Блондин ткнул в ее сторону стволом пистолета, который возник в руке шиза словно по волшебству.
— Молчать! Молчать, или твои мозги украсят стенку!
Бренда притихла. Томас думал, что она разноется или захнычет, но нет. Вообще глупо было ожидать от нее подобного поведения. Она доказала, насколько крута.
Опустив пистолет, Блондин произнес:
— Отлично. Боже, надо было эту девку пристрелить еще там, наверху, как только она заорала и начала кусаться. — Он глянул на красный дугообразный шрам у себя на предплечье.
— Она с парнем, — напомнила Хвост. — Ее тоже пока нельзя убивать.
Притащив от дальней стены стул, Блондин сел. Его примеру последовали остальные шизы — с явным облегчением, словно дожидались разрешения много часов. Руку с пистолетом Блондин положил на бедро, дулом в сторону Томаса.
— Так-с, — произнес он. — Нам с тобой предстоит о многом поговорить. Не жди обычной трепотни. Напортачишь или откажешься отвечать — прострелю тебе ногу. Затем вторую. После третьего косяка выстрелю в лицо твоей подружке. Постараюсь попасть между бровок. Что будет, если выбесишь меня в четвертый раз, ты, наверное, понял?
Томас кивнул. Он-то считал себя крутым, надеялся, что психам не сломить его, но… здравый смысл утверждал обратное. Томас один, без оружия, без союзников, привязан к креслу. Хотя, если по правде, ему скрывать нечего. Он ответит на все вопросы. Чем бы ни грозила откровенность, пулю в ногу не хочется. Блондин вряд ли блефует.
— Первый вопрос. Кто ты и почему твое имя на табличках, развешанных по всему сраному городу?
— Меня зовут Томас. — Едва услышав его имя, Блондин скривился от злости, и Томас тут же осознал ошибку. — Ладно, ладно, как меня зовут, вы и так знаете. А как я сюда попал — история жуткая, и вряд ли вы в нее поверите. Хотя, клянусь, это чистая правда.
— Разве ты прибыл сюда не на берге, как и все мы? — спросила Хвост.
— На берге? — Что это, Томас не знал, поэтому просто мотнул головой. — Нет. Мы пришли через подземный тоннель где-то в тридцати милях к югу. В него мы попали через плоспер, а до того…
— Стоп, стоп, стоп, — поднял руку Блондин. — Плоспер? Я б тебя грохнул прямо сейчас, но вижу, что ты не придумываешь.
Томас выгнул бровь, как бы говоря: «Откуда знаешь?»
— Глупо лгать столь очевидно. Вы, значит, прошли через плоспер?
Блондин не пытался скрыть удивления. Двое его приятелей смотрели на Томаса точно так же, пораженно.
— Ну да. В это так трудно поверить?
— Ты хоть представляешь, как дорого обходится плоспер! До вспышек такую роскошь могли позволить себе лишь члены правительства да богатеи.
Томас пожал плечами.
— У них куча бабок, они могут позволить себе плоспер. Это такая серая стена, и когда сквозь нее проходишь, тебя словно льдом растирают.
— У кого это — у них? — спросила Хвост.
Томас только-только начал, а мозги уже закипели. Как можно запросто рассказать подобную историю?
— У ПОРОКа. Мы материал для их опытов или экспериментов. Я сам толком ничего не знаю. Всем нам… стерли память, и ко мне она вернулась лишь частично.
Секунду Блондин смотрел будто сквозь Томаса на стену.
— Я работал юристом еще до вспышек и пандемии, и вижу врунов, потому что в своем деле был очень, очень хорош.
Как ни странно, Томас расслабился.
— Значит, понимаешь, что я не…
— Да-да, понимаю. И теперь жду всей истории. Выкладывай.
И Томас заговорил. Чутье подсказывало, что этим шизам открыться можно, — они точно, как и все в пустынном городе, сосланы сюда доживать последние годы, отмеренные страшной болезнью. Как и другие, они лишь пытаются добиться преимущества, отыскать выход. А поимка человека, о котором говорят знаки по городу, — неплохой первый шаг. На их месте Томас поступил бы точно так же. Только обошелся бы по возможности без пистолетов и пут.
Большую часть истории Томас рассказал накануне Бренде — то же решил поведать и шизам. О Лабиринте, побеге, бараке и задании преодолеть Жаровню. Особенно он выделил часть про лекарство в конце пути. Раз не вышло пересечь город с помощью Хорхе, так может, подсобят эти шизы? Стоило же спросить о других глэйдерах — и о группе девушек, — как психи ответили: нет, таких не встречали.
И снова Томас постарался не распространяться о Терезе. Не хотел подвергать ее опасности. Хотя как рассказ о ней мог навредить? Еще он соврал о Бренде, то есть не соврал даже, а слукавил: вышло так, будто она была спутницей Томаса с самого начала.
Закончив и остановившись на встрече в переулке, Томас глубоко выдохнул и поерзал.
— Развяжете меня?
В руке у Страшного Дылды что-то сверкнуло. Оказалось, это очень острый с виду нож.
— Что скажешь? — спросил Страшный Дылда у Блондина.
— Почему бы и не развязать? — Все время, пока Томас говорил, Блондин сохранял невыразительное лицо. Невозможно было определить, верит он рассказу или нет.
Страшный Дылда уже встал и наклонился над Томасом, выставив перед собой нож, как вдруг сверху раздался шум: удары, крики, топот сотен пар ног, безумная беготня, прыжки, опять удары и крики.
— Нас нашли, — внезапно побледнев, сказал Блондин и, вскочив со стула и знаком велев дружкам следовать за ним, бросился к лестнице в тени. Хлопнула дверь, и Томас с Брендой остались одни. Хаос наверху продолжался.
До смерти перепуганный, Томас посмотрел на Бренду. Та сидела смирно и прислушивалась к звукам с первого этажа. Кляп у нее изо рта не вынули, и, встретившись взглядом с Томасом, девушка смогла только выгнуть брови.
Томас прикинул шансы, и расклад ему не понравился: они с Брендой одни, привязаны к креслам, а шизы с дискотеки не чета конченым психам вроде мистера Носа.
— Что, если это конченые шизы? — проговорил Томас.
Бренда пробормотала что-то сквозь ленту скотча.
Напрягая все мускулы, Томас начал маленькими рывками передвигать свое кресло поближе к Бренде. Он преодолел фута три, когда возня наверху внезапно утихла. Томас замер и посмотрел на потолок.
Тишина длилась несколько секунд. Потом наверху зашаркали шаги. Раздался громкий удар, еще один, третий, как будто кто-то швырял тела на землю.
Открылась дверь у верха лестницы, и по ступенькам громко и тяжело затопали. Томас с замиранием сердца ждал, кто появится из темноты.
Наконец фигура вышла на свет.
Минхо. Грязный, весь в крови, с обожженным лицом. В обеих руках по ножу.
— А вы недурно устроились!
Глава тридцать девятая
Томас не мог вспомнить, когда последний раз лишался дара речи.
— Что… как…
Минхо улыбнулся. Добрый знак, особенно если учесть, как ужасно друг выглядит.
— Мы только что нашли вас. Или вы думали, мы позволим этим кланкорожим навредить вам? За тобой должок. Большо-ой должок.
Подойдя, он принялся перерезать путы.
— Что значит — вы только что нашли нас? — От счастья хотелось смеяться как последнему дураку. Томас не просто уцелел, еще и друзья оказались живы-здоровы. Они живы!
Не переставая резать полоски скотча, Минхо ответил:
— Хорхе вел нас по городу, избегая шизов и находя тайники с едой. — Освободив Томаса, он перешел к Бренде и продолжил говорить уже через плечо: — Вчера утром мы распределились и стали искать вас. Фрайпан забрел в этот переулок и увидел, как шизы угрожают тебе пистолетом. Потом вернулся, доложил обо всем, и мы взбеленились. Составили план. Когда мы напали, тусовщики дрыхли или просто не могли двигаться от усталости.
Сорвав с себя остатки пут, Бренда вскочила на ноги и, не обращая на Минхо внимания, направилась прямиком к Томасу. Что с ней? Взбесилась или здорово беспокоится за него? На полпути она замерла в нерешительности, а после, избавившись от кляпа, подошла вплотную.
Томас встал, но тут же вновь закружилась голова, перед глазами поплыло, накатила дурнота и он шлепнулся обратно в кресло.
— Боже… у кого-нибудь есть аспирин?
Минхо в ответ рассмеялся. Бренда удалилась к подножию лестницы и встала там, скрестив на груди руки. Сразу видно: злится. И Томас вспомнил последние адресованные ей слова. Ч-черт! Он сказал, что Бренда не Тереза и никогда ею не станет.
— Бренда? — робко позвал Томас. — Все хорошо?
Про жуткий танец и откровенные разговоры при Минхо — ни слова.
Бренда кивнула не оборачиваясь.
— Ладно. Идем, хочу увидеть Хорхе. — Говорила девушка рублеными фразами, без эмоций.
Томас застонал, довольный, что, если спросят, сослаться можно на головную боль. Бренда бесится, еще как. Хотя «бесится» не совсем верное слово: ей больно.
Или Томас придумывает и Бренде на самом деле плевать?
Минхо предложил ему руку.
— Давай, чувак. Головка бо-бо, ага, но я не знаю, сколько еще получится сдерживать пленников.
— Пленников?
— Как ни зови их, а рисковать нельзя. Мы не отпустим шизов, пока сами не скроемся. Наверху десяток наших держат двадцать человек. И психи, скажу я тебе, ни разу не счастливы. Скоро им в голову взбредет, что можно подняться с пола. Как только с бодуна оправятся.
Томас встал, на этот раз чуть медленнее. Боль в голове пульсировала барабанным боем, с каждым ударом так и норовя выдавить глазные яблоки. Смежив веки, Томас подождал, пока комната перестанет кружиться, потом втянул полные легкие воздуха и произнес:
— Сейчас пройдет.
Улыбнувшись, Минхо заметил:
— Вот это мужик! Пошли.
Вслед за другом Томас подошел к лестнице и посмотрел на Бренду. Оглянувшись, Минхо глазами как бы спросил: «Что это с ней?» В ответ Томас мотнул головой.
Пожав плечами, Минхо стал подниматься, а Томас чуть задержался с Брендой. Снова посмотрел на нее. Девушка молчала и не спешила покидать помещение.
— Прости, — извинился Томас, сожалея о грубых словах. — Резковато вышло…
Она подняла на него взгляд.
— Да мне плевать на тебя и твою подружку. Я просто танцевала, ловила кайф, пока не началась заваруха. Ты что, решил, будто я втюрилась в тебя? Смерть как хочу получить предложение руки и сердца? Очнись!
Слова ее, полные чистого гнева, ранили так сильно, что Томас попятился, будто его ударили по лицу. Не успел он ответить, а Бренда уже заспешила по лестнице наверх, тяжело вздыхая и гремя подошвами ботинок о ступени. Никогда еще тоска по Терезе не казалась столь невыносимой. Томас мысленно позвал подругу, но ответа не получил.
Запах ударил в ноздри еще на подходе к танцполу.
Воняло потом и блевотой.
Всюду лежали тела: шизы спящие, шизы, свернувшиеся калачиком и дрожащие, и даже, похоже, мертвые. Хорхе, Ньют и Эрис ходили вокруг них с ножами на изготовку.
Тут же были Фрайпан и прочие глэйдеры. Позабыв о пульсирующей головной боли, Томас ощутил облегчение и радостный подъем.
— Ребята, вы куда пропали? Что с вами было?
— Эй, Томас нашелся! — проревел Фрайпан. — Живой и все такой же страшный!
Ньют подошел и искренне улыбнулся.
— Рад, что тебя не уконтрапупили. Серьезно, очень рад.
— И ты цел. — С какой-то неожиданной отстраненностью Томас понял, что такова теперь его жизнь, так люди приветствуют друг друга после одного-двух дней разлуки. — Вы тут все? Куда направляетесь? Как сюда попали?
Ньют кивнул.
— Все, все одиннадцать. Плюс Хорхе.
Томас задавал вопросы быстрее, чем на них успевали отвечать.
— Есть следы Беркли и его подельников? Это они взорвали спуск в подземелье?
Ответил Хорхе. Он стоял ближе всех к двери, поднеся грозный с виду меч к шее Страшного Дылды. Высокий шиз скорчился на полу, и рядом с ним — в той же позе — валялась Хвост.
— Беркли не видели. Мы бежали подальше от кладовой, а он боится ходить в глубь города.
При виде Страшного Дылды Томас обеспокоился. Блондин. Где он? Как не подстрелил никого из глэйдеров? Осмотревшись, он нигде не увидел светловолосого шиза.
— Минхо, — шепотом окликнул Томас друга и подозвал его жестом. Когда Минхо подошел вместе с Ньютом, Томас наклонился к ним и спросил: — Не видали типа с короткими светлыми волосами? Он тут главный.
Минхо пожал плечами и взглядом попросил Ньюта ответить.
— Скорее всего ушел. Если честно, горстка шизов сбежала, всех поймать не удалось.
— Почему спрашиваешь? — поинтересовался Минхо. — Он опасен?
Оглядевшись, Томас совсем понизил голос:
— У него пушка. Блондин единственный, кто вооружен штуковиной поопасней ножа. И характер у него далеко не из приятных.
— Кланк с ним, — отмахнулся Минхо. — Пройдет час, и мы покинем этот вшивый городишко. Кстати, пора бы делать ноги. Идемте.
Лучшего предложения Томас не слышал уже несколько дней.
— Правильно. Хочу смыться отсюда, пока Блондин не вернулся.
— Все слушаем сюда! — позвал Минхо, покидая круг и пробираясь через толпу. — Уходим прямо сейчас. Кто не с нами — лучше оставайтесь и не вздумайте преследовать нас. Целее будете. Если увяжетесь за нашей компанией — умрете. Выбор, как по мне, довольно простой.
Когда, интересно, Минхо перехватил руководство у Хорхе? Поискав взглядом последнего, Томас заметил Бренду. Девушка стояла у стены, потупив взгляд. Томас вновь ощутил укол вины за свои слова. Ведь он и правда хотел поцеловать Бренду, и в то же время его накрыла сильная дурнота. Кто знает: может, из-за наркотика? Может, из-за его чувств к Терезе? А может…
— Эй, Томас! — проорал Минхо. — Чувак, проснись! Уходим!
Некоторые глэйдеры уже вышли наружу, на солнечный свет. Сколько Томас провалялся в отрубе? Сутки? Пару часов? Он пошел на выход, остановившись подле Бренды и слегка подтолкнув ее в сторону лестницы. Томас уже сомневался, что девушка пойдет с глэйдерами и дальше, однако та колебалась недолго.
Минхо, Ньют и Хорхе прикрывали отступление. Дождавшись, пока все — кроме Бренды и Томаса — выйдут на улицу, они сами попятились к лестнице, поводя из стороны в сторону клинками. Драки, правда, никто затевать не собирался. Ребята радовались уже тому, что уходят без потерь.
Собрались в переулке подальше от спуска. Томас, однако, не спешил отходить от него, тогда как Бренда подалась в голову группы. Томас поклялся себе: добравшись до убежища, обязательно поговорит с девушкой. Она ему нравится, и он будет ей по крайней мере другом. Бренда ему теперь так же близка, как когда-то был Чак. Томас внезапно понял, что всецело отвечает за Бренду.
— …бежать.
Томас тряхнул головой. Оказывается, Минхо говорил о чем-то. Череп пронзили кинжалы боли, но парень постарался сосредоточиться.
— Осталась где-то миля. С шизами драться не больно трудно. Так что…
— Эй!
Голос раздался сзади. Громкий, скрипучий и полный безумия. Обернувшись, Томас увидел на нижней ступеньке Блондина. В вытянутой руке он с удивительной твердостью сжимал пистолет, даже костяшки пальцев побелели от напряжения. Целился Блондин прямо в Томаса.
Никто и дернуться не успел, как переулок огласился громоподобным взрывом. Пистолет выстрелил, и сквозь плечо Томаса прокатилась волна чистой боли.
Глава сороковая
Томаса отбросило назад, развернуло, и швырнуло лицом вниз. Сквозь боль и приглушенный звон в ушах он расслышал второй выстрел, потом кто-то хрюкнул, кого-то ударили, скрежетнул металл об асфальт.
Перекатившись на спину, Томас зажал рукой рану и набрался мужества взглянуть на нее. Звон в ушах только усилился. Блондина тем временем повалили на землю — Минхо мутузил его со всей дури.
От вида раны пульс участился вдвое.
Сквозь маленькую дырочку в рубашке, чуть выше подмышки, выступил красный пузырь. Потекла кровь. И если головная боль казалась Томасу жестокой, то эту боль словно спрессовали из трех-четырех точно таких же, вонзили в плечо, и она теперь растекалась по всему телу.
Ньют, опустившись рядом на колени, принялся оглядывать Томаса.
— Подстрелил. — Фраза родилась сама собой, дополнив список глупейших высказываний Томаса. Боль живыми металлическими скобами расползалась по внутренностям. Второй раз за день он готов был потерять сознание.
Кто-то передал Ньюту рубашку, и он, сложив ее, крепко прижал к ране. Новая волна боли захлестнула Томаса, и он вскрикнул, совершенно не стесняясь, что ведет себя по-девчачьи. Боль он испытывал небывалую. Мир опять начал меркнуть, и Томас взмолился, скорей бы потерять сознание, скорей бы…