Там, во флате Блича, пока он меня натирал мазью, я не почувствовал ничего особенного. Возможно, от окончательного и бесповоротного позора меня уберегла его профессия? В конце концов, так реагировать на прикосновения лекаря — это было бы полным извращением. Но и тут… Мама родная, да как я вообще отсюда выйду? Я ткнулся лбом в стену.
— Ты там не уснул? — стукнул в дверь Невен. — Если ты идешь, нам пора собираться.
О черт!
Я торопливо прикончил мазь и натянул трусы. Нет, переодевать нижнее белье при Невене я точно не буду. Пусть там хоть изотрется все!..
Я вдохнул, выдохнул, решительно отодвинул дверцу и вышел.
Невен был уже одет и смотрел совершенно безразлично. Я тоже быстро натянул рубашку и комбинезон. Косился на него и все старался себе объяснить — что же, ну что в нем могло на меня так подействовать? И не находил ничего привлекательного. Опять же — стоило вспомнить Раду, и я замирал от исходящего от ее улыбки света, от прекрасных обнаженных рук, от упругой груди, от страстных мягких губ… и это было правильно. А тут?
Помутнение рассудка, не иначе, — решил я, пока мы ели. Ужин и правда оказался не слишком сытным, но сейчас меня волновало другое. Гормоны и прочие шалости. Стресс. Непривычная обстановка. Малознакомое окружение.
Я выбросил использованную посуду в утилизатор. Невен окинул меня взглядом:
— Тебе нужна подходящая обувь. Пошли на склад, он еще работает, — и развернулся на выход.
Дверь за нашими спинами закрылась с легким хлопком запирающегося дактозамка.
Отсутствие поддержки. Недостаток человеческого тепла. Сублимация чувств. Необходимость выхода сексуальной энергии.
Пока топали по коридору, я все перечислял и перечислял возможные причины.
Когда голова занята разными словами, можно отвлечься от чего угодно и никаких настоящих чувств не испытывать — только кружить и кружить по лабиринтам становящихся бессмысленными фраз.
Благодарность к спасителю. Гипервозбудимость, соответствующая моему возрасту. Обилие непривычных для тела стимулов в виде прикосновений другого лица…
— Невен! Здорово!
— Привет, парень.
— В рейд сегодня?
Не успели мы выйти, как Невена принялись приветствовать все проходящие мимо. Он пожимал руки, улыбался, сдержанно отвечал что-то. Откуда вообще взялось столько народа?! Раньше проходы не казались мне настолько тесными. Я жался к стенкам и смотрел на всех исподлобья, упрямо сжав губы и шагая за дылдой.
Хуже всего были девушки. Парни, в общем-то, только бросали на меня мимолетные взгляды и направлялись дальше, а эти пялились без всякого стеснения. Блондинка, рыжая, пара шатенок — все в штанах и рубашках, не слишком опрятные, как будто работали целый день… Ну да, они и работали, — внезапно осенило меня, — ведь Рада тоже из какой-то мастерской тогда шла… И, наверное, в Дубадаме как раз закончилась рабочая смена, или наступило время пересменки, вот и тащимся мы поэтому по живому коридору…
Одна, совсем белесая девчушка замерла с открытым ртом, уставившись на меня. Я недобро зыркнул в ее сторону и ощутил недостойное желание показать язык. Это женщине-то, пусть и в подростковом возрасте… Опять стало страшно, но теперь по другому поводу.
Мазь была с примесью, — дошло до меня. — В первый раз Блич использовал обычную, усыпляя мои подозрения, а Невену дал особенную, собираясь еще больше меня опозорить. Они хотят, чтобы я продемонстрировал самые худшие человеческие качества: похоть, несдержанность, свое неумение контролировать эмоции. А наверх меня отпустили, чтобы… чтобы… чтобы я предал, да!.. А они потом представят дело так, будто я собирался сдать скайпольцам всю группу рейдеров. В конце концов, разве им тут, внизу, не нужно тоже поддерживать образ врага?..
— Ты подождешь здесь? — поинтересовался внезапно остановившийся Невен.
Я налетел на него и, оглянувшись на все еще пялящуюся на меня девчушку, выпалил:
— Нет! — тут же пожалел и забормотал: — То есть… я хотел сказать…
— Ладно, — вздохнул Невен, — заглянем вместе, — и добавил, словно для себя: — Хотя Лейн, конечно, не обрадуется…
Мы свернули в очередной коридор, дылда прикоснулся к сенсору, открывающему дверь, и нагнулся, проходя под низкой верхней кромкой. Я поспешно нырнул следом, стараясь побыстрее уйти от всех этих людей, ждущих от меня какой-нибудь выходки, за которую смогут по праву ненавидеть.
Мы оказались в синтезаторной. Жара, пар, шум, свист, машинный гул… Но окончательно я понял, где мы, когда мимо нас проскочил рабочий с груженой всякой всячиной тележкой — от нее исходил особый запах только что вынутых из синтезатора вещей. Он молча кивнул Невену, тот так же молча поздоровался и направился к человеку в темно-зеленом комбинезоне, копавшемуся в одной из машин.
— Привет, отец, — сказал дылда. — Лейн где?
Человек выпрямился, разведя испачканные руки, поглядел на него.
— Здравствуй, Вен. Сегодня он у первого синтезатора.
— Ага, спасибо, — и Невен потопал дальше, а я остался.
Вот так просто, да? «Привет, отец», — «Здравствуй, Вен»…
У отца Невена были удивительные зеленые глаза — как у Рады. Он был худ, серебристые от седины волосы собраны сзади в тощий хвост, а лицо избороздили морщины. Но он… он был красив. Тонкие черты лица и совершенно потрясающая улыбка, которой он внезапно наградил меня.
— Здравствуй и ты, пришелец сверху. Будем знакомиться?
— Аденор, — выдавил я и прокашлялся. — Аденор Раду.
— Дар, — представился он, — а с фамилиями у нас тут как-то не сложилось, — и он опять улыбнулся.
Дар был совершенно не похож на сына. Ну вот ни капельки. Ни телосложением, ни ростом, ни шириной плеч. А вот руки были похожи — такие же крупные ладони, разве что у Дара тыльная сторона уже покрылась узором узловатых фиолетовых вен. И еще я ощутил исходящую от него уверенность, которую излучал и Невен, и мне стало спокойно.
— Чем вы занимаетесь? — поинтересовался я скорее из вежливости. Да и не стоять же молча, разглядывая его, как та девочка в коридоре.
— Чиню машину, — кивнул он на автомат позади себя. — Эта гадость упорно делает не то, о чем его просят, да еще и плюется продукцией.
— Глюк в настройках, — предположил я. — Надо посмотреть, не сбилась ли программа второго уровня. Это бывает от перепадов напряжения в сети.
— Второго? Я до первого дошел, но пока ничего не вижу. Решил покопаться в механике.
— Вы позволите? — я сделал движение вперед.
— Валяй. Ему уже ничего не страшно, — он, с любопытством поглядев на меня, потеснился, и мы вдвоем нырнули в нутро синтезатора.
Инструменты у Дара были, мы сменили одну плату, на которой разомкнулась схема, но я все равно предложил еще раз взглянуть на программу второго уровня, потому что даже разомкнутая схема не могла объяснить, почему автомат плюется. Мы насухо вытерли руки тряпкой и приступили к изучению системы. Ну и, конечно же, я оказался прав — вторая закодированная двойка приобрела лишний нуль. Я указал на это Дару, он хмыкнул, и мы перебили одно звено программы заново — я диктовал, Дар набирал, потому как экран оказался слабым, мерцающим, а клавиатура непривычной. Закончив, мы тут же решили опробовать, заработало ли все как надо, и я потянулся набрать код, безмолвно спросив: «Можно?». Дар вслух ответил своим любимым, как я понял, словечком:
— Валяй.
Первым, что я синтезировал, был кусок обычного синтематериала — видимо, настолько меня подсознательно напрягала их одежда. Автомат сработал как хронометр и благопорядочно выдвинул лоток с готовой продукцией. Дар взял материал в руки, пощупал.
— Слушай, малыш, а ты не назовешь его код?
Его «малыш» был совершенно не обидным, в отличие от дылдиного «мелкого».
— Назову — вряд ли, — честно признался я. — Могу только показать. У меня помнит не голова, а руки. Головой я разбирался в программах, а коды запоминал механически.
Следующей была пачка бумаги. А потом я синтезировал цветок — специально выучил код в прошлом году, чтобы подарить Аделине. Мне казалось ужасно символичным дарить девушке цветы, изготовленные своими руками. Дар сунул нос в лоток, выудил оттуда пунцовую розу без шипов, покрутил ее и так, и сяк, потом понюхал — разумеется, запах у нее был как у всего, только что вынутого из синтезатора. В его больших ладонях цветок смотрелся довольно нелепо. Но, тем не менее, он торжественно воздел розу вверх и объявил:
— Малыш, техникам нужна твоя голова! А операторам пригодятся твои руки. Но поскольку разделить их не представляется возможным, я заберу тебя у Гренделя целиком.
Докатился, — подумал я. — Меня приглашают в техники. С другой стороны — откуда я знаю, какой статус у техников здесь?
— А техникам положено отдельное жилье? — озвучил я свои надежды.
— М-м-м… — озадачился он, — никогда не интересовался этим вопросом. Раньше не испытывал нужды в уединении и жил в основном по чужим флатам, а ныне меня вполне устраивает общежитие. Одному плохо, — внезапно признался он, — а я уже не молод…
— Вы в прекрасной форме, — уверил его я.
— Спасибо, конечно, но я-то вполне ощущаю свой возраст… А ты, значит, рвешься к самостоятельной жизни? — Дар машинально складывал синтезированный материал, разглаживая углы, потом кинул его на транспортировочную ленту для готовой продукции, и тот медленно поплыл от нас вслед за уже удалившимися бумагой и розой.
— Не то чтобы, но… я не привык.
— Мой сын тебя обижает? — он положил ладонь мне на плечо. Я покосился на его руку, но сбрасывать не стал.
— Нет, и все-таки… лучше я еще попробую поучиться на лекаря, — я тоже ему улыбнулся.
— Что ж, дело нужное… Но не забывай меня и заглядывай — думаю, ты будешь очень полезен.
— Хорошо, Дар.
— Скажи… — он вдруг стал совсем серьезным, — а оружие… ты тоже можешь?
— Нет, что вы! — искренне сказал я. — Мы же проходили только общий курс. Такие сложные коды, на которых стоит гриф секретности, изучают только специалисты-операторы.
Некстати пришла мысль — может, Дар тоже меня на что-нибудь проверяет? Подслушивает, читает, изучает, внушает — что там они, мутанты, еще умеют делать?.. Тут я поднял голову и увидел немного в стороне Невена, который упоенно целовался с Лейном. Черт!
— Дар, я, наверное, пойду. Подожду Невена снаружи. Вы ему передайте, когда он закончит, ладно?
Дар бросил взгляд в том же направлении, потом повернулся ко мне:
— Что ж, иди… Невену ведь сегодня в рейд, верно? Вот и зашел к своему другу перед дорогой, — он словно пояснял.
— Да-да, конечно, — согласился я. — Все нормально.
— Дариус! — донеслось откуда-то слева из пара.
— Сейчас! — крикнул он и опять обратился ко мне, обняв за плечи: — Точно все нормально, малыш?
— Абсолютно, — я вывернулся из его рук, улыбнулся, чтобы он не обиделся, и спиной шагнул к дверям. — Вы Невену передайте, обязательно. До свидания, — и направился к выходу, ощущая его взгляд на своем затылке. На пороге остановился и решительно выпалил: — Дар, а у вас какой талант?
— В смысле? — переспросил он. — Ты же, вроде, видел — я техник.
— Нет, не то, — я потряс головой. — Какой у вас талант как у мутанта?
— У меня? — поразился он. — Да никакого.
Я облегченно выдохнул, кивнул и вышел.
Ждать пришлось не так долго, как я опасался. Народ в коридорах почти рассосался. Если кто и пробегал мимо, я упрямо опускал голову, чтобы не видеть любопытствующего выражения лиц. Нет, по-человечески все было понятно. Даже напротив — в основном, люди вели себя достаточно корректно. Не уверен, что если бы наверху решили приютить мутанта, дело сошло бы настолько легко. Подозреваю, среди скайпольцев не один кинул бы в него камень — и не в переносном, а в самом прямом смысле. А тут просто пялились и, в основном, молчали. Вынести это было можно. Но не слишком приятно.
Однако я дал себе зарок не «фонить», поэтому принялся размышлять о Даре. Так и вышло, что вопрос, который выпрыгнул из меня, едва Невен появился из синтезаторной, был о нем:
— И у вас у всех так?
— Как — так? — не понял дылда.
— Ну, вы все знаете своих отцов?
— Да. Марк ведет подробную летопись трех кланов и менее подробную — еще двух, с которыми мы чаще других пересекаемся. Если один из пары не принадлежит ни к одному из пяти этих кланов, Марк связывается с другим летописцем. Всего у нас семь кланов и два летописца.
— И зачем?
— Избегаем генетических неприятностей… А ты почему спрашиваешь? У вас не так?
— Нет. У нас вообще не принято интересоваться, кто отец ребенка. Считается только мать.
— Странно. Так очень трудно избежать вырождения.
— Пока справлялись, — холодно ответил я, предчувствуя, что он скажет дальше.
И он, разумеется, сказал:
— То есть ты не знаешь своего отца?
Я подумал об Адмирале, вспомнил его «сынок», и сладости (самые вкусные леденцы на свете были только от него), и надежные руки, которые подкидывали меня и ловили, когда я был маленьким, а когда стал старше, порой взъерошивали короткие волосы на голове: «Вырос-то как…», и радостную улыбку, когда я закончил первый семестр в Школе с самыми высокими баллами на курсе… Заодно вспомнилось, как с каждым годом все чаще мне в спину звучало: «А ведь правда, ты глянь, похож-то как…». Имя называли редко, но чтобы наполниться гордостью и с трудом скрывать довольное выражение лица, мне хватало. Ведь это было признание моей принадлежности, моего особенного положения…
А потом он даже не зашел ко мне в камеру. И отвернулся на Совете. И отдал приказ уничтожить в Черном Коридоре. И ни словом не предупредил о том, что меня там ждет.
— Не знаю, — ответил я, — хотя когда-то думал, что знаю.
И, задержав шаг, намеренно отстал от дылды, стараясь отгородиться еще и мысленно. Интересно, вот как он тот свой щит ставит, о котором говорил? Попросить, пусть потом научит, что ли?
Склад оказался огромен — вдоль стен уходили в глубину полки, на которых чего только не лежало. Я успел увидеть ряды, заполненные рюкзаками, термосами, отдельной кучей были собраны полотенца, горой возвышались матрасы, вдали виднелось нагромождение стульев, с потолка свисали перекрученные гамаки…
— Фи! — крикнул Невен с порога. — Фи, ты еще здесь, мы не опоздали?
— Опоздали — пришли бы к закрытым дверям, — прогудело издалека, и откуда-то из-за полок с мешками антисептика выплыла невероятных размеров женщина.
По крайней мере, я таких никогда не видел. Ее темно-русые волосы были сколоты в пучок, черные подвижные брови служили украшением круглого лица, а ширина плеч соответствовала ширине бедер, так что она буквально заполняла собой проход — от стеллажа до стеллажа. И ростом святые угодники ее тоже не обидели.
— Вы по какому вопросу, молодые люди?
— По личному, — фыркнул Невен.
— По личным вопросам я принимаю как раз после третьей вечерней склянки, — с достоинством оповестила женщина-гигант, — но предпочитаю все же мужчин постарше, — она пристально вгляделась в меня. — Я не права, или вот этот хилый молодой человек — причина вашего совместного появления на моей территории? Ведь именно для него несколько часов назад ты выбирал симпатичный комбинезон, который теперь на нем.
— Для него. Нам бы еще ботинки, Фи. Рейдерские, — Невен, несомненно, получал удовольствие от общения с великаншей.
— Мальчик будет играть в рейдера? — красивые густые брови понимающе приподнялись.
Я обиделся. Невен явно заметил, подошел, положил руку на плечо. Лучше бы он этого не делал — по телу немедленно прошла дрожь, и я стиснул зубы.
— Не играть, Фи. Если бы играть — я бы не просил у тебя настоящее снаряжение. А еще нам нужен мешок для клетчатки.
— Не думала, что в столь юном возрасте ходят в рейды, — пожала плечами Фи и обратилась ко мне: — Был бы ты моим сыном — ни за что не отпустила на такое опасное дело.
— Я не виноват, что уродился не слишком крупным… У нас вообще не очень много больших людей, — я мягко отступил от Невена в сторону.
Было ужасно странным оправдываться за то, в чем не виноват. К тому же у нас женщина подобных размеров не пользовалась бы популярностью у противоположного пола, а, значит, быть такой огромной — не повод для похвальбы.
— Хорошего человека не бывает много, — наставительно заметила Фи и поманила меня за собой. — Пойдем, юный рейдер, отыщем тебе подходящую обувку.