- Я, Алвин Квала Кэлумэ Нэнья, старший сын высокородных Элеммакила и Гэллаис Квала Кэлумэ Нэнья, обязуюсь в течение недели заключить с Сабзиро, Ледяным Драконом из рода Черных Драконов контракт, согласно которого я стану его рабом.
- Призываю в свидетели Магию Льда.
- Призываю в свидетели Магию Воды.
На мгновенье ладонь дракона покрылась мелкими ледяными кристалликами, сверкающими, словно алмазная крошка, на ладони эльфа возникла серебристая пленка, прозрачная и струистая, как вода. Алвин почувствовал, как кожу покалывают острые морозные иглы, а Сабзиро ощутил влажную дождевую прохладу. В следующий миг их руки словно потянуло друг к другу, две магии соприкоснулись, смешались, соединив их между собой. Потом сплетенье двух сил разделилось пополам, втянулось в ладони, над столом вспыхнуло и тут же погасло голубоватое сияние. Обряд наложения Магической Печати был завершен. Вокруг никто ничего не заметил. Драконы обладают даром внушения и просто отлично отводят глаза.
Глава 3
- Будь ты проклят, Алвин Квала Кэлумэ Нэнья!!!
Лаирендил размахнулся, занося меч для удара, влажный, пронизанный дождевыми нитями воздух запел, куст содрогнулся, принимая на себя его ярость и боль.
- Будь... проклят!!
- Ненавижу тебя!! Ненавижу!!
Меч взлетал, на землю сыпались срубленные ветки, сбитая острым клинком листва.
- Ненавижу!!!
- Ненавижу!!
Ливень набирал силу. Лаирендил наносил удар за ударом, рассыпая вокруг серебристые брызги.
- Ненавижу... тебя!!!
- Ненавижу!!
- Люблю!
Охваченный болью, он будто не замечал рушащихся с неба потоков воды. Не замечал хлещущих струй, не замечал мокрых, слипшихся жгутами волос, не чувствовал промокшей насквозь одежды, облепившей тело.
- Ненавижу, будь проклят!!
- Ненавижу!
- Люблю!
- Ненавижу!
- Люблю!
- Ненавижу, ненавижу!!
- Люблю!
Лаирендил был в отчаянии. Кто мог знать, что все закончится так! Если бы он только мог... Если бы он мог это предвидеть, он ни за что не пустил бы Алвина в тот бар. Он просто не выпустил бы его из отеля, лег бы на пороге и все, пусть бы попробовал перешагнуть! Скрутил бы, связал, запер в номере! Но как он мог догадаться, он ведь не прорицатель. Он вообще не маг, обычный воин, в числе тысяч таких же стерегущий мир и покой Эльфийского государства. Да еще этот проклятый бестолковый человеческий город, в котором он чувствует себя так неуверенно. Он вообще ничего не сумел, даже проследить, в какой именно бар направился упрямец. Потеряв Алвина в этом хаосе, он вернулся в гостиницу и все время, пока того не было, прослонялся у входа, с каждой минутой тревожась все сильнее. По прошествии трех часов он был уже вне себя от волнения и, увидев выходящего из такси мага, почувствовал себя просто счастливым. Настолько, что даже не сразу заметил, в каком тот состоянии.
Алвин был странно тихим, так глубоко погруженным в свои мысли, что, казалось, не замечает не только Лаирендила, но вообще ничего вокруг. Ему случалось и раньше уходить в себя, но еще никогда столь сильно. Лаи не любил, когда друг вот так замолкал, задумывался, а его взгляд становился мечтательным и далеким. Он ревновал Алвина к его мечтам, чувствовал, что тот, блуждая в своих грезах, забывает о нем. И боялся, что однажды забудет совсем. Или уйдет в них так далеко, что вообще не вернется, кто их знает, этих волшебников. В тот вечер Алвин не рассказал ему ничего, пожелал доброй ночи и ушел в свою комнату. А он еще долго сидел в гостиной их роскошного номера, мучимый дурными предчувствиями.
Утром на его вопрос, как все прошло, маг рассеянно ответил, что Лаирендил оказался прав, его действительно обманули, так что они могут возвращаться. И опять замолчал. Он молчал за завтраком в ресторане отеля, молчал в самолете, доставившем их прямым рейсом на родной материк. Молчал на палубе эльфийского корабля, все три часа, пока они плыли по Серебряной реке до Тиале, их поселения, укрытого в бесконечных лесах. Лаирендил попытался его расспросить, но он лишь коротко ответил, что все расскажет потом.
На следующий день после возвращения он пошел к Алвину домой. Маг жил в маленьком флигеле, стоявшем чуть позади большого родового дома. Едва закончив Академию, он перебрался туда вместе со своими книгами, артефактами и прочим магическим скарбом, объяснив родителям, что так удобней и ему, и им. Так никто никому не будет мешать. Лаирендил столкнулся с ним на пороге. Он заглянул Магу в глаза и удивился. В них не было и следа вчерашней рассеянности. Наоборот, друг был собран, сосредоточен и явно готов к каким-то решительным действиям. Он пропустил Лаи в дом, сказал, что у него сейчас очень важный разговор с родителями и попросил подождать. Он вернется и все расскажет.
Ждать пришлось около часа. Весь этот час Лаирендил простоял у открытого настежь окна лицом к комнате. За окном бушевала весна, лес подступал к самым стенам флигеля, лез в дом ветками цветущей черемухи. Теплый весенний ветер качал белые кисти, лепестки сыпались на подоконник, на плечи, застревали в волосах. Лаирендил вдыхал сладковатый дурманящий аромат, оглядывал до мелочей знакомую комнату, и на душе у него становилось все тревожней. Он заметил полупустые книжные полки, три больших чемодана в углу, еще один на кровати, раскрытый, наполовину заполненный уложенной в дорогу одеждой. Алвин явно куда-то собрался. И, принимая во внимание количество багажа, надолго. Особенно плохо было от того, что в этот раз друг, похоже, не намерен брать его с собой. Он, конечно, успокаивал себя, что тот скоро придет, все объяснит и велит быстрей собираться в дорогу. Но в глубине души уже знал, что этого не будет.
Алвин вернулся, и сердце воина тревожно сжалось от дурного предчувствия. Друг не подошел, не приобнял за плечи, не дернул, шутя, за рыжую прядь. Прошел в комнату и молча уселся в глубокое мягкое кресло у письменного стола, обычно заваленного раскрытыми книгами, какими-то древними свитками, уставленного бутылочками с таинственными зельями, но сейчас непривычно пустого и чистого. Маг сидел молча, покусывал губы, не зная, как начать неприятный разговор. Лаирендил тоже молчал, чувствуя, как камень на сердце с каждой секундой становится все тяжелее. Наконец, Алвин заговорил.
- Лаи, я уезжаю. Завтра утром.
- Вот как? Значит, быть готовым к утру? Ну, вообще-то, мог и раньше предупредить. А куда едем, надолго?
Лаирендил уже все понимал, но продолжал отчаянно цепляться за последнюю призрачную надежду.
- Я еду один.
- Почему?
Из окна вдруг потянуло холодом, ветер усилился, пригнал откуда-то плотные мокрые тучи, похожие на клочья серой ваты. В комнате потемнело, в воздухе сгустилось напряжение.
- Лаи, я сейчас все объясню. Конечно, я должен был сразу тебе рассказать. Но это так фантастично... Мне нужно было время, чтобы все осознать.
- С тобой что-то случилось? Там, в баре?
- Да.
Тяжесть на душе вдруг стала такой невыносимой, что воин почувствовал, как сердце оборвалось и упало куда-то вниз. Он прямо взглянул в лицо магу и сказал:
- Я так и знал. Ты вернулся таким странным. Как будто тебя околдовали.
Алвин усмехнулся. Слегка, не улыбка, всего лишь намек. Чуть дрогнули губы, потеплели глаза.
- Знаешь, очень похоже. Лаи, я там кое-кого встретил. И до сих пор опомниться не могу.
- Кого?! Алвин, кого ты встретил?
- Ты не поверишь, дракона.
- Дракона?!!
- Да. Дракон. Настоящий. Ледяной Дракон из рода Черных Драконов.
- Алвин, ты здоров? Может, тебе что-то привиделось? Или тебя и правда околдовали? Дракон, в человеческом городе! В человеческом баре! Откуда?!
- В огрском баре.
- Да какая разница, Алвин!
- И правда, никакой. Я сначала сам глазам не поверил. Но - да. Правда, дракон! Лаи, ты только подумай, дракон!! Ты же знаешь, я с самого детства мечтал...
Лаирендил глубоко вдохнул. Главное, чтобы голос не задрожал.
- Мечтал… Алвин, драконам нельзя доверять, они нас ненавидят! Наши предки с ними воевали!
- Это все в прошлом, Лаи. Какое сейчас имеет значение та древняя вражда?
- Пусть в прошлом. Пусть… Но все равно…
- Все нормально. Мы поговорили и нашли общий язык.
- И что теперь?
- Мы заключили договор. Договор... о сотрудничестве.
Алвин решил, что не стоит посвящать друга в истинный смысл контракта. Он даже родителям не сказал.
- И теперь я еду к нему.
Ветер внезапно стих, лес за окном замер в ожидании дождя. В комнате стемнело совсем, и Лаирендил мучительно всматривался в лицо мага, пытаясь разглядеть в предгрозовых сумерках его выражение.
- Что сказал Светлейший Элеммакил?
- Ну... он не очень, конечно, доволен. Но удерживать не стал. Да он и не смог бы. Разве что только силой, но до этого отец не опустится никогда.
- Я еду с тобой.
- Нельзя. Я должен ехать один. Таковы условия нашего контракта. Лаи, я, наверное, буду иногда приезжать. Присутствовать на некоторых официальных приемах, отец об этом просил. Если, конечно, отпустит Дракон.
Где-то далеко громыхнуло, по подоконнику застучали первые капли, звонко защелкали в густой свежей листве, постепенно сливаясь в сплошной монотонный шум. Дождь набирал силу, захлестывал в комнату, тонкая замшевая рубашка на спине Лаирендила быстро промокала, но ему было не до этого. То, что сказал сейчас Маг... это было неслыханно!
- Отпустит?!! Он может тебя куда-то не отпустить?! Смеет тебе приказывать?! Тебе, сыну Светлейшего Элеммакила?!
- Таковы условия контракта, - вновь повторил Алвин.
- Да что за контракт такой?!! Немедленно расскажи мне все!
Лаирендила уже трясло. От обиды, от гнева, от осознания непоправимой потери. С началом дождя напряжение в воздухе разрядилось, но воин этого не чувствовал. Он сам сейчас был как провод под током. Алвин смотрел спокойно, но твердо, чуть отстраненно. Ему тоже было тяжело от предстоящей разлуки, но мыслями он был уже не здесь.
- Не надо тебе этого знать, Лаирендил. Пойми ты, это судьба, и я ничего не могу с этим поделать. Я всегда верил, что мне суждено встретить своего Дракона.
- А как же я?
- Ты мой друг и, как и прежде, мне дорог. Просто теперь мы станем видеться редко. Так даже лучше, Лаи. По крайней мере, для тебя. Если честно, я чувствую себя перед тобой виноватым. Ты отдаешь мне себя полностью, без остатка, это ненормально. У тебя должна быть своя жизнь. Теперь она, может быть, появится. Придешь завтра утром меня проводить?
Воин дернулся, как от пощечины. Кровь ударила в голову, заволокла красным глаза. Ничего не видя перед собой, вслепую, он оттолкнулся от подоконника, сделал несколько шагов, остановился. Своя жизнь?! Как будто она у него может быть! Нет у него никакой своей жизни, нет и не надо. С тех пор, как однажды, возвращаясь из школы, он заметил на лесной опушке кучку скачущей, смеющейся, выкрикивающей обидные слова мелюзги, посреди которой, упрямо нагнув голову, стиснув кулачки стоял странный черноволосый малыш. Лаирендил подошел, раздав несколько подзатыльников, разогнал мелкоту. Присел, погладил блестящие растрепанные локоны, заглянул в испуганные серые глаза и, кажется, уже тогда навеки отдал свое сердце. Своя жизнь! И как у тебя язык повернулся, Алвин!