Нина и Марлена переглянулись и одновременно переступили высокий порог.
Дворецкий с грохотом закрыл дверь и, не меняя выражения лица, двинулся вглубь здания. Магос последовал за ним.
Внутри дом оказался таким же неприветливым, как и снаружи. Каменный пол, однотонные стены, запах пыли, старой мебели, табака и еще чего-то непонятного, горьковатого. Потолки были высоченными, но это не добавляло простора. Наоборот, складывалось ощущение, что стены вот-вот сомкнутся и раздавят непрошеных гостей.
Из небольшого холла они свернули в темный коридор с несколькими узкими дверями в боковых стенах и одной двустворчатой в торце. Именно за ней располагалась гостиная, отличавшаяся от остальных помещений разве что наличием столика, дивана и нескольких довольно потертых кресел.
Единственным ярким пятном в комнате оказался портрет, висящий напротив входа: изображенный на нем грузный пожилой мужчина был ослепительно рыжим, прямо-таки оранжевым, как лисапед Заськи.
И только тут Нина сообразила, что все это время катила местный аналог велосипеда за собой. И никто, совершенно никто, ей об этом не сказал: дворецкий ни на мгновение не изменил выражения лица, ошарашенная обстановкой Марлена не заметила бы сейчас даже танк, а Ракуну и вовсе было наплевать: увидев диван, он немедленно завалился на него прямо в сапогах.
Нина беспомощно повертела головой, пытаясь понять, куда можно поставить лисапед, и в итоге не придумала ничего лучшего, чем прислонить его к стенке. Не в дверях же бросать, в самом деле!
Дворецкий незаметно исчез, но вскоре вернулся с кофейником и чашками.
— Опять эта гадость? — поморщился Ракун. — У вас что, другие напитки закончились?
Слуга ничего не ответил и снова скрылся за дверью.
— Почему ты не любишь кофе? — не сдержала любопытства Нина, подсаживаясь к столику. И только тогда поняла, как же она, оказывается, устала. Сидеть в мягком кресле оказалось сродни блаженству.
— Какая разница?
— Интересно. Он же вкусный. — Нина подняла чашку, с наслаждением принюхалась, сделала глоток. И сразу же раскаялась в своих словах.
Кофе был безумно, нечеловечески крепкий и горький, плохо процеженные крупинки хрустели на зубах, а сахара не имелось и в помине.
— Нравится? — поинтересовался мужской голос от дверей. И это совершенно точно был не дворецкий.
— Да, очень, — подтвердила Нина, и для этого ей понадобилось немалое самообладание. И еще большее — чтобы не вздрогнуть и не выронить чашку, а осторожно поставить ее на столик и, спокойно обернувшись, разглядеть вошедшего.
Стоящий в дверях мужчина оказался почти точной копией портрета: ослепительно рыжий, полноватый, с невыразительным бледным лицом и такими же бледными глазами. Разве что заметно моложе — ему было на вид лет сорок, а человеку с портрета, пожалуй, под шестьдесят.
Хотя, учитывая волшебное средство для омоложения, внешность совершенно ничего не значила.
— А по мне — пить невозможно, — заметил вошедший. — Моя кухарка совершенно не умеет варить кофе.
— Тогда зачем предложил? — буркнул с дивана Ракун. Он даже не подумал встать или каким-то другим образом выразить уважение хозяину дома.
— Тебя позлить, — улыбнулся мужчина, опускаясь в свободное кресло. Улыбка у него оказалась неожиданно приятной, мягкой.
— У тебя получилось. Алекс, мне срочно нужен Силь.
— Не мешало бы для начала поздороваться. И представить своих спутниц. И переодеться. Это во-первых. А во-вторых, с чего ты взял, что он здесь?
— Я понятия не имею, где он, просто не горю желанием тащиться в Исток, весь день мотаться там, разыскивая его по барам, ночлежкам и притонам, чтобы потом выяснить, что все это время он находился у тебя. Особенно в таком виде. Потому что, да, мне не мешало бы переодеться.
— И?
— Что «и»? — Ракун поднял на рыжего удивленные глаза и наконец-то соблаговолил сесть нормально.
Хозяин дома закинул ногу на ногу, достал из кармана портсигар, извлек сигару, не торопясь, со вкусом, закурил. И только после нескольких затяжек пояснил:
— Тебе нужен Силь и переодеться, но ты не пошел к нему на работу, а нагрянул ко мне, причем до сих пор не поздоровался. И?
— Здравствуй, — огрызнулся магос. — Алекс, у меня проблемы. Возможно, меня ищут. Не хочу его подставлять.
— А меня подставлять можно?
— Да кому ты нужен?
— Девушки, как вы этого хама вообще терпите? — развернулся к гостьям хозяин дома.
— С трудом, — созналась Нина. — Простите его, вчера выдался очень тяжелый день.
— Да у него каждый день тяжелее предыдущего, иначе достопочтенный магос изволит скучать и тосковать. — На бледном лице снова появилась улыбка, и Нина неуверенно улыбнулась в ответ. — Вот так-то лучше. Что ж, давайте знакомиться. Меня зовут Александр Лисар, и я имею несчастье быть старым другом вашего спутника. А к вам как обращаться, милые дамы?
— Марлена Флувис, — представилась трактирщица. — Приятно познакомиться, господин Лисар.
Она все еще отчаянно стеснялась, но уже достаточно совладала с собой, чтобы не сидеть на краешке кресла, уставившись в пол. Более того, Нине даже показалось, что здесь, в этой старомодной гостиной, девушка смотрится гораздо уместнее, чем она сама. В конце концов, Марлена из этого мира, из этой эпохи и уж точно знает, как себя вести, даже если из родной деревни выезжала два с половиной раза. И у нее нормальная для местного слуха фамилия, даже красивая.
— Ну а вы, госпожа? — повернулся к Нине Лисар.
— А она не госпожа, — хмыкнул со своего места Ракун.
— Я не тебя спрашиваю. Итак?
Нина вопросительно глянула на магоса. Если хозяин дома представился полным именем, то, наверное, ей тоже можно. Или все-таки нет? И если нет, то что говорить? Не выхухолью же себя называть, в самом-то деле. Уже не смешно.
Ракун предостерегающе мотнул головой, но Лисар каким-то чудом уловил его движение и замешательство Нины, нахмурился и обернулся к дивану:
— Ты ей рассказал?
— Просто предупредил, что не стоит светить имя, — развел руками магос. — Ничего больше.
— Что он должен был рассказать? — сразу же отреагировала Нина.
— Молчи, выхухоль.
— Почему «выхухоль»? — вежливо удивился Лисар.
— Потому что у некоторых дурацкое чувство юмора. — Нина вздохнула, мысленно смиряясь с тем, что в этом доме ее теперь тоже будут звать глупым прозвищем. — А вы имя не скрываете.
— У меня, к счастью, больше одного имени. Как, полагаю, у большинства присутствующих в этой комнате. Так что нет ничего страшного в том, что одно из них известно всем. Тем более что мое имя в некотором роде семейная традиция. Отца звали Александром, и деда тоже. — Лисар кивнул на портрет.
— Кстати, про деда, — снова вмешался магос. — Обрати-ка внимание на ту штуку в углу.
Хозяин дома повернулся к лисапеду, и на его лице немедленно отразился крайне разнообразный спектр эмоций, оно даже порозовело. Правда, Нина ожидала реакции вроде: «Кто притащил сюда это грязное старье?!» — а получила незамутненный восторг, словно мужчина увидел величайшее мировое сокровище. И это сокровище, судя по всему, стоило того, чтобы немедленно броситься к нему.
— Ну надо же, вторая модель! — воскликнул Лисар, с энтузиазмом ощупывая руль и счищая грязь с педалей. — И в каком хорошем состоянии! Не знал, что ими еще пользуются! Где вы раздобыли этот раритет?
— У нас в сарае, — созналась Марлена.
— Так вот, маленький экскурс в историю для жителей отдаленных деревень и других миров. — Ракун улыбнулся, явно довольный произведенным эффектом. — Когда-то это устройство называлось «лисаропед», по имени его создателя. Это потом уже упростили для краткости.
Марлена охнула, сообразив, в чьем доме они находятся, а вот на Нину информация особого эффекта не произвела. Внук известного изобретателя — это далеко не сам изобретатель. Да даже если бы и сам… Подумаешь, велосипед изобрел. Вот если бы ракету или компьютер — другое дело!
Сам хозяин дома тоже не выглядел слишком довольным своей известностью. Кажется, ему даже стало немного стыдно за прилюдные объятия с лисапедом, поэтому он торопливо отряхнулся, выпрямился и попытался сделать серьезное лицо. Хотя вряд ли его пафосный вид мог теперь кого-то обмануть. Особенно Нину, которая и вовсе смотрела не на лицо Лисара, а на его руки, покрытые мозолями, мелкими ссадинами и какими-то темными, намертво въевшимися в кожу пятнами. Такие руки могли бы быть у автомеханика, а не у дворянина, аристократа, или кто он там…
Кто он, кстати?
Лисар не походил на простого горожанина, слишком богатый дом, да и с Ракуном он общался как с равным. Но никаких украшений у мужчины на первый взгляд не обнаружилось — ни сережек, ни колец, ничего, содержащего камни. Хотя из-под ворота рубашки выглядывала какая-то цепочка…
Лисар поймал взгляд Нины и вопросительно склонил голову:
— Что-то хотели, дорогая безымянная гостья?
— Вы магос или нет? — напрямик спросила Нина. Наверное, она могла бы и как-то поизящнее сформулировать, но никакой подходящей фразы в голову не пришло.
— Нет, — ничуть не удивился вопросу Лисар. — Не магос и даже не наследник. Хотя мог бы им стать, если бы дед думал об интересах семьи немного больше, чем о политике.
Все не сговариваясь повернулись к портрету.
Кроме Ракуна. Он резко поднялся и направился к дверям, бросив на ходу:
— Я в душ. Пожалуйста, прекрати тянуть время и найди мне одежду и Силя. В произвольном порядке. Мы погостим у тебя пару дней.
— Будет исполнено, достопочтенный магос, — язвительно буркнул ему в спину Лисар и обернулся к гостьям. — Думаю, вам тоже стоит привести себя в порядок. К сожалению, в доме нет женской одежды, поэтому вынужден предложить вам воспользоваться мужским гардеробом, если это не противоречит вашим взглядам и убеждениям.
Убеждениям Нины чужая мужская одежда не противоречила совершенно. Более того, она всерьез считала, что местные вещи будут смотреться на ней приличнее, чем разноцветные и обтягивающие шмотки Алины. Марлена тоже заверила, что все в порядке, она рада любой помощи, и Лисар сам повел девушек на второй этаж, где располагались комнаты для гостей.
Маршрут оказался гораздо более длинным и сложным, чем предполагалось. Кажется, проектировщик дома был маниакальным фанатом извилистых коридоров и дверей, хаотично раскиданных по самым невероятным местам. Прямой лестницы на второй этаж не существовало, она поднималась только на один пролет, который выходил на узкую закрытую веранду, из которой вело несколько выходов. Среди них требовалось выбрать правый, затем пройти через анфиладу темных, явно неиспользуемых комнат, и только тогда глазам открывалась новая лестница. А за ней, конечно же, новый лабиринт из коридоров.
Первое время Нина честно пыталась запоминать дорогу, но быстро сдалась.
— Все хочу указатели по стенам развесить, но руки не доходят, — виновато улыбнулся Лисар после очередного поворота. — Дедушка тот еще параноик, и дом строил с таким расчетом, чтобы любой незваный гость здесь просто заблудился. Еще и ловушек в стены напихал столько, что я до сих пор не уверен, что нашел все.
— Вы говорили, он увлекался политикой? — вежливо поддержала беседу Марлена.
— Увлекался — это мягко сказано. Старый лис погряз в ней по самые уши и охотно затаскивал туда же окружающих. В общем, это довольно грустная история, в результате которой он лишился большинства своих сбережений и головы, а вся семья — прав на наследование камня.
— Просто забрали камень — и все? Разве так можно? — удивилась Нина.
— Можно. Редко, но случается, что кого-то лишают камня по решению суда. Проводят специальный обряд — и линия наследования прерывается, а сам камень уходит в фонд.
— А вернуть его потом как? — заинтересовалась Марлена, и в этот момент она явно думала не об абстрактном камне лисаровского деда, а о своем собственном.
— Написать заявление и надеяться, что его не отклонят. При необходимости повторить через десять лет. — Лисар вздохнул, потер переносицу и добавил: — Мое отклонили уже трижды… Кстати, мы пришли. Вот ваши комнаты, располагайтесь. Я распоряжусь, чтобы принесли одежду, а к обеду вас пригласят. И, пожалуйста, не пытайтесь перемещаться по дому без сопровождения.
Комнаты для гостей напоминали отдельную квартиру: две спальни, выходящие в общую гостиную, туалет и ванная. В ванной, к восторгу Нины, обнаружилась горячая вода. Смеситель, правда, отсутствовал, только два крана со здоровенными латунными вентилями: из одного тек едва ли не кипящий поток, из второго — ледяной.
Но после ночевки под открытым небом это казалось досадной мелочью, а не проблемой. Тем более что в качестве компенсации предлагался огромный набор разнообразных баночек с шампунями. По крайней мере пахли они как шампуни. И глаза щипали как шампуни.
Мышцы слегка ныли после вчерашнего велосипедного марш-броска, но боль быстро растворилась в воде, и Нина с удивлением отметила, что чувствует себя прекрасно, по крайней мере физически. Омолодившийся организм воспринимал нагрузки чуть ли не с благодарностью.
С душой все обстояло намного сложнее, там творился совершеннейший хаос: беспокойство за Алинку, шок от пребывания в другом мире, магия и арфактумы, лошади и машины, чужие люди и осколки их биографий, дом, напоминающий лабиринт, Ракун, то насмехающийся, то спасающий в последний момент, — все это смешивалось друг с другом, варилось, как в огромном котле, булькало, шипело и изредка выплескивалось наружу. Но Нина понимала: если сейчас она нырнет в этот котел, пытаясь разобраться, то просто сварится целиком. Проще было не трогать этот безумный коктейль, а то и вообще не думать о нем. По крайней мере до той поры, когда все закончится и появится возможность запереться где-нибудь и нареветься вволю.
Когда-нибудь.
Не сейчас.
Нина решительно вылезла из ванной, закуталась в здоровенное махровое полотенце (гостевых халатов и тапочек местный сервис, к сожалению, не предусматривал), босиком пошлепала в их маленькую гостиную. И обнаружила Марлену в состоянии, близком к истерике. Девушка стояла посреди комнаты, идеально прямая, с поджатыми губами, зажмуренными глазами — и явно пыталась не разрыдаться.
— Что случилось? — встревожилась Нина.
— Вот это! — буркнула Марлена и раздраженно дернула цепочку на запястье. — И все остальное тоже!
Нина понимающе улыбнулась. Видимо, не только у нее внутри эмоции бурлили и требовали выхода, но трактирщица со своими самостоятельно справиться не могла. По крайней мере сейчас. Пришлось брать ее за руку и чуть ли не силой усаживать в кресло.
Помогло мало, девушка все еще была на грани истерики, но теперь хотя бы не изображала памятник. Нина огляделась в поисках какой-нибудь чашки, не нашла, вернулась в ванную, вытряхнула из стакана новые зубные щетки, налила воды и сунула несчастной страдалице:
— Выпей и объясни толком, что стряслось?
Марлена, лязгая зубами о край стакана, сделала большой глоток. Затем еще один, уже более уверенный.
— Просто все как-то разом навалилось, — прошептала она. — Я никогда так далеко не уезжала из дома. Никогда не расставалась с Заськой. Не думала, что все получится так…
— Но ты же хотела уехать, — удивилась Нина. — Даже мечтала. Причем не сюда уехать, а в Исток, а это ведь гораздо дальше.
— Мечтала. Но мечтать — это одно. А когда реальность… Кажется, я не готова. Я не знаю, как себя вести, не знаю, что делать. Я даже не знаю, как половина всех этих вещей называется. — Девушка обвела рукой гостиную, чуть не расплескав остатки воды из стакана.
— Ты сидишь на диване, а перед тобой стол, — охотно подсказала Нина.
— Да я же не об этом. Тут ковры, картины, мебель — я даже дышать на все это боюсь. Мы пойдем на обед, а там посуда, вилки-ложки, салфетки всякие… вдруг я что-то не то возьму? Или что-то не то скажу? Вы мыться пошли, я зашла в соседнюю комнату… ну, понимаете, надо было… А там унитаз. Я знаю, что это унитаз, я про него слышала от знакомых, но никогда в жизни не видела. Я им даже пользоваться не умею! Какая из меня клисса, я же деревенщина!
Марлена все-таки разрыдалась, закрыв руками исказившееся лицо и едва не уронив при этом стакан.
— Ну все, все, успокойся. — Нина приобняла девушку и погладила по судорожно вздрагивающим плечам. — Мне тоже страшно, и я тоже никогда не уезжала так далеко от дома. И понятия не имею, какая там вилка для рыбы, а какая для дефлопе. Ничего, прорвемся! А унитаз… подумаешь, нашла проблему! Пошли, объясню, как пользоваться.