Сказки врут! - Ирина Шевченко 27 стр.


Кажется, Сокол говорил, что проверял какие-то жалобы на эту Марину. Интересно… он пойдет к ней после встречи с оборотнями?

— Они не видят разницы между мужчинами и женщинами и действуют на всех одинаково. Особенно если хотят подействовать. Вы же не думаете, что она постоянно производит подобное впечатление? И такой эффект можно пресекать…

Оставив Сережку дослушивать лекцию Нат, я пошла в комнату за полотенцем: мне срочно необходим был холодный душ. А о том, как «пресекать», нужно было рассказывать до того, как мы посмотрели в окно…

Серый перехватил меня на выходе из спальни. Буквально втолкнул назад в комнату и захлопнул дверь. Если я и собиралась что-то сказать, мне это не удалось бы… А через минуту уже и не хотелось. Из всех желаний осталось лишь одно, и ни я, ни он не собирались останавливаться на полпути к его осуществлению. И плевать, что в квартире мы не одни, а комната не запирается… Господи, что же я делаю? Оторвалась от его жарких губ, но лишь затем, чтобы вдохнуть поглубже… Запрокинула голову, подставляя для поцелуев шею и грудь в глубоком вырезе майки…

— Нет. Не надо… — Кто бы знал, откуда взялись силы воспротивиться его напору и собственным фантазиям, но я оттолкнула его и вырвалась из объятий. — Не надо, Сереж. Сам понимаешь, это… Не то, не так…

Душ, однозначно.

А Прелесть-Мариночку я кое-кому еще припомню. Вернется, убью гада! «Очень познавательно»… Извращенец!

Помню, на втором курсе мы с одногруппниками отправились на море. У родителей одного из парней была дача на побережье: небольшой домик, дворик, гамак, мангал — что еще надо? Собирались провести там дня три, отметить успешное окончание летней сессии… А на следующее утро после приезда я сбежала обратно в город, перед этим ночь промучившись бессонницей из-за, казалось бы, сущей ерунды. Вернувшись с пляжа, мы переодевались во дворе за самодельной деревянной ширмой, тут же развешивали на веревке купальники, тут же, всего метрах в пяти, уже накрывался для ужина стол… И вдруг эта дурацкая ширма упала! Именно тогда, когда за ней, в чем мать родила, стояла я. Я вскрикнула конечно же, и полтора десятка человек, большая часть из которых — парни, развернулись в мою сторону… В общем, глупо вышло. Но после я повела себя еще глупее: вместо того чтобы посмеяться над случившимся и выбросить из головы, как поступила бы на моем месте любая из наших девчонок, я весь вечер пряталась от друзей, пытавшихся убедить меня в том, что ничего страшного не произошло, а наутро уехала домой первым же рейсовым автобусом. В эту компанию меня больше не приглашали, и с мальчиком, который в то время мне нравился, тоже не сложилось…

— Настя, ты слишком близко все это принимаешь, — пыталась успокоить меня Натали.

В этот раз возможности сбежать у меня не было, а значит, придется еще несколько дней провести в обществе людей, тихонько посмеивавшихся, пока я, как дура, пускала слюни, пялясь в окно на смазливую девицу. На девицу! Ну почему это не мог быть инкуб, а не суккуб? Хоть как-то бы… Господи, кого я обманываю? Что это изменило бы?

— Совершенно нормальная реакция для первого раза, — продолжала уверять баньши. — Почти все мы через это прошли. Неприятно чувствовать свою слабость, но отнесись к этому проще. Пускай это будет… Ну… боевое крещение, что ли. Первая кровь…

— Кровь я кое-кому организую! — пообещала я, яростно кромсая ножом ни в чем не повинную луковицу. — Я же собиралась уйти — нет, останься, говорит, посмотри. Впечатляет! Я его так впечатлю за эти шуточки…

В расход пошла вторая луковица, а по щекам потекли слезы. От лука конечно же — от чего бы еще?

— А если это была не шутка? — задумавшись, предположила Натали. — Ситуация у нас серьезная. Вы с Сережей оба — как бы это назвать? — напряжены в последние дни. Наверное, не мешало бы немного… выпустить пар.

Зря она это сказала — я вскипела еще больше, и невыпущенным паром грозило снести крышку.

— А, так это господин целитель лечение нам выписал?! Ничего, я ему тоже выпишу. Пусть только вернется!

— Хорошо, — смирилась Нат, поняв, что успокаиваться я не желаю. — Только не забудь потом вымыть руки и спрятать труп. Я буду у себя.

Сережка с Антоном смылись еще раньше. Сидели в комнате, смотрели какой-то боевик: грохот взрывов слышно было даже на кухне, невзирая на закрытые двери. Серый безо всяких советов к впечатлению от Мариночки отнесся проще. Когда я вышла из ванной, проведя там без малого час, выкупавшись, высушившись и сменив открытую майку на футболку с узкой горловиной (в которой, к слову, мне теперь было жарко), он уже как ни в чем не бывало болтал о чем-то с охотником, и я разозлилась еще больше. На него, на себя, на организовавшего этот «отвлекающий маневр» Сокола.

Последний был назначен главным виновником моего испорченного вкупе с жизнью настроения, и я дожидалась его с ножом в руках, до встречи оттачивая боевые навыки на овощах.

Когда темный вернулся, боевой запал еще не прошел. Правда, выскакивать в прихожую с криком «ки-йя!» я не стала: дождалась, пока мужчина разуется, вымоет руки и по общей привычке обитателей этой квартиры заглянет в кухню.

— Где все?

Он выглядел уставшим — и неудивительно, после свидания с суккубом-то.

— Спят, — заявила я со злобной ухмылкой. — Садись, поговорим.

— Ты начинаешь меня пугать, — усмехнулся колдун, но его глаза оставались серьезны и холодны.

Холод отрезвлял.

— Так где все? — повторил он, присаживаясь за стол.

— Нат у себя, Сережа с Антоном телик смотрят, — пробормотала я, забыв все, что собиралась ему высказать. — А я вот… рагу готовлю…

— Луковое?

На столе передо мной рядом с недочищенной морковкой и двумя картофелинами стояла полная миска мелко нарезанного лука. Увлеклась…

— Что-то случилось, Ася?

— Случилось? Нет… Да. Надо было предупредить о суккубе… — Я опустила опять заслезившиеся от лука глаза.

— Надо было. Извини.

Это было сказано так просто и спокойно, что я едва не задохнулась от возмущения. Я себя последней дурой чувствую, а он…

Но если бы я сейчас закатила истерику, потом чувствовала бы себя еще большей дурой.

— Как прошла встреча?

— Нормально.

— Оно и видно. — Не сразу, но если присмотреться, то видно было небольшой ярко-красный росчерк. — У тебя помада на воротничке.

— Помада? — Темный попытался сделать вид, что не понимает, о чем я. Потом оттянул в сторону ворот легкой светло-голубой рубашки и скосил глаза. — Застираю потом… А пока знаешь что? Позови-ка мне Сергея с Антоном, поговорить нужно.

— Я тебе секретарь? Иди к ним в комнату, там и поговорите. А я тут пока…

— Что? — спросил он мрачно. — Лучка еще подрежешь?

Черт! Я и не заметила, как взялась за новую луковицу!

Схватила миску, чтобы выкинуть ненужный лук в ведро, но Сокол перехватил меня у мойки.

— Оставь. Можно будет луковые котлеты сделать. У меня тетя готовила, вкусно.

— Я не умею.

От сжимавших мое запястье пальцев шло успокаивающее тепло… Добрый доктор, блин!

— Я умею. Оставь. И позови Антона и Сергея. А сама отдохни.

Я почувствовала, как начинают слипаться глаза, и со злостью вырвала руку из горячей ладони. И после этого он хочет, чтобы я ему доверяла? Запугивает, манипулирует эмоциями… Лезет куда надо и не надо со своей помощью!

В комнату к парням я влетела злобным вихрем. Захлопнула за собой дверь, с размаху плюхнулась на диван и щелкнула подхваченным на бегу со стола пультом: вместо разбитой в кровь физиономии до зубов вооруженного мачо на экране появилась хорошенькая блондинка в купальнике, демонстрирующая полное отсутствие целлюлита и интеллекта. Сияя намертво приклеенной улыбкой, красотка пыталась уверить зрителей, что жирная корова на фото в углу — это она сама до приема неких чудодейственных таблеток.

— Все, кина не будет, — объявила я в ответ на обращенные ко мне недоуменные взоры. — Сокол вернулся, требует вас пред свои светлы очи.

Сережка задержался на минутку, присел рядышком, обнял за плечи.

— Насть, не злись, пожалуйста. Ну по-дурацкому вышло с девчонкой этой… И потом. Но это же мелочи, да?

Мне стало стыдно: снова обижаюсь непонятно на что, злюсь, а у него между тем судьба решается. Да и с Соколом можно будет потом отношения выяснить, пусть только Серого вытащит из всего этого, а там… А там сядет на своего «Грифона» — только его и видели.

— Конечно, мелочи. — Я поцеловала парня в губы, уже не чувствуя того исступленного влечения, просто и тепло, почти по-дружески. — Все хорошо. Иди.

Блондинка продолжала заливать о том, как «без диет и спортзалов» ей удалось превратиться из гадкой жирной утки в прекрасного лебедя. Захотелось швырнуть в нее пультом… И пусть Сокол платит потом за разбитый телевизор! Но я не стала этого делать. Решила, что лучше будет пойти к Нат и еще раз выслушать лекцию о том, что в ненормальном мире светло-темных магов все нормально и нервничать по каждому пустяку, будь то полуразложившийся зомби или очаровательный суккуб, не стоит.

Правда, в коридоре не смогла удержаться, чтобы не прислушаться к доносившимся из кухни голосам. Говорил Сережка:

— …Почему мы не можем уйти, как ты сегодня? Прибежит опять твоя спортсменка…

— Мы можем, — ответил ему темный. — А ты — нет. За тобой особое наблюдение, Сережа. Да и Марина второй раз такого не повторит. Так что… Минутку.

Какая минутка? Секунда — ровно столько понадобилось ему, чтобы оказаться в коридоре рядом со мной.

— Когда уже закончится этот детский сад? — вопросил он сердитым шепотом и, не дожидаясь ответа, открыл дверь и впихнул меня в спальню Нат.

В подробности плана отхода нас с Натали так и не посвятили. Сокол лишь вскользь обронил за ужином, что уходим на новую квартиру первого, за день до того, как все начнется.

— Не поздно? — спросила баньши. — Как бы наши таинственные друзья раньше не подсуетились.

— Не подсуетятся, — уверил темный.

Он переглянулся с парнями. Антон уверенно кивнул, Сережка ответил загадочной и, как мне показалось, зловещей ухмылкой. Что же у них за план такой?

— Будешь много знать, скоро состаришься, — щелкнул меня по носу Серый.

Телепат, блин! Или это Сокол наябедничал, что я все время подслушиваю? Точно, детский сад какой-то.

Кстати, о подслушивании.

— У меня вопрос. — Не зная, как еще привлечь к себе внимание, я подняла руку, автоматически поднимаясь с уровня воспитанницы ясельной группы как минимум до первоклашки. — А ничего, что мы так свободно обсуждаем… или не обсуждаем свои секреты? Магия-шмагия — это понятно, но есть же и другие способы узнать, чем мы тут занимаемся.

Спросила и тут же покраснела, представив, что кто-то в самом деле может быть в курсе наших дел.

— Не волнуйся, — успокоил заметивший мое смущение колдун. — Никто и ничего. Да, Антон?

Лысый стушевался, похоже, не меньше моего.

— Да, — выдавил он, поспешно запихивая в рот луковую котлетку. К моему удивлению, темный не соврал — нажарил. Получилось вполне съедобно.

— Это тоже секрет? — уточнила я, видя, что дальше никто из них объяснять не собирается.

— Уже нет, — усмехнулся Сокол. — Но в первые дни Антон был не в курсе некоторых моих способностей и понатыкал жучков по всей квартире. Оборудование хорошее, недешевое… Начальство, очевидно, очень ругалось, когда передатчики вдруг сломались.

Я вспомнила, как он нашел спрятанную Сережкой радионяню у меня в квартире. Чувствует их, что ли? Вибрация там какая-нибудь, излучение — черт его знает, как они работают. И меня то и дело под дверью ловит. Э-э… Я тоже что-то излучаю? Флюиды любопытства?

Впрочем, развивать эту тему не стали. Ни эту, никакую другую. Разговор заглох, так толком и не начавшись, а после ужина мужчины снова уединились, теперь уже в спальне Антона, и чай мы с Нат пили только вдвоем.

— Нет, они издеваются! — не выдержала баньши. — Мы тут для декора или как?

Она злилась куда больше моего: а как же — лепший друг не пожелал делиться информацией. Того глядишь, побежит отстукивать гневную петицию супругу… Черт! Что-то я шибко «добрая» стала, уже и на Натали срываюсь, хорошо, пока еще не вслух. А ведь ее вполне можно понять.

— Давай я схожу посмотреть, что они там делают? — предложила я в порыве раскаяния.

— Нет уж, я сама.

Вернулась она донельзя удивленная и растерянная. Оказалось, мужчины, запершись в комнате, играют в карты, а вместо чая, от которого они дружно отказались, у них бутылка виски. А нам было вежливо предложено не мешать и, если есть такое желание, открыть «Бейлис», который неизвестно откуда появился сегодня в холодильнике, и сыграть в шахматы.

— Давай, что ли? — вздохнула Нат, не видя иных альтернатив.

— Нет, я лучше спать…

Не хватало мне в довершение всего нарваться на прабабкино заклятье. И так уже нарушила один раз главное семейное правило, до сих пор расплачиваюсь…

Ночью мне снился странный сон. Луна в черном небе, пустая улица, темные окна домов и тонущие в тумане фонари… Между небом и землей раскачивался на длинной и толстой цепи гигантский брегет с агатовой каплей на крышке, и за золотым диском едва различался в густом сумраке силуэт мужчины в инвалидном кресле.

— Подойди, не бойся, — позвал он меня. — Не бойся.

Негромкий голос завораживал, размеренное покачивание маятника успокаивало. К тому же я знала, что это всего лишь сон.

— Ты прекрасна, — вздохнула восторженно темнота. — Ты жизнь. А я… Посмотри на меня…

Я застыла, не дойдя до него всего несколько шагов, когда вдруг узнала этот горький шепот. Узнала и пожелала тут же проснуться. Не вышло.

А он сам выехал мне навстречу из тени, и я отшатнулась, увидев бледное, осунувшееся лицо, на котором живыми, казалось, были только глаза, черные, как угольки…

— Посмотри на меня, — повторил он. — Видишь, как оно, Настюха…

— Нет. — Я затрясла головой. — Ты не он, ты не можешь им быть.

Ноги отказывались слушаться, тело сковал ужас — не отступить, не шевельнуться, когда тонкие холодные пальцы коснулись моей руки.

— Я не могу быть… без тебя. Только ты сумеешь помочь, Настя. Только ты. Ты же знаешь, что нужно делать?

ГЛАВА 17

Больше всего на свете мне не хотелось выбираться из постели, куда-то идти, что-то делать… Но за окном вовсю светило солнце, горланили птицы и скандальные тетки у подъезда, извещая о том, что утро далеко не раннее. Натали уже встала, а с кухни долетали беззаботные голоса и аппетитные запахи. Интересно, кто у нас сегодня решил блеснуть кулинарными талантами?

Потянулась… перевернулась на другой бок и снова закрыла глаза. Хорошо… Только оставьте мне кусочек… Что там у вас так пахнет…

— Просыпайся, соня, — прошептали мне на ухо. В шею ткнулось что-то теплое и колючее.

— Мм, Сережка… — Я попыталась спрятаться под подушку. — Побрился бы…

— А надо? Я думал, брутальная двухдневная щетина — это именно то, что нравится девушкам.

— Вот и иди к этим девушкам, — проворчала я.

— Глаза-то хоть открой, — усмехнулся Серый.

— Не хочу, мне и так хорошо.

— Насть, ну посмотри на меня.

…Посмотри на меня!

Я резко вскочила, испуганно озираясь по сторонам. Голос из сна прозвучал совсем близко…

— Все в порядке? — обеспокоенно спросил Сережка. — Ты так…

— Все хорошо. Действительно нужно вставать.

Он задержал меня на миг, обнял, внимательно вгляделся в лицо, выискивая причину внезапной тревоги… Телепат, угу. От сжимавших мои ладони рук шло живое тепло, такое же тепло было и в черных, как ночь, глазах. Тепло, нежность… Совсем не так, как в том сне.

— Насть, что-то не так?

— Нет. — Я замотала головой, отворачиваясь. — Просто… мне надо…

О чем только думают сценаристы романтических мелодрам? Они сами пробовали целоваться с утра пораньше, даже не почистив зубы? Неужели понравилось?

Назад Дальше