– Вроде должен подойти отряд пехоты. Но небольшой. Всего пятьсот человек. И это не рёсцы, а фиорийские бароны.
Киваю. Ладно, пора заканчивать.
– Ребята, пока уберите этого. Послушаем остальных…
Выводят другого. Худой, даже болезненно худой, можно сказать, и глаза злые.
– Имя?
Тюк!
Молчит. Тюк! Тюк! Ах ты ж, сволочь!
– Поднять его и посадить на пень.
Солдаты переглядываются, но выполняют приказ.
– Льян, ты знаешь, чем отличается мужчина от женщины?
Неожиданно девчонка багровеет, но кивает. Протягиваю руку, разрезаю неприятно пахнущие штаны, высвобождая сморщенный стручок пленного между ног. Затем снова беру молоток:
– Не дойдёт через голову, дойдёт через ноги…
Тюк! Левая тестикула плющится. Непередаваемый звук, напоминающий сглатывание. Потом глаза пленника закатываются. Сержант смотрит на него, отворачивается:
– Перестарались, сьере капитан. Готов он.
– Думаешь? А вот если я ему добавлю по второму? Оживёт?
– Мертвец он, сьере капитан.
– Сейчас проверим…
Замахиваюсь молотком, и тут неожиданно мертвец орёт благим матом на чистейшем фиорийском:
– Не на-а-адо!!
И глазки сразу появляются, и сам оживает. Все смотрят на него, раскрыв рот от изумления. Этот рёсец всё сделал идеально. За исключением одного – когда я заикнулся о втором, гхм, яичке, нервы сдали.
Льян настораживается – ни дать ни взять кошка, вздыбившая шерсть. Потом поднимается, смотрит на меня. Я киваю. Девушка рвёт на пленнике халат, обнажая грудь. Там татуировка в виде лапы дракона. Или кто тут водится? Она даже присвистывает от возбуждения, аж кончик носа бледнеет. Чего это она вдруг так разволновалась?
– Твой клиент, Льян?
– Да, сьере капитан. Точно, мой. Ближний слуга владык.
– Ого! Тогда да. Тебе помочь? Я знаю ещё пару штук. От них даже мертвецы разговаривают. У нас на островах долгими зимними вечерами делать нечего, вот и придумываем всякие способы… – цинично улыбаюсь, отмечая при этом, как сереют лица прочих пленников. Отлично. Зато запираться не станут. – Ладно, девочка, убирай своего, и давай быстренько покончим с остальными…
Полчаса спустя пленников развешивают на ближайшем дереве, и три трупа живописными украшениями свисают с толстых веток. Приказ императора должен быть выполнен чётко и недвусмысленно. Рёсцев и тушурцев в плен не брать! Даже те, кто сейчас копает огромную могилу, скоро сами упокоятся в ней. Хотя, на мой взгляд, их расстреливать расточительно. На рудниках и копях не хватает рабочих рук. Да и восстанавливать разрушенные города, дороги и мосты тоже кому-то нужно… Подать докладную Неукротимому? Впрочем, насчёт пленных будем разговаривать потом, когда чаша весов перевесит на нашу сторону окончательно. А пока они нам – обуза. И есть приказ…
А как часто, Сергей, преступления оправдывались приказами? Вспомни историю… И что? Ты – военный. И ты обязан выполнять приказ. Сначала выполнить, потом опротестовывать. Ага. Именно что не всегда можно исправить то, что исполнено… Рефлексируешь? Чистоплюем заделался?! Лучше вспомни, через сколько деревень с оградой из черепов ты прошёл по дороге? И сделали это те самые испуганные, покорные пленные! Ну, пусть не они лично, а их соплеменники! Но всё же. И те, кого убивали, с кого сдирали кожу, кого насиловали и пытали – они тоже просили пощады! И не получили! Так что, капитан дель Стел, отдавайте приказ, и хватит умствовать! Уже темно, а утром снова марш. До Тираса. Большого города, в котором почти двадцать тысяч обитателей и где прочные высокие каменные стены, толщиной в метр с лишним. И шесть башен, на которых стоят большие требучеты. А ещё – машикули, две сотни стражников, четыре тысячи ополченцев плюс дружины местных баронов. Вот и подумай, нужно ли тебе уменьшать свои пять тысяч солдат, чтобы выделять конвой этим плоскомордым…
– Как закопают мертвецов, пусть их кончают, – без жизненным голосом отдаю распоряжение.
Марк, начальник штаба, неожиданно радостно воспринимает распоряжение. Похоже, у всех фиорийцев ненависть к рёсцам в крови. Младший лейтенант довольно кивает и уходит. Кроме охраны, со мной никого. Что ж, пора и мне отдохнуть.
Поднимаюсь с бревна, неспешно иду по лагерю к своему шатру. Солдаты улыбаются, вскакивают, радостно салютуют. Они счастливы первой победой и тем, что у них нет даже раненых. Пара царапин у самых несчастливых не в счёт, они даже в лазарет не пошли. Захожу в шатёр, поставленный для меня. Устало усаживаюсь на походную кровать. Чувствую я себя мерзко. До жути противно…
– Эй, кто-нибудь, принесите мне натты! – кричу я в плотно задёрнутый полог.
Слышна суета, топот торопливых шагов. Расстёгиваю китель, сдираю с себя пропотевшую нижнюю рубашку. Эх, сейчас ополоснуться бы…
– Ого! Сьере капитан, не думала, что у вас такие…
Оборачиваюсь. На пороге с подносом, на котором источает аромат кувшин с наттой, стоит Льян, зачарованно уставившись на мой торс.
– Поставь поднос и можешь идти.
Отворачиваюсь к кровати. Эта зараза вошла совершенно бесшумно. Так и убьют ведь… Слышу, как она ставит поднос на столик, а потом неожиданно тёплая ладошка касается моей спины. Я не двигаюсь, просто бросаю:
– Уходи. Этим дело не исправишь.
– Почему? Я же красивая!
– И что? Иди. Пока я тебя не выбросил отсюда.
– У тебя не получится.
Ох-хо, девочка… Что ты обо мне знаешь? Ничего. И особенно о моей реакции и скорости рефлексов. Я же пилот космического истребителя!
– Не будем проверять, что у кого получится. В любом случае спать с тобой я не собираюсь. Хоть ты тресни. У меня нет привычки укладывать подчинённых в постель. Уходи.
Чувствую, что ладонь задрожала. Затем исчезла. Пахнуло свежим воздухом. Неторопливо оборачиваюсь – ушла? Да. Шатёр пуст. Хвала богам. Хочет – пусть бесится. Но она будет последней женщиной, на которую я залезу. Русский оскорбления не прощает никому.
Глава 9
Итак, впереди большая драка. Но насколько я могу судить, практически последняя достаточно серьёзная. Если навалять рёсским войскам от души, заодно завалить всех мамонтов, Ымп надолго задумается. Что на самом деле мамонт? Мне вот повезло с ними познакомиться очень близко. Как? Это уже другой вопрос. Надо сказать, что в школе мне пришлось по некоторым причинам записаться в кружок биологии. Впрочем, ничего секретного тут нет – нравилась мне одна девочка, и, чтобы завоевать её сердце, я примкнул к данному сборищу, хотя, если честно, терпеть не мог ни биологию, ни все её производные. К гордости моей школы, шефство над ней имел имперский институт реликтовой флоры и фауны. На мою больную голову… Короче, досталось мне ухаживать за воссозданными из найденных когда-то останков мамонтами. Да-да! Теми самыми великанского размера волосатыми слонами с кривыми, словно баранки, бивнями. Так вот, мамонт помимо размеров отличается от всех прочих ещё парочкой любопытных свойств, которые я выяснил опытным путём: первое – они очень тупые. Не успели у них мозги до нормальных слоновьих развиться, и, чтобы эта тварь чего-то сообразила, колотить её нужно долго и упорно. Желательно по кончику хобота. Тогда зверюга что-то начинает соображать. Но самое главное второе их свойство – они патологически трусливы. Особенно боятся самых обыкновенных мышей. Хотите верьте, хотите нет, но, когда я входил в загон с этими громадами, единственным средством их успокоить было достать из кармана обыкновенную мышь. И тогда мамонты дружно поджимали хоботы и хвосты и давали дёру, а я мог спокойно почистить кормушки и засыпать свежего корма. Никто не мог понять, почему они так слушались меня, ну а я благоразумно молчал, потому что, узнай кто – мне грозили бы громадные неприятности. Подумать только – издеваться над реликтовыми животными! В общем, мамонтов в институте спасло от стресса то, что я забыл в кабинете, где базировался кружок, тетрадку с домашним заданием по алгебре и вернулся с полдороги домой… Лифчик был на стуле. Трусики валялись на полу, а из-под стола доносились яростное пыхтение и стоны. Любопытство меня и сгубило. Я подошёл и заглянул. Пришлось вызвать скорую помощь… Потом было длинное разбирательство, вызов к директору и разговор с родителями. Словом, с биологическим кружком я расстался в тот же миг, уйдя наконец туда, куда всегда тянуло, – на факультет военной истории, где через год, уже в выпускном классе, завоевал первое место по стрельбе из арбалета. Тут-то меня и заметили военные, и в военкомате, после полного обследования, предложили пойти в военное училище. Так я и стал истребителем.
Вначале была романтика. Как же – космос, звёзды, другие планеты. И даже то, что уже шла война с кланами, меня не остановило. Учиться было безумно интересно, в преподавании военные знали толк. Мы просто бежали бегом в аудитории, потому что нам не терпелось узнать что-то новое. А уж когда начались полёты, то вообще… Многое, конечно, забылось, стёрлось из памяти, но то, что вот эти волосатые гиганты так боятся обыкновенных серых мышей, врезалось мне в память навсегда. Поэтому рёсцев ждал сюрприз. Очень неприятный и в какой-то мере даже смешной…
Выхожу из шатра, и тут же за моей спиной возникают бесшумные тени. Увы, издержки должности…
– Сержант, ополоснуться бы мне…
– Сейчас всё сделаем, сьере капитан! Подождите немного.
Меня усаживают на бревно, и я начинаю обалдевать от скорости, с которой всё делается: раз, два – и передо мной стоит здоровенная бочка. Три, четыре – туда льются вёдра более-менее горячей воды. Пять, шесть – Рорг подходит ко мне и почтительно говорит:
– Готово, сьере капитан. Можете мыться.
Даже ширму натянули вокруг! Хе-хе, всё-таки быть начальником не так уж и плохо…
Вода остывает быстро. Поэтому наскоро торопливо намыливаюсь, промываю волосы, скребу мочалкой кожу, пока она не начинает скрипеть. Потом вылезаю из воды, споласкиваюсь заботливо оставленной на этот случай водой в вёдрах, вытираюсь. Ещё один сюрприз – чистое бельё, аккуратно сложенное на лавочке. Вообще… я просто не могу нарадоваться… В постель плюхаюсь совершенно чистым и расслабленным, крепко засыпаю, чтобы утром ощутить себя обновлённым человеком. После подъёма – быстрый завтрак и марш. Нас ждёт Тирас…
К городу подходим под вечер. Скоро начнёт смеркаться. Будем штурмовать? Судя по всему, будем. Ворота закрыты, на стенах видны суетящиеся силуэты. Сверкает металл в лучах закатного солнца. Ну что же. С дури на стены не полезем. Зачем? Народ в городе приготовился к осаде, и класть зря солдатские жизни я не собираюсь. Поэтому делаем минимальные приготовления, а конкретно – разбиваем лагерь, выставляем по усиленной роте против каждых ворот, благо их всего двое, и оба въезда почему-то смотрят на нас. Сапёры резво отрывают рвы и ставят частокол из стандартных обрубков, запас которых пополнен во время стояния в долине, где мы приложили рёсцев. Ограда не только защищает моих солдат, но и служит импровизированной защитой. Мол, не лезьте зря, самые умные. Но думаю, осаждённые не дураки, и, насколько я слышал, этот тактический приём Неукротимый уже применял в Рёко. Так что ночь ожидается спокойной.
Ужинаем. И вот тут-то всё и начинается…
Я с аппетитом наворачиваю густо сдобренную мясом и маслом кашу из местных зерновых, когда из-за полога вежливо обращаются:
– Сьере капитан, тут к вам гости…
– Гости? Ну, раз такое дело, зови.
Ткань отдёргивается, и в шатёр входит дама. Или доса, как говорят в Фиори. Видели бы вы меня со стороны! У меня отвисла челюсть, потом я хлопнул глазами раз, другой, третий… Наконец, придя немного в себя, вскочил и поклонился:
– Э-э… доса… Слушаю вас.
Благородная женщина, одетая в бархат и шелка, да ещё усыпанная украшениями подобно новогодней ёлке, смотрела в одну точку и молчала, как партизан первые пять секунд на допросе в гестапо. Проследив за её взглядом, мои мозги со скрипом провернули шестерёнки мыслительного процесса и выдали информацию о том, что доса не отрывает глаз от моего котелка с ужином. При этом зрительные механизмы чётко зафиксировали: а – жадно трепещущие крылья ноздрей, втягивающие аромат каши и мяса, б – судорожное движение белого, словно снег, горла женщины. Красивой и очень молодой. Младше меня. Может, лет эдак двадцати трёх, максимум – двадцати четырёх. Она в очередной раз судорожно сглотнула, потом надменно вскинула красивую головку под коричневым покрывалом вдовы и перевела свои огромные глаза на меня:
– Вы – командующий этой армией, сьере…
– Барон дель Ниро, капитан армии Империи Фиори, доса…
– Маркиза дель Тирас, Ираи дель Спада, сьере.
Так… Судя по всему, ко мне в гости пожаловала хозяйка города. Придётся быть вежливым…
– Итак, доса дель Спада, чем могу служить?
Она снова сглотнула. Затем опустила голову.
Ну, раз так…
– Дежурный, принесите в шатёр еду и столовые приборы для дамы и найдите достойного вина!
Дама удивлённо вскинула красиво изогнутые брови:
– Вы…
Я махнул рукой:
– Только не надо говорить о гордости и о том, что я поступаю недостойно аристократа. Давайте проще: я же вижу, что вы очень голодны. Поэтому предлагаю пока не говорить о делах и прочих неотложных вещах. Делаю вам предложение, без всяких задних мыслей, как дворянин: не желаете ли разделить со мною трапезу, доса Ираи дель Спада, маркиза дель Тирас?
Дама очаровательно заалела, на миг, буквально неуловимый взглядом, но тут же кивнула:
– Если приглашение от чистого сердца… то… Я его с удовольствием принимаю, сьере дель Ниро…
Я склонил голову в куртуазном поклоне, затем, выпрямившись, вышел из-за стола, достал второй походный стул, разложил его и, поставив на землю, предложил:
– Присаживайтесь, доса дель Спада…
– Можно просто – Ираи…
Я улыбнулся:
– Тогда и вы зовите меня по имени – Серг.
Женщина плавным движением скользнула за стол, и как нельзя вовремя в шатёр вошли мои охранники. Только на этот раз не при мечах и винтовках, а при подносах и кастрюлях. Я с трудом удержал невозмутимое выражение лица, когда мой котелок исчез и вместо раскладного стола появился настоящий дубовый, который тут же накрыли алой бархатной скатертью с кистями из шёлка золотистого цвета. Очень быстро бойцы засервировали стол и удалились.
– Позвольте за вами поухаживать, Ираи… – Я снял крышку с супницы и аккуратно наполнил её тарелку. – Не стесняйтесь, я тоже ещё не успел поужинать…
Женщина вздохнула и тихим голосом спросила:
– Только сегодня? Но обедали?
Я улыбнулся:
– Разумеется. Как же иначе? В армии императора с этим очень строго…
Она опустила глаза, вновь краснея:
– А мы уже третий день сидим без крошки – рёсские солдаты, проходя через город, выгребли все запасы продовольствия, и горожане не знают, как дожить до сбора урожая. Мало того, они ограбили и все прилегающие деревни! Словно не союзники, а…
Ираи осеклась, вспомнив, кто находится перед ней, но я делаю вид, что пропустил её оговорку мимо ушей, заинтересованный лежащим передо мной жарким из говядины. Что у нас в армии Фиори хорошо, так это то, что мясо всегда свежее, своим ходом до котла идёт. Видимо, чтобы сгладить неловкое слово, Ираи торопливо налила из графинчика нечто прозрачное и залпом выпила… Вначале у неё расширились глаза, хотя, казалось, это просто невозможно. Затем она покраснела, словно помидор, ну и напоследок – слёзы ручьём из глаз и дикий кашель. Ещё бы! Стакан водки махнуть… Вместо воды. Пришлось спасать – срочно запихивать ей в рот тот самый помидор, густо сдобрив его солью. Кто-то закусывает хлебом, кто-то солёным огурцом, кто-то горячим мясом. Я лично предпочитаю всему этому помидор. А уж потом что-нибудь посолиднее. Вдогонку. Очень хорошо выходит. Так и тут, женщина с трудом прожевала сочную мякоть, но всё-таки её отпустило, и она замерла, прислушиваясь к своим ощущениям. Ну а спустя пару минут алкоголь начал действовать… Багровый цвет лица сменился ровным, спокойным румянцем, глаза заблестели, а движения стали замедленными и сосредоточенными. И доса со рвением набросилась на еду.
– Сьере капитан, а что это было? – На меня смотрят удивлённые глаза, ставшие уже обычными. Только зрачки сильно расширены.
– Водка. Национальный северный напиток.
И опять я не вру: Империя Русь без водки – это не Империя. Водка – наш национальный напиток с незапамятных времён, рецепт его восходит к эпохе появления человека как вида. Другое дело, что неумеренно русские водку не пьют. Каждый знает свою норму и её не превышает, потому что принцип здесь один: пьянство есть добровольное сумасшествие. То есть для веселья или для аппетита, от усталости – граммов пятьдесят – сто. Но редко, очень редко когда больше. Правда, кое-кто, особенно враги Империи, утверждают, что русский без водки – что партократец без риса, а демократ – без гамбургера. Но это клевета, возведённая в ранг штампа. Русские пьют. Но пьют в меру. Если человек употребляет спиртное без ограничения, то это повод проверить его на лояльность – русские имеют особый ген, который блокирует привыкание к водке. Следовательно, алкоголик не может быть русским…