– Кхе-кхе, – закашлялся принц и стал с привизгом взахлеб смеяться, отвернувшись в сторону, – он попользоваться даст! Я сейчас просто умру со смеху!
– Ты сейчас умрешь, и не со смеху, – с угрозой сказала покрасневшая Амела, – а ты, дикарь, думай, о чем говоришь! Совсем с ума спятил!
– Я тут подумал, – ухмыльнулся Нед, – и решил, что вынужден отказаться от твоего лестного предложения. Жаль, что у нас нет времени, а то бы я поговорил с тобой подольше. Кстати, а куда приплывают наши работорговцы? Как ты с ними ведешь дела?
– Как… порт у нас есть, да. Там мы обмениваемся товарами, – развел руками чернокожий, – все как у всех. Мы, воины, держим в руках все побережье. Ваши торговцы имеют дело только с нами. Слушай, я что хотел еще спросить: а ты не продашь мне твою иллюзию? Было бы очень неплохо, чтобы она была у меня. Иногда надо хорошенько попугать народ – а эта рожа очень хороша!
– Ишь чего захотел, – откликнулся Голова, до тех пор безмолвно висящий возле колонны, – не заслужил! Хозяин, не оставляй меня ему! Я все равно подчиняться ему не буду.
– Никто не собирается тебя оставлять, – рассеянно бросил Нед и скомандовал царю: – Прикажи, чтобы копали. Да поаккуратнее. Чтобы лопатами не били по колонне!
– Если ударят – я им голову откручу, – безмятежно кивнул царек. – Шуура наст, аво станакар рас….
Через минуту приземистые, плотные рабы, голые, как в момент рождения, сосредоточенно ковыряли лопатами твердую землю, по крошке отколупывая от нее красноватые кусочки почвы.
Лопаты были деревянными, окованными по краям металлом – видимо, металл тут был слишком ценен, чтобы из него могли сделать всю лопату целиком. Впрочем, делу это не мешало, и рабы постепенно углублялись и углублялись, напоминая трудолюбивых муравьев.
– Эдак они будут до завтра копать, – помотал головой принц, – а ускорить как-то нельзя? Я уже на солнце испекся, как куриное яйцо! Скорее бы отсюда улететь! Прохлады хочу!
– Если ускорить – они сдохнут, – радостно пояснил царек. – Потом новых тащить… это же рабы, они быстрее не умеют. Не нравится – копай сам! Вообще ты какой-то нытик. Все тебе не нравится! Жаль, что не успел принести тебя в жертву. Таких нытиков надо резать на жертвенном камне! Или в рабы отправлять. Только в рабах ты бы долго не выжил – хилый.
– А у тебя много жен? – вдруг спросила Амела. – Зачем тебе понадобилась белая жена? Ведь ваши не любят белых!
– Мужчин белых не любят, да, – ухмыльнулся царек, – а вот женщин – очень даже любят. Впрочем, есть и те, кто белых мужчин любит. Но мы не любим тех, кто любит мужчин! Хе-хе-хе! Мы с таких кожу сдираем. А потом делаем из этой кожи сумки для хранения лекарств. В этих сумках лекарства дольше сохраняют свои магические свойства, так мне пояснил один лекарь.
– Дикари! О Создатель! Какие дикари! – простонал принц. – А ты знаешь, кто я такой? Я сын короля! Сын предводителя всех белых в королевстве Замар!
– Болтун ты, – отмахнулся царек, – куплю его у вас за… за… десять… нет – двадцать рабов! И пять женщин! По рукам? Ваши всегда так делают – по рукам бьют в знак совершения сделки. Ударим? Я хочу вырвать у него сердце. Очень хочу!
Амела постаралась отвлечь царька от темы жертвоприношения второй по важности для того темой:
– Ты так и не сказал, сколько у тебя жен.
– Много, много жен, – довольно кивнул царек, – больше, чем полсотни! Но ты была бы там главной! Таскала бы их за волосы, била, поливала кипятком! А я бы смеялся! У нас так мало развлечений во дворце!
– У тебя дворец есть? – растерялась Амела. – Почему-то я думала, что вы живете в плетеных домах… вместе со скотом.
– Ффу-у! – возмутился царь. – Кто тебе это сказал?! Ох уж эти белые! Ох уж вруны! У меня дворец из обожженного на огне кирпича, в нем прохладно, через него протекает ручей, струящийся из горного ледника. Есть бассейн, где можно охладиться после уличной жары, а в это время тебе будут услаждать слух десять музыкантов, наигрывая прекрасные мелодии. И вот, искупавшись в бассейне, мы ляжем с тобой на шелковое покрывало, на огромную кровать, и…
– Дальше не надо! – захихикала Амела. – Дальше я знаю.
– Нет, ты ничего не знаешь! – вдохновенно продолжил чернокожий. – Ты не знаешь, что теряешь! Я могу тебе показать!
– Есть! – закричал Харалд, прервав рассказ черного царя. – Вижу ее!
– Кого он там видит? – заинтересовался царь. – Ну-ка я тоже посмотрю! Вообще же, раз вы такие великие колдуны, может, расскажете, какого демона вы свалились сюда и зачем вам наша священная колонна? Раз свалились вы, может свалиться и кто-то другой! Чего нам ждать? Вас не боги послали? Может, и правда богиня плодородия подала знак? Сегодня день чудес… стоило мне выйти в поле на маневры, и тут тебе демоны! Это какой-то знак, точно. Надо будет узнать у шамана. Пусть кинет кости белых – они точно расскажут, чего ждать. Кстати, да, лучше всего рассказывают судьбу косточки белых – и лучше всего с мизинцев. Проверено.
– Грязью не забито?
– Как ни странно, нет, – хмыкнул Харалд и прикрикнул: – Эй, пошли все вон отсюда! Гони отсюда рабов – больше не нужны! Мы нашли то, что искали.
– Так что искали-то? – рассердился чернокожий, жестом показывая рабам, что нужно покинуть святилище. – Хоть скажите, демоны вас задери! Это по меньшей мере невежливо – улететь и не рассказать! Вдруг придется сюда еще вернуться! Беленькая, останься! Я тебя любить буду!
– Нет уж, – вздохнула Амела, – хотя насчет бассейна… м-да. Я бы сейчас не отказалась – в бассейн-то. Жарко! Ну что, пробуем?
– А с чего ты решила, что мы полетим туда, куда надо? – покачал головой принц. – Кто-то знает, куда нас выбросит в очередной раз? В этот раз повезло – выкинуло над землей. А если под землей? Похоронит? А если еще худшие варианты? В жерло вулкана, например? Ерундой занимаемся. Гадаем. А призом может быть наша смерть!
– Он прав, как ни прискорбно это признать, – кивнул Харалд. – Давайте-ка подумаем: куда полетим?
– И как ты будешь думать? – с сомнением покачала головой Амела. – Вот этот человечек поднял руки вверх, он нам нравится. Этот – вниз. Зачем он так опустил руки? Нехорошо как-то опустил! А вот этот показывает жест богини плодородия – как наш Голова! Этот нам нравится! Мы полетим туда, где все такие! Затейники!
– Чего разбушевалась-то? Ну, предложи что-то лучшее!
– Во-первых, давайте попробуем – работает ли колонна. Может, мы вообще зря тут просидели полдня, глядя на мощные ляжки здешнего царя…
– А, сильные ноги, да? – заволновался царь. – Вообще-то всем моим женам они нравятся! Красивые! Папа говорит… кхм…
– Оп-па! Папа? – хмыкнул Харалд. – Так он у нас не царь! Он у нас принц! Ах брехло! Говорил, что царь?
– Ну, не совсем царь… пока папа жив, – возмущенно привстал чернокожий, – и что теперь? И не говорил я, что царь! Это вы сами напридумали! Я его помощник, гунан, войско вожу! Фактически правлю! Второе лицо в стране после папы! Он лишь указы пишет… ну почти одни указы… в общем – чего ты пристал?! Да, я царских кровей! Мама белая, как я и говорил! И что? По моему повелению эти воины бросятся в море со скалы! И в огонь! Это власть или не власть? Проклясть тебя, что ли… чтобы тебя несло неделю и кишки все повылезли?!
– Все замолчали! Не мешайте, – бросил Нед и аккуратно вставил в щель колонны плоский кинжал, затем вынул.
Колонна тихо загудела, и в воздухе разлился знакомый запах грозы.
– Есть! Работает, – довольно улыбнулся Нед. – Сейчас мы…
Он не успел договорить.
Знакомое чувство тошноты, кружение, звездный купол неба, вращающийся над головой, и…обжигающий холод. Такой холод, какого Нед не испытывал никогда.
И нечем дышать – вода брызнула в нос, в рот – парень рванулся, ударил руками и через секунду вылетел наверх, туда, где дул легкий ветерок, несущий редкие снежинки. Следом за ним вынырнули несколько голов, одна из которой была темной и курчавой.
– Твою мать! Да что б ты сдох! Да будь проклят… да отсохнет у тебя… ты какого демона трогал колонну?! – Голос Амелы был яростным, пронзительным и дрожащим от холода.
– Интересно же! Ну – потрогал! – выплюнул воду чернокожий и крупными гребками понесся к берегу.
Нед рванул за ним, Амела, Харалд и принц – следом.
Глава 6
– Бегом! Бегом, не отставать! Бросьте мешки! Потом подберем!
Пронизывающий ледяной ветер выдувал последние капли тепла из тел, избитых волнами, и сделал из мокрой одежды подобие ледяного панциря. Негде укрыться – скалы поднимались в небо, как огромные стены, и нет ни малейшего намека на выход с галечного берега.
Зубы Неда стучали так, что заглушали топот по черной, окатанной шипучими волнами гальке, а в голове проскакивала предательская мысль: «Неужели все?! Вот так сдохнуть на чужом берегу, пропасть, узнав великие тайны, пролетев через весь мир, и никто не узнает, где покоятся мои кости? А Санда? С ней как?»
– Я больше не могу! Сил нет! – Принц, задыхаясь, упал на колени и свалился на бок, тяжело дыша, посинев, как покойник.
– Нельзя! Нельзя останавливаться, – прохрипел Нед и с размаху пнул его в бедро носком кованого сапога, в котором хлюпала вода, – встать! Встать, скотина! Я не дам тебе умереть! Скорее сам тебя убью! Встал, быстро!
Нед рванул Бордонара за руку, и принц, как кукла, пошел следом за ним, едва переставляя ноги.
– Двигаться, двигаться, а то сдохнешь! Скорее! Скорее!
– Мы и так сдохнем! – простонал Бордонар, но шагу прибавил, и дальше они побежали так: впереди Нед, держа принца за руку, следом принц, с трудом передвигая ноги в стоящих колом штанах.
Впереди бежали Харалд, Амела и чернокожий принц, имени которого они так и не успели узнать, виновник их нынешнего печального положения.
Чернокожий был уже не чернокожим, а серокожим от стужи, и смотреть на него было не просто неприятно, а… просто страшно. Но он держался и несся вперед наравне с остальными, как огромный зверь, пожирая пространство длинными эластичными прыжками.
Если бы это было в другое время, Нед мог удивиться выносливости и силе человека с южного континента, видевшего снег лишь на вершинах высоких гор. Здесь же этот самый снег имел твердость арбалетного болта и высекал из глаз искры, брошенный в лицо со всей жестокостью северного ветра.
– Не сдохнем! – прорычал Нед. – Двигаться, двигаться! Не останавливайтесь! Ищите выход наверх!
Еще минут десять они бежали молча, сопя и пыхтя, пока Харалд не закричал хриплым, сорванным голосом:
– Вон там! Есть!
Берег в этом месте рассекала длинная щель, как будто прорубленная топором, – похоже, это было русло, пробитое за тысячи лет небольшим ручьем, ныне оледеневшим и покрытым снежными наметами.
Бежать наверх гораздо труднее, и, кроме того, промокшие сапоги скользили по льду. Онемевшие от холода ноги не слушались, и возникало ощущение, что их вообще нет. И это было плохо. Еще несколько минут назад они болели. Онемение показывало, что скоро наступит обморожение, и вот тогда… тогда будет очень, очень плохо.
– Ищите укрытие! – сдерживаясь, чтобы не отбить зубную дробь, прокричал Нед и снова поволок принца наверх, держась сознанием за движение как за последнюю возможность выжить. Принц был уже на грани обморока – побелел, и глаза его закатились.
Через минуту Бордонар вытянулся, как в столбняке, и упал – если бы Нед его не подхватил, принц точно разбил бы себе голову о береговые скалы. Теперь, ко всему прочему, его нужно было тащить на себе.
Кто-то попытался ему помочь, Нед повернул голову – Амела собиралась подхватить ноги принца. Нед помотал головой, и она нерешительно вернулась в голову отряда, поднимаясь следом за Харалдом.
Русло делалось все положе и положе, наконец замерзшие почти насмерть путешественники выскочили на ровную поверхность, усыпанную огромными, как будто окатанными рукой неведомого великана глыбами.
Эти глыбы были размером с дом и больше, и память Неда услужливо подсказала ему, что подобные камни обычно переносятся ледником, спускающимся с гор. По крайней мере, так говорила память Юрагора. А еще она говорила, что, если Нед и его спутники в течение получаса не укроются от ветра и не найдут тепло, им конец.
– Туда! – обернулся Харалд и показал на несколько глыб, составляющих что-то вроде дома без крыши, между которыми были щели-проходы. Сквозь эти щели виднелась полянка, где снежок лежал тонким слоем, без сугробов и переметов, что указывало на то, что ветер, запутавшись в глыбах, оставался снаружи играть колючими снежинками.
Путешественники вбежали в «дом», и Амела, стуча зубами, спросила:
– Что жечь-то будем? Дров нет. Леса нет. Одна трава, и то под снегом!
– Вы можете колдовать! – сжав клацающую челюсть, сказал Нед. – Я сейчас скажу вам заклинание нагрева камня – сумеете? Если не сумеете – нам конец.
– М-да, – печально заметил Голова, все время тащившийся позади обледенелых людей, – мне будет тоскливо лежать тут тысячи лет. Замечу, если кто забыл, – вот этот черный остолоп якобы колдун! Если не врет, конечно. А на шее у него амулет с полным зарядом.
– Давай сюда! – Рука Неда уцепила за один из амулетов, но чернокожий решительно схватился за него:
– Я сделаю! Отойдите!
Нед молча кивнул и отступил назад. Чернокожий замер на месте, выпрямился и, воздев руки вверх, вдруг завопил что-то визгливым голосом на неизвестном языке. Затем сделал пасс в сторону одной из огромных глыб, и вдруг в уши ударил гул, рев. Снег, падающий на камни, зашипел и мгновенно испарился, а тот, что лежал на полянке, стал таять, оставляя после себя лужи, тут же закипающие и превращающиеся в пар.
И немудрено – огромная глыба раскалилась добела, едва не спалив путешественников, как если бы они попали в очаг для готовки на вертеле.
Спасла их мгновенная реакция – они отпрыгнули назад на несколько шагов до другой глыбы, но даже там жар был таков, что их одежда стала раскаляться, будто ее поджаривали на огне.
– Вот, – удовлетворенно сказал чернокожий, поворачиваясь к сияющей глыбе то одним, то другим боком, – теперь согреемся.
– Ты с ума сошел, что ли? Чуть не спалил! Предупреждать же надо! – проклацала Амела трясущейся челюстью. – Я чуть не поджарилась!
– Да я сам не ожидал, – виновато сознался чернокожий колдун, – никогда этим заклинанием не пользовался. Меня дедушка ему обучил, говорит – оно древнее, совсем древнее. Его боги дали людям, чтобы те могли согреться, если рядом нет дров. Я тогда смеялся – зачем мне в нашем климате такое заклинание? И вот… спасибо дедушке.
– Спасибо, – кивнул Нед и приказал: – Раздевайтесь! Да, да – все раздевайтесь!
– И я? – жалобно пискнула Амела.
– И ты! Снимайте с себя все! Выжимайте! Если мы не просушимся, худо будет. Глыба большая, остывать будет долго, но на таком ветру – не знаю, насколько ее хватит. Снимай, снимай! Сейчас не до стыдливости! – прикрикнул он на девушку, нерешительно взявшуюся за крючки рубахи. – Отжимаем вещи и сушим. Трава уже высохла – подходим как можно ближе. Надо выпарить из нас холод. Принцу помогите, он без сознания.
Через пять минут все стояли голыми, как младенцы, и старались не смотреть друг на друга. Впрочем, и не до того было. Вид серо-синих тел не располагал к каким-то любовным позывам.
Одежда выжата, развешана на рукоятях мечей, воткнутых в землю как можно ближе к раскаленной скале, лежащий без сознания посиневший Бордонар тоже раздет и передвинут туда, где земля уже оттаяла и высохла от жара. Часть одежды в руках – на мечах не хватило места.
Амела стыдливо потряхивает перед скалой кружевными трусиками, чтобы скорее высохли, и старается не смотреть по сторонам, хотя Нед видит, как ее глаза косят то на одного, то на другого члена команды, особенно на чернокожего, чем-то ее особенно заинтересовавшего. Тот оттаял и, скаля зубы, откровенно рассматривает Амелу. Она вначале неловко съежилась, потом плюнула на стыд и поворачивалась к камню то передом, то задом – с одной стороны поджаривает, с другой леденящий холод, так что тактика «жареной дичи» подходит для этого случая как нельзя лучше.