— Я и не подкрадывалась. Просто я двигаюсь грациозно и незаметно, поскольку от природы изящна и воздушна, — на полном серьезе объяснила Афродита. А затем перевела ледяной взгляд своих голубых глаз на Стиви Рей. — Так что не надо говорить Афродите?
— Что ковбой Ленобии очень крутой! — выпалила та.
Афродита метнула на нее взгляд, готовый уличить Стиви Рей во лжи, но широкоплечая фигура незнакомца мгновенно отвлекла ее.
— Оооооо! Так значит он…
— Работник, — подсказала я, хотя Афродита совсем не обратила на мои слова внимания. — Он будет работать на Ленобию!
— Умереть не встать! — неожиданно заявила Афродита. — Не такой, как Дарий, конечно, но все равно ОФИГЕННЫЙ!
— Я же говорила! И такой высокий, что Ленобия рядом с ним кажется совсем крошкой!
Пока Стиви Рей, Афродита и я пробирались поближе, чтобы услышать разговор, и пытаясь (безуспешно) не слишком откровенно пялиться на незнакомца, ковбой снял перед Ленобией шляпу и с идеальным оклахомским говорком произнес:
— Здравствуйте, мэм. Я новый конюх. Прошу вас показать мне мужчину, с которым я могу поговорить.
Я не видела лица Ленобии, но заметила, как она распрямила плечи.
— Не фигасе… — прошептала Стиви Рей.
— Полный облом, — прошептала я так, чтобы меня услышали только Стиви Рей и Афродита.
— Джон Уэйн только что капитально облажался, — уточнила Афродита.
— Меня зовут Ленобия. — Мы не услышали в ее голосе сердитых ноток. Скорее, он напоминал ледяную бурю. — Я женщина, управляющая конюшнями, и ваша новая начальница.
Повисла напряженная тишина, когда Ленобия не протянула ковбою руку для пожатия.
— Брр, — прошептала Афродита. — Она только что напомнила мою маман, что для Джона Уэйна совсем «не айс»!
— Сэма Эллиота! — шепотом возразила Стиви Рей.
Афродита вздернула бровь, зыркнув на мою лучшую подругу. Я подавила безнадежный вздох.
— Он совсем непохож на Джона Уэйна, — театральным шепотом продолжила Стиви Рей. — Он вылитый Сэм Эллиот!!!Ты слишком много смотрела телевизор в раннем детстве, скорее всего, после субботнего семейного ужина. Тоска и убожество! — Афродита неодобрительно покачала головой.
Я едва успела подумать, что очень странно, что Афродите знакомы семейные традиции Стиви Рей, но тут наше внимание снова отвлеклось на «родео».
Мужчина вновь приподнял шляпу перед Ленобией, на этот раз улыбнувшись, и даже с такого расстояния я увидела, как в его глазах пляшут искорки.
— Хорошо, мэм, похоже, меня ввели в заблуждение! Рад, что все так быстро прояснилось. Меня зовут Тревис Фостер, и я рад встрече с вами, леди-босс!
— И вы не возражаете, что ваш начальник — леди?
— Нет, мэм! Моя мама была леди, и я никогда в жизни не работал так усердно и с таким удовольствием, как на нее!
— Мистер Фостер, я напоминаю вам вашу мать?
Я подумала, что голос Ленобии холоден как лед, но Тревис, похоже, этого не заметил. И вообще, казалось, что ему здесь нравится.
Он сдвинул шляпу на затылок и посмотрел сверху вниз на Ленобию, словно вопрос был не издевательским, а серьезным.
— Нет, мэм, пока не напоминаете!
Ленобия не проронила ни слова, и на меня нахлынуло знакомое смущение, всегда возникавшее при проявлении неловкой паузы в разговорах взрослых, когда Тревис, слегка пожав плечами, засунул большой палец за ремень джинсов и заявил, как бы между прочим:
— Так что, Ленобия, не покажете ли мне, где мы с моей кобылкой будем спать?
— С кобылкой? Спать? — спросила Ленобия.
— О, черт! Жаль, что здесь нет попкорна! — заелозила на месте Афродита.
— Сейчас она прожжет его насквозь своим лазерным взглядом! — заметила я.
— А она умеет? — восхитилась Стиви Рей.
Мы с Афродитой уставились на нее так, словно Стиви Рей неосторожно поинтересовалась, верим ли мы, что Линдси Лохан окончательно избавилась от вредных привычек, пройдя программу воздержания у анонимных алкоголиков.
— Ладно, я просто смотрю…без комментариев, — вздохнула Стиви Рей.
— Спасибо, — хором сказали мы, отчего Красная Верховная жрица обожгла меня взглядом, а затем мы все трое снова вернулись к подглядыванию и подслушиванию.
— Но, мэм, — протянул Тревис, — я предупреждал вашу Верховную жрицу, что могу сюда переехать только с лошадью, а ей нужно стойло. А поскольку я только закончил сезонные работы в Дюран-Спрингс, мне тоже нужно где-то спать. — Он замолчал, а когда Ленобия не ответила, добавил: — Дюран-Спрингс находится в Колорадо, мэм!
— Я знаю, где это, — отрезала Ленобия. — С чего вы взяли, что можете жить на территории школы? У нас не созданы жилищные условия для людей.
— Да, мэм, так и сказала ваша жрица. Но поскольку человек требовался срочно, я сказал ей, что могу перекантоваться с Бонни, пока не найду себе жилье поблизости.
— Бонни?
Тревис поправил шляпу, тем самым показав, что ему, возможно, неловко.
— Да, мэм! Мою кобылку зовут Бонни.
Словно по команде, из прицепа раздалось глухое ржание.
Тревис подошел к задним дверям прицепа, продолжая объяснять Ленобии:
— Прошу позволить мне вывести ее. Долгий путь из Колорадо дался моей большой девочке нелегко.
— Ой, кажется у него толстая лошадь… — прошептала Стиви Рей.
— Деревенщина, кажется, ты обещала заткнуться! — оборвала ее Афродита.
— Кажется, он нашел к ней подход! — заметила я, зная наверняка, что Ленобия никогда не позволит тащить усталую лошадь Богиня знает куда.
— Выводите свою лошадь. Обсудим ваше размещение, когда устроим ее, — заявила Ленобия.
Тревис уже суетился у цепей и рычагов, удерживающих дверь прицепа закрытой, поэтому нам предстояло подождать открытия пандуса всего несколько секунд.
— Давай, большая девочка! Назад, назад, — произнес Тревис голосом, который из сдержанно-вежливого и порой удивленного превратился в теплый, нежный и ласковый.
А затем из прицепа вышла его лошадь, и мы все ахнули от изумления и восторга.
Я на секунду отвела от нее глаза и заметила, что в ступор впали не только я с Афродитой и Стиви Рей. В какой-то момент к дверям конюшни подошли Дарий, Старк, Рефаим и другие недолетки.
— Божечки ты мой! Это точно не лошадь! — заявила Стиви Рей, и хотя мы находились в нескольких метрах от животного, сделала шаг назад.
— Офигеть! Да это какой-то динозавр! — воскликнула Афродита.
— Я уверена, это лошадь, — уточнила я, рассмотрев животное. — Но очень, очень и очень большая!
— О, это же першерон! Она прелестна! — восхитилась Ленобия.
Все наблюдали, как наша крохотная преподавательница верховой езды, не колеблясь, подошла к огромной кобыле. Совершенно очарованная гигантским животным, она слегка приподняла руку. Кобыла на секунду задержала на ней взгляд, а затем опустила нос, чтобы обнюхать ладонь Ленобии. Та, улыбаясь как девочка, погладила крупную морду лошади, воркуя:
— О, какая ты милая, Бонни! — Она перевела взгляд с лошади на ковбоя. Лед в ее голосе растаял, и я подумала, что наша суровая Ленобия впала в сентиментальность. — Я не видела першерона с тех пор, как в детстве ездила во Францию, а это было страшно сказать сколько лет назад. С нами на корабле плыли две таких красавицы. С тех пор меня интригуют обозные лошади. У Бонни замечательная масть, серая в яблоках. Представляю, как с возрастом она будет светлеть. Могу сказать, что ей исполнилось пять лет месяц… — Ленобия замолчала, склонила голову на бок и задумчиво посмотрела в глаза лошади, прежде чем продолжить: — Нет, два месяца назад. Она всю жизнь живет у вас?
Я увидела, как Тревис удивленно моргнул. Он открыл рот, снова закрыл, и вновь открыл. Потом прочистил горло:
— Ну, да, мэм…
Он замолчал и погладил Бонни по необъятной шее, словно желал удостовериться, что стоит на твердой земле, рядом со знакомым существом.
Я понимала, почему он так переволновался. Это понимали все, кто когда-либо видел Ленобию с лошадьми. Рядом с ними она превращалась из просто красавицы в совершенно восхитительную женщину. А сейчас Ленобия общалась с огромной кобылой, и вся мощь обаяния нашей наездницы обрушилась на ковбоя. Не то чтобы ее чары были направлены на него, он просто получал сопутствующие эмоции. Но и их было достаточно.
Тревис снова кашлянул, поправил шляпу и сказал:
— Ее мама умерла вскоре после рождения Бонни — молния ударила в нее прямо на пастбище. Я выкормил Бонни из бутылочки.
Серые глаза Ленобии изучали ковбоя. Она выглядела удивленной, словно и забыла о его присутствии. Ее хорошее настроение словно улетучилось.
— Вы достойно потрудились. Она большая, выше ста восьмидесяти в холке. Крепкая. В превосходной форме. — Хотя Ленобия и говорила комплименты, ее голос звучал скорее раздраженно, нежели мило. Только подняв глаза на кобылу и улыбнувшись, она снова произнесла голосом полным восхищения и удовольствия: — Ты же умная девочка, да?
Бонни спокойно стояла, прядя ушами, и глядя на нас так же заинтересовано, как мы на нее.
— И очень самостоятельная, чтобы хорошо себя вести в новой обстановке. — Ленобия перевела взгляд на хозяина Бонни, и ее лицо приняло выражение сдержанного гостеприимства. Она коротко и решительно кивнула: — Хорошо. Вы и Бонни идите за мной. Я покажу, где ваше место.
Ленобия развернулась и пошла по манежу. Дойдя до его середины, она остановилась и обратилась к нам:
— Вампиры и недолетки, это Тревис Фостер! Он будет работать на меня. Его лошадь зовут Бонни. Уважайте ее так, как она того заслуживает в качестве превосходного образчика чудесной першеронской породы. Воины, обратите внимание на ее рост и шаг. Ее предки были боевыми конями наших прапрадедов.
Я посмотрела на ковбоя и увидела, что он улыбается и одобрительно кивает, соглашаясь с Ленобией. Он с любовью похлопал кобылу по холке, а затем с таким же обожанием посмотрел на нашу преподавательницу верховой езды. Ленобия же вовсе не смотрела на него, а, сузив глаза, окинула взглядом нас:
— Кончайте пялиться и возвращайтесь к работе!
Затем Ленобия она направилась в конюшни, даже не оглянувшись на Бонни и Тревиса, которые последовали за ней как мотыльки за ярким пламенем свечи.
— Интересно посмотреть, что будет дальше, — подытожила Афродита.
— Кобылка действительно классная. Да, огромная, но все равно классная! — признала я.
Афродита закатила глаза:
— Я не про лошадь, Зет!
Я сердито зыркнула на Афродиту, когда к нам подошел Дэмьен.
— Зои, как хорошо, что ты здесь! Тебе нужно вернуться в главный корпус.
— После шестого урока? Он же почти закончен, — удивилась я.
— Нет, дорогая, прямо сейчас. Приехала твоя бабушка, и я уверен, что она плакала.
Глава 8
Желудок мой сжался, и я почувствовала позыв тошноты.
— Хорошо, иду, — сказала я Дэмьену. — Но прошу тебя пойти со мной. — Когда он грустно кивнул, я посмотрела на Стиви Рей и Афродиту. — И вас тоже.
— Конечно, мы пойдем, — отозвалась Стиви Рей.
Афродита не стала возмущаться, что Стиви Рей ответила за нее. Она просто кивнула и сказала:
— Да.
Я повернулась, ища глазами Старка, но он уже был рядом. Он провел рукой по моему запястью, пока не дошел до ладони, и не переплел свои пальцы с моими.
— Это насчет твоей мамы?
Я побоялась подать голос, поэтому просто кивнула.
— Мамы? Мне показалось, Дэмьен говорил о бабушке, — заметила Стиви Рей.
— Так и есть, — опередила Дэмьена Афродита. Она пристально рассматривала меня, и при этом казалась старше (и добрее), чем обычно. — Так это насчет мамы?
Старк посмотрел на меня, и я снова кивнула.
И он сказал:
— Мама Зои умерла.
— О, нет! — воскликнул Дэмьен, и на его глазах сразу выступили слезы.
— Не надо, ладно? — быстро вставила я. — Не здесь. Не хочу, чтобы все на меня пялились.
Дэмьен сжал губы, захлопал ресницами и кивнул.
— Пойдем, Зет. Встретим твою бабушку.
Стиви Рей подошла ко мне и взяла под руку.
Афродита схватила за руку Дэмьена, и они последовали за нами.
Всю дорогу к главному корпусу я пыталась подготовиться к тому, что скажет мне бабушка. Думаю, я пыталась подготовиться к этому с той самой ночи, когда мне приснился Потусторонний мир, где Никс приветствовала дух моей мамы. Но, войдя в здание общежития и приближаясь к гостиной, я поняла, что не готова принять эти новости.
Перед порогом последней двери Старк сжал мою руку:
— Я рядом, и я люблю тебя.
— Я тоже люблю тебя, Зет, — добавила Стиви Рей.
— И я, — сказал Дэмьен и тихонько всхлипнул.
— А я дам тебе поносить мои сережки с бриллиантами в два карата, — заявила Афродита.
Я остановилась и оглянулась на нее:
— Что?
Она пожала плечами:
— Из всего, что я могу сказать, это больше всего похоже на признание в любви.
Я услышала тяжелый вздох Стиви Рей и увидела, как Дэмьен нахмурил лоб, смерив нашу блондинку недовольным взглядом. Я просто сказала:
— Спасибо, ловлю на слове.
Афродита нахмурилась и пробормотала:
— Богиня, ненавижу быть милой!
Я высвободилась из хватки Стиви Рей и Старка и распахнула двойные двери.
Бабушка была в комнате одна, сидя в большом обитом кожей кресле. Дэмьен был прав: она плакала. Она выглядела старой и очень, очень печальной. Увидев меня, она тут же встала.
Мы встретились на середине комнаты и крепко обнялись. Разомкнув объятия, бабушка отступила назад, чтобы посмотреть мне в лицо. Ее руки остались на моих плечах. Прикосновение было теплым и знакомым, и каким-то образом тяжесть в моей душе стала не такой невыносимой.
— Мама умерла. — Я должна была сказать это первой.
Бабушка не удивилась тому, что я в курсе. Она просто кивнула и подтвердила:
— Да, у-вет-си-а-ге-я. Твоя мама умерла. К тебе приходил ее дух?
— Вроде того. Прошлой ночью, во сне, Никс показала мне, как мама входит в Потусторонний мир.
Я почувствовала, как по телу и рукам бабушки пробежала дрожь. Она закрыла глаза и покачнулась. На секунду я испугалась, что она упадет в обморок, и накрыла ее руки своими.
— Приди, Дух! Помоги бабушке!
Стихия, с которой у меня самая прочная связь, откликнулась немедленно. Я услышала, как она вихрем пронеслась рядом и устремилась к бабушке, которая ахнула и выпрямилась, но глаз не открыла.
— Приди, Воздух! Прошу, окружи бабушку Редберд и вдохни ей сил, — Дэмьен шагнул ко мне и коснулся бабушкиной руки, и сразу же вокруг нас закружился легкий ветерок.
— Приди, Огонь. Прошу, согрей бабушку Зои, чтобы, несмотря на грусть, ей не было холодно.
Я удивленно моргнула, когда к Дэмьену присоединилась Шони. Она тоже легонько коснулась бабушки, улыбаясь влажными глазами, и пояснила:
— Крамиша сказала, что мы тебе нужны.
— Приди, Вода! Омой бабушку Зои, забери с собой немного ее печали, — Эрин встала рядом с Шони и на секунду коснулась ладонью спины бабушки. А затем, как и ее Близняшка, улыбнулась мне сквозь слезы: — Да, нам даже не пришлось читать ее стихотворение. Она просто приказала нам идти сюда.
Глаза бабушки все еще оставались закрытыми, но уголки губ дернулись в улыбке.
— Но мое стихотворение было хорошим, — раздался голос Крамиши откуда-то из-за моей спины.
Сквозь фырканье Афродиты Стиви Рей произнесла:
— Приди, Земля. — Она встала по другую сторону от меня и обняла бабушку. — Дай бабушке Зои немного своей силы, чтобы она поскорее поправилась.
Бабушка трижды глубоко вдохнула. Выдохнув в последний раз, она открыла глаза, и хотя они все еще были грустными, она уже ничем не напоминала одинокую, сломленную судьбой старушку, какой была, когда мы вошли в комнату.
— Скажи им, что я делаю, у-вет-си-а-ге-я.
Я не была уверена, что собиралась предпринять бабушка, но на всякий случай кивнула. Я знала, она даст мне понять, и не ошиблась. Она пошла по кругу. Начав с Дэмьена, она коснулась его лица и сказала:
— Ва-до, Иноле. Ты укрепил меня.
Пока она переходила к Шони, я объяснила друзьям:
— Бабушка говорит вам спасибо, называя вас словами языка чероки, обозначающими ваши стихии.
— Ва-до, Эгела. Ты укрепил меня. — Бабушка коснулась щеки Шони и перешла к Эрин. — Ва-до, Ама. Ты укрепила меня. — Последней она коснулась все еще мокрой от слез щеки Стиви Рей. — Ва-до, Элохине. Ты укрепила меня.