- Вы как? – Я гляжу на девушку и хмурю брови. Я знаю, что такое потерять близких , и понимаю ее чувства. – Что здесь случилось? Вам нужна помощь?
Незнакомка молчит. Ее стертые в кровь руки трясутся, кажутся совсем тонкими.
- Докторов вызвали? – Вновь спрашиваю я. В курсе ведь, что ей не до разговоров, но почему-то не могу заткнуться. – Велосипедист сильно пострадал?
- Сильно. – Наконец, отвечает она.
Я покачиваю головой , прохожусь ладонью по волосам и уверенно подбегаю к толпе. Нужно вызвать скорую. Почему никто не вызвал скорую ? Злость вспыхивает во мне рьяно и безудержно. На кону каждая секунда, а люди лишь болтают, хлопают ресницами ! Что за глупое стадо? Выжили бы мои родители, если бы помощь приехала вовремя? Спаслась бы Лора, если бы скорая примчалась за несколько минут?
- Вы вызвали скорую ? – Резко спрашиваю я у какой-то женщины. Она вся красная от жары и испуганная до чертиков. – Вызвали?
- Я не…
- Что? Эй! – Я хватаю под руку какого-то низкого мужчину и с силой тяну на себя. У него порез над бровью. Кажется, именно он сбил велосипедиста. – Что вы сделали? – Мои глаза округляются и наливаются непонятной мне обидой. – Что вы сделали!
- Я не хотел, я не видел.
- Кого не видели?
- Ее! – Гортанно восклицает он и берется волосатыми руками за лицо. Его шатает из стороны в сторону. – Все было нормально, пока она неожиданно не вывернула из-за угла.
Мои плечи поникают. Я опускаю взгляд, ощущая, как внутри все переворачивается.
Какая глупая смерть. Попасть под колеса ненормального идиота, которому просто не было дела до окружающих. Он и сейчас вряд ли понимает, что натворил и что виноват. Он ноет, ему жалко, но не девушку, которую он сбил. А себя.
Я непроизвольно замечаю кровавое пятно на асфальте, заломанную руку, синеватые ниточки вен, которые тянутся по локтю к плечам и шее, безжалостно стертой асфальтом.
А потом я вижу бледное, впалое лицо с огромными, распахнутыми глазами.
Мне нечем дышать.
- О, Господи, – хриплю я, прижав ладони ко рту. Нет, нет! – Не может быть.
Качаю головой, вновь смотрю на девушку, а потом отскакиваю назад, будто бы меня пихнули в грудь. Оборачиваюсь. Мир кружится, смазывая картинки вокруг. Я вспоминаю, как несколько минут назад разговаривала с этой девушкой, и никак не могу соединить две составляющие в одну линию: как же я могла с ней говорить, если она лежит под колесами машины ? Холодом обдает спину. В панике я гляжу по сторонам, но ничего не понимаю.
- Черт, черт! – Резко срываюсь с места. Я должна уйти. Уйти отсюда.
Какая-то женщина шепчет за моей спиной: это же Монфор! Поднимается гул.
Люди оборачиваются, провожают меня настороженными взглядами, а я бегу со всех ног, не обращая на них внимания. Наплевать. Наплевать.
Что это вообще было? Я сошла с ума?
- Нет, - встряхиваю волосами, - какая-то бессмыслица!
Я не могла видеть эту девушку, не могла говорить с ней. Наверно, у меня жар. Или у меня переутомление. Я не спала почти всю ночь. Я толком не ела. Это галлюцинации, как и те, что были у меня после аварии, когда я почти каждый день видела маму.
Смахиваю с лица испарину и, наконец, оказываюсь у коттеджа Монфор-л’Амори. Не помню, как врываюсь внутрь, как взмываю по лестнице. Я заношусь в комнату и ударяюсь спиной о дверь с такой силой, что она болезненно взвывает.
Итак.
Я глубоко втягиваю воздух и закрываю глаза. Нужно взять себя в руки.
Плечи медленно поникают, пальцы перестают дрожать. Спокойно отхожу от двери и сажусь на край кровати. В жизни все просто. Странностей мало. Скорее люди сами делают скоропостижные выводы и начинают верить в то, чего нет. Поэтому сейчас я должна взять под контроль эмоции, прекратить эту глупую панику и понять: что со мной произошло.
Я видела девушку. Я говорила с ней. А потом я увидела ее под колесами машины. Не хочется нагнетать обстановку, серьезно, уж поверьте мне, но девушка действительно была точной копией той незнакомки, что стояла со мной рядом. Сколько тут вариантов? Один.
У пострадавшей есть сестра-близнец. Вот и все, дело раскрыто.
Однако самая глупая и затейливая часть меня, из-за которой обычно и возникают все проблемы, взвывает от ужаса, забившись в потаенный угол, и говорит: тут что-то нечисто.
Я бы никогда не предположила ничего подобного, если бы не провела сутки посреди верующих фанатиков, которые при одном упоминании фамилии моей семьи покрываются испариной и перекрещиваются. Я бы посчитала себя умалишенной, честное слово; я бы не скупилась на прилагательные и обозвала бы себя всеми известными мне добрыми словами и фразеологизмами. В жизни странностей не происходит, а если происходит – поезжайте в клинику. У вас явные проблемы с головой ! Однако стоит ли мне собирать вещи? Ведь мне действительно кажется, что я увидела…, кого? Приведение?
- О, Боже, - взвываю я и неожиданно для самой себя смеюсь, - ты спятила , Ари.
Я стягиваю с ног кроссовки и плюхаюсь спиной на кровать. Интересный же способ у моих дефектных мозгов абстрагироваться от травмы, полученной после аварии. Все люди ревут и слушают песни Тейлор Свифт, а я воображаю себе призраков. Классно.
Недовольно стону и поднимаюсь на ноги. Плетусь в ванную комнату и сижу там час, если не больше. Волосы липнут к спине. Ноги я поджимаю к груди. Я не двигаюсь, просто смотрю в одну точку на белом кафеле и думаю: что, если я действительно сошла с ума?
Что ж, наверно, это отличный шанс послать к черту школу, родственников, жителей Астерии и свалить как можно дальше, в какую-нибудь клинику на берегу Коронадо Бич. Я бы отдохнула в Сан-Диего. Там солнечных дней в пять раз больше, чем пасмурных.
Вода достает до локтей. Р азнимаю руки, облокачиваюсь ими о бортики и опускаюсь на самое дно, крепко зажмурив глаза. Если первый день в этом городке был таким ярким и запоминающимся, что будет завтра? Черт, мне даже подумать страшно.
Выныриваю и слышу, как кто-то стучит в дверь.
- Ари? Все в порядке?
- Да, – прохожусь ладонями по щекам, – а что -то случилось?
- Спускайся к ужину. – Кажется, это тетя Норин. – Еда остывает.
К ужину? В смятении застываю. Который час? Сколько я просидела в ванной?
- Хорошо. Сейчас выйду.
Тетя уходит, а я озадаченно вскидываю брови. Прекрасно ! Со мной явно происходит какая-то фигня , и это начинает меня раздражать. Сильно.
Я спускаюсь вниз, вытирая волосы полотенцем. Тетя Мэри сидит за столом, а Норин крутится у плиты. На ней опять этот дурацкий фартук.
- Мы уже подумали, ты утонула, – язвит Мэри-Линетт, откусывая яблоко.
Сажусь на стул и поджимаю под себя ноги. Норин раскладывает приборы.
- Тебе помочь?
- Нет, все готово. – Тетушка дергает уголками губ, и неожиданно я улыбаюсь. Я рада видеть улыбку на лице тети Норин, ведь она так редко там бывает. – У тебя все хорошо?
- Ага.
- Точно?
- Да, вполне.
- Как дела в школе? – Мэри-Линетт хитро сощуривает глаза. – Только не ври, мы все в школе учились и помним, какое это паршивое место.
Задумываюсь : сказать правду или солгать? Признаться, что видела нечто странное или промолчать? Норин и Мэри-Линетт теперь самые близкие люди, но я не доверяю им.
Я не могу им доверять.
- День был необычным , – медленно начинаю я, краем глаза наблюдая за тем, как тетя Норин садится рядом с Мэри-Линетт и раскладывает на коленях салфетку. – Я поговорила раз восемь. Из них шесть раз с учителями.
Тетушки молчат, невинно изучая меня похожими взглядами. Притворяются? Что ж, ладно. Я набираю в грудь больше воздуха и продолжаю:
- Ребята не обрадовались, когда к ним в школу пришла девушка из семьи Монфор.
- И почему? – Спрашивает тетя Норин, накалывая на вилку макаронину.
- Это вы мне объясните.
- Ты просто новенькая, вот и все. Со всеми так бывает.
- Новенькая , – эхом повторяю я, не сводя глаз с тетушек. – Серьезно?
Они спокойно едят, звеня приборами о тарелки , а я протяжно выдыхаю, поникнув. У них явно отсутствует актерский талант, потому что лгать они абсолютно не умеют.
- Мама рассказывала мне все эти истории про вашу бабушку - Рамону Монфор - и ее «умение предсказывать погоду». Чушь ведь, правда? Но, видимо, люди в Астерии реально во все это верят! И верят серьезно, потому что целый день на меня смотрели так, будто бы я, как минимум, вестник апокалипсиса.
- Вестник апокалипсиса, – усмехается тетя Мэри и отпивает красного вина, – тебе не кажется, что ты преувеличиваешь? С чего бы им так о тебе думать.
- Это я и хотела бы узнать. Почему люди в Астерии так относятся к нашей семье?
- Как относятся? – Интересуется тетя Норин, чем ужасно выводит меня из себя. Черт возьми. Мне приходится сжать пальцы, чтобы не треснуть ими хорошенько по столу.
- Вы понимаете, о чем я.
- Люди много говорят, Ари. Но кто сказал, что им стоит верить? Это давнее дело, и к нам оно никакого отношения не имеет.
- Что за дело?
- Ну, ты и сама догадываешься, – отвечает тетя Мэри, облокотившись подбородком о локти. – Рамону считали…, считали ведьмой.
- Ведьмой , - пробуя на вкус, повторяю я и чувствую, как к горлу подпрыгивает ужас.
- Но это, конечно же, слухи, - отмахивается она.
- Хорошие слухи, раз ходят по Астерии уже десятки лет.
- Ну, а о чем еще разглагольствовать помешанным фанатикам? – Мэри сводит брови, и тетя Норин легонько толкает ее в бок. Тут же, Мэри-Линетт протяжно выдыхает. – Я это к тому, что люди в Астерии верующие, а именно верующие чаще всех обсуждают нечисть и прочую несуразицу, связанную с Дьяволом и чертовщиной.
- Но вы в эти россказни не верите, правильно?
- Россказни, – повторяет тетя Норин, кивая, – ты подобрала верное слово, Ариадна.
- Выходит, жители Астерии считали Рамону провидицей?
- Они считали ее ненормальной, издевались и подшучивали за спиной, пока однажды не сбылось то, что она «предвидела», – Мэри сжимает в воздухе два пальца ,– кажется, она сказала, что умрет дочь пастыря.
- Да-да, – кивает Норин.
- Ну, так , она и умерла.
- Выходит, Рамона все-таки не обманывала? – Не понимаю я. – Она видела будущее?
- Я тебя умоляю, Ари. Это простое совпадение, а люди повелись. Б абушка ведь наша была своеобразной женщиной.
- Сумасшедшей, - поправляет Мэри и кривит губы, - серьезно, она выдумывала такой бред, что поверить ей могли только дураки. Но люди верили.
- Потому что люди такие и есть – глупые. – Шепчет Норин и поправляет салфетку. У нее в глазах проносится какая-то грусть. – Не стоит обращать внимания. Они никогда и ни на секунду не замолкают. Люди говорят вечно, не думая, что они говорят и зачем.
- Сейчас им хочется обсудить новенькую, которая вдобавок и из семьи Монфор! Вот же повезло ! – Возмущается Мэри-Линетт. – Ну, и пусть говорят. Наплюй.
- Я не понимаю, – недоуменно хлопаю ресницами, – прошло столько времени. С чего они на нас взъелись? Рамона Монфор жила здесь пятьдесят лет назад!
Тетя Норин отворачивается, а Мэри-Линетт наоборот придвигается ближе.
- Да просто этот городок настолько скучный, что за полвека здесь ничего больше не случилось. – Она накрывает мои пальцы ладонью и улыбается. – Не переживай.
- Я не переживаю.
- У каждой семьи свои секреты.
Выходит, Рамона Монфор-л’Амори была ненормальной? И удачливой к тому же, раз ее предсказание сбылось. Но, возможно ли, чтобы ее болезнь передавалась по наследству? Может, теперь и я слетаю с катушек? Проклятье, не знаю, что и думать ! Тетушки смотрят на меня так спокойно, что аж раздражает, но я чувствую , знаю : они что-то скрывают.
Вот только – зачем?
ГЛАВА 4. ЭКСПЕРИМЕНТ.
- Рассмотрите четыре экземпляра растений одного сорта ! – Вяло растягивает лысый учитель и со скучающим видом складывает на животе руки. – Опишите фенотип каждого растения , используя таблицу, которую вы видите на доске. Эта лабораторная легкая. М еня не волнует, если вы считаете иначе. Тетради должны быть у меня на столе со звонком.
Отлично. Просто замечательно. Мне всю ночь снилась та девушка, которая вроде бы как попала под машину. Я не могла толком уснуть. И опять отрубилась лишь с рассветом.
К тому же тетя Норин целое утро была какой-то рассеянной. Она разбила чашку, мне в глаза даже не смотрела. В се теребила горло свитера, будто бы у нее аллергия, и молчала. Не знаю, что с ней. Хотела найти Мэри-Линетт, чтобы спросить , все ли в порядке? Н о она уехала на работу. Тогда-то я и задалась вопросом: а где работает тетя Мэри?
- Что ты принесла? – Спрашивает Мэтт, усевшись напротив на маленький стул.
- Дуб и каштан. – Я сорвала их по дороге, потому что вчера забыла про биологию, но парню об этом знать необязательно. – А ты?
- Рожь и ячмень.
- Неужели тебе действительно интересно этим заниматься?
- Нет, мне действительно хочется поступить в хороший университет.
- Надеешься на стипендию?
- А ты – нет?
Я задумчиво застываю и пожимаю плечами:
- А я об этом даже не думала.
У Мэтта выразительные , темно-синие глаза. Сейчас они смотрят на меня так , словно я проговорила нечто на эсперанто. Он вскидывает брови.
- Ты не собираешься поступать в колледж?
- А это так важно?
- Да. – Неуверенно отвечает он. – Ты же не собираешься всю жизнь торчать здесь.
- Я в Астерии всего два дня, а ты уже меня прогоняешь, – улыбаюсь и придвигаюсь к Мэтту так близко, что вижу рыжеватые крапинки в его обсидиановых глазах.
- Делать здесь нечего.
- Говоришь так, будто ненавидишь это место.
- Возможно. – Парень пожимает плечами и отстраняется.
Он наклоняется над своей тетрадкой и начинает чертить таблицу, уверенно придавив пальцами линейку. На его лбу образуется складка, кода он вырисовывает линии. Никогда не видела, чтобы кто-то так ответственно и серьезно подходил к биологии.
- Почему?
- Что?
- Почему ты не любишь этот город? – Я облокачиваюсь о стол и с интересом смотрю на парня. Он поворачивает на меня голову и криво улыбается.
- «Религиозная дыра», забыла?
- Так дело в церквях.
- В их огромном количестве, – исправляет он и вновь на меня смотрит. Мне нравится с ним общаться, и я вдруг пугаюсь, что в какой-то момент мне понравится биология. Черт, это как-то неправильно. Нужно взять себя в руки.
- Причина только в этом?
- Нет. Естественно, причин много, Ари.
- Ну, расскажи. Я, может, тоже захочу убежать.
- Это сложно, - Мэтт протяжно выдыхает и откладывает карандаш, - город настолько маленький, что все здесь знают друг друга в лицо. Однако это не мешает никому пускать сплетни, говорить чушь и собираться на площади каждое воскресение, чтобы восхвалить Бога за его милосердие. Я смотрю на это с некой долей скептицизма и отношусь к тем, кто не видит ничего классного в разбавлении чтения псалмов на православных уроках еще и хождением в святую святых.
- Тебя это не на шутку волнует.
- Хочу сменить обстановку. Уехать куда-нибудь. Вот, ты откуда?
- Из Северной Дакоты.
- И почему ты уехала?
Рассеянно роняю ручку и вовремя придавливаю ее ладонью до того, как она валится на пол. Мэтт ждет, а у меня горло наваливается кирпичами.
- Там холодно. – Неожиданно шепчу я, поправив волосы. – И мало солнца.
- Холодно и мало солнца? – Недоверчиво переспрашивает он.
Киваю. Парень продолжает чертить таблицу, а я продолжаю нагло у него списывать. В какой-то момент он все-таки вновь переводит на меня взгляд и говорит:
- Вчера ты убежала из столовой.
Ну, отлично. Давай поговорим об этом.
- И что? – Я со вздохом выпрямляюсь и складываю на груди руки.
- Ничего. Просто это выглядело довольно странно.
- А разве ты не слышал? У меня вся семейка странная.
- Слышал. Но я уже сказал тебе, как отношусь к слухам.
- Слухи не появляются из воздуха, Мэтт.
- Да, их выдумывают обыкновенные люди, Ари.
Мы буравим друг друга взглядами, а затем я все-таки усмехаюсь и отворачиваюсь. В груди у меня теплеет и становится как-то спокойно. Неужели в этом городке есть хотя бы один человек, который не считает меня сумасшедшей?