Трактирщица встала, сделала несколько неуверенных шагов в нужном направлении и снова замерла.
— А вдруг мне камень не отдадут? Этот человек, Лисар, он сказал, что могут не отдать. И что, получается, все зря?
Вот это действительно была проблема. Не для Нины, конечно. В конце концов, какое ей дело до бед деревенской девчонки, с которой они всего-то второй день знакомы? Особенно если вспомнить, что именно из-за этой девчонки Ракун чуть не лишился своего камня. То, что он ее после этого не пришиб сгоряча, можно считать чудом. А то, что не бросил посреди дороги и взял с собой в дом к другу, вообще заставляло думать, что магос внутри гораздо добрее, чем хочет казаться.
Но Нина и сама постоянно ловила себя на мысли, что жалеет Марлену. Девчонка испугалась, запуталась, хотела как лучше, но наделала глупостей — и очень боялась не суметь, не выдержать. И еще больше боялась показать собственный страх, и этим до безумия напоминала Алинку. Хотя на первый взгляд у высокой фигуристой блондинки и худенькой большеглазой брюнетки не имелось совершенно ничего общего.
Конечно, кроме того, что обе они были упрямыми и мечтательными малолетними дурочками и с детства хотели стать волшебницами.
— Камень, камень… — вздохнула Нина, легонько подталкивая трактирщицу в спину. — Вот если не отдадут, тогда и начнешь думать. А заранее на плохое настраиваться — гиблое дело. Так что выше нос!
Марлена тряхнула головой — не то кивнула, не то попыталась разогнать грустные мысли. И решительно шагнула в сторону туалета.
Через несколько минут, когда Нина объяснила девушке все необходимое и загнала отмокать в ванную, в дверь постучали.
— Открыто, — бросила Нина прежде, чем успела сообразить, насколько прилично в этом доме и в этом мире встречать посетителей, завернувшись в полотенце.
Вошедший дворецкий равнодушно скользнул взглядом по полуобнаженной фигуре, положил на кресло стопку одежды, сообщил, что обед будет сервирован через час, и удалился. Чтобы сразу же постучать в соседнюю дверь.
— Да? — раздался из-за стены голос Ракуна.
— Господин Лисар просил передать, что ждет вас в кабинете.
— Отлично, сейчас спущусь.
В коридоре раздались шаги: дворецкий спешил по своим делам. Видимо, магоса сопровождать не требовалось, он и без эскорта прекрасно перемещался по дому, напичканному ловушками.
Нина торопливо натянула первые попавшиеся штаны и рубашку, неожиданно оказавшиеся почти впору. Видимо, Лисар пожертвовал гостьям не свою одежду, а чью-то еще, сам-то он был раза в два крупнее. Обуви не принесли, пришлось снова влезать в Алинкины кроссовки. Женщина быстро огляделась, пытаясь сообразить, не забыла ли что-нибудь важное, и внезапно замерла, уткнувшись взглядом в здоровенное зеркало, висящее на стене.
В зеркале отразилась растрепанная девочка-подросток с влажными, торчащими во все стороны волосами, и Нина с удивлением сообразила, что впервые видит себя после омоложения. Так вот, значит, какая она теперь…
Конечно, женщина прекрасно помнила, как выглядела двадцать лет назад, и знала, что сейчас выглядит точно так же. Но одно дело — знать в теории, и совсем другое — собственными глазами видеть непривычно молодое лицо. Она же теперь ребенок совсем, Алинкина ровесница!
Только взгляд не такой, как раньше, — слишком взрослый, настороженный и слегка испуганный. Ну да, в этой ситуации любой бы испугался.
Соседняя дверь хлопнула, в коридоре снова зазвучали шаги — более громкие и быстрые, чем у дворецкого. Нина осторожно выглянула из комнаты, успела заметить спину магоса, сворачивающего за угол, и отправилась следом, сама не вполне понимая, зачем это делает.
Видимо, молодость сказывалась не только на внешности, но и на поступках. Нина вела себя как ребенок, осознавала это, но даже не пыталась остановиться и вернуться обратно. Стало безумно любопытно, о чем Ракун собирается беседовать с Лисаром. Да, они старые друзья, и у них, наверное, тысячи общих тем для разговора, но вдруг речь пойдет об Алине? Или о ней, Нине? Вдруг обсуждать начнут что-то, что ей знать не положено? Тогда тем более необходимо все выяснить!
Кроссовки касались пола мягко, почти беззвучно, зато шаги магоса слышались издалека, поэтому следить за ним оказалось несложно. Да и идти пришлось недолго: пара поворотов и короткая лестница вниз, и Нина оказалась в просторной комнате с огромным панорамным окном вместо одной стены. Напротив него стояли низкая засаленная банкетка и разлапистый фикус в кадке, отчего помещение напоминало приемную какого-то офиса. Не хватало разве что таблички с именем-фамилией на двери, за которой скрылся Ракун. Видимо, там и находился кабинет.
Окно выходило во внутренний двор, но рассмотреть его женщина не успела, потому что за дверью вдруг раздался грохот и сразу за ним сдавленное мычание, больше похожее на сдерживаемый с трудом крик. Нина подскочила поближе, прислушалась.
— Давно он там? — Голос Ракуна звучал взволнованно.
— Третий день. — Вторым собеседником совершенно точно был Лисар. Разговор велся чуть ли не шепотом, но слышала Нина хорошо: похоже, оба стояли у самой двери.
— Так долго?
— Приступы становятся все длиннее. Надеюсь, к вечеру отпустит.
Мычание повторилось, перешло в едва слышный протяжный стон. Кто бы ни издавал эти звуки, он находился от входа намного дальше собеседников.
— Паршиво, — мрачно прокомментировал магос. — Он способен сейчас адекватно соображать?
— Я тебя вообще-то слышу, морда полосатая! — хрипло прозвучало издалека. Говоривший делал длинные паузы, переводя дыхание после каждого слова, голос его дрожал.
— Силь, мы можем войти? — осторожно спросил Лисар.
— Дайте мне пять минут, — выдохнул голос.
Снова загрохотало, затем заскрипело, как будто кто-то с трудом двигал по полу шкаф, потом некоторое время не было слышно ничего. Или это сердце Нины билось так громко, что заглушало остальные звуки? Она стояла, прижавшись ухом к щели между дверью и косяком, и мучительно боялась пропустить что-то важное или выдать себя неосторожным движением.
Пять минут показались вечностью. Причем не только для нее, но и для ожидающих в комнате мужчин.
— Может, окно открыть? Духотища же, — приглушенно спросил Ракун. — Я уже взмок.
— Не вздумай, ему так легче, — так же шепотом ответил Лисар. — Выйди, проветрись. Я позову.
Дверь распахнулась быстрее, чем Нина успела отскочить. Застуканная с поличным шпионка оказалась лицом к лицу с магосом. И выражение этого лица не обещало ничего хорошего.
— Женщина, что ты здесь делаешь?
— Судя по всему, подписываю себе смертный приговор… — вздохнула Нина.
Ну действительно, зачем глупые отговорки, когда и так все понятно.
— До смертного приговора пока далеко, а вот подписка о неразглашении уже близко, — вклинился в разговор Лисар, поглядывая на женщину с укоризной, но без особой злобы. — Предупредил же, чтобы без сопровождения по дому не ходили.
— Простите, — торопливо ответила Нина. — Я признаю, что сделала глупость. Обещаю молчать. Хотя пока не совсем понимаю, о чем.
Мужчины переглянулись.
— И что с тобой теперь делать? — слегка раздраженно поинтересовался Ракун.
— А что ты с Марленкой сделал? Волшебный браслетик на руку — отличная гарантия молчания.
— На всех болтливых женщин браслетиков не напасешься. Иди к себе и без моего разрешения не высовывайся, потом поговорим.
Нина оглянулась на выход из приемной и неожиданно обнаружила сразу несколько арочных проходов. Она совершенно не помнила, через какой попала сюда. Пришлось смущенно признаться:
— Сомневаюсь, что найду обратную дорогу.
— Выхухоль! — рыкнул магос, и в это слово каким-то чудом уместилось все, что он думал об умственных способностях стоящей перед ним женщины.
И сама Нина была с ним в этот момент абсолютно согласна. Ей стало отчаянно стыдно.
— Закройте дверь, идиоты! — прохрипели из комнаты. — Ракун, тащи свою бабу сюда, сам разберусь.
— Она не моя, — огрызнулся магос.
— Твои проблемы. Шевелись и хватит выстуживать мой кабинет.
— Это мой кабинет, — осторожно напомнил Лисар, втаскивая Ракуна и Нину внутрь и закрывая дверь.
— Сейчас — мой!
В кабинете оказалось темно и душно, пахло апельсинами и еще чем-то сладким, напоминающим жженый сахар. Единственное окно занавешивала плотная ткань, а других источников света не было вовсе, поэтому разглядеть удалось только стол, заваленный бумагами, и несколько шкафов вдоль стен, а дальняя от окна часть комнаты скрывалась во мраке. И именно туда направились мужчины, увлекая Нину за собой. В результате она едва не напоролась на темную ширму, перегораживающую комнату.
Лисар сдвинул одну из секций ширмы в сторону и нырнул в хрипло дышащую темноту. Нина замерла, собираясь с духом. Судя по звукам и гнетущей атмосфере, за перегородкой скрывался по меньшей мере Дарт Вейдер.
— Иди уже, — подтолкнул женщину в спину Ракун.
И она обреченно шагнула вперед.
Первым делом в глаза бросился камин. Дров в нем не было, зато на каменной плите лежал здоровенный булыжник, отсвечивающий красным, как догорающие угли в костре. И тепло от этого булыжника шло в точности как от костра, потому в этой части комнаты оказалось еще жарче. И сладко-горелый запах тоже стал сильнее, настолько, что начала кружиться голова.
В мерцающих отблесках местного обогревателя Нина рассматривала обстановку: кушетка с мятым, перекрученным бельем выглядела так, как будто с нее только что встали, пара стульев, еще один стол, поменьше предыдущего, за которым виднелось огромное, очень массивное кресло.
Из-за размеров кресла человек, сидящий в нем, смотрелся совсем крошечным. Впрочем, насколько Нина могла судить, он и так был не слишком крупным. Местный Дарт Вейдер на вид казался очень юным, совсем подростком, и напоминал старинную фарфоровую куклу: хрупкий, миниатюрный, с очень бледной кожей, тонкими чертами лица и неожиданно яркими, пронзительно-синими глазами. Светлые вьющиеся волосы чуть ниже плеч дополняли облик юноши, делая его похожим на ангела, неизвестно как очутившегося в этом грешном мире.
Но грешный мир к ангелу явно относился очень жестоко, поэтому сейчас локоны висели слипшимися сосульками, белки глаз покраснели от полопавшихся сосудов, губы были искусаны до крови, ногти обломались, а на щеке виднелись длинные свежие царапины. Несмотря на духоту, он кутался в теплый халат и зябко ежился.
Заметив вошедших, юноша попытался встать, но сил у него хватило только на то, чтобы чуть приподняться и сразу же рухнуть в кресло.
— Ты почему не в постели? — набросился на него Лисар.
— Дел полно, — буркнул тот, кивая на заваленную бумагами столешницу. Между папками, книгами, подшивками и разрозненными листами тут и там валялись какие-то склянки, блистеры от таблеток и использованные шприцы.
Нина ощутила, как страх растворяется, уступая место жалости. Впрочем, не похоже, что этот человек позволял кому-то себя жалеть. Ему явно было очень плохо, но он не кичился своим состоянием, как некоторые больные, хотя и не пытался его скрыть. Глупо скрывать очевидное.
Что с ним такое, интересно? И не заразно ли это?
— Прошу прощения за мой вид, — произнес юноша, обращаясь в первую очередь к Нине. Хриплый сорванный голос резко контрастировал с ангелоподобной внешностью, впечатление это производило жутковатое. — И раз уж вы здесь, сразу предупреждаю: то, что вы видите, является государственной тайной. Садитесь.
Нина опустилась на ближайший стул, Ракун развалился на кушетке, небрежно сдвинув все белье на один край. Лисар, к которому требование, судя по всему, не относилось, спокойно прошел к столу и начал убирать с него все ненужное — кроме упаковок от лекарств в мусор отправились обертки от шоколада, апельсиновые корки и огрызки карандашей. Последних набралось особенно много, даже сейчас юноша вертел один из них в бледных пальцах.
И сколько ему на самом деле лет? Выглядит едва на шестнадцать, но держится намного взрослее того же Ракуна. Хотя, похоже, что все они, включая Лисара, ровесники.
— Извините, что я так влезла… — робко начала Нина, но хозяин кабинета оборвал ее взглядом и обернулся к магосу:
— Зачем пришел? Очень коротко.
— За информацией, — спокойно ответил Ракун. — Мне нужно все, что у тебя есть на одного милита. Он занимался делом моего брата и Галины, когда…
— Виктор Долан. — Юноша подтянул к себе ближайший лист бумаги и начал писать прямо поверх старых строчек.
— Ты что, их всех наизусть помнишь?
— Большинство. Хорошо, будет. Дальше?
— Моя племянница Алина, восемнадцать лет. И два ее камня в придачу. Девушку похитили вчера утром к югу отсюда, возле Заречья, возможно, этот самый Долан. Фото будет, если найду, но…
— Найди. И… — Юноша запнулся на мгновение, болезненно дернулся, карандаш дрогнул, оставляя на бумаге лишний штрих. — Ее внешность и приметы мне в письменном виде, подробно. И все обстоятельства похищения, тоже письменно. От обоих. Позже прочитаю.
Нина кивнула. Подходящая фотография среди Алинкиных вещей точно найдется, она видела ее накануне.
— Нужны адреса скупщиков краденого здесь, в Викене, — продолжал Ракун. — Из тех, кто по арфактумам. И узнать, не покупал ли кто-то из них чужие камни.
— Чужие камни? — удивленно переспросил Лисар, отвлекаясь от наведения порядка. — Как это вообще возможно?
— Как выяснилось, вполне возможно.
— Это все? — нервно спросил юноша.
— А ты еще в состоянии слушать?
— Нет. — Бледные обкусанные губы растянулись в слабое подобие улыбки. — Остальное письменно… или завтра.
— Браслет, — вспомнила Нина. — Браслет, на который приходят сообщения. Если его можно отследить, то…
— Завтра, — едва слышно выдохнул юноша и вдруг дернулся назад, вжался в спинку кресла, застонал сквозь зубы. Карандаш в его руке хрустнул и развалился на две половинки.
— Пошли все вон! — гаркнул Лисар, меняясь в лице.
Ракун не заставил себя упрашивать и выскользнул наружу, увлекая за собой Нину. И только когда дверь за ними захлопнулась, обнаружилось, что Лисар остался внутри. Из кабинета доносился его голос, неразборчиво шепчущий что-то успокаивающее и заглушающий чужие хриплые стоны.
— Пошли. Не надо тебе это слушать. — Ракун взял Нину за руку и решительно потянул к нужному выходу.
Она не сопротивлялась, только с наслаждением вдыхала свежий воздух. После кабинетной духоты и навязчивых сладких ароматов мысли в голове текли вязко, неспешно, и тело ощущалось как чужое.
— У него какая-то болезнь?
— Нет, результат одного хитрого проклятия.
— И что именно является государственной тайной? Само проклятие, существование этого человека или его нахождение здесь? — свела концы с концами Нина.
— Все перечисленное, — хмыкнул магос. — Вот и что с тобой теперь делать, с такой умной и такой любопытной?
— Рассказать все как есть. Кто он? Надеюсь, не какой-нибудь беглый принц?
— Да брось, какой из него принц? Всего-навсего заместитель начальника внешней разведки Истока по первому витку.
Нина прикинула масштаб проблемы и уважительно протянула:
— Ничего себе «всего-навсего».
Наверное, если бы этот странный тип действительно оказался принцем или даже королем, она бы удивилась куда меньше. В конце концов, король всего лишь глава одного конкретного государства. А измученный хрупкий человек в огромном кресле, получается, занимает довольно высокий пост в целой системе миров.
И тут они к нему со своими проблемами…
— А он точно нам поможет?
— По крайней мере информацию по своим каналам поищет, как только придет в норму. А может, и раньше. Но если что, не забудь: ты его не видела. Ни в этом доме, ни в этом мире. И особенно — в таком состоянии.
— Конечно не видела. Вообще не представляю, о ком ты, — улыбнулась Нина. — Я ведь даже не знаю, как его зовут.
— Александр Силь, — легко нарушил секретность Ракун. И недоуменно тряхнул головой, удивляясь собственному приступу откровенности.