Пенеола цокнула языком и скривила свое лицо настолько, насколько в ее ситуации это вообще было возможно.
— То есть, если я своими руками что-то сделаю, это «что-то» будет «общественным»?
— Да.
— И для того, чтобы мне забрать это «что-то», я должна спросить разрешения старейшин?
— Именно.
— А можно еще один вопрос?
— Конечно.
— А сколько личной собственности у семей совета старейшин?
Югуанин улыбнулся ее вопросу и насмешливо закивал головой.
— Много… — ответил он и вновь направился к куче сваленных вещей. — Когда пойдем в омовенную, спрячься в плаще и пригни голову.
— Неужели мое лицо «оскверняет» «сокровища личности» других членов общины?
— Да, — коротко ответил зрячий и протянул Пенеоле нечто, напоминавшее платье в свои лучшие былые времена.
— А полотенце и мыло? — поинтересовалась Пенеола.
— Сейчас…
Зрячий копошился в куче вещей не меньше нескольких минут, перебирая одну тряпку за другой, пока не выругался на югуанском и не выбрал первое, попавшееся под руку.
— Лови!
Пенеола выставила ладони и словила брошенный кусок черного мыла, напоминавшего пемзу. Повертев его в руках, Пенеола поднесла «мыло» к носу и вдохнула ядреный «аромат».
— Ну и вонь…
— Оно пахнет лучше, чем мы с тобой.
— И то правда, — согласилась Пенеола, поднимаясь на ноги. — Надолго мы здесь «застряли»?
— Месяц, если повезет.
— Если повезет?
— Наши тела «созреют» только через месяц. Значит, вернуться во Внешний Мир, то есть наш Мир, мы сможем не раньше, чем через месяц.
Подбородок Пенеолы вместе с перекошенной нижней губой опустился вниз.
— Пойдем, — произнес зрячий и, схватив Пенеолу за шею, наклонил ее вперед и потянул следом за собой.
— Сбавь обороты, югуанин! Мне больно!
— Прости.
Зрячий тут же отпустил Пенеолу, отстраняясь и оглядываясь по сторонам. Метрах в десяти от них собрались местные. Некоторые из них смотрели на югуанина, переговариваясь друг с другом и что-то обсуждая. Другие, молча, пялились на Пенеолу. Возникло ощущение, что все эти люди пришли сюда только ради того, чтобы посмотреть на настоящее чудовище, коим считала себя Пенеола. Они шли недолго. Югуанин остановился у омовенной и разрешил Пенеоле разогнуться. Пенеола выпрямилась в полный рост и уставилась на шатер, из которого вверх вздымались клубы пара. На небольшом пяточке рядом с шатром были вбиты деревянные колья с натянутыми на них веревками. На них висели простыни, покрывала и платья, в основном серого и грязно-бежевого цвета.
— Эти люди знают, что такое штаны и рубашки? — поинтересовалась Пенеола, изучая спектр представленных на веревках нарядов.
— Знают, но предпочитают платья. Что касается нижнего белья: здесь его не носят.
— Понятно, — вздохнула Пенеола и, откинув полог тяжелой ткани шатра, вошла внутрь.
Небольшое пространство было огорожено шторами. На полу лежали циновки, местами истоптанные до дыр.
— Это — прихожая, — пояснил югуанин, проходя следом за ней. — Раздевайся и иди внутрь. Я подожду снаружи.
Пенеола проводила югуанина глазами и начала раздеваться. С момента смерти ее тело нисколько не изменилось. На животе остались мелкие шрамы от осколков, на груди — от издевательств женщины по имени Пире. Пенеола прикоснулась подушечками пальцев к своим щекам и закрыла глаза. От солнца кожа на лице начала отекать. Спустя несколько часов она станет багровой. Всего год назад Пенеоле казалось, что хуже этой аллергической реакции на ультрафиолет и быть не может. Теперь этот недуг вызывал у Пенеолы смех. Ее идеальное уродство не мог испортить даже дерматит. Наоборот, на отечном багровом лице рубцы будут меньше выделяться.
Вздохнув полной грудью, Пенеола откинула полог парилки и направилась в ту часть помещения, где вообще невозможно было нормально дышать. В центре парилки из камней была выложена печь. Деревянные ведра стояли на полу, а точнее, на досках, уложенных аккуратными рядами на стоптанной земле. Пенеола попыталась осмотреться по сторонам, махая руками и разгоняя ими пар. Кадушка, наполненная водой, три деревянных ванны и ни одного намека на канализацию. Выходит, что они моются в этих «лоханях», а потом выносят за собой грязную воду.
Тем временем внутрь кто-то вошел. Пенеола напряглась, но самообладания терять не стала.
— Кто здесь? — прокричала она, останавливаясь у занавески на входе в основное помещение «умывальни».
— Залазь в ванную. Я сейчас приду.
— Ты же сказал, что подождешь меня снаружи!
— Не хотел тереться голыми задницами в узкой прихожей.
— Все ясно, — пробурчала Пенеола и, несколько раз вдохнув полной грудью спертый раскаленный воздух, подошла к одной из «ванн».
Югуанин вошел в парилку и ехидно улыбнулся, глядя на Пенеолу, мнущуюся в положении стоя в одной из лоханей.
— Как же ты со своей брезгливостью ходила в общественный душ с сослуживцами?
— Лучше спроси, как я ходила в общественный туалет со своими сослуживцами, — ответила Пенеола и уперла руки в бока, демонстрируя югуанину, что обоюдная нагота ее нисколько не стесняет.
Зрячий прищурился и, очевидно, намеренно осмотрел тело Пенеолы, задержавшись на груди и голом лобке. И вдруг он захохотал.
Пенеола поежилась и скрестила руки на груди, отворачиваясь от него.
— Успокоился? — спустя некоторое время спросила она.
Зрячий, продолжая ухмыляться, набрал воды из кадушки в ведра. Он обернулся к Пенеоле и вновь начал хохотать. Пенеолу это взбесило. Он уже видел ее голой. Что же сейчас изменилось?
Югуанин с ведром воды подошел к ней. Указав пальцем на ее голый лобок, он поднял на Пенеолу глаза и вопросительно вскинул одну бровь. Пенеола опустила голову и уставилась на нижнюю часть своего тела.
— Детка, «глубокая» депиляция твоей оболочки говорит о подсознательном желании заниматься оральным сексом.
Пенеола подняла глаза и взглянула на югуанина:
— Хочешь ублажить меня прямо здесь?
— С чего ты взяла? — засмеялся зрячий.
— У своего взбухшего «дружка» спроси.
— У тебя красивое тело. А у меня — здоровое либидо.
— Спасибо за комплемент, конечно. Но в твоем либидо к уродству я не вижу ничего здорового!
В ответ югуанин поднял с пола ведро и окатил Пенеолу водой с головы до пят.
Пенеола на самом деле закричала. Не то от боли, потому как водица была далеко не прохладной, не то от злости на югуанина за свое бессилие. Сжав руки в кулаки, она приложила максимум усилий, чтобы не обложить зрячего по матери, и тут же плюхнулась вниз, разбрызгивая воду по сторонам.
— На, возьми, — он протянул ей кусок вонючего мыла и хмыкнул, когда она вырвала его из рук.
* * *
Райвен не двигался, глядя, с каким отвращением Айрин вдыхает аромат настоящего мыла, сваренного из жира местных тварей. Моральное удовлетворение, которой он при этом испытывал, трудно было себе вообразить. Честное слово, не каждый день появляется возможность посмотреть, как некогда дорогое тепличное растение «снизошло» до жизни убогих сорняков.
— Спинку потереть? — спросил Райвен, наклоняясь к Айрин, которая по неосторожности натерла этим дерьмом свое лицо.
Она поняла, что совершила ошибку, но было уже поздно. Айрин сморщилась и начала судорожно промывать глаза водой.
— Это не поможет, — устало покачал головой Райвен и, схватив Айрин за шею, погрузил ее головой в воду, опрокинув тело в скользкой ванной на спину.
Айрин, естественно, нахлебалась грязной воды и заехала ему ногой в грудь.
— Еще раз ударишь меня, пусть даже и случайно, получишь по ребрам.
Айрин посмотрела на него, а затем, молча, вернулась в прежнее положение, вжимая голову в согнутые колени.
— Волосы намыливай!
Айрин что-то пробурчала, но Райвен не стал обращать на это внимания.
— Когда закончишь, скажешь мне. Я сполосну тебя чистой водой, после чего ты сможешь постирать свои вещи.
— И где их стирать?
— В этой воде.
— Кто бы сомневался…
— Давай быстрее. Я устал.
— Все! — прошипела Айрин, с закрытыми глазами поворачиваясь к Райвену.
Он вывернул на нее второе ведро воды и направился в другую ванную, дабы вымыться самому.
— А полотенце?
— В прихожей возьмешь.
Айрин прошмыгнула за занавеску и, замотанная в простыню, вернулась внутрь со своими грязными вещами. Райвен пристально наблюдал за тем, как она полощет их в мыльной воде. Когда Айрин взяла в руки кусок вонючего мыла и принялась натирать свой костюм, Райвен вскинул брови. А когда стала обивать его о борт ванной — вообще дар речи потерял.
— А полоскать где? — спросила Айрин, выжимая намыленное белье.
— Набери воды и выполощи в ведре, — пожал плечами Райвен, отворачиваясь от нее.
— А воду из ванной куда девать?
— Переворачивай ее вверх дном.
— Здесь есть сток?
— Да. В углу, справа от тебя.
— До чего дошел прогресс…
Перевернув довольно тяжелую ванную, Айрин намылила ее мылом и ополоснула чистой водой.
— Ты смотри… — не удержался от замечания Райвен, — быстро освоилась!
Пенеола подняла с пола кусок мыла и со всей силы метнула его в югуанина. Засранец, выставил руку и словил его на лету.
Выполоскав в ведре свои вещи, Пенеола отжала их и направилась в прихожую. Переодевшись в платье, которое для нее нашел югуанин, Пенеола попыталась расчесать свои волосы пальцами. Осознав, что затея эта не весьма удачна, она оставила все как есть и натянула на ноги грязные ботинки. «Нужно будет помыть их перед сном и выставить куда-нибудь просохнуть», — подумала Пенеола и, надев плащ с капюшоном, вышла наружу.
Толпа зевак тут же расступилась и позволила ей пройти к веревкам и вывесить на них свои вещи. Прикрыв трусы и лифчик термостабильным костюмом, Пенеола оставила их высыхать и вернулась внутрь. Зеваки, судя по всему, расходиться не собирались. Хорошо еще, что когда она вышла, все молчали. Нужно изучить их язык. Так она сможет хоть в чем-то перестать зависеть от югуанина. Один вопрос не давал покоя Пенеоле. Зачем он притащил ее сюда. Мог бы бросить там, в пустыне, и оставить тем ребятам в белых плащах. С другой стороны, он говорил о том, что они «вернутся» через месяц. Тела… Трансплантация… Мир мертвых. Мир живых. Если она все правильно поняла, через два месяца она, возможно, возродиться вновь. В прежнем облике, Айрин Белови вполне может сгодиться на роль марионетки для адмирала армии МВС. С другой стороны, мистер Герольд Белови и без того снабжает МВС. Возможно, Райвен Осбри нуждается в деньгах? В таком случае, его желание сохранить ей жизнь и вернуть отцу вполне оправдано.
Пенеола положила голову на колени и закрыла глаза. Интересно, если она задаст свои вопросы югуанину, он на них ответит? Скорее всего, нет. Но попробовать все равно стоит.
Глава 7
Пенеола распахнула веки и подняла голову. Сколько она проспала? Судя по громким голосам местных, которые доносились до нее снаружи, довольно долго. Вещи югуанина по-прежнему валялись на полу, а значит, он все еще мылся. Пенеола сняла с себя ботинки и вошла в парилку, разгоняя рукой клубы пара. Зрячий лежал в ванной, свесив ногу с борта, и спал. Первым желанием Пенеолы было схватить ведро и окатить югуанина холодной водой. А еще лучше, заехать этим ведром зрячему по голове… Однако, на смену внезапному злобному порыву, к Пенеоле пришло удивление.
Она подошла к зрячему и заглянула в его лицо. Нет, ей не показалось. Райвен Осбри действительно помолодел. Зрелый мужчина «за тридцать» превратился в молодого мужчину «до тридцати». Пенеола нахмурилась, разглядывая гладкий лоб и раскрасневшиеся от пара щеки зрячего. Исчезла щетина и морщинки вокруг глаз. Пенеола прикоснулась пальцем к коже его лица. Ткнула легонько и тут же убрала руку. Югуанин даже бровью не повел. Немудрено, ведь, в отличие от нее, он не спал больше суток.
Став на колени, Пенеола облокотилась о борт ванной и подперла голову рукой. До сей поры она ни разу не смотрела в лицо этого человека так долго. Лоб, брови, глаза, нос, губы, подбородок, — Юга вложила не мало своих сил для создания таких идеальных линий и пропорций. Даже ресницы у него были настолько густые и длинные, что казалось, будто они не настоящие, а искусственные.
Созерцание красоты, в ее чистейшей форме, подарило Пенеоле некое умиротворение. Она наслаждалась тем равновесием, которое обрела в совершенно неподходящий для этого момент и, что более странно, по совершенно неожиданной причине. Пенеола будто бы выпала из реальности и возвысилась над всем остальным миром, наслаждаясь уединением и покоем. Рука сама собой потянулась к волосам зрячего, чтобы убрать мокрые пряди с его идеального лба. Пальцы прикоснулись к влажной коже и замерли на мгновение. Затем ринулись вперед и разгладили несуществующие морщинки вокруг его глаз. Пенеола улыбнулась, осознавая, что всегда собранный и настороженный югуанин сейчас спит настолько крепко, что даже не чувствует, как она прикасается к нему. Пенеола пробежалась пальцами по его волосам и заправила непокорные светлые локоны югуанина за уши. Такой беззащитный… Пенеола и представить себе не могла, что сможет когда-нибудь вот так беспрепятственно прикасаться к человеку, которого всегда ненавидела всем своим существом. Наверное, пожелай она сейчас лишить его жизни, наверняка успела бы всадить клинок в его несуществующее сердце.
И в этот момент Райвен Осбри открыл свои глаза. Пенеола замерла, глядя на собственную руку, прижатую кулаком к его груди. Что она делает? Что она сейчас делает?!
Пенеола медленно убрала руку и отвернулась от зрячего, поднимаясь на ноги. Югуанин не двигался. Впился в нее своими синими глазами и продолжал внимательно на нее смотреть.
— Ты уснул. Я пришла тебя разбудить.
Зрячий молчал. Уж лучше бы он говорил. Сказал хоть что-нибудь, пусть даже обидное или мерзкое, но нет. Конечно же, Пенеола не собиралась его убивать. Она лишь подумала о том, что смогла бы сделать это… И собрала пальцы в кулак, будто бы сжала в них рукоять ножа, занося руку и нанося свой подлый удар.
Пенеола остановилась у занавески и хотела что-то сказать, но передумала и вернулась в прихожую. Когда спустя несколько минут зрячий вышел к ней, она отвернулась и не проронила ни слова. Он тоже молчал, вытираясь и натягивая на себя платье. Собрав в охапку грязные вещи, он вышел из омовенной и направился обратно в шатер.
Пенеола продолжала стоять, как вкопанная. И что теперь делать? Бежать следом? Или подождать? Она же не знает, куда идти… Спохватившись, она обернулась, чтобы взять с пола белый плащ, но…
— Твою ж мать… — прошептала Пенеола, понимая, что югуанин его унес.
Пенеола закрыла глаза и осела на пол. Значит, знает, что произошло. Ее самонадеянность всему виной. Глупо полагать, что зрячий его уровня не почувствует приближения кого бы то ни было к себе…
Тем временем переговоры зевак за занавесом шатра усилились. Кто-то даже откинул полог и заглянул внутрь, но, уткнувшись глазами в Пенеолу, тут же отвернулся и оставил ее одну. Пора выходить. Определенно, пора выметаться отсюда. Пенеола поднялась на ноги и, прикрыв лицо ладонью, вылетела из шатра.
— «Yastri teia»!
— «Yastri teia doi hoeise»!
— «Yastri teia»!
Люди расступались, шарахаясь от чудовища в платье, несущегося прямо на них. Пенеола не разбирала дороги. Бежала вперед, согнувшись и прикрывая ладонями лицо. И вдруг удар. Пенеола разогнулась и обернулась назад, чтобы понять, что только что произошло.
— «Yastri teia doi hoeise»! — закричал какой-то мужчина и метнул еще один камень прямо в Пенеолу.
Реакция ее не подвела. Силовое поле остановило орудие ненависти этих людей и камень упал на землю в нескольких метрах от Пенеолы. Все вокруг умолкли, переглядываясь друг с другом. А потом они стали наклоняться к земле за новыми камнями…
— Беги! — услышала Пенеола заветное слово на югуанском где-то в толпе и рванула вперед.