Поскольку за каждый лист платили по пять серебрушек, предложение показалось мне выгодным. Кстати, за написание ответа на письмо давали десять серебряных монет. Но совместить работу в библиотеке и в секретариате университета у меня не получилось бы.
Поделилась своими сомнениями с наставником.
— Юленька, сколько можно книжки перебирать? Думаю, что тебе стоит согласиться. Я же понимаю, как для молодой девушки важно иметь хорошую зарплату.
— А как же вы? Я скучать буду.
— Девочка, моя. Так я же тебя и не прогоняю. Ты мне давно вроде дочери, — утешил меня библиотекарь.
Я вернула свои библиотечные медальоны и согласилась с предложением университета. На моей учебе в школе это никак не отразилось. Я, по-прежнему, проводила полдня на уроках. Только теперь после обеда бежала не в библиотеку, а в университет.
Честно говоря, новая работа доставляла истинное удовольствие. Да и времени много не требовала. Обычно я получала в секретариате стопку писем, быстро писала перевод, отдавала и если уже были подготовлены черновики, то писала ответы. На ужин я возвращалась не в школу, а к наставнику. Наши вечерние посиделки продолжались. Как и ежевечерние прогулки в сопровождении патруля.
К тому же у меня оставался не освоенным савойский язык. Слава богине, что свой современный язык демоны записывали обычным общепризнанным способом. Писали демоны слева направо. Вот только алфавит был похож на древний савойский. Наставник называл эти буквы рунами. Как и все предыдущие языки, я освоилась с чтением достаточно быстро. Потом только тренировалась в произношении. Вечерних занятий мне вполне хватало и даже оставалось свободное время, которое я нашла, куда потратить.
Напарник Остера Локки стал более настойчив в своих ухаживаниях. Я наконец, решилась сходить с ним на танцы в парк. Но потом вовремя вспомнила, что кроме школьных платьев, других у меня нет. Решила прикупить себе обновок.
Господин Кеймен это одобрил. Он давно считал, что мне не стоит столько времени проводить «в обществе старика».
Вскоре Локки стал встречать меня вечером возле университета (конечно если у него не было дежурства). Надо сказать, что парень мне нравился. Но его речи про мои чудесные глаза и лебединую шею, заставляли вспомнить слова Фики, о том, что парни рассуждающие о прекрасном, как правило, не планируют жениться на объекте страсти. Потому я вела себя с Локки более чем разумно. И ни разу не позволила себя поцеловать. Кстати, не все Фикины советы мне пригодились. В столице молодые девушки вообще не повязывали голову платком. Я если видела, кого-то с платком на голове, то сразу понимала, что передо мной провинциалка.
Выпускные экзамены в школе я сдала на отлично. Как по магии, так и по общеобразовательным предметам.
А дальше меня ждало не самое приятное известие. Оказалось, что учили в школе бесплатно, но потом все выпускники обязаны были отработать, так сказать, «на благо страны». Не задаром, конечно. Но сумму долга школе оценивали в пятьсот золотых монет. Реально услуги мага-вещевика стоили не дёшево. Многие господа приглашали к себе магов, и платили хорошо. Вот только выпускникам школы вначале требовалось отработать обязательную королевскую службу. Лично я от своего распределения ничего хорошего не ждала. Куратор Дожжик мои опасения полностью подтвердил. И предложил на выбор два места. Королевскую сокровищницу, с окладом в тысячу золотых в год. Или второе место в монастыре храма богини, где-то на границе с Ливией, соответственно с зарплатой всего сто золотых в год.
Без всяких намеков куратор прямо четко сказал чего и каких услуг он ждёт от меня, для того, чтобы я получила место во дворце. Мол, он давно мечтает попробовать молоденькую эритку.
Я также не стесняясь поделилась с куратором тем, куда он может засунуть себе все свои сексуальные желания, и направилась в ректорат за распределением.
Моё намерение уехать из столицы у ректора не вызвало никаких эмоций. Он только напомнил, что стоит поторопиться, поскольку дорога в храм не близкая, а заклинание «Кровавые руки» будет держаться на мне ещё от силы неделю. Кстати, я ещё зимой оценила этот подарок от ректора. В университете меня один раз попытался какой-то служащий зажать в укромном уголке. Я сопротивлялась, как могла, но силы были не равны. Он уже задрал мне юбку, когда неожиданно заорал и отпустил. А я смогла увидеть, что руки у него действительно приобрели ярко красный цвет. По-видимому, и боль была страшной. Орал он так громко, что прибежали охранники. Те только усмехнулись и сообщили неудачному насильнику, что не стоило распускать руки на магичку.
Заклинание это было весьма полезным, вот только сама я его наложить на себя могла. Только ректор с его уровнем магии мог установить такое плетение.
В общем, получив документы и забрав свои вещи, я поспешила в библиотеку. Господин Кеймен посоветовал мне то же самое, что и ректор. Если уж на мне есть такое заклинание, то разумнее будет, как можно быстрее отправляться в дорогу.
В этот день я успела только отнести деньги в банк и договорилась с караванщиками.
Локки вызвался меня проводить, и утром лично отнес мои вещи на постоялый двор, где формировался обоз до города Рина. Оттуда мне придётся искать других попутчиков уже в Тонск.
В последний момент, когда я уже сидела в фургоне, Локки потянулся и поцеловал меня в щёку. При этом у него был такой печальный взгляд, что я чуть не расплакалась. А дальше всю дорогу только и думала о Локки и его поцелуе. Наверно, мне надо было раньше позволить себя поцеловать. Теперь мне было интересно узнать, какие могут быть ощущения от поцелуя в губы, если я от прикосновения к своей щеке размечталась, как дура. Вот интересно, а если бы у меня было приданое, женился бы на мне Локки? С этими думами я не заметила, как прошло два дня. В Рине я распрощалась с караваном, который шёл дальше на запад и отправилась искать нужный обоз.
Подходящего каравана я не нашла. Но до следующего города можно было доехать на дилижансе. Я заплатила двадцать серебрушек и уже через час сидела на скамейке дилижанса.
Прибыли мы поздно вечером, потому я не стала искать караванщиков, а сразу пошла устраиваться на ночлег. С удовольствием помылась в душе, поела горячей похлебки и впервые за три дня уснула в комфорте.
Утром без проблем узнала, где обозная площадка и поспешила туда.
Караван, отправляющийся в Тонск, нашла быстро, но потом мне пришлось долго торговаться. Старший обозник спрашивал за проезд три золотые монеты. Цена была чудовищной. Как вариант он предлагал взять с меня всего один золотой, но при условии, что я буду помогать кухарке на всех стоянках. Перечисленные обязанности меня не привлекали. Но и денег не было. С собой я не рискнула брать крупную сумму. Решила, что двух золотых должно хватить. А теперь не знала, как быть. В результате договорились, что питаться я буду самостоятельно, спать также буду на земле, а не в фургоне. Кроме того, стражник предупредил, что охрана каравана в случае чего на мою защиту не бросится. Вот на таких условиях он согласен довести меня до Тонска за один золотой.
И поскольку отправлялись уже на следующий день, то я поспешила на рынок, чтобы купить продуктов на пять дней и какое-нибудь одеяло.
Из всего, что увидела на рынке, выбрала только копченое мясо и сыр. Ну и лепешки естественно. Брать крупы на кашу не стала. Во-первых, у меня не было котелка, а во-вторых, чтобы готовить на костре, нужно тот самый костёр развести. Опять же лишние хлопоты.
Впрочем, вечером в гостинице я прикупила ещё пирогов и колбасы. Утром еле приволокла свои припасы к обозу.
Разместили меня на предпоследнем фургоне. Возница попался неразговорчивым. Вернее он что-то буркнул про эритцев и беседовать со мной отказался. Так что я опять была предоставлена сама себе. Пару раз на остановках, видела, что кроме меня в обозе есть ещё две женщины. Только вечером смогла рассмотреть их подробнее. Первая сопровождала больного отца и практически не отходила от него. А вот вторая была той самой кухаркой, в помощь которой меня пытались нанять. Бабища размером примерно, как четыре меня, не вызывала симпатии. Отчего-то старший обозник не сообщил ей, что я только пассажирка. Как она орала и возмущалась! Пыталась наброситься с кулаками на обозника, возмущаясь тем, что ей в одиночку придется кормить всю ораву. Угомонилась она только тогда, когда вода в котелке закипела. Дальше я не наблюдала, что она там кашеварит, но по запаху и виду это было не очень аппетитное блюдо. А во время ужина охранники обоза мрачно жевали кухаркино варево, недобро поглядывая в мою сторону. Я этих претензий вообще не поняла. С чего они решили, что это я виновата в том, что нанятая кухарка не умеет готовить?
Скромно съела один пирог, запила водой из ручья и улеглась спать под колесами фургона.
На завтрак обозники снова получили нечто подгоревшее. А ароматы от моей копчёной колбаски восприняли, как личное оскорбление.
Вечером после ужина, девушка, что сопровождала больного отца, подошла и попросила продать ей немного мяса. Я щедро поделилась, поскольку видела, что реально пассажиры голодают. Мне даже стало интересно, за что караванщик требовал целый золотой? Да на такие деньги можно было купить мешок колбас и питаться ими месяц.
Я уже укладывалась спать, когда двое охранников обратились ко мне стой же просьбой, что и девушка. Но продавать продукты я отказалась. Ехать ещё три дня, а запасов у меня не так много.
Следующим вечером я отошла подальше от стоянки и съела кусок колбасы, сидя на берегу речушки. Мне действительно было неудобно перед обозниками, да и запахи мои копчености не перебивались блюдами «кухарки».
А вот устроится на ночлег под колесами фургона, этим вечером, мне не удалось. Подошедший обозник, зло толкнул меня в бок и сообщил, что мы договаривались, что ночью я фургоном не пользуюсь. Мне оставалось только пожать плечами. Выбралась из своего укрытия и пошла искать более подходящее место. Логично предположила, что от костра меня тоже прогонят. Потому, расстелила свое одеяло возле низкого кустарника и укрылась плащом. Сквозь сон слышала, как стражники распределяли обязанности, как кухарка ругаясь, чистила котел.
Ночью проснулась от того, что кто-то зажал мне рот рукой. Сразу сориентироваться, не смогла, но по ощущениям поняла, что два или три человека куда-то меня тащат. Когда же они остановились, то их намерения стали вполне понятными. Трудно не понять, чего хотят от молодой девушки мужчины, срывающие на ней платье. Вот тут я стала вырываться и брыкаться ногами. Ноги мне быстро прижали земле и кто-то стал задирать подол. Я же лихорадочно высчитывала, действует заклинание или уже нет. По тому крику, что вскоре раздался, поняла, что заклинание «Кровавые руки» настигло всех троих.
Вот тут и стражники подбежали. Кто-то прихватил с собой горящую ветку. Представшее зрелище впечатлило. Нет. Я-то знала, как смотрится заклинание со стороны. А вот для посторонних, ночью, да в неровном свете факела показалось невесть что. Кровавые потеки на руках и вопли мужчин заставляли предположить, что возможно на нас напали дикие звери. Когда же боль немного утихла, мужчины смогли разъяснить ситуацию. Правда, рассказывали они, используя только матерные слова, но суть передали верно.
Утром меня ждал сюрприз. Старший обозник отказался вести меня дальше. Кроме того, он забрал все мои вещи, еду, мотивируя это тем, что получает компенсацию. Я даже пререкаться не стала. Молча подкинула дров в затухающий костер и проводила глазами удаляющиеся фургоны.
Для начала немного поплакала. Потом помолилась, сходила умыться и вернулась к костру. Стала размышлять, что делать дальше. Примерно куда идти, я знала. Дней за пять может, и дойду. Дорога на север была одна. Ночи сейчас тёплые. Вот только еды у меня не осталось. Стала прикидывать в уме, какие навыки в вещевой магии могут помочь. Получалось, что из всего, могло пригодиться только зажигание огня. Ни рыбу поймать, ни какого зверя (не дай богиня встречу) убить не могу.
Ещё раз вздохнув, пошла по дороге. Ближе к вечеру добрела до какой-то старой стоянки и выбрала её для ночлега. Похоже было, что этим местом часто пользовались. В округе даже дров подходящих не было. Пришлось изрядно побродить, пока я смогла отыскать сухое дерево, а потом притащить его на стоянку. Порубить или сломать я эти «дрова» не могла. Потому просто подпалила тонкий край и села поближе к огню.
Уже темнело, когда я услышала характерный шум. Пока размышляла, убежать в лес или оставаться на месте, появились первые всадники. Они недоуменно посмотрели на меня, потом ловко соскочив, пробежались по округе и только затем решили расспросить.
Буквально через пару слов я начала реветь. Прерываясь на всхлипы поведала всё, что случилось. Обоз ещё въезжал на стоянку, но похоже, что все караванщики были в курсе моей истории. Чтобы не было еще каких-либо недоразумений, я сразу сказала, что магичка, и на мне заклинание от насильников. Впрочем, у этих караванщиков даже мысли не возникло как-то мне навредить.
— Ты, вот что, девонька, — начал разговор со мной старший обоза, — как придём в Тонск, оправляйся сразу к капитану стражи. Я с тобой двоих наших пошлю. Они твои слова подтвердят.
Оказалось, что мне неимоверно повезло встретить этот караван. Если бы я пришла в Тонск одна, то доказать ничего не смогла бы. А так у меня было тридцать свидетелей, что нашли меня посередине леса. Когда я уже успокоилась, мне выдали лепешку с сыром, похлебку и кружку травяного отвара, да и спать разместили в тёплом фургоне.
Весь следующий день мы двигались на север и довольно быстро. Получилось, что в Тонск я попала всего на полдня позже, чем тот караван, с которым начала путешествие.
Обещанные обозником сопровождающие довели меня до городской казармы.
— Вот только наш капитан — мужчина со странностями, — поделился один из стражников. — Ты не реви. Рассказывай только по делу, и много не болтай, он этого не любит.
— Если он не захочет помогать, — продолжил второй охранник, — то можно потом к городскому судье пойти. Но там спросят других свидетелей. А у тебя ни документов, ни бумаг никаких не осталось.
Я только вздохнула. Да. Моё направление осталось в украденой сумке.
Возле ворот казармы, нам пришлось задержаться.
— Говорят, что ещё капитан не приходил, — поделился сведениями охранник. — Но он тут рядом живет. Думаю, что скоро будет.
Я приготовилась ждать. Через пару часов стало понятно, что возможно капитан не появится сегодня на службе.
— Можно к нему и домой сходить, — с сомнением проговорил один из моих спутников.
— Но лучше этого не делать, — пробормотал второй.
— Но мы же не будем здесь, под воротами до завтра сидеть? — заявила я. — Идем, домой.
Охранники вздохнули, но повели меня к дому капитана. Показали дверь и предусмотрительно спрятались за угол.
Я вежливо постучала, а дверь передо мной распахнулась буквально через минуту.
— Ама! — услышала я восхищенный вопль Фики. — Ты ли это!? И где же наша худышка!?
Моя подруга буквально оглушила и ошеломила меня.
— Ты как сюда попала! Рассказывай.
— Да я расскажу, если ты мне дашь хоть слово вставить.
— Ой! Да я никак поверить не могу, что ты здесь.
— Фика. Мне вообще-то капитан нужен.
— Так ты к зайчику моему пришла? Давай, заходи.
— Со мной два свидетеля.
— И свидетелей давай.
Ураган по имени Фика потащил меня в дом.
— Я здесь содержанкой у господина Дата живу. Помнишь его? — продолжала подруга. — Я так рада, что ты появилась.
Я же пока ничего по делу сказать не успевала и сомневалась, что господин Дат обрадуется мне также, но возможно просто вспомнит.
Он меня вспомнил.
— Так, Амаринюль Рональ значит? Это твои документы мне вчера принес отряд Мирка? Сказали, что на дороге нашли сумку.
— Ничего они не нашли, — буркнула я. — Украли.
Кратко пересказала свою историю. За время моего повествования Фика только всплескивала руками, причитая: «Ну надо же, магичка»!
— Свидетели это хорошо, — согласился со мной господин Дат. — Сейчас к судье пойдем. Обозники не могли предположить, что у тебя найдутся не только свидетели, но и те, кто подтвердит твою личность. А уж тут я лично подтвержу.
Судью мы также застали дома. Я очередной раз поведала события последних дней. Нагло соврала, что заклинание «Кровавые руки» у меня ещё на год. А то кто их обозников знает, вдруг, кому мысль придет в голову отомстить?
После обеда мы расположились в зале городского суда. Старшего обозника и трёх «насильников» вызвали туда же. Кроме того, пригласили командира отряда охраны. Особо свидетельствовать было не о чем, достаточно посмотреть на руки мужчин. Кровавые пятна будут видны ещё месяц. Конечно, пришли они в перчатках, но по требованию судьи сняли маскировку.