бройслав тут же крепче обнял меня:
— Не уходи, еще минуту, прошу, — прошептал. Он так долго ждал ее, так долго шел к ней, искал ее, что не мог оторваться сейчас, боялся оставить и на секунду. Нирвана по веем разрекламированным канонам была ничто по сравнению с тем, что испытывал сейчас, рядом с девушкой. Разве он жил до этого, разве что-то знал, разве испытал? — Тебя так долго не было, — прошептал, глядя в глаза.
В его взгляде, голосе было столько неги и боли, что я не удержалась, погладила его по лицу, млея от тепла гладкой кожи под пальцами. "Мой ласковый и нежный зверь"…
В огромной столовой был накрыт стол и уже сидели мои старые знакомые Гарик, Витислав и Галина. Мое неглиже — всего лишь рубашка Бройслава на голом теле смутили лишь Галину. Мужчины же переглянулись: Гарик нахмурился недовольно, Витислав хитро заулыбался.
Бройслав за руки подвел меня к столу, помог сесть и уселся рядом, плечом к плечу ко мне, а ладонь положил мне на ногу, словно предъявил права.
Подозреваю, он наслаждался тайной доставшейся ему по случайности — отсутствием на мне белья. Его глаза весело блестели и взгляд был полон радости и довольства до идиотизма счастливого человека.
— Представь меня своей женщине, — сказал, глядя на Винислава.
— Жене, — поправил тот.
— Тем более.
— Мой друг Бройслав Энеску астроном и просто хороший человек.
— Галина, — кивнула женщина неуверенно, с некоторым смущением поглядывая на мужчину.
— Позвольте представить и мою жену, — взял меня за руку и поцеловал пальчики.
Галя переглянулась с Витиславом и оба заулыбались. Гарик подавился и закашлялся, с возмущением уставившись на Бройслава.
— Еще не жена, — вставила я: вдвоем тешиться — одно, а приглашения рассылать и по радиостанции весь мир уведомлять — другое.