Пленница сна расхохоталась. Как можно было бояться чего-то столь прекрасного?.. Она приблизилась – и сжала огненную длань. Она стояла, видя, как вспыхивает одежда, как лопается чернеющая кожа и закипает жир – и хохотала, не чувствуя боли.
Демон, дух, видение - так ли важно? Зато она обещала остаться рядом до самого конца.
========== Путь гнева. Глава I ==========
- А ты не демон, а?..
Шантия вскрикнула, скорее от неожиданности, чем от боли, когда её дёрнули за острое ухо. Альбранд, мальчонка с холодными глазами отца и рыжими кудрями матери, уже умел вести себя подобно любому варвару: бросаться на всё, что кажется ему необычным, с мечом наперевес. Пусть и пока деревянным.
Не нужно злиться на дитя. Помни – это ребёнок, и беда не в том, что он жесток по своей сути: каждого ребёнка жестокости учат родители.
- Нет, я не демон. Я эльф.
- А папа говорил, что эльфы детей едят.
Шантия беззаботно улыбнулась, скрывая растущее желание отвесить сыну лорда хорошую оплеуху:
- Ты что, думаешь, что твой отец стал бы держать при дворе людоедку?
Кажется, Альбранд глубоко задумался. Пару мгновений он сидел неподвижно, но лишь затем, чтобы после с воинственным кличем взвиться со скамьи и приняться колошматить деревянным мечом густой кустарник. Во все стороны полетели мелкие обломки веток и листья:
- Получи, страшный монстр! На тебе, на! Я тебя не боюсь!
- Это никакой не монстр, - на дорожке показалась Фьора, - а мои любимые цветы, и ты их топчешь. Ещё успеешь навоеваться!
Она ступала осторожно, внимательно глядя под ноги и слегка придерживая округлый живот. Кьяра насмехалась над сестрой, говоря, что та превратилась в окружённую детьми старуху, так и не напившись сполна крови своих врагов, говорила, что подобных ей никогда не допустят в небесные степи, по которым вечно несутся во весь опор воины, возглавляемые богом войны. Некогда Кродор осадил её, обвинив в зависти: за те же шесть лет она не подарила Киальду наследника.
Шантия поддержала супругу Кродора под локоть, помогая сесть, и торопливо пробормотала:
- Прошу прощения… Я должна была остановить его.
- Ах, что ты! – Фьора рассмеялась, как прежде, громко и заливисто: по-другому она не умела. – Ты – не нянька моему сыну. К тому же, если Альбранд хочет вырасти одним из тех никчёмных бойцов, которые только и могут, что резать воображаемых противников, а в настоящей битве прятаться за мамину юбку…
- Я не такой! – Альбранд как бы невзначай принялся сметать к кусту сломанные ветки. – Я буду всех защищать, по-настоящему. И за море поплыву!
- Ты уверен, что хочешь за море? – Шантия чуть прищурилась. – Там живут воины, которые не знают страха и будут защищать свой дом до последнего. Впрочем, ты и не доберёшься до их берегов: само море на их стороне. Морские змеи, которые могли бы охватить кольцом весь этот замок, потопят каждый корабль, посмевший подойти слишком близко…
Постепенно она говорила всё тише, сбиваясь на угрожающий полушёпот. Альбранд поёжился, но упрямо сдвинул брови, собираясь ответить; вновь всё прервал смех Фьоры:
- Морские змеи! Что за вздор! Скажи, ты в самом деле всё это видела, или тоже наслушалась сказок?
Шантия не отвечала, дожидаясь, пока смолкнет смех. Варвары – поистине странные существа: сколько лет среди них ни живи, замечаешь только новые нелепицы. Они могут верить в любые небылицы, исходящие от соплеменников – но чудеса, рассказанные чужаками, мигом подвергают сомнению.
- Ну и что – змеи! Я их – раз! Раз! – слишком сильно замахнувшись, Альбранд упал, но тут же вскочил снова.
- Их нельзя убивать, если не хочешь прогневать остальных духов моря. Капля пролитой крови – и ветер перестанет дуть в паруса, а волны станут равниной; далеко ли можно доплыть без попутного ветра?..
- И духов моря убью! – сын лорда даже подпрыгнул, раскрасневшись от возмущения, как будто те самые духи моря уже явились в его дом и потрясают полупрозрачными кулаками у ворот. - А ещё на корабле можно гребцов взять. Тогда без ветра поплыву!
Этот ребёнок ещё запинался на особо сложных словах, путался в собственных речах, как в слишком длинном одеянии, но уже грозился порубить деревяшкой полсвета. Услышь Незрячие Сёстры подобные угрозы даже от несмышлёного младенца – и наказание последовало бы незамедлительно. Но здесь не родные острова; здесь мать тепло улыбается, глядя на сына, чьё единственное желание – прогнуть под себя весь мир, не оставив в нём места для чего-то более великого, чем он сам.
- Убью, убью, убью… Ты так легко сломал эти ветки. А можешь приставить их обратно?..
- Зачем? – Альбранд пожал плечами. – Они же всё равно больше не вырастут.
- Тогда, может, не стоит ломать то, что не можешь создать заново?..
Ответом послужили пустые, недоумевающие глаза, похожие на кусочки стекла. Фьора, не обращая внимания на сына, вдохнула глубже:
- Какой чудный день! Нечасто случается в этих краях такое тепло. Разве время сейчас для учения? Пожалуй, здесь даже слишком жарко. А сколько зелени! Отчего ты такая хмурая?
Оттого, что я могла бы быть на твоём месте. Это я могла бы иметь семью и держать на руках детей, которым теперь никогда не появиться на свет.
Конечно же, вслух Шантия не произнесла рвавшиеся наружу упрёки и проклятия, лишь покосилась на кое-как сваленные у тропинки сломанные ветки:
- Я не люблю зелёный цвет. В моих родных краях это цвет болезни и смерти. Мне больше по душе красный.
- Красный – цвет крови, цвет огня; у нас он означает кровную месть, - заметила Фьора, - а у твоего народа?..
Шантия, сделав вид, что занята уборкой веток, промолчала.
========== Путь гнева. Глава II ==========
В полной тишине сидя под дверью спальни, любопытствующие пытались различить хотя бы звук.
- Я, вона, когда своих рожала – кричала! А эта не кричит. Померла, никак? – шлёпая толстыми губами, пробормотала кухарка и тотчас сложила руки в молитвенном жесте, за что немедленно получила яростный взгляд Кьяры:
- Крики боли привлекают демонов; как ни была бы велика боль, женщина не должна издавать ни звука, иначе родится чудовище!
Именно в этот миг из-за двери донёсся протяжный женский всхлип. Третья принцесса Витира поморщилась:
- Ревёт! Хочет, что ли, чтоб у ребёнка душу украли?!
Всхлип повторился, слившись с еле слышным «Помогите».
- Довольно! – расталкивая любопытных, Кродор рванулся к двери. – Я не желаю, чтобы из-за предрассудков моя жена…
- Не смей! – повисла на нём Кьяра. – Это не она. Это демон тебя подзывает! Они ещё и не то сделают, лишь бы навредить, да посильнее! Хочешь, чтоб ребёнка на исчадие тёмное подменили?! Тебя боги проклянут, если…
Шантия, воспользовавшись суматохой, скользнула за дверь. Её учили: явление в мир новой жизни – великое благо; интересно, отчего же тогда это благо окрашено кровью? Она поспешила к ложу, переступив через валяющийся на полу окровавленный нож. Бледная, тяжело дышащая Фьора держала в дрожащих руках младенца и монотонно повторяла:
- Она не дышит, она не дышит… Только что дышала, а теперь…
Дверь громыхнула снова – под визг Кьяры, повисшей на плечах, в спальню ворвался людской вождь. Шантия обернулась, чтобы увидеть его лицо, разом побледневшие; будь перед ней кто-то другой, она бы решила, что ему стало дурно от запаха крови.
- Не дышит, не дышит… - шептала Фьора, и её шёпот переходил в рыдания. Давай, удивись равнодушию супруга! Ведь наверняка сейчас он скажет, что дети иногда погибают в родах, и в том нет большой беды; скажет, что не нужна ему какая-то девчонка, и плакать стоило бы лишь о сыне… Но вместо этого Кродор молчал, и его лицо вдруг стало мягким и уязвимым, словно случившееся и в самом деле причинило ему боль.
Смерть ребёнка – ужасно; но гораздо ужаснее – предательство от тех, кому веришь, кого боготворишь.
- Что здесь…
- Горячей воды. И холодной. Много. Быстро! – выкрикнула Шантия, привлекая к себе внимание. Лорд посмотрел на бывшую наложницу растеряно, кажется, вовсе не понимая, что она здесь делает; Кьяра оскалилась:
- Что, колдовать собралась?
- Спасти ребёнка. Сейчас же!
- Чего встали?! – рявкнул, раскрасневшись, Кродор. – Делайте, что она говорит!
Всё-таки есть что-то хорошее в том, что тебя считают ведьмой; Шантия вдохнула металлический запах крови, не давая голове закружиться. Главное – не ошибиться; главное – помнить, чему учили Незрячие Сёстры. Каждое мгновение казалось невыносимо долгим, пока слуги под причитания о демонах и злом колдовстве, исходящие одновременно от кухарки и принцессы, принесли требуемое.
Не ошибиться. Шантия положила руку на плечо рыдающей матери:
- Фьора. Фьора, ты меня слышишь? Дай мне ребёнка.
- Нет!
- Дай мне ребёнка!
Но та лишь закричала, изо всех сил прижимая к себе крошечное тельце.
- Видишь, видишь?! Это демон из неё выходит! – рявкнула Кьяра, но Кродор отшвырнул супругу брата, как надоедливую собачонку. Страх… ему в самом деле страшно. Ему не было страшно, когда погиб младенец, которому могла дать жизнь Шантия; но этот ребёнок был ему нужен. Можно просто растеряться и запаниковать. Можно просто сделать вид, что ты бессильна – и принести тем самым достаточно горя.
Нет. Он слишком быстро утешится, слишком быстро. Плачешь лишь о тех, кого успел полюбить.
Воспользовавшись слабостью Фьоры, Шантия выхватила из её рук младенца. Малышка оказалась лёгкой, почти невесомой, а её кожа на ощупь – липкой и влажной от крови; к горлу подкатила тошнота. Почему, почему явление новой жизни так омерзительно?!
Вдох. Выдох. Опустить сперва в холодную воду, затем – в горячую.
- Ты хочешь её убить! Ты её убьёшь! – срывая голос, кричала Фьора, но Кродор удержал жену. Он не верит, никогда не верил, что слабая, покорная наложница способна на убийство.
Убивать ребёнка сейчас – глупо, очень глупо. Холодная вода. Горячая.
Когда раздался очередной крик, не сразу Шантия поняла: это не рыдания Фьоры, не проклятия её сестры; маленькое сморщенное существо в руках пошевелилось, и лишь тогда она отдала его на руки заплаканной матери.
- Живая, живая… - принялась бормотать та, прикрывая покрасневшие, опухшие глаза. Конечно, она не станет благодарить. Никто не станет.
- Что за демона ты вселила в мою племянницу? – осклабилась Кьяра, занося руку для удара. Она может ударить, и ударить сильно; но, как и многие, она бессильна, если её не боятся.
- Этот демон называется «жизнь». И нет тут никакой магии. Любой лекарь, если бы не ваши глупости о демонах, сделал бы то же самое.
С излишне прямой спиной, со слегка задранным подбородком Шантия покинула комнату. В дверях она обернулась и посмотрела на младенца взглядом, холодным, как безлунная зимняя ночь.
Ты мне пригодишься, девочка. Ты мне ещё нужна.
========== Путь гнева. Глава III ==========
- Сестра… я, может, не хочу сестру! – Альбранд, надув щёки, ходил туда-сюда по детской. – Чего она мелкая такая? И всё время – то спит, то кричит… Я брата хотел! А с девчонкой не поиграешь даже…
- Мернис ещё маленькая, - назидательно протянула Фьора, бережно передавая дочь кормилице. - Когда она вырастет, ты должен будешь её защищать.
Вместо ответа Альбранд ещё сильнее надулся и выбежал из комнаты. Словно чувствуя неприязнь брата, малышка принялась кряхтеть, явно готовясь в очередной раз сорвать горло в бессмысленном младенческом плаче.
- Ах, как же тяжело с детьми! – воскликнула Фьора и тут же прикрыла рот рукой, как будто надеялась, что так заглушит излишне громкий голос. – Не припомню, чтобы в моей семье было нечто похожее. Мы с детства любили друг друга, и готовились отвечать не только за себя…
Тяжело с детьми. Это говорит женщина, окружённая слугами, к которой дочку приносят лишь тогда, когда она изъявляет желание повидать «чудом выжившую» малышку, женщина, чей сын больше походит на сгусток недовольства и злобы, чем на будущего короля. Шантия всеми силами удерживала на лице понимающую улыбку.
Нужно быть милой. Нужно, чтобы тебе верили.
- Я присмотрю за Альбрандом, - бросила она через плечо, выскальзывая за дверь. Оказавшись в коридоре, она облегчённо выдохнула: слава богине, можно больше не изображать понимание.
Глупая, глупая женщина, погрязшая в собственном самодовольстве.
Мелькнули за поворотом рыжие кудряшки, и Шантия направилась следом. Нет, не побежала: всё равно из замка мальчишке не выйти. Нужно потянуть время: чем дольше она ходит за Альбрандом, тем меньше времени придётся проводить рядом с Фьорой и Мернис, изображая полнейшее понимание и умиление.
- Догони, догони! – сын лорда высунулся из-за поворота и скорчил рожу, после чего снова скрылся из виду.
«Это просто ребёнок, - повторяла про себя Шантия, - Он просто играет».
Маленький паршивец, которого следовало бы высечь. Может, сегодня ты наконец споткнёшься и расшибёшь себе голову?..
- … Ты сам понимаешь, чего просишь?
Она остановилась у двери: отчего в голосе Кродора такая ярость? Нет, его многое способно разозлить; но довести до криков, от которых дрожат стены, которые слышны сквозь камень и дубовые двери?.. Лишь мгновение колебалась Шантия, а после – прижалась ухом к стене.
- Я прекрасно понимаю. Кто я при дворе? Так, королевский брат! Ты забыл наши законы? Я давно не дитя, и по праву мне положена половина твоих владений.
- Наши законы?.. – отчего-то очень ярко представился тот непреклонный взгляд, с которым людской вождь говорил эти слова, то, как он ходит по комнате, не отводя взгляда от Киальда. – Тебе напомнить, к чему эти законы всегда приводили? К войнам, когда мы резали своих же сородичей! К расколу, когда каждая мелкая дрянь норовила назвать две своих деревеньки королевством, а себя – верховным королём!
- Слова, слова… Сколько я уже слышал слов?! – что-то громыхнуло: быть может, Киальд ударил по столу или стене. – Я – мужчина, а не сосунок, и я требую…
- Ты требуешь подарить тебе земли, которые мне не принадлежат; они принадлежат тем, кто признал меня королём. Тем, кто поклялся в верности мне, Кродору, сыну Брунидора!
Шантия вжалась в стену, прикрыв рукой рот. Отчего, отчего вдруг подумалось – её разорвут на куски, если заметят? Детский, глупый страх, возвращающийся всякий раз, когда доводится видеть – или даже просто слышать – гнев дракона.
- Они поклялись в верности, потому что им надоело убивать друг друга, а ты был первым, кто предложил объединиться против Витира; Золотые Холмы тебе не покорились, а знаешь, почему, брат? Да потому что они и без тебя имели довольно благополучия!
- Ты твердишь, что ты мужчина. Странно, но слышу я только зависть ребёнка, которому не дают игрушку.
Тишина.
- Ты знаешь, что я уважаю тебя. Я подчинялся тебе много лет. Я женился на женщине, которая подобна мужчине, потому что ты решил, что так наш мир станет прочнее, - голос Киальда понизился почти до шёпота, и теперь Шантии приходилось напрягать слух, чтобы разобрать слова. – А может, ты нарочно нашёл мне такую невесту, братец? Себе ты взял ту, что больше похожа на женщину.
- Я выбрал Фьору по старшинству. Будь она младшей…
- … Ты бы всё равно выбрал её. Как же – королю нужен наследник! – как наяву Шантия увидела кривую усмешку королевского брата. – А мне и бесплодной девицы довольно!
- Как знать? Если бы ты наведывался к ней в спальню чаще раза в год, быть может, сейчас тебя бы уже окружали сыновья и дочери.
Что-то рухнуло на пол, и Шантия зажмурилась. Может, выдать себя? Варварам свойственно все проблемы решать мечом; а Кродор не должен, не должен умереть слишком рано!
- Ты смеёшься надо мной!
- Потому что ты смешон. Сколько гордыни! Ты похож на щенка, который тявкает на боевого волкодава.
Голоса умолкли. Шантия решила: если услышит звуки боя – закричит. Но не будет ли слишком поздно?..
- Не недооценивай меня, братец. Когда-нибудь ты можешь сильно пожалеть о своих словах.
Она приготовилась кричать, когда её дёрнули за юбку – и тут крик вырвался в самом деле, больше от неожиданности, чем от испуга. Сердце бешено заколотилось. Альбранд насупился и звонко воскликнул: