Недовольный тем, что эксперимент не удался, Йоханнес Кабал посмотрел прямо перед собой и
увидел зал игровых автоматов. Он был удивлён, когда Хорст настоял на том, чтобы добавить его в
комплект аттракционов. Но, как и всегда, его брат разбирался в том, что нравится людям. Было
непохоже, что автоматы сыграют большую роль в сборе душ, зато они вроде как выполняли
превосходную работу по сбору мелочи у тех, кто мог их себе позволить и раздаче её тем, у кого
заканчивались деньги. Замысел был в том, чтобы шоу размещались там, где шансов было побольше; в
тёмных уголках да мрачных палатках — вот где обсуждаются и заключаются сделки, честность
которых сомнительна с богословской точки зрения. Зал игровых автоматов, напротив, по большей
части задумывался, как центр перераспределения денежных средств, поскольку общеизвестно, что
непросто вводить людей в искушение, если они за вход заплатить не могут. Всё это Кабалу объяснял
мистер Кости, пока двое из самых причудливых выдумок Хорста — господа Косяк и Щебень —
строили зал. Как на ходулях расхаживали они на своих чересчур длинных, чересчур тонких ногах,
размахивая своими не менее длинными и тонкими руками. Они были в чёрных костюмах и тёмных
очках, с волосами противного жёлтого цвета, густыми как пряжа. Глядя на то, как они семенят взад-
вперёд и тявкают друг на друга на своём одним им понятном языке, Кабал всё больше убеждался, что
они были задуманы как уродливая пародия на него самого, но не желал реагировать на оскорбление,
высказываясь вслух. Как-никак, они знали своё дело, соединяя в хаотическом вихре железо, дерево,
стекло, краску и лак, давая на выходе игровые автоматы, механических скаковых лошадок и
багательные столы — скрупулёзно продуманные и бережно выполненные. Кабал любил
скрупулёзность и бережность, и потому проникся теплотой к Щебню и Косяку, но опять же, не желал
высказываться об этом вслух. Это доброе чувство разгорелось в нём при созерцании зала игровых
автоматов — результата их трудов. Ему захотелось испытать здесь удачу.
В помещении толпился народ. У одноруких бандитов какой-то человек постоянно проигрывал,
а рядом другому, одетому победнее, в это время шла удача. Оба не знали о марксистских нравах
игровых автоматов. В другом конце металлические обезьянки карабкались по металлическим
пальмам. На стрелковом стенде в окнах мрачного дома появлялись призраки и тут же получали град
пулек.[1] Рядом раздавала предсказания, сидя в прочном застеклённом ящике, механическая цыганка.
Цыганку, согласно надписи на вывеске в верхней части автомата, сделанной оранжевой, жёлтой
и чёрной красками, звали Госпожа Судьба. Она приняла облик молодой женщины в головном платке,
с серьгами в виде колец и с умопомрачительным декольте. Она сидела, неподвижно держа руки над
хрустальным шаром и молча ожидала, пока группа подростков, которые собрались перед её
автоматом, не перестанут пялиться ей на грудь и сопровождать это непристойными замечаниями.
Наконец, под крики товарищей один из них запихнул монетку в прорезь. Госпожа Судьба мгновенно
пришла в движение и послушно заглянула в хрустальный шар. В его глубине кружились и мерцали
причудливые цвета. Подростки притихли, в воздухе повисло напряжение — слишком реалистично
для дерева или гипса двигались руки механической цыганки, а пальцы её гнулись без всяких видимых
шарниров.
Она вдруг задрожала и тут же замерла, свет в хрустальном шаре потух, и к пацанам вернулась
былая храбрость. Затем сработал пружинный механизм, звук которого несколько секунд отражался от
стенок автомата, и в прикреплённый под стеклом лоток упала карточка. Ухмыляясь замечаниям
товарищей, парень взял её и начал читать. Казалось, на то чтобы прочитать эти несколько строк, ушла
целая вечность, но уже после первых слов его глаза немного округлились, а улыбка медленно сползла
с лица, словно её стёрли невидимые пальцы. Он вернулся к началу и снова перечитал до конца. Лицо
у него побледнело, он развернулся и, шатаясь, вышел из зала, а его внезапно обеспокоенные друзья
стали спрашивать, что случилось.
Кабал мрачно посмотрел им вслед. Он подошёл к Госпоже Судьбе, сделал вид, что ищет
монетку в кармане и наклоняется, чтобы опустить её в прорезь. Как только они оказались лицом к
лицу по обе стороны стекла, он прошептал:
— Тебе, без сомнения, очень весело, но такое вряд ли на пользу нашим планам. Смысл в том,
чтобы завлекать их, а не распугивать как кроликов.
Одному Кабалу было видно, как Госпожа Судьба подняла тонко очерченную бровь. По
автомату снова разнёсся звон, и в лоток упала новая карточка, хотя монетку не опускали. Он прочитал
её, не поднимая.
ГОСПОЖА СУДЬБА ВСЁ ВИДИТ И ВСЁ ЗНАЕТ.
И ПРАВДА ОЧЕНЬ ВЕСЕЛО. НАДО ЖЕ МНЕ КАК-ТО РАЗВЛЕКАТЬСЯ.
СОВЕТ ГОСПОЖИ СУДЬБЫ:
ЕСТЬ ДОБЫЧА ПОЛУЧШЕ
Несмотря на непочтительный тон, новости были хорошие, и Кабал порадовался тому, что
Госпоже Судьбе, похоже, известно минимум об одном возможном клиенте.
— Добыча получше... Где именно?
Глаза Госпожи Судьбы поворачивались в глазницах, пока её взгляд не остановился прямо на
нём. Секунду она пристально смотрела на Кабала, затем вновь уставилась в хрусталь. Внутри шара
загорелся странный свет. Скрипя шестерёнками, она нежно водила пальцами над поверхностью шара,
не касаясь его. Щелчок, звон, и ещё одна карточка упала в лоток, накрыв предыдущую. Кабал взял
обе, опустил первую в карман, посмотрел на вторую. Карточка гласила:
ГОСПОЖА СУДЬБА ВСЁ ВИДИТ И ВСЁ ЗНАЕТ.
СОВЕТ ГОСПОЖИ СУДЬБЫ:
ПОЗАДИ
Кабал обернулся. Перед ним был вход в зал. Снаружи бушевал поток снующих туда-сюда
людей. Ни одного приметного лица, ни одна фигура не привлекла его внимания. Кабал нахмурился.
— Бесполезно, — сказал он вполголоса, зная, что Судьба всё равно услышит. — Чтобы найти
клиента, мне нужно что-то поточнее, чем... — Его взгляд метнулся вниз, чтобы перечитать карточку,
и он запнулся. Сейчас на ней значилось:
ГОСПОЖА СУДЬБА ВСЁ ВИДИТ И ВСЁ ЗНАЕТ.
СОВЕТ ГОСПОЖИ СУДЬБЫ:
ВПЕРЕДИ
В качестве эксперимента он попробовал повернуть карточку на девяносто градусов. Совет
Госпожи Судьбы претерпел метаморфопсихотическую [2] трансформацию и гласил теперь: СЛЕВА.
Кабал слегка кивнул — недурно! Учитывая, что по существу она была наполовину манекеном,
небольшим шкафчиком с винтиками и шестерёнками, которых бы хватило на довольно точные
каминные часы, от неё определённо была польза. Бережно держа предсказание, будто картонный
компас, Кабал отправился на поиски жертвы.
Он стремительно ворвался в толпу и, по своей природе и своему обыкновению не обращая
внимания на жалобы тех, кому он наступал на ноги и рассыпал арахис, он продолжил сближение с
целью. Первым делом с помощью грубой триангуляции он вычислил приблизительное направление и
расстояние. Затем, он опустил голову и, сея вокруг недовольство, начал прокладывать путь сквозь
людскую толщу. ВПЕРЕДИ, — гласила карточка, — ВПЕРЕДИ.
Стремительную погоню Кабала внезапно оборвала упакованная в воскресный костюм
недвижимая скала. Он поднял взгляд — над ним, выглядывая из-под скверной стрижки, нависал чей-
то лоб. Кабал тут же сверился с картой. СОВЕТ ГОСПОЖИ СУДЬБЫ на этот раз был:
ЭТО ОН. ИЗВИНИСЬ. ЖИВО.
Кабал убрал карточку гадалки в грудной карман и тронул край своей шляпы.
— Добрый вечер, сэр! — сказал он здоровяку. — Мне ужасно жаль, что налетел на вас вот так.
Мои глубочайшие извинения.
Мужик пристально посмотрел на него, его руки незамедлительно сжались в кулаки, он
побледнел.
Кабал знал более чем достаточно о тонкостях эндокринной системы, чтобы понять, что люди,
от гнева бледнеющие, распускают кулаки куда охотнее тех, что краснеют. Свободная рука Кабала
непроизвольно легла на трость, крепко сжав серебряный череп набалдашника, и медленно
поворачивала его до тех пор, пока не щёлкнул затвор. Хорст наверняка считает, что протыкать
посетителя вкладной шпагой — это плохое обхождение, но по мнению Кабала, выражение "Клиент
всегда прав" становится чисто теоретическим в тот момент, когда клиент заносит кулак.
— Тэд, пожалуйста, не надо! — с наветренной стороны этого человека-горы появилась
женщина. Как и здоровяк — его звали Тэд — она была бледна, но по другим причинам. Её тёмный
макияж подчёркивал белизну кожи. — Пожалуйста, он того не стоит!
Кабал, которого в разное время преследовали толпы селян, толпы горожан, полиция, армия,
две Инквизиции и прочие заинтересованные граждане, был более чем уверен, что уж он-то того стоит.
В её устах, однако, фраза уже давно стала звучать как готовое заклинание, чары, удерживающие Тэда
от крайностей. В связи с этим Кабал был готов простить ей такую наглость. К Тэду же у него
появилась сильная неприязнь, а те, к кому Кабал испытывал сильную неприязнь, редко жили долго и
счастливо.
— Позвольте представиться, — сказал Кабал, отпустив набалдашник трости и положив
освободившуюся руку на грудь. Этот жест также подтвердил, что один из контрактов Трабшоу,
сложенный и готовый к использованию, лежит во внутреннем кармане его пиджака.
— Меня зовут Йоханнес Кабал, я совладелец этой ярмарки.
Кабал заметил, что Тэд удивительно быстро успокоился. Очевидно, робеет перед власть
имущими. Его неприязнь к Тэду усилилась.
— Разрешите ещё раз извиниться за мою недавнюю неловкость. С вашего позволения, я бы
хотел как-нибудь загладить вину. Могу я предложить вам бесплатно пройти на какой-нибудь
аттракцион или представление? Может, на выставку?
Взгляд Тэда бегал из стороны в сторону — очевидно, он обдумывал, что бы выбрать.
Выражение его лица не давало гарантий, что он примет решение в ближайшее время.
— Или в один из игровых павильонов?
— Ты ведь любишь стрелять, — тихим голосом осторожно заметила женщина.
Тэд задумался, а потом кивнул.
— Он любит стрелять по мишеням, — сказала женщина Кабалу.
— Я застрелил её собаку, — добавил Тэд.
Кабалу потребовалось усилие, чтобы ничем ни выдать своей реакции.
— Прошу сюда, сэр, — нейтральным тоном сказал он, указывая дорогу к тиру.
Тир, наряду с остальными аттракционами, представлял собой тщательно продуманный сплав
всех видов тира, которые только стояли или будут стоять на ярмарках — некий архетип, среднее
значение функции. Там предоставлялась возможность пострелять по вырезанным из жести
человечкам, стоящим по стойке "смирно", карикатурным уточкам и курительным трубкам, которые
двигались и крутились на фоне испещрённого следами от пуль задника. Из оружия предлагались
пневматические винтовки 22 калибра с переломным стволом. Кабал слегка удивился, обнаружив, что
это были уже не новые "Веблей", того же производства, что и "Боксер" калибра .577, в данный момент
лежащий в ящике его стола. Прицелы на них были искусно испорчены так, чтобы толку от них было
чуть более чем никакого. В награду за умение поразить движущуюся мишень из еле дышащей
винтовки был шанс получить безнадёжно больную золотую рыбку, бесстыжую куклу "Кьюпи",
безвкусную декоративную безделушку сомнительного качества или непропорционально сделанное
чучело павиана из ваты.
Кабал шёл за Тэдом, который пробивал себе дорогу сквозь толпу, подобно угрюмому ледоколу.
За ними, опустив голову, семенила подружка Тэда, Рэйчел, извиняясь перед всеми, кто выглядел так,
словно им чем-то обязаны. Кабал тихо объяснил смотрителю тира, что Тэду полагается пять
бесплатных сеансов и любой приз, который он сможет выиграть, как будто он заплатил.
Поклонившись слишком скованно, чтобы это выглядело по-настоящему подобострастно, Кабал
удалился на безопасное расстояние и стал наблюдать.
Тэд оказался отличным стрелком даже со сбитым прицелом. Он открывал ружьё с треском, как
будто оно его оскорбило, запихивал в него пулю, с шумом закрывал, и едва подняв к плечу стрелял,
пока не истратил все пять пуль и не сбил двух несчастных жестяных уточек, двух жестяных
человечков и одну жестяную трубку. Смотритель показал ему, какое барахло тот уже может забрать в
качестве приза, но Тэд отмахнулся от столь незначительных соблазнов. Он был намерен собрать все
пять жетонов за пять сеансов и уйти домой с чем-нибудь посолиднее — из барахла на самой верхней
полке.
Кабал был в замешательстве. Он полагался на то, что злодейское предназначение ярмарки даст
о себе знать неким тайным, незаметным способом, очевидным лишь для внимательного и сведущего
наблюдателя, хотя бы потому, что такова его природа. Вместо этого он лицезрел какого-то олуха,
который отлично справлялся с демонстрацией собственного физического превосходства. С тем же
успехом можно было наблюдать за профессиональными спортсменами. Короче говоря, если только
ярмарка не похищает души настолько тайно и незаметно, что даже Кабал ничего не видит, остаётся
лишь заключить, что придётся взяться за дело самому.
Вся ярмарка в конце концов был предназначена для того, чтобы забирать ничего не
подозревающие души. Это факт. Поэтому, как ни странно, даже тир должен быть на это способен.
Кабал не знал каким образом, но смотритель-то уж наверняка знает. Роль Кабала как владельца
ярмарки сводилась к тому, чтобы принять решение, подать сигнал, отойти и смотреть, как петля
затягивается вокруг шеи добычи. Ну, решение-то он принял, теперь, стало быть, следует подать
сигнал. Пока Тэд наносил всё больший урон жестяным фигуркам, Кабал привлёк внимание
смотрителя и сделал движение, которым надеялся намекнуть тому, что пора бы забрать у Тэда душу.
Смотритель тупо уставился на Кабала.
Кабал попробовал снова, но смотритель только наклонил голову набок, глядя на него с
выражением глубокого недоумения. Кабал применил магический жест для похищения души, затем
ещё один.
Внезапно подул лёгкий ветерок и рядом с ним появился Хорст. Он взглянул на Тэда.
— Значит, нашёл его. Молодец!
Кабал не ответил брату, продолжая попытки знаками показать тиру, чего он от него хочет.
— Йоханнес, — понаблюдав некоторое время за братом, сказал Хорст — что ты делаешь?
— Подаю сигналы, — сказал Кабал, не отвлекаясь от своего занятия.
— Вот как? — Хорста это явно удивило. — Очень хорошо.
Кабал не ответил. Хорст проследил взглядом до тира — смотритель как раз выдавал Тэду
очередную горсть пуль 22-го калибра, с любопытством поглядывая на Кабала.
— И с кем именно ты пытаешься связаться с помощью этих...
— Сигналов.
— Точно. Сигналов.
Кабал перестал жестикулировать, отчасти потому, что это, по всей видимости, не помогало, а
отчасти потому, что у него начало сводить руки.
— Пытаюсь заставить того идиота в тире сделать что-нибудь дьявольское и получить
подписанный контракт. Вроде не получается.
— Я так понимаю, инструкции нет?
— Никакой.
— Вообще-то, брат мой, это был камень в твой огород — тебе недостаёт смекалки и
воображения.
Кабал переключил внимание с Тэда на Хорста, Хорст — с брата на Тэда.
— А он отлично стреляет. Думаю, возьмёт один из главных призов. Подожди-ка.