Снова подул ветер — Кабал остался один, ещё раз — Хорст вернулся, и не с пустыми руками.
Он держал один из главных призов — куклу, изображавшую не по годам развитую девицу, бюст и зад
которой, несоизмеримо крупные по сравнению с остальным телом, не выглядели так уж неуместно
благодаря столь же несоизмеримо крупной голове. На лице у куклы — голова её была из пластмассы,
а тело из ткани — застыло кокетливое выражение. Хорст наклонил куклу, и она подмигнула Кабалу.
Её откровенность, в целом, производила отталкивающий эффект. Когда Хорст протянул её ему, у
Кабала не было никакого желания до неё дотрагиваться.
— И что мне с ней делать? — сказал Кабал, осторожно взяв её указательным и большим
пальцами.
В ответ Хорст погрозил ей пальцем и напустил на себя важный вид.
— Неужто ты сигналы ей подаёшь? — поинтересовался Кабал.
Хорст вздохнул.
— Дьявольской силы, к которой можно воззвать, ещё полно, не так ли? — Он указал на куклу
кивком головы. — Используй немного на кукле.
— Использовать?.. Да ты в своём уме? Посмотри на него! — Он указал на Тэда. — Этот
мужик, наверное, газонокосилкой бреется!
Хорст посмотрел на предполагаемую жертву.
— Волосы он точно ею стрижёт, — признал он.
— Какая польза от куклы, есть в ней сила или нет, когда имеешь дело с таким человеком, как
он?
— Интересуешься психологией? — спросил Хорст.
— Нет, конечно, — ответил Кабал. — Я учёный.
— Как пренебрежительно. Используй силу на Трикси, а затем позволь мне
продемонстрировать.
— Трикси? — спросил Кабал, решив, что ему послышалось.
Хорст нетерпеливо хмыкнул.
— Сделай это и всё, а? Он уже почти собрал свои пять жетонов!
Кабал понимал это, как и то, что идей получше у него нет. Держа куклу на расстоянии
вытянутой руки, он полушёпотом пробормотал:
— Заклинаю тебя.
У него возникло смутное ощущение, что через его тело проходит зло — чувство среднее между
тоской и зубной болью, с которым он познакомился во время создания ярмарки, но ничуть к нему
привык. Дело было сделано. Он тут же отдал куклу Хорсту — она, чего доброго, отрастит себе клыки
и нападёт, однако она и не собиралась.
— Отлично, — только и сказал Хорст, исчезая в никуда.
Кабал увидел, как он, внезапно снова став видимым, стоял возле стены тира. Куклы у него
больше не было; она вернулась на среднюю полку в верхнем ряду
Хорст идеально рассчитал время — Тэд как раз получил пятый жетон. Он посмотрел на призы,
но на кукле его взгляд не задержался.
— Смотри какая кукла, — сказала Рейчел. Тэд смерил её взглядом, полным едкого презрения.
— Приз мой, — сказал он. — Мне и выбирать.
— Вот повезло, — сказал Хорст, внезапно появившись на другом углу тира. — Мне бы очень
хотелось получить эту куклу, но у них, похоже, всего одна.
Не обращая внимания на Рейчел, Тэд обернулся и посмотрел на Хорста.
— Бабская же кукла! — сказал он тоном, который свидетельствовал о том, какие выводы он
сделал о сексуальных предпочтениях Хорста, что он считает их недостойными и омерзительными, а
стало быть, и о Хорсте у него мнение соответствующее.
— Именно, — ответил Хорст, оплачивая пять сеансов.
— Это моей девушке. Какой смысл делать что-то хорошо, если некому похвалиться?
Он зарядил винтовку.
— Выиграю эту куклу, отдам ей, расскажу, как непросто было её выиграть, насколько я хорош.
Прицелился.
— И она моя.
Выстрелил.
Жестяной человечек поймал пулю прямо между глаз и перевернулся. Хорст опустил винтовку и
улыбнулся Тэду:
— Это всё психология.
Тэда психология не волновала, даже когда в ней так явно не хватало логики. А вот вопросы
собственности его интересовали.
— Я возьму куклу, — сказал он смотрителю.
— Вот как, — Хорст убедительно изобразил разочарование, когда Тэд взял куклу и сунул её
Рейчел в руки, даже не взглянув на подругу. Он зашагал прочь, Рейчел, прижимая куклу к груди, за
ним.
Пока Хорст смотрел, как они исчезают в толпе, к нему подошёл Кабал.
— И это психология?
— Да. Не то, что я сказал, а то, что я с ним сделал. — Он искоса посмотрел на брата. — Ты ведь
понимаешь, что произошло?
— Я не совсем болван. Вижу, когда люди поступают назло. Но кое-чего я не понимаю.
— Да ну?
— Зачем это тебе так явно мне помогать. Ты открыто заявил, что тебе не нравится то, что здесь
происходит и настоял, что не хочешь напрямую участвовать в... скажем так, основном бизнесе. С чего
это ты передумал?
Хорст задумался.
— Значит так, Йоханнес, всё потому...
Тишина затянулась, и Кабал обернулся, чтобы услышать продолжение. Хорст исчез. Кабал
вспомнил древнее ругательство, в котором речь шла о половом сношении одного вымершего племени
с одним вымершим биологическим видом. И что теперь? Он порывался проследить за Тэдом и его
несчастной подружкой — он не мог не признать, что ему любопытно, как кукла может заставить
человека продать душу. Однако, с величайшей неохотой он решил, что ходить за ними по пятам
будет, наверное, неэффективно. Они с Хорстом приняли личное участие, потратили ещё немного
сатанинской крови. Если нужно было приложить больше усилий, то это подождёт до следующего
раза, а эксперимент с Тэдом можно считать неудавшимся.
Кабал пошёл обратно к "Палате физиологических уродств", чтобы забрать свою соломенную
шляпу у маленького мальчика.
* * *
Внешне Рейчел в присутствии Тэда была так счастлива, как только можно, но внутри её
одолевали противоречивые мысли. С одной стороны, Тэд оказал ей любезность, выиграв для неё
куклу, хотя и сделал это, по её подозрению, только чтобы досадить тому симпатичному молодому
человеку у тира. Тот факт, что это было только её подозрение, а не уверенность, говорил о том, каким
коконом из иллюзий она окружала себя.
Тэд, по её искреннему мнению, был хорошим, порядочным человеком. Да, у него были свои
заскоки: его частая несдержанность во время размахивания кулаками, его совершенно оправданное
желание четыре дня в неделю бывать пьяным, его мужская склонность видеть во всём подряд
насмешку или оскорбление, при которых его кулаки опять становились несдержанными, да что уж
там — безудержными в своём желании слиться с чужими подбородками и скулами, — но у какого
мужчины их нет?
У многих, как оказалось, но её поезд ушёл. Тэд стал для неё мерилом мужских качеств, поэтому
она инстинктивно сознавала, чуяла нутром, что её вера в него не напрасна. Она убедила себя, что он
достаточно хороший человек — не идеал, но она была уверена, что силой своей любви сможет
изменить его в лучшую сторону.
На смену вере пришло отчаяние. Неслучайно, фразу "нужно полюбить плохого парня" с
огоньком в глазах произносят те же женщины, что — позже, когда плохие парни, которых они
полюбили и впустили в свою жизнь, оказываются распоследними ублюдками — жалуются, дескать,
"все мужики — козлы". Учитывая, что этот вывод основывается на необъективной выборке, его едва
ли назовёшь удивительным или достоверным.
Её наивную склонность ценить любое самое ничтожное проявление доброты со стороны Тэда
— например, когда он не бил её, не относился к ней наплевательски, не лапал при ней её лучшую
подругу — перевешивало отчётливое чувство, что с самой куклой что-то не так. На полке в тире с ней
вроде было всё в порядке, хотя сейчас, задумавшись, Рейчел и вспомнить не могла, чем кукла так
привлекла её внимание. Однако, единственным, что не давало ей сейчас всучить её какому-нибудь
ребёнку или даже выбросить в урну, была уверенность в том, что Тэд разозлится. Ей было не по себе
держать куклу в руках — такое чувство, что это и не кукла вовсе. Чувство непонятное,
неоднозначное, и неопределённость эта беспокоила сама по себе.
Вдруг Рейчел издала сдавленный испуганный стон и уронила куклу. Та приземлилась на
задницу, усевшись на утоптанной ярмарочной траве так аккуратно, как будто её усадили. Тэд
крутанулся на месте — он, конечно же, шёл на три шага впереди — бросил взгляд на Рейчел, потом
на куклу.
— Что с тобой? — спросил он, схватив игрушку.
— Она меня... — Рейчел замолчала, поняв, как глупо прозвучит то, что она хотела сказать. —
У неё внутри что-то острое, — сказала она вместо этого. — Я укололась.
Она посмотрела на свой палец. Капелька крови собиралась из нескольких красных точек,
расположенных полукругом. Она взяла палец в рот и с опаской взглянула на куклу, которая висела у
Тэда в руке. Рейчел была уверена, что она не улыбалась так раньше. Да, улыбалась, но не так. До
этого она не показывала зубы.
Тэд сердито посмотрел на Рейчел, словно пораниться об игрушку для неё — обычное дело.
Посмотрел на куклу. Это была красивая молодая женщина с чёрными кудрявыми волосами, одетая в
короткое красное платье. Наверняка персонаж какого-нибудь мультфильма или комикса, но кто
именно, он так и не понял. Что-то острое внутри? Да ладно! Всё потому что это дешёвое безвкусное
барахло, сделанное где-нибудь в подвале — так он думал. Он сжал куклу, чуть ли не желая, чтобы
острый кусочек металла, который несомненно был где-то внутри, вылез и вонзился бы ему в руку,
может даже пошла бы кровь. Он только того и ждал. Это дало бы ему оправдание вернуться в тир и
врезать смотрителю.
Он сжал, но в руку ничего не вонзилось. Совсем наоборот; кукла казалась мягкой и податливой,
и это было приятно. Он снова сжал её, крепко, но не грубо. Развалившись у него в руке, кукла томно
ему подмигнула. Он уставился на неё, и, казалось, она тоже уставилась на него — этот момент длился
бесконечно. Наблюдая за ним, Рейчел сначала нервничала, что он вдруг поранится и обвинит в этом
её, затем стала ещё больше нервничать, когда он этого не сделал. Он просто стоял и смотрел на куклу.
Она была тёплой на ощупь. Под красным платьем он ощущал изгибы кукольного, нет —
живого женского тела. К ней было приятно прикасаться. Такой и должна быть женщина: мягкой,
тёплой, с пышными формами.
Рэйчел вздрогнула, когда он поднял голову и бросил на неё враждебный взгляд — не из тех, к
которым она успела привыкнуть. Он снова начал рассматривать куклу. Увидев, как его толстые,
мощные пальцы медленно ощупывают её, Рейчел почувствовала внезапную ревность и незнакомый
привкус страха.
Тэд пожалел, что не пришёл на ярмарку один. Теперь ему приходилось мириться с
присутствием Рейчел, которая прилипла, как банный лист, и следовала за ним повсюду. Он никогда
не мог повеселиться. Если бы у него была такая же девушка, как эта кукла, всё было бы иначе. Она
хорошо выглядит, она отлично одета, к ней приятно прикасаться. Он почти поверил, что может найти
такую женщину здесь, на ярмарке. Он бы приударил за ней, поболтал о том о сём, спросил бы, как её
зовут.
Я Трикси.
"Трикси, — подумал он, — красивое имя".
Спасибо. А тебя как зовут, сладкий?
— Тэд, — ответил он.
— Что? — спросила Рейчел.
Он бросил на неё ещё один нехороший взгляд, развернулся и пошёл дальше. Рейчел подождала
немного, размышляя, не сделала ли она чего не так. Потом пошла за ним.
Тэд шагал вперёд, толпа расступалась перед ним и смыкалась позади. Он едва понимал, куда
идёт. Едва ли это имело значение
Она не любит тебя.
Он всегда это знал. Конечно, знал. Он не понимал, зачем кому-то хотеть кого-то любить. Одно
дело верность, но любовь...
Ты ей даже не нравишься.
Ему и в голову не приходило, что у Рейчел может быть собственное мнение. Он остановился в
тени Спиральной Горки, над ним раздавался радостный визг несущейся вниз детворы. Он смутно
слышал и визг, доносящийся из-под земли, уже не такой радостный. Несмотря на прохладный
вечерний воздух, он потел, его лихорадило. Что-то шевельнулось у него в руке.
А мне ты нравишься, Тэд.
Он смотрел на яркие лампочки, бегущие вдоль Спиральной Горки, свет, струящийся потоками
красного, синего и зелёного. Из-за музыки, болтовни, смеха и криков он с трудом мог соображать. И
уж конечно, он не слышал, как сказал: "Ты мне тоже нравишься, Трикси.”
Со временем, я, может, даже полюблю тебя.
Одно дело верность, но любовь ...
— Тэд? Всё нормально? — Он обернулся как пьяный. На него смотрела какая-то баба, она явно
переборщила с макияжем. — Ты ужасно выглядишь! У тебя больной вид, Тэд!
Это она ужасно выглядела, а не он. Голова слишком маленькая. Красного платья нет.
— Тебе надо домой, ты что-то подхватил!
Он сказал нечто вроде: "Отвали от меня!", но слоги вываливались изо рта будто гнилая
картошка. Он не понимал что происходит, голова кружилась так, что не осталось сил злиться. Он
повернулся к женщине спиной и помчался прочь. Люди в толпе, кто с широко раскрытыми глазами,
кто широко улыбаясь, не смотрели на него, но расступались шумными призраками.
"Кое в чём женщина права", — думал Тэд, — "надо идти домой. Вместе с Трикси".
Прижимая куклу к груди, он полушёл, полубежал к выходу. За аркой воздух посвежее. В голове
прояснится. Он будет счастлив. Он будет любим. Трикси приятно прижималась к груди, прямо как
настоящая женщина, даже лучше. Та баба (Кто она вообще такая? Рейчел? Знакомое имя.) —
настоящая женщина, но всё в ней было не так. Её уже не исправишь. У неё своя жизнь, свои
потребности, а теперь у неё, оказывается, ещё и своё мнение есть. Он вспомнил каково было сжимать
Трикси в первый раз, когда он ждал, что нечто металлическое вонзится ему в руку. Он представил как
сжимает таким образом Рейчел, сжимает так "настоящую женщину"; представил как колючая
проволока её жизни и прошлого, её желаний и мыслей — ненужных, необязательных — впиваются
ему в руки, и кровь хлещет из ран, заливая красным её платье; представил всю боль и разочарование.
С такой он счастлив не будет.
Он чувствовал прикосновение Трикси, крепко прижимая её к себе. Любовь и счастье. Он
прошёл под аркой.
И тут всё пропало.
Он сразу же остановился как вкопанный, взрослый мужик с куклой в руках. Он посмотрел на
неё, взяв обеими руками. Его охватил шок и страстное влечение к тому, чего едва ли захотел бы
несколько минут назад. Он сжимал эту женщину, сжимал эту куклу, но она так и оставалась
игрушкой. Он потряс её, но от этого всего лишь с щелчком открылся и закрылся её подмигивающий
глаз.
Он обернулся и поднял глаза к арке. Пройдя под ней, он как будто бы щёлкнул выключателем.
Внутри/Снаружи: Трикси/Кукла. Он попытался вернуться, но турникет не двигался с места. Он
безрезультатно толкал стальные планки, пока не заметил человека в кабинке, который злорадно
улыбался, похлопывая по табличке с надписью "Повторный вход оплачивается".
Тэд сунул руку в карман брюк и бросил всю свою мелочь на небольшую металлическую
стойку. Он не знал сколько заплатил, ему было плевать. Как и человеку в кабинке: даже не посчитав,
он запустил механизм, и красный как семена спелого граната билет появился из прорези в стойке. Тэд
схватил его как утопающий соломинку и вновь бросился на турникет. Человек в скрытой тенью
кабинке дал ему побиться об него добрых секунд пять прежде чем, всё с той же злорадной улыбкой,
открыть проход, и Тэд зашагал обратно на ярмарку.
Трикси мгновенно снова стала сама собой. Он, сжимая её в руках, пребывал в экстазе, и в то же