Я ошибся — Аденору Раду все оказалось коротко и узко, Лейн ведь далеко не крепыш. Я только вздохнул, глядя на парня.
— Волосы тебе надо отрастить, вот что.
Он мрачно на меня посмотрел, сел за стол, поковырялся ложкой в каше, взял чуть-чуть губами. И тут же отодвинул миску.
— Гадость, — сморщился, словно сырую крысу съел. — Это же невкусно.
— Зато полезно, — я протянул руку и придвинул миску назад. — Ешь. Это тот же самый клеточный белок, из которого на Корабле делают всю еду. Просто без вкусовых добавок. У нас очень мало ароматических пищевых кодов для синтезатора. А в тоник сахарина положи, как любишь, не стесняйся.
Он решил не стесняться и положил целых пять ложек. Мне даже интересно стало, как он такой сироп пить будет. Как ни странно, но он пил и не кривился, по-моему, ему даже понравилось. Забавно было смотреть, как он ест. Аккуратно, снимая губами кашу с ложки. Запивая каждую тоником.
Настроение у него ощутимо менялось — я чувствовал. Он все еще сердился, но не так сильно. И совсем не боялся, просто оставался немного настороже. А еще примешивалась капля раздражения — как попавшее на кожух лампы масло. Я сначала не мог понять, в чем дело, пока он не положил ложку и не уставился на меня своими синими глазищами.
— Смотреть на людей, когда они едят, неприлично!
Я только плечами пожал.
— А куда мне еще смотреть? Не на шкаф же. Я про него и так все знаю, — пододвинул ему ближе пакетик с сухарями. — Это тоже сладкое, для тебя, — встал, забрал со стола термос из-под каши, кинул в утилизатор.
— А тебе? — удивленный вопрос в спину.
— Я сладкое не ем. Угощайся.
Пока он хрумкал сухариками, я перетряхнул постель, постелил чистое белье, поправил подушки, грязное сунул в утилизатор и только после этого повернулся к парню.
— Раздевайся и ложись. Блич сказал, тебе надо сутки полежать. Это мой брат, он лекарь. Скоро Грендель придет с тобой поговорить.
— Кто это — Грендель?
Ну хоть одно хорошо — не пугается.
— Грендель? — я вытащил с полки видеокристалл, вставил в глазок визора. — Глава моего клана. Он очень старый, но умный. Будет тебя спрашивать — ты ему не груби, а то побью. Не посмотрю, что ты такой мелкий и больной. Понял меня, Аденор Раду?
9
«Мелкий». Нет, вы видели такого нахала? «Мелкий»! Не всем же такими дылдами быть. И вообще — я, между прочим, еще расту!..
Пока я забирался в постель, язык так и чесался ляпнуть ему что-нибудь вроде «Сам больной!», но я мудро удержался. В конце концов, дылда меня накормил и даже угостил сухариками, хотя вовсе не обязан был этого делать. А высказать ему я и позже успею.
От мысли о том, что мое «позже» навсегда связано с Дубадамом, в груди заныло, но я решил о таких вещах пока не думать. Лучше, вон, глянуть, какие фильмы смотрят здесь, внизу — тем более что экран визора как раз мигнул, выдал картинку, где камера наплывала на голубую планету, и приятный женский голос заговорил:
— Планета Земля — колыбель человечества. Здесь зародилась жизнь, отсюда началось завоевание…
Словом «космоса» женщина словно подавилась, изображение схлопнулось, визор крякнул, а потом совершенно неожиданно выплюнул две половинки видеокристалла, одна из которых просвистела в двух дюймах от моей головы.
Дылда очень ловко нырнул с койки вниз, уклонившись от летящего куска, и замер там. Я же, честно признаться, откровенно обалдел и даже не дернулся, тупо глядя на сумасшедший аппарат. Все, на что меня хватило — вскрикнуть:
— Ой! — и открыть рот.
Когда ступор прошел, я посмотрел на безобидно блестевший на полу обломок кристалла, потом на издевательски мерцающий серебристым экран визора, подполз к краю кровати и сообщил спине все еще валяющегося на полу Невена:
— Тебе не кажется, что твоя аппаратура понимает слово «завоевание» слишком буквально?
Дылда не ответил.
— Эй! — позвал я. — У твоего агрессивного визора закончились снаряды, можно вставать.
Он опять не пошевелился.
— Ты меня напугать, что ли, решил? — я нахмурился. — Не стоит, я и так чуть заикой не стал. Раньше в меня никогда не стреляли видеокристаллами.
И тут я увидел, как из-под головы дылды, из-под разметавшихся светлых волос, медленно выползает красная лужица.
— Невен! — пискнул я, скатился с кровати и схватил его за плечо.
Никакой реакции.
Перевернуть дылду оказалось чрезвычайно трудно — слишком маленький флат, слишком здоровый парень, слишком тяжелое тело… Все было слишком, но я тут же обо всем забыл, едва мне удалось перевалить его на спину и убрать волосы с лица. Невен был без сознания. Второй кусок кристалла угодил ему в висок, да так удачно, что кровь лилась не переставая и я уже весь в ней перемазался. Эх, если сейчас кто-нибудь войдет…
Мысль осталась недодуманной, потому что меня уже мягко уносило на привычных волнах. Даже удивительно, насколько быстро. И я потянулся к ране, ощущая биение пульса в собственных пальцах…
— Мгм… Неплохо, — негромко произнесли за моей спиной, и я подскочил от неожиданности.
Позади меня стоял старик. Даже не так — сухонький старичок с меня ростом, в мешковатой одежде, который показался бы смешным, если бы не взгляд — его пронзительной синевой меня как будто прошило насквозь.
— Не бойся, — так же негромко продолжил старичок. — Я не кусаюсь.
— Да я и не боюсь. С чего вы взяли? — я независимо сделал шаг назад и привалился к шкафу. Ноги держали неважно. А еще срочно захотелось одеться — собственный вид в одних трусах не по размеру показался мне на данный момент не очень подходящим.
— Пожалуй, нам бы следовало положить его на кровать, — старик кивнул на Невена, и мне почему-то стало неприятно, как он о нем говорит. Словно о вещи. — Один я не справлюсь. Поможешь?
Я молча наклонился и подхватил дылду подмышки. Вместе мы с трудом взвалили его на кровать, и старичок тут же плюхнулся в кресло:
— Стар я стал, силы уже не те… Да, и еще я бы порекомендовал его раздеть. Нехорошо лежать в постели одетым, к тому же в ботинках.
В принципе, старик был прав, но…
— Вы считаете, именно я должен его раздеть? — с вызовом уточнил я.
— Ну не я же, — совершенно нелогично ответил старик.
Однако я почему-то послушался и, пожав плечами, расшнуровал и стащил с дылды ботинки, а потом — с трудом, надо признаться — и комбинезон. Старик наблюдал за мной, и мне стало настолько неприятно, что я укрыл дылду покрывалом. А пусть не пялятся тут всякие…
После этого мне опять как-то поплохело и в голове стало мутиться, но я выпрямился и задал старику вопрос, который, вообще-то, следовало задать с самого начала:
— А вы кто, собственно, такой?
Ну разумеется, он оказался Гренделем — с моим-то везением. Именно глава здешнего клана должен был увидеть меня в трусах над окровавленным телом. Произвел благоприятное впечатление, называется.
— Э-э-э… — содержательно сказал я. — Понимаете, все дело в визоре…
— Понимаю, — покладисто согласился старик. — Не забудь потом кровь затереть. Могут зайти не настолько понимающие люди.
— Да я!.. Да вы!.. Да он жив, вы что!
— Я знаю, мальчик. Я вместе с тобой уложил его на кровать. Просто советую прибраться в комнате во избежание лишних вопросов.
Я заткнулся, поскольку не нашелся с ответом.
— Рассказывай, — предложил Грендель, поудобнее устраиваясь в кресле.
Мне поудобнее устраиваться было негде — второго кресла во флате не наблюдалось, а на стуле валялось какое-то дылдино барахло, — но в голове еще немножко звенело, и я, подумав, подвинул ноги Невена и уселся на койку. А чего — приглашения ждать, что ли?
— Что я должен вам рассказать?
— Давай начнем с имени. А то невежливо как-то: я тебе представился, а ты мне — нет.
— Раду, — мрачно сообщил я, — Аденор Раду.
— И кто же ты такой, Аденор Раду?
Вот и попробуй ответь на подобный вопрос.
— Еще позавчера был курсантом офицерской Школы в Скайполе.
— Первый сын? — понимающе кивнул старик.
— Да, — я с интересом на него глянул.
Сказка о дикарях развеивалась с потрясающей быстротой. Похоже, это мы — дикари, поскольку понятия не имеем, как живут мутанты. А они о нашей жизни очень даже неплохо осведомлены. И как тут соврать, когда понятия не имеешь, о чем они в курсе, а о чем — нет?
— Так что же такого ты натворил, Аденор Раду, первый сын, что тебя изгнали не только из Школы, но и из Скайпола?
Я помолчал, надеясь подобрать какие-нибудь такие… обтекаемые слова. Но слова не подбирались, а старик смотрел в упор, и под его взглядом делалось очень неуютно.
— Убил человека, — я позволил себе подумать над сказанным и признался: — Впрочем, теперь уже, кажется, и не одного…
Как-то до сих пор мне не приходило в голову, что кто-то из охранников в Черном Коридоре мог и не выжить, да и мутанты, собственно, тоже люди.
— Ты умеешь убивать, Аденор Раду? — взгляд главы клана сверлил во мне невидимую дырку.
— Иногда. Не я. Что-то во мне, — язык послушно говорил правду. Сам собой. Честное слово, я тут был ни при чем.
— Что-то в тебе? То же, что лечит?
— Да.
Грендель моргнул, и мне сразу стало легче дышать. И тон у него тоже изменился, когда он забормотал под нос:
— Интересно. Интересно-интересно-интересно. Такого я еще не встречал… Ты умеешь управлять своим даром, мальчик?
Я разозлился:
— Да даром мне такой дар не нужен! Это не дар — это проклятие! Ясно вам? Из-за него я оказался здесь!
— Из-за него ты все еще жив, мальчик, — поправил старик. — Не гневи Пространство. И ложись-ка спать, у тебя слишком мало сил. Поговорим, когда проснешься. Скажешь Невену — пусть отведет тебя ко мне.
— Я вовсе не хочу спать! — заявил я. — Спрашивайте сейчас все, что хотите знать.
— Так-таки и не хочешь? — удивился старик.
И вот ведь черт — он ко мне не прикасался и даже пальцем не шевельнул, но в моей гудящей голове что-то тихо тренькнуло, и я понял, что вот-вот отключусь.
Грендель поднялся из кресла, повторил:
— Спи, — и вышел.
Я встал, дотащился до двери, тупо посмотрел на дактозамок, настроенный на хозяина флата, понял, что перестраивать его не в состоянии совершенно и остается только надеяться, что за время сна нас с дылдой никто не украдет. Глаза пытались закрываться, но я им не позволил, а сначала упрямо вытер пол подвернувшимся под руку тряпьем. Багровые разводы, конечно, остались заметны, но я решил разобраться с ними позже, кинул тряпье в утилизатор и блаженно повалился на койку рядом с Невеном, уже не думая о том, прилично оно или не очень. Все, на что меня хватило — протянуть руку к его бледному горлу и нащупать ровное биение пульса.
«Вот наглый старикан, — успел подумать я, заворачиваясь в одеяло, — ведь я же совсем не устал, а он…»
Спал я какими-то урывками, то проваливаясь в бездну, то приближаясь к самой границе между сном и явью. Всякий раз в полудреме — дурацкое состояние, когда, вроде бы, уже ощущаешь окружающее, но все же никак не можешь прийти в себя — я отбивался от рук и ног дылды.
Судя по тому, как он привычно потянул меня к себя утром, Невен частенько спал не один. И либо этому кому-то туго приходилось в кровати белобрысого, либо он любил обниматься. Я — не любил. И каждый раз, наполовину выныривая из сна, отпихивал от себя очередную конечность. В конце концов я сдался и просто поглубже зарылся в одеяло, чувствуя, как чужая рука устраивается где-то в районе моей груди.
Словно поняв, что сопротивление сломлено, мне в затылок ткнулся нос. Но я уже снова проваливался в очередной пространственно-временной вакуум, и воевать с носом мне было некогда.
— Ах ты, мерзкий сучий выкормыш! Какого гребаного хрена ты тут делаешь?
Из-под моей щеки грубо выдернули подушку и тут же обрушили на голову сверху. Еще никогда в жизни меня не будили столь экстремальным способом.
Я продрал глаза и сел на кровати, откидывая подушку. Рядом зашевелились и тоже сели.
— А-а-а! Что ты с ним сделал, мерзавец?
Я опять получил по голове подушкой, повернулся к тому, что шевелилось рядом, увидел залитое полузасохшей кровью нечто и заорал от ужаса.
10
Лейн давно мне жаловался, что визор барахлит. Я все собирался его поменять, да руки не доходили. В общем-то, я не так много времени проводил в каюте, чтобы тратить его на просмотр видеокристаллов. Разведка, рейды, Гренделю помочь надо или Бличу. Или маму навестить. Или с друзьями поболтать. Да и в перерывах между рейдами я не бездельничал — помогал на складах, на плантациях или в мастерских.
Так что если и включал визор, то только в качестве снотворного.
Когда изображение задергалось, я потянулся хлопнуть по крышке, но тут что-то крякнуло — и больше я ничего не запомнил.
А проснулся от активной возни и воплей рядом. Сел и тут же услышал ор уже на два голоса.
Орал Лейн, встрепанный и красный от злости. И еще громче надрывался мелкий верхний, Аденор Раду. Я перехватил подушку, которой Лейн лупил парня, выкинул ее куда-то вбок и рявкнул:
— Цыц! Оба!
Как ни странно, они замолчали. А я ощупал пальцами лицо, потому что щеку, скулу и лоб как-то странно стянуло, словно мне на физиономию пластик наклеили. На ладони остались какие-то бурые сухие крошки. Тогда я отпихнул Аденора, слез с кровати и пошел в ионную кабинку посмотреть на себя в зеркало.
Зрелище, конечно, было впечатляющее — но вопить-то зачем?
Когда я сполоснул лицо, выяснилось, что страшных ран у меня нет. Нестрашных, впрочем, тоже. Никаких нет. И совершенно непонятно, где я так умудрился измазаться, да еще и кровью. Волосы тоже были перепачканы, я ощупал голову, но все равно ничего не нашел.
В каюте было тихо-тихо. Я высунулся из кабинки, посмотрел на этих двоих. Один в кровать забился, второй в угол. И пахло нехорошо, очень, меня даже передернуло — столько злости скопилось в каюте. Погрозил мальчишкам кулаком на всякий случай и предупредил, чтобы не орали и не дрались, пока я моюсь.
О том, что чистое белье осталось в шкафчике, я вспомнил только когда сунул трусы в утилизатор. Лейна-то мне нечего было стесняться, но верхний на все реагировал странно, и я решил его не провоцировать. Обернул полотенце вокруг бедер, стер с лица бреющую пасту, расчесал волосы и вышел из душевой в каюту.
Лейн был уже недалеко от точки кипения. Впрочем, Аденор Раду тоже оказался далеко не так спокоен, как пытался выглядеть.
Я на правах старшего и хозяина каюты сел на стол, посмотрел на одного, на второго. И еще раз предупредил:
— Говорить буду я, спрашивать тоже буду я. А вы оба станете сидеть молча и говорить, когда я разрешу.
Лейн меня хорошо знает, поэтому он просто сполз по стенке на корточки и демонстративно уставился в переборку. Зато мелкий тут же попытался открыть рот. Но я его перебил:
— Что тут произошло вообще? Откуда на мне кровь?
— Визор твой взорвался, — сердито сказал Аденор Раду. — Кусок кристалла попал тебе в голову. Вот сюда.
Он коснулся своего виска. Я еще раз потрогал кожу и не нашел даже ссадины. Или мелкий врал, или… Вот тут мне стало очень интересно.
— А дальше что было?
Мелкий опять засопел. Чувствовалось, что говорить у него желания нет. И от него снова запахло ванилью. Зато Лейн не выдержал и вскочил. Видимо, терпение у него закончилось.
— А не хочешь для начала объяснить, что он делал в твоей постели? Кто он такой? Откуда вообще взялся?
— Сверху, — ответил я и почесал в затылке, раздумывая, как бы доходчивее объяснить Лейну ситуацию. — Понимаешь, я нашел его наверху. Его зовут Аденор Раду.
— То есть ты теперь ходишь в рейды за любовниками? — ядовито осведомился Лейн. — Наших уже всех перетрахал?