— Ага. Будто кто-то в барабан бьет.
— Похоже, игры закончились. — Томас поднялся и помог встать Бренде. — Как по-твоему, что это?
— Что-то очень плохое.
— А может, друзья наши?
Низкое бум-бум-бум доносилось отовсюду, его эхо витало в переулке, отражаясь от стен. Однако через несколько секунд Томас понял: исходит оно из угла. И невзирая на риск, парень кинулся в конец тупика.
— Что ты делаешь? — попыталась остановить его Бренда.
Томас остановился у стены из колотых кирпичей. Тут же спускались под землю, к старой деревянной двери, четыре ступеньки. Над дверью имелось крохотное прямоугольное окошко: сверху, словно последний зуб, торчал единственный осколок стекла.
Изнутри доносилась музыка — жесткая, быстрая, с мощными басами и визжащими гитарами. К общей какофонии примешивались смех и нестройное пение. Томасу стало очень не по себе.
Подобное веселье отнюдь не в духе друзей Томаса. Видно, шизы не только за чужими носами охотятся.
— Уходим отсюда, — сказал Томас.
— Думаешь? — ответила Бренда из-за плеча.
— Да пошли же.
Они развернулись, готовые подняться, и застыли на месте. Всего в нескольких футах от них стояли трое: мужчины и женщина. Они подошли незаметно, когда Томас и Бренда отвлеклись.
При взгляде на этих троих сердце Томаса ушло в пятки: грязные лохмотья, спутанные волосы, чумазые лица… правда, на теле нет ран и в глазах еще теплится искра разума. Это психи, только не конченые.
— Эй вы, — позвала женщина: длинные рыжие волосы собраны в хвост, рубашка расстегнута так сильно, что Томас с трудом заставил себя смотреть женщине в лицо. — Идемте с нами, потусим. Танцы-шманцы-обниманцы. Бухла — залейся.
Уловив в ее голосе подозрительный оттенок, Томас забеспокоился. Дамочка не пыталась быть милой, она глумилась.
— Э нет, спасибо, — ответил Томас. — Мы… это… просто…
— Друзей ищем, — вмешалась Бренда. — Мы новенькие, осваиваемся.
— Добро пожаловать в Шизоленд а-ля ПОРОК, — произнес один из мужчин, страшный дылда с сальными волосами. — Не бойтесь: там, внизу, — он кивнул в сторону двери с окошком, — спятили максимум наполовину. Подумаешь, локтем в рожу съездят или пнут по кукаям. Зато не слопают.
— По кукаям? — переспросила Бренда. — Это как?
Мужчина указал на Томаса.
— Я к парню обращался. Тебе трудней придется, если ты не с нами. Ты девчонка, все такое…
Томаса начало мутить.
— Заманчивое предложение, но нам пора. Друзей надо искать. Может, вернемся еще.
Вперед выступил второй мужчина. Низкорослый, приятной наружности, блондин, стриженный под «ежик».
— Вы дети. Пора вам научиться жизни. Познать радость. Официально приглашаем вас на праздник.
Каждое слово последней фразы он чеканил без намека на вежливость.
— Еще раз спасибо, но мы вынуждены отказаться, — ответила Бренда.
Из кармана длиннополой куртки Блондин достал пистолет. Серебристый корпус оружия потускнел и порядком засалился, однако ужаса наводил ничуть не меньше.
— Вы не поняли. От нашего приглашения не отказываются.
Страшный Дылда вынул нож, Хвост достала отвертку, кончик которой покрывали черные пятна (скорее всего крови).
— Ну, что скажете? — спросил Блондин. — Идете с нами на праздник?
Томас глянул на Бренду. Девушка смотрела на Блондина так, будто готовилась совершить какую-нибудь глупость.
— Понял, — быстро ответил Томас. — Мы идем. Ведите.
— Что?! — резко обернулась к нему Бренда.
— У них пистолет, нож и отвертка. Еще глаза нам на уши натянут.
— Умный у тебя парень, — заметил Блондин. — Ну идемте же, повеселимся. — Он стволом пистолета указал на дверь. — Гости — вперед.
Бренда явно злилась, однако в глазах ее читалось смирение. Девушка поняла: выбора нет.
— Отлично.
Блондин улыбнулся и в этот момент здорово напомнил змею.
— Вот это дух. Все тип-топ, не бойтесь.
— Никто вас пальцем не тронет, — пообещал Страшный Дылда. — Если, конечно, будете вести себя как следует. Не как тряпки. К концу праздника сами к нам попроситесь. Гарантирую.
Томас изо всех сил старался не поддаться панике.
— Идемте уже, — сказал он Блондину.
Тот указал пистолетом на ступени.
— Тебя ждем.
Схватив за руку, Томас притянул девушку поближе к себе.
— Идем повеселимся, дорогая, — произнес он как можно саркастичнее. — Праздник ждет!
— Милашки, — сказала Хвост. — Как увижу влюбленную парочку, так плакать хочется.
Она смахнула со щек воображаемые слезы.
Ни на секунду не забывая о нацеленном в спину пистолете, Томас повел Бренду вниз, к старой двери. Места в узком коридорчике хватало как раз на двоих, пройти плечом к плечу. Не заметив ручки, Томас вопросительно посмотрел на Блондина, стоявшего на две ступеньки выше, и тот сказал:
— Нужен условный стук. Три раза медленно и три раза быстро кулаком и два раза — костяшками.
Томас возненавидел этих людей. Возненавидел за то, как спокойно, издевательски-вежливо они разговаривают. В каком-то смысле эти шизы намного хуже безносого пугала, зарезанного Томасом накануне в Подвалах. Там хотя бы понятно было, чего ждать.
— Стучись, — прошептала Бренда.
Сжав пальцы в кулак, Томас три раза медленно ударил по двери, затем три раза быстро и, наконец, дважды постучал костяшками пальцев. Дверь открылась тотчас же, выпустив на улицу шквал оглушительной музыки.
Привратником служил здоровый детина: пирсинг в ушах и в носу, татуировки по всему телу, длинные, намного ниже плеч, белые волосы. Томас не успел толком разглядеть амбала, как тот поприветствовал его:
— Здорово, Томас. Заждались мы тебя.
Глава тридцать седьмая
В следующую минуту Томас решил, что сходит с ума, — настолько перегружены были все пять чувств.
Приветствие ошеломило, но не успел Томас ответить, как здоровяк втянул их с Брендой в плотно набитый людьми зал и принялся проталкиваться через толпу танцующих, крутящихся, скачущих и обжимающихся тел. Музыка оглушала, от грохота барабанов, казалось, череп трещит по швам. С потолка свисало несколько фонариков; люди задевали их, и фонари, качаясь из стороны в сторону, пронзали толпу лучами света.
Длинноволосый наклонился и заговорил с Томасом. Детину едва было слышно, хотя он практически орал Томасу в ухо.
— Слава Богу, пока есть батареи! Хреново, когда они разряжаются!
— Откуда ты знаешь мое имя? — проорал в ответ Томас. — Зачем меня ждали?
Детина рассмеялся.
— Всю ночь за тобой следили! Утром через окошко увидели, как ты отреагировал на табличку! Тогда и поняли, что ты тот самый знаменитый Томас!
Бренда обеими руками обхватила Томаса за талию. Так, наверное, надеялась не отстать от него в тесной толпе. Услышав о слежке, обняла еще крепче.
Обернувшись, он заметил, что Блондин и его приятели следуют за ними по пятам. Пистолет шиз убрал, однако, понятное дело, достать мог в любой момент.
Музыка ревела, басы сотрясали стены. Люди вокруг дергались в танце; клинки света пронзали воздух. Тела шизов влажно блестели от пота, и жар, исходивший от них, неприятно разогревал комнату.
Где-то посередине зала Длинноволосый развернулся к Томасу и Бренде, хлестнув их по щекам странной белой гривой.
— Ты нам очень нужен! Ты особенный! Мы защитим тебя от злых шизов!
Хорошо, что они не знают всего. Может, дела не так уж и плохи? Стоит подыграть этим тусовщикам: притвориться особенным шизом, — а после улучить момент и ускользнуть вместе с Брендой.
— Пойду принесу вам попить! — предложил Длинноволосый. — Веселитесь!
Он растворился в плотной массе извивающихся тел, но Блондин с приятелями никуда не исчез. Втроем они стояли, неотрывно глядя на Томаса. Хвост махнула ему рукой.
— Потанцуем? — крикнула она, хотя сама пускаться в пляс не спешила.
Томас не без труда развернулся лицом к Бренде. Надо было поговорить.
Бренда словно прочла его мысли и, обхватив руками за шею, приникла губами к уху. От горячего дыхания девушки покалывало покрытую испариной кожу.
— Как же мы вляпались в это дерьмо? — спросила Бренда.
Не зная, что делать, Томас обнял ее за талию, ощутил тепло тела сквозь пропитанную потом одежду. И в то же время его мучило чувство вины и тоска по Терезе.
— Еще час назад я о таком и помыслить не мог, — произнес он на ухо Бренде, зарывшись лицом в волосы. Ничего умнее придумать не сумел.
Зазвучала новая мелодия — нечто пронзительное и тоскливое. Ритм замедлился, бой барабана как будто стал глубже. Слов разобрать не получалось, однако солист пел о чем-то ужасно трагичном, печально завывая и беря высокие ноты.
— Может, останемся на какое-то время? — предложила Бренда.
Томас сам не заметил, как они начали танцевать. Плотно прижавшись друг к другу, парень и девушка медленно двигались в такт музыке.
— Зачем? — удивился Томас. — Ты что, сдаешься?
— Нет. Но я устала, а здесь может быть безопаснее, чем снаружи.
Хотелось верить ей. Вроде не было причин подозревать Бренду в обмане, однако Томас чувствовал смутное беспокойство. Может, она заманила его сюда? Нет, не надо придумывать.
— Бренда, не подводи меня. У нас один шанс спастись — дойти до убежища. Там ждет лекарство.
Бренда слегка покачала головой.
— В спасение так трудно поверить. Трудно надеяться на что-то.
— Не говори так. — Томас не хотел думать как она. Не хотел слышать подобных речей.
— Если есть лекарство, зачем ссылать шизов сюда? Бессмыслица получается.
Испугавшись внезапной перемены в ее настроении, Томас чуть отстранился и посмотрел ей в лицо. Глаза Бренды блестели от слез.
— Это ты говоришь бессмысленные вещи, — ответил Томас и замолчал. Он не хотел, чтобы его сомнения передались Бренде. — Лекарство есть. Надо…
Он не договорил. Обернулся и посмотрел на Блондина. Вряд ли псих слышит их, но береженого Бог бережет.
Томас снова зашептал Бренде на ухо:
— Говорю тебе, надо уходить. Или хочешь остаться с людьми, которые угрожают тебе пистолетами и отвертками?
Не успела Бренда ответить, как вернулся Длинноволосый. В каждой руке он нес по кружке, из которых выплескивалась буроватая жидкость, когда амбала задевали танцующие.
— Пейте! До дна!
Томас словно пробудился. Принять напиток от этого детины? Нет, ни за что. Притон вдруг показался парню еще мрачнее и гаже.
Бренда, напротив, уже потянулась за кружкой.
— Нет! — выкрикнул Томас и, осознав промах, поспешил исправиться. — В смысле, нельзя это пить сейчас. Мы так долго мотались без воды, лучше начать с нее. И… потанцуем пока.
Говорить Томас старался как ни в чем не бывало, однако внутренне сжался, осознав, что выглядит по-идиотски. Особенно когда Бренда как-то странно на него посмотрела.
В спину уперлось нечто маленькое и твердое. Не оборачиваясь, Томас понял: это пистолет Блондина.
— Я предложил выпить, — напомнил Длинноволосый. Всякое выражение любезности исчезло с его татуированного лица. — Довольно грубо отказываться от угощения.
И он снова протянул кружки.
Томас начал паниковать. С напитками явно что-то не так.
Блондин еще сильнее вжал дуло пистолета Томасу в спину.
— Считаю до одного, — произнес он парню на ухо. — До одного.
Отбросив все мысли, Томас схватил кружку и залпом осушил. Коричневая бурда огненным потоком полилась по пищеводу, и Томаса скрутило от кашля.
— Твоя очередь, — сказал Длинноволосый, протягивая пойло Бренде.
Глянув на Томаса, девушка приняла напиток и влила в себя, даже не поморщившись, только слегка прищурившись.
Забрав кружки, Длинноволосый осклабился.
— Вот это я понимаю! Теперь идите плясать!
Что-то странное начало твориться в животе у Томаса. По телу разлилось приятное, успокаивающее тепло. Крепко обняв Бренду, он вернулся с ней в толпу. Каждый раз, когда губы девушки касались его шеи, Томас ощущал прилив удовольствия.
— Что нам дали? — спросил он заплетающимся языком.
— Какую-то гадость, — ответила Бренда. Томас почти не услышал ее. — Да еще подмешали что-то. Я себя странно чувствую…
Да, странно… Комната вдруг начала вертеться, гораздо быстрее, чем кружились в танце Томас и Бренда. Лица смеющихся людей вытягивались, рты превращались в черные дыры. Музыка замедлилась, звук и голос певца стали глубже и гуще.
Отстранившись от Томаса, Бренда обхватила его лицо ладонями и окосевшим взглядом посмотрела ему в глаза. Как она прекрасна. Прекраснее Томас никого и ничего на свете не видел. Вокруг начала смыкаться тьма, разум гас.
— Может, так даже лучше? — произнесла Бренда, и слова противоречили мимике. Голова девушки двигалась по кругу словно отделенная от шеи. — Может, получится прибиться к ним? Будем счастливы, пока не перейдем Черту. — Она улыбнулась неестественной, отвратительной улыбкой. — И тогда убей меня.
— Нет, Бренда, — ответил Томас и услышал собственные слова как будто со стороны, словно они звучали из недр бесконечного тоннеля. — Не говори…
— Поцелуй меня. Том, поцелуй меня. — Плотнее обхватив щеки Томаса, она потянула его к себе.
— Нет, — воспротивился Томас.
Бренда, лицо которой начало расплываться, обиженно посмотрела на него.
— Почему?
Мир уже почти полностью потонул во тьме.
— Ты не… ты не она. — Собственный голос — такой далекий, слышно лишь эхо. — И никогда ею не станешь.
Отпустив Томаса, Бренда покинула его — покинуло парня и сознание.
Глава тридцать восьмая
Очнувшись в темноте, Томас почувствовал, будто его запихнули в средневековую пыточную машину и в череп со всех сторон впиваются острые шипы.
От собственного хриплого, страшного стона боль усилилась. Томас заставил себя умолкнуть. Хотел помассировать голову… и не смог пошевелить руками. Что-то липкое держало запястья. Клейкая лента. Томас попробовал пошевелить ногами — бесполезно. Их тоже связали. Движение лишь добавило боли, и Томас обмяк, застонал тихо-тихо. Сколько же он провалялся в отключке?
— Бренда? — прошептал он.
Нет ответа.
Зажегся свет.
Слишком яркий, он причинял боль. Зажмурившись, Томас приоткрыл один глаз — перед ним стояли трое. Свет бил им в спину, и потому лиц Томас не видел.
— Подъем, подъем, — произнес сиплый голос, и кто-то хихикнул.
— Налить еще огнесоку? — предложила женщина, и вновь раздался тот же смешок.
Глаза наконец привыкли к свету, и Томас огляделся. Его посадили в деревянное кресло, привязав широким скотчем руки к подлокотникам, а голени — к ножкам. Прямо перед Томасом стояли двое мужчин и женщина: Блондин, Страшный Дылда и Хвост.
— Почему просто не мочканули меня в переулке?
— Мочкануть тебя? — переспросил Блондин. Прежде его голос звучал не так сипло. Наверное, последние несколько часов он проорал на танцполе. — Мы кто, по-твоему, мафиози из двадцатого века? Если б мы тебя хотели прибить, ты бы давно валялся в луже крови.
— Мертвый ты нам не нужен, — вмешалась Хвост. — Мертвое мясо невкусное. Нам нравится поедать наших жертв, пока они дышат. И пока они не истекли кровью, мы спешим оторвать мясца побольше. Ты не поверишь, какое оно сочное и… сладкое.
Страшный Дылда и Блондин засмеялись. Правду говорит Хвост или издевается? Не важно, главное — Томас перепугался.
— Она прикалывается, — заверил его Блондин. — Людей мы едим только от безнадеги. Человечина на вкус как поросячье говно.
Страшный Дылда заржал. Не засмеялся, не захихикал — заржал. Нет, эти трое говорят неправду. Гораздо больше Томаса беспокоило, насколько они… съехали с катушек.
Блондин улыбнулся — первый раз с момента встречи.
— Снова шутим. Мы не настолько конченые шизы. Однако готов поспорить, что человечина на вкус омерзительна.
Страшный Дылда и Хвост кивнули. Господи, да они уже начали скатываться в безумие… Слева кто-то застонал, и Томас обернулся. В углу, точно так же связанная скотчем, сидела Бренда. Правда, ей и рот залепили. Наверное, пыталась отбиться, перед тем как потерять сознание. Очнувшись и увидев троих шизов, девушка замычала и принялась яростно извиваться в кресле. В глазах ее горел огонь.