Отлично.
Я захожу в кабинет, сгорбив спину. Плетусь к учителю и лениво передаю формуляр.
- Мисс Блэк? Добро пожаловать. – Его голос звучит совсем не доброжелательно.
- Спасибо.
Он пишет что-то в моей бумажке, а я тайком наблюдаю за классом. Некоторые робко перешептываются, некоторые в наглую изучают меня, будто я экспонат в музее. Какие-то парни с задних парт толкают друг друга по бокам и ржут, на что я со свистом выдыхаю.
Идиоты.
Парты в классе необычные. Стулья низкие, почти никто на них не сидит. В основном ребята , видимо, работают стоя. Черт возьми. Придется не только терпеть, но еще и стоять.
- Вот, возьмите, - учитель, неприятный и лысый тип, протягивает мне формуляр, а на его лице мелькает нечто на подобии улыбки, - присаживайтесь. Звонок уже прозвенел.
«Присаживайтесь». Звучит, как «сломайте шею, пока ищете свободное место». Или, может, это какая-то особая шутка? Никто не сидит, а вы, мол, садитесь. В лужу.
Еще раз оглядываю класс, нервно переминаюсь с ноги на ногу и вдруг понимаю, что лишь один человек в кабинете на меня не смотрит, а стоит у стола и конспектирует что-то в своей тетради. Парень. Ну, естественно. Еще бы свободное место было с какой-то милой девчонкой. Планета бы перевернулась и разлетелась на части. С виду парень нормальный: ни татуировок, ни сальных волос. Стоять без движения больше нельзя, приходится сойти с места, а так как вариантов ко мне в голову больше не приходит, я припарковываюсь рядом с высоким незнакомцем и неуклюже скидываю с плеча сумку.
Парень медленно поднимает на меня взгляд, а я через силу процеживаю:
- Привет.
Он несколько секунд просто без интереса меня осматривает, а потом отворачивается и продолжает что-то записывать в толстой тетради. Ага. Неразговорчивый. То , что нужно.
- Сегодня второй и завершающий этап лабораторной. – Лениво объявляет учитель. У него лысина так блестит и сверкает, будто бы он целое утро натирал ее воском. – Никто не уйдет, пока не сдаст работу. Вас это тоже касается, мисс Монфор.
- Вообще-то, Блэк. – Поправляю я, выдавив жуткую ухмылку.
- Кстати, да, поприветствуйте нашу новую ученицу. Скажите: привет! – По кабинету проносится нечто напоминающее какофонию звуков, мычаний, и я с трудом сдерживаюсь, чтобы не прикрыть рукой лицо: какой кошмар. – А теперь приступайте. Давайте , живее.
Отлично. Первый урок, а уже возненавидела биологию. Задумчиво отворачиваюсь от учителя и перевожу взгляд на парня. Наверно, ему не очень-то хотелось работать со мной, но жизнь вообще дерьмо. В ней всегда найдется место несправедливости.
Парень довольно высокий, выше меня на голову уж точно. У него черные волосы, на подбородке широкий, кривой шрам. Любит подраться? А так и не скажешь.
- Фанатка «Рамоунз»?
Облокачиваюсь локтями о высоченную парту и удивленно вскидываю брови:
- В смысле?
- Твоя футболка. – Парень отвлекается от тетради и указывает на надпись.
Не думала, что он заметил , и растерянно встряхиваю волосами.
- Ну да.
- Круто. – Он возвращается к работе и практически ложится на стол, когда пишет на полях какие-то вычисления. Я придвигаюсь ближе.
- Да уж, чем вы тут занимаетесь? Это биология, а не ядерная физика.
- Не любишь биологию?
- Это вопрос или утверждение?
- Значит, не любишь.
- Нет, - покачиваю головой, вновь отстраняюсь и хмурю брови, - терпеть ее не могу.
- Тогда тебе не повезло. – Вздыхает парень, и я замечаю, как дрогают уголки его губ.
- Почему?
- Она почти каждый день.
Смеюсь и плюхаюсь на маленький табурет, который здесь халатно называют стулом. Теперь я почти скрыта от глаз лысого учителя, и мне становится немного легче.
- Какая тема лабораторной ?
- Плазмолиз и деплазмолиз в клетках эпидермиса лука.
Хлопаю ресницами и смотрю на парня так, словно он свихнулся. Неужели он только что просто взял и выговорил это вслух ? Да, я нашла себе отличного напарника. Может, он и списать даст? В конце концов, он первый, кто не сказал ни слова о моей семье.
- Послушай, работу надо сдать сегодня. Но я…
- Бери. – Незнакомец кивает на записи и приближается к микроскопу. – Естественно, ты не успеешь. Я в курсе. – Он меняет стеклышки, крутит что-то на штативе, а я гляжу на него заторможено. Добрых людей не бывает. Или он идиот, или задумал что-то. – Быстрее только, я собираюсь сдать работу и уйти раньше.
- Хорошо, спасибо, – я недоверчиво встаю со стула и достаю из сумки единственную тетрадь, которую сегодня взяла для всех предметов. Открываю на первой странице, черчу таблицу, в точности такую же, как у парня , и кидаю на него косой взгляд. Он копошится с микроскопом. Странный. Вроде симпатичный, а любит учиться. Такое бывает? – Как тебя зовут? – Неожиданно для самой себя спрашиваю я и медленно перевожу взгляд в стол. Ну, я, кажется, свихнулась, раз решила первой пойти на контакт.
Незнакомец глаз от прибора не отнимает. Спокойной отвечает:
- Мэтт. – А имя посредственное. Я ожидала услышать нечто громкое, вроде : Дамиан, Кристофер или Джером. – А ты – Ариадна. – Он все-таки отрывает взгляд от микроскопа и переводит его на меня. Глаза у него темно-синие. Только сейчас замечаю. – Верно?
- Ари, - списывая, соглашаюсь я. Делаю я это быстро: у меня долгие годы практики.
- Как тебе Астерия?
- Интересный городок.
- «Рамоунз» тут не слушают, если что. – На выдохе сообщает он.
- И почему?
- Ты видела церковь у въезда? А на центральной площади? У школы?
- Ого, так здесь все верующие. – Я с интересом отнимаю глаза от тетрадки и смотрю на парня скептически. – Религиозная дыра?
- Что-то вроде того, – соглашается Мэтт и удаляет фильтровальной бумагой раствор поваренной соли с предметного стекла. – Ты все? Я хочу сдать работу.
- Еще пару секунд.
Облизываю губы и наклоняюсь над записями, будто бы собираюсь окунуться в них с головой. Волосы падают на тетрадь, я откидываю их за плечи, но они все равно падают.
- На следующий урок нужно будет принести гербарные экземпляры растений одного сорта. – Предупреждает меня парень, забрасывая вещи в черный рюкзак. – Если не хочешь больше списывать, то подготовься.
- А если хочу? – Я ставлю точку, довольно захлопываю тетрадь и передаю ее Мэтту. Он вскидывает брови, а я невинно пожимаю плечами. – Я, правда, не люблю биологию.
- А я, правда, не люблю, когда у меня списывают , так что, пересиль себя , Ари. – Он смело забирает записи из моих рук и коротко кивает. – Еще увидимся.
Я лишь помахиваю рукой. Кажется, мне на завтра, действительно, придется собирать этот чертов гербарий. Проклятье.
ГЛАВА 3. ТАЙНЫ МОНФОР-Л ’АМОРИ.
Я с легкостью нахожу столовую. Следую за бешеным потоком подростков, сливаюсь с ними и становлюсь частью неминуемого взросления. Да, именно взросления , потому что никак иначе, как дракой за места, дальнейшие события описать не получится. Ученики так рьяно врываются в кафетерий, что сбивают друг друга с ног! Они хаотично разбредаются, кто куда, а я останавливаюсь в проходе и вскидываю брови: так, и что дальше?
Понятия не имею, куда идти. Свободных столиков нет. Придется подсесть к кому-то, но, в таком случае, я лучше сразу на лбу себе выжгу: идиотка. Или неудачница. На выбор.
Я осматриваюсь, поправив ремень сумки, и неожиданно замечаю Хэрри, сидящего за круглым столиком в глубине столовой. Отлично. Вот и спасение. Парень машет мне рукой и кивает раз наверно десять , и я схожу с места, едва заметно усмехнувшись. Странный. Он очень и очень странный. Нужно сказать ему, чтобы он перестал зачесывать на бок волосы, иначе я невольно запрыгну на него и сама взъерошу эти прилизанные пряди.
- Привет еще раз, – говорю я, усевшись напротив. Парень смущенно поправляет очки и кивает. В одиннадцатый раз. – Я думала, ты не придешь.
- И я так думал. В смысле думал, что не придешь ты , а не я.
- Отлично. Вот мы оба здесь.
- Да. Н у…, – Хэрри чешет шею, а я смотрю на него так, будто давно знаю, – как тебе первый день? Уже завела друзей?
- Интересный вопрос, Хэйдан. Дай подсчитаю, – я задумчиво загибаю пальцы, гляжу куда-то в потолок и киваю, - у меня появился один друг.
- Один?
- Один.
- И кто он?
- Ты, конечно. Я ведь с тобой сижу.
- Я твой друг? Офигеть. – Хэрри широко улыбается и сдвигает очки на переносице.
- Тебя это так удивляет? – Если честно, меня это тоже удивляет, ведь Хэйдан следил за мной, а потом начал тараторить про какую-то вуду магию. – Ты милый парень.
- Я – милый парень, - довольно повторяет он и хвастливо говорит какой-то девчонке, проходящей мимо, - она сказала, что я милый, ясно?
О, господи. Я смеюсь и достаю из сумки пакетик с едой, которую мне упаковала тетя Норин. Есть хочется так жутко, что я раскрываю его дрожащими пальцами.
- Так, зачем ты шел за мной? - Прожевывая сэндвич, интересуюсь я. Хэрри перестает улыбаться и придвигается ко мне почти вплотную, облокотившись локтями о стол. – Что?
- Ты не знаешь?
- Чего не знаю?
- На тебя все смотрят.
- Я – новенькая.
- Но дело не в этом, Ариадна. – Хэйдан морщит густые брови, которые торчат из-под очков, и я недовольно вздыхаю. – У тебя семья…
- …очень странная, – заканчиваю за парнем, встряхнув плечами, – в чем проблема?
- В смысле?
- Что не так с моими родственниками? Я здесь пробыла всего сутки, но уже ощутила весь шквал южного гостеприимства. Или вы спятили , или я сошла с ума. Одно из двух.
- Удивительно, на самом деле, - поражается парень и откидывается на спинку стула, вид у него недоуменный, - как ты не можешь знать о том, о чем знают все вокруг?
- И о чем все знают?
- О том, что с семьей Монфор связываться опасно.
- Опасно? – Смеясь, выплевываю я и опускаю голову. Волосы тут же сваливаются с плеч и каскадом расплываются по поверхности стола. – Ну да, тяти Норин и Мэри-Линетт действительно ночные головорезы. Как ты узнал?
- Тебе смешно? – Спрашивает он, подперев ладонями подбородок, а я киваю. Мы так и буравим друг друга взглядами, пока Хэрри сам не усмехается. – Только подумать, город на ушах стоит, а ты смеешься.
- Ты тоже смеешься, - парирую я.
- Это нервное , а я, знаешь ли, часто нервничаю. У меня даже язва развилась , теперь я ем только невкусную еду. В смысле, полезную.
Я вновь смеюсь, оглядываюсь и внезапно примерзаю к месту. Руки застывают у рта, легкие сводит судорогой. Пытаюсь шевельнуться, но не могу. Смотрю на гигантские окна, которые, будто бы стены, огораживают кафетерий, и не дышу. За призрачной стеной дети. Среди них маленькая девчонка лет восьми или девяти с черными, угольными волосами. Я ощущаю слезы. Они застревают в глазах, словно щепки. Время замирает, есть эта девочка, ее искренняя улыбка, тонкие ручки и смешной сарафан. Лора любила такие вещи.
Я любила Лору.
Призрак моей сестры так и стоит перед глазами: смеющийся и живой. Вот она идет в желтом сарафане, держится за мою ладонь , хохочет. Просит прокатить ее на спине, купить шоколадное мороженое с миндальной стружкой. И я покупаю, потому что как бы сильно я не пыталась выглядеть взрослой , надменной сестрой, я обожаю этого маленького монстра, который изо всех сил сжимает мои пальцы. Вот же она. П рямо здесь. З а стеклом. В двух или трех шагах от меня. Я приподнимаюсь, судорожно замираю, а детей уже нет.
Лоры уже нет.
Сердце неистово громыхает в груди. Этот звук заполняет кафетерий, перебивает все, что смогло бы вернуть меня к реальности. Я гляжу на стеклянную стену, в окно , и мечтаю опять увидеть эту девочку, опять увидеть Лору.
- Эй, ты чего? Эй?
Резко оборачиваюсь. Хэрри больше не сидит напротив, а стоит рядом и теребит меня за плечо. Я растерянно хлопаю ресницами.
- Все в порядке, Ари? Ты, кажется, отключилась.
- Я…, я просто…, - оглядываюсь и неожиданно понимаю, что все в столовой смотрят на меня. Люди молчат. Вот почему не слышно звуков. Их нет. – Мне пора идти.
Я резко подрываюсь с места и закидываю в сумку упаковку с едой.
- С тобой пойти? – Взволнованно спрашивает Хэйдан. Он неуклюже поправляет свои очки, а я встряхиваю волосами. – Точно?
- Все нормально.
- Но, Ари…
- Еще увидимся.
Срываюсь с места. Несусь к выходу и непроизвольно замечаю взгляд Мэтта. Он, как и все , глядит на меня растерянно. Вот я и подтвердила опасения людей: я – чокнутая.
Я выбегаю из школы и решительно иду в неизвестном направлении. Руки до сих пор трясутся, и мне кажется, я действительно видела Лору, чего быть не может; мне кажется, я сошла с ума. Люди постоянно говорят о том, какая моя семья странная. Может, так и есть?
Я перебегаю дорогу, оглядываюсь и вижу черную крышу школы, которая становится лишь смазанным силуэтом через какое-то время, но даже сейчас я ощущаю презрительные и недоуменные взгляды толпы. Подростки глазели на меня. Глазели и молчали.
Встряхиваю волосами и залетаю, словно торнадо, в магазин. Достаю из кармана пять звенящих монет, хватаю с прилавка воду и подношусь к кассе, меня быстро обслуживают. Тут же, в помещении, открываю бутылку и начинаю пить, будто одержимая. Горло саднит и першит. Я чувствую себя слетевшей с катушек. Выкатываюсь из магазина и выдыхаю. Я должна взять себя в руки. Ничего ведь не произошло.
- Да. – Киваю и вновь отпиваю воду. – Все в порядке, все отлично.
Прячу бутылку в сумку и взъерошиваю волосы. Они отдают бронзой на солнце. Мне никогда не нравился рыжий цвет, а мама их любила. Говорила, у бабушки были такие же, она тоже люто их ненавидела. Все намеревалась перекрасить или подстричь. Но в итоге не решилась ни на одно, ни на другое.
На самом деле, о родных мне известно мало. Честер Монфор – мой дед – умер почти четырнадцать лет назад. Силест Монфор – три года назад.
То есть в живых со стороны мамы не осталось никого, кроме Норин и Мэри-Линетт.
О папе я знаю больше. Его родители живут на западном побережье – Кларисса и Сэм Блэк. У них трехэтажный домик, лодочный катер и огромный, бежевый лабрадор. Ну, и не стану лгать: лодочный катер они любят больше, чем меня, мою маму и всю нашу семейку, потому виделись мы с ними всего два раза за всю мою жизнь: на Рождество одиннадцать лет назад и на первый день рождения Лоры. Как-то я спросила у отца: в чем дело? Он мне ответил, что его родители своеобразные, упрямые люди, что ему пришлось нелегко, когда он сбежал от них в Астерию. Собственно, поэтому органами опеки было принято решение отправить меня к тетушкам на восток , а не в Риверсайд – Райскую Калифорнию.
Сейчас я жалею, что задавала мало вопросов. Как же мне узнать правду, если мне не у кого спрашивать? Тетушки Норин и Мэри-Линетт вряд ли сядут рядом и поведают все самые страшные тайны семьи Монфор. Если тайны и, правда, существуют, не думаю, что они любят о них распространяться. Тогда что делать?
Провести собственное расследование и превратиться в Нэнси Дрю.
Я усмехаюсь и покачиваю головой. Чтение книг неблагоприятно влияет на фантазию и воображение. Я начинаю выдумывать то, чего нет. И находить решения тем проблемам, которых не существует.
Бреду вдоль единственной знакомой мне дороги, по которой я шла утром с Хэрри, и неожиданно замечаю на перекрестке столпившихся людей. Они мнутся около машины. Не сразу понимаю, в чем дело, пока не вижу смятый велосипед под ее колесами.
- О, черт, - протягиваю я, нахмурившись. Авария. Люди размахивают руками, глядят в разные стороны, ищут кого-то, а я расстроенно поджимаю губы. Сердце взвывает. Меня пробирает дрожь, и приходится сбавить скорость, чтобы не сорваться на бег.
Неожиданно рядом со мной появляется незнакомка. Огромными, налитыми ужасом глазами она смотрит на место аварии и не двигается. Она вся жутко бледная. Наверно, под колеса попал ее знакомый. Сначала я хочу пройти мимо, но потом невольно застываю.